Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

Глава 21

Сквозь тягучую, как резина тьму, проступили контуры знакомого лица.

— Не надо, Дарлин, он уже пришел в себя.

Передо мной светил белозубой улыбкой Ковалёв. Бамс-бамс, блямс. Я обернулся на этот странный звук. Тимур с силой бил по серебристым осколками, будто пытался превратить их в фарш. И только по валяющимся тут же рядом гофрированным проводам, я понял, что парень колошматил по остаткам той мерзкой твари, которая пыталась меня задушить.

Ковалёв помог мне встать, с шутливой озабоченностью отряхнул меня, что совсем, кажется, было ему не свойственно.

— Хватит, Тимур, эта тварь уже сдохла окончательно, не соберется.

Тимур остановился и бросил на меня веселый взгляд, мол, мы тебе всегда поможем.

— Ну что, пошли? Моя шлюпка уже ждет нас, — с шутливой возвестил полковник.

В конце коридора нашелся цилиндр лифта, словно обернутый в металлическую ребристую ткань, который быстро спустил нас. Разошлись створки, впустив нас в квадратный зал, где на небольшой возвышенности стоял летательный аппарат, в окружении фактурных плит.

Форма объекта в космосе не важна, можно летать и в убогой коробке. Но тут… Да, в буйной фантазии дизайнеру этого аппарата не откажешь. Он скорее напоминал огромный лимузин, сплющенный сверху с прижатыми узкими крыльям, хищно выставленным клювом, и полупрозрачным сферическим колпаком, сквозь который просматривались ряды кресел и столик между ними.

Полковник бесцеремонно схватил за шкирку Вайсермана и брезгливо потащил к космолету, как мокрую половую тряпку. Мягкое жужжанье электромоторов заставило заднюю часть аппарата приподняться. Ковалев бросил туда нашего пленника. Крышка захлопнулась. А полковник оказался рядом.

— Прошу на борт моего корабля, — с шутливой подобострастностью поклонился.

И тут же верхняя сфера разошлась и взвилась вверх, как крылья чайки. Вспыхнул мягкий молочного цвета свет. Ковалев, подхватив на руки пацана, внес его в салон, усадил в кресло. Спрыгнул вниз, заботливо взял Дарлин за руку, помог ей подняться. И когда мы с Тимуром тоже расположились в мягких креслах, пахнущих приятно кожей и комфортом, «крылья» с тихим лязгом закрылись.

Ковалев выставил на столик большую квадратную сумку, открыл молнию и вытащил небольшие коробочки. И только сейчас, ощутив невероятно вкусный аромат еды, я понял, как голоден. Пацану полковник вручил робота-трансформера, показав, как можно сделать из него космический корабль, грузовую машину, змею и жирафа. Парень радостно схватил игрушку, начал крутить и вертеть, создавая невероятных тварей.

— Ну что, перекусим немного? — Ковалев вывалил из сумки все коробки с едой, выставил на столик несколько термокружек. — А потом праздничный ужин.

— Праздничный? В честь чего? — поинтересовался я.

— В честь моего троекратного спасения лучшим пилотом Вселенной — Эдгаром Реем. Ну, если считать и ту фиолетовую тварь, что свела нас с ума в бассейне, то даже четырехкратного. Господи, — он с шутливой досадой воздел глаза к потолку. — Как умирать надоело.

— О, какая честь. Полковник Ковалев даст попробовать свой офицерский спецпаек, — с сарказмом процедил Тимур.

Почти физически я ощутил, как слова парня задели Ковалева за живое, отравили страстное желание произвести впечатление на Дарлин. Казалось, он схватит Тимура за волосы и вышвырнет из флаера. Но усилием воли полковник взял себя в руки, смог с невероятной доброжелательностью улыбнуться:

— Тимур, не злись. Я уже договорился, тебя назначат начальником лаборатории внеземной жизни в столице. Будешь получать спецпаек не хуже моего. А может и лучше. Плюс двухэтажная вилла на берегу роскошного озера с красивым водопадом тебе точно понравиться. Уж точно лучше моего коттеджа.

— Почему же вы, полковник госбезопасности, не вытребовали себе тоже виллу на берегу озера? Как бы по чину полагается, — Тимур никак не хотел смягчиться, погасить свою ненависть и злость на Ковалёва, причины которой я так и не узнал.

Ковалев сделал несколько глотков из кружки, вытер губы рукой. Глаза затуманились печалью, которую полковник тут же скрыл, утопил в глубине.

— Знаешь, Тимур, не захотел. Раньше — да, мне все это было нужно, а сейчас…

Откусив кусок бутерброда, начал меланхолично жевать. Понять, почему у Ковалёва сменилось настроение, было совсем не трудно. Он вспомнил погибшую жену.

Повисла тишина, все замолчали, лишь слышалось, как мальчуган крутил, вертел игрушку, с щелчками создавал какое-то новое чудище, да звуки поглощения еды.

Тем временем, над флаером раздвинулись створки воздушного шлюза, выпустив нашего летуна в бездонную тьму. Мы понеслись над седой, мертвой пустыней, прерываемой темными провалами кратеров, площадками с буровыми установками и голубыми цилиндрами на стойках. С абсолютно беззвездного неба на нас смотрел застывшей в удивительной неподвижности голубой шар Земли, скрытый на треть тенью.

— Вася, а что это такое ты сделал? — тишину прервал голос Дарлин. — Можно посмотреть?

Девушка взяла очередное чудище из рук пацана, который охотно ей отдал, и подняла повыше.

У меня мурашки пробежали по коже. Скалькутс собственной персоной. Грубый конструктор не мог точно передать все детали этой твари, но получилось очень похоже. Округлые выпуклые фасеточные глаза, вытянутое тело, переплетенные трубки воздушной маски.

— Вася, а ты видел это существо? Или из головы взял? — полковник нахмурился.

— Видел пару раз, — объяснил важно Вася, явно обрадованный, что привлек внимание взрослых. — Оно то появлялось, то исчезало. Стояло в углу в той комнате, где плохой дядя вас мучил.

— Ага, — Ковалев наклонился вперед, скрестив пальцы, задумался. — Ну что, теперь у меня для этого мерзавца Вайсермана будут вопросы посложней, чем те, как он перетащил нас на завод.

Меня осенило. А ведь вся эта дурацкая операция по похищению ненавистного полковника могла иметь совсем иную цель. Заманить меня в ловушку и вытащить из моих мозгов информацию, которая так нужна этим тварям. И эта странная башка, смахивающая на спрута, она совсем не вязалась с остальными металлическими рыцарями.

— О чем задумался, Рей? — поток моих глубоких мыслей прервал голос полковника. — Уж скажи нам, что ты думаешь на этот счет? Почему этот мерзкий таракан-переросток наблюдал за нами? Контролировал этого психа?

— Да, возможно. Хотя не уверен тот же самый это скалькутс или уже другой?

— Это не важно. Наверняка их тут много. Но чего они, б… хотят? Почему что-то тайно тут вынюхивают? И почему эти уроды не могли просто к нам прилететь? Спросить, что надо. Поделились бы с нами технологиями своими. Мы бы им о своих рассказали… А то, б… устроили цирк. Восстание, похищение.

— А зачем им делиться с вами технологиями? — улыбнулась Дарлин. — Скалькутсы очень высокоразвитая раса. Они смогли освоить не только перелеты между звезд. Они сумели наладить получение энергии от звезд их галактики напрямую.

— Правда? — глаза Ковалева вспыхнули интересом. — Умеют получать энергию от звезды? Напрямую? Сфера Дайсона? Для всех звезд?

— Мы делаем не сферу, — вмешался Тимур. — Мы делаем рой из аппаратов, которые будут брать энергию солнца. Но все это в таком бледном состоянии, — он усмехнулся.

— Да ладно тебе, Тимур, — раздосадовано бросил Ковалев. — Мы тоже кое-что умеем.

— Этого недостаточно, чтобы заинтересовать скалькутсов, — объяснил я. — Земляне для них отсталая раса.

— Вот сейчас ты так обидно сказал, Рей. Ну просто взял и плюнул в душу. Мы столько сейчас сделали, — явно мои слова задели в Ковалеве нечто сокровенное. — Ты не представляешь, какой этот рывок вперед.Вашим инопланетным тараканам, может, и не снилось такое. Вернемся на Землю, я свожу вас с Дарлин по всем заводам, космодромам. Великая стройка. И все благодаря тому, что отказались от этого паршивого капитализма, от которого проблемы одни. И перешли к высшей стадии развития.

Пафос Ковалева так рассмешил меня, что пришлось опустить голову, чтобы полковник не заметил обидной улыбки.

— И не надо ухмыляться, Рей, — Ковалев нахмурился, с лица совсем слетела доброжелательность, оно стало суровым, глаза зло сузились. Натура полковника вылезла наружу.

Наша горячая дискуссия до закономерного финала дойти не успела, когда грозный полковник вытащил бы пистолет-пулемет и расстрелял бы всех нас — меня, Дарлин, а заодно и Тимура за оскорбление человечества.

Флаер домчал нас до главного здания, завис над плоской крышей. Медленно, солидно разошлись массивные створки, и мы мягко опустились в коробку воздушного шлюза.

Сквозь стекло кабины я заметил экран на стене шлюза, где росла, медленно удлинялась полоска выравнивания давления. Дошла до конца. И громкий перезвон возвестил, что мы прибыли на место и может теперь выйти.

Стоило мне сделать шаг в проем, когда отошли двери, как тут же внутри все сжалось, противно похолодели кончики пальцев.

Темные фигуры в ряд встречали нас. Прямо в точности из моего кошмара, когда арестовывали моего отца. Но нет, это андроиды, могучие, но абсолютно послушные исполнители воли полковника Ковалева. Возглавлял их совсем обычный парень в защитном комбинезоне, грубых сапогах, в берете.

Ковалев сделал шаг к ним, отрывисто и коротко что-то приказал. Вышли синхронно два андроида, прошагали до задней части флаера, вытащили вяло сопротивляющегося Вайсермана. Подвели к полковнику. Он оглядел психа с ног до головы, словно проверял, привезли ли они его целого или где-то часть оставили.

— В КПЗ его, потом допрошу.

— А! — задергался Вайсерман, что выглядело, будто он бьется в конвульсиях. — А-а-а! Убью тебя, полковник гребанный. Убью! Жить ты у меня не будешь.

Ковалев даже не дрогнул, лишь сделал быстрый жест, и андроиды потащили мужика к выходу.

На пороге шлюза возникла полная женщина с простоватым усталым лицом.

— Мама! — пацан радостно заорал, бросился к ней.

Она присела рядом, прижала мальчика, мягко погладила по спине. Вася высвободился из ее объятий, обернулся к нам.

— Ну что, Ксения Львовна, возвращаем вашего сына в целости и сохранности.

— Спасибо вам всем, — голос женщины звучал тихо, сдавленно. — Спасибо, товарищ полковник.

Ковалёв, конечно, не стал рассказывать, сколько пришлось пережить ему, чтобы вызволить ребенка. И я ловил себя на мысли, что полковник не такой уж подонок, как кажется порой. Есть в нем благородство и нечто такое, что размывало понятие добра и зла.

Когда мамаша и Вася скрылись за дверью, Ковалев развернулся к парню, что так и стоял на вытяжку перед рядами андроидов, почти не отличаясь от них ни лицом, ни неподвижностью каменной статуи.

— Так, Кузнецов. Значит, покажешь нашим гостям их апартаменты, одежду и все такое. Потом проводишь до столовой. Все понятно? Выполняй.

Парень прижал руку к виску с тем же неподвижным лицом, смахивающим на маску, пролаял:

— Есть, товарищ полковник.

Направился к нам. Но Тимур вышел из-за наших спин и бросил, словно плюнул:

— А я пойду. Я не голоден, наелся бутербродов.

Ковалев развернулся к нему на носках, смерил взглядом, промелькнула досада и погасла.

— Хорошо, — совершенно спокойно, без раздражения, произнес полковник. — Иди. Отдыхай. И спасибо за службу.

В голову пришла вполне закономерная мысль, что полковник был бы рад избавиться от меня тоже, остаться наедине с Дарлин. Очаровать, околдовать, и только ради одной цели — затащить в постель. В признание Ковалева, что он любит страстно Дарлин, я не верил. Слишком мало времени прошло с тех пор, как он увидел её. Ну уж так получилось, что уходить мне не хотелось. Хотя я зверски устал. На Луне нет смены ночи и дня. Время течет незаметно.

Ковалев развернулся к нам с Дарлин, и вновь его губы тронула такая мягкая, нежная улыбка, что я едва не заржал. То, как суровый полковник умел быстро меняться ради Дарлин, вызывало у меня неодолимое желание поиздеваться над ним.

— Дарлин, Рей, я жду вас в нашей столовой. Сергей проводит вас.

Апартаменты, куда нас проводил адъютант Ковалева, скорее напоминали каюту на звездолёте. Роскошную, но явно созданную так, чтобы экономить пространство. Всю противоположную стену от двери занимал круглый иллюминатор, из которого хорошо просматривалась часть унылой пепельно-серой лунной поверхности, все ее кратеры, борозды. Но дальше, где заканчивалась вся эта мертвая пустыня начинался живой космос с переливами звезд, созвездий, звездных туманностей.

Под иллюминатором располагалась широкая кровать, на которой аккуратно лежал костюм. Справа стол с большим монитором — земляне продолжали пользоваться допотопной техникой. Напротив высокий, узкий шкаф. А рядом с ним я обнаружил вход в душ. Ох, как же приятно ощущать, как бьют по коже струйки воды. Ощущать запах океанской свежести. Хотя счетчик безжалостно отсчитывал каждую каплю, предупреждая, что скоро лимит закончится. Мы же на Луне, где воды так мало. Но я успел выскочить из душа до того, как линия лимита перешла в яростно-красный цвет. Получил такой заряд бодрости, что усталость исчезла, растворилась где-то.

Нацепив костюм, я вышел в коридор, где наткнулся на Дарлин. В красном открытом платье, подчеркивающем тонкую талию, стройную фигурку, она выглядела потрясающе. И никогда раньше так не одевалась.

Кузнецов, адъютант полковника, провел нас до лифта. И не только ввел на встроенном рядом экране суперсложный, состоящий из огромного количества символов шифр. Но вытащил из кармана комбинезона ключ, не электронный, а совсем обычный, старомодный, с железной бороздкой и кольцом, провернул его пару раз в замочной скважине. И лишь после всех этих сложных манипуляция, смахивающих на открытие сейфа в супернадежном банке, где хранились бы сокровища Вселенной, мы смогли пройти в лифт. И платформа мягко понесла нас куда-то на самый верх.

Первое впечатление оказалось обманчивым — зал огромен. Но присмотревшись я понял, иллюзию бесконечного пространства рождают зеркальные стены. За высокими окнами тонула в бледной бесцветной синеве поверхность Луны, что придавало этому месту вид роскошного лайнера, выброшенного на пустынный берег.

Под окнами во всю стену выстроились мягкие кожаные диванчики светло-коричневого цвета. Столики, покрытые белой ажурной скатертью. Пол выложен панелями, имитирующими дубовый паркет. И в эту гармонию роскоши и комфорта прекрасно вписывались конусообразные люстры, льющие мягкий золотистый свет.

Я с удовольствием расположился на диване. Дарлин присела рядом, огляделась и губы тронула улыбка. Ей все нравилось. Она выглядела умиротворенной. Будто не похищал её маньяк, грозивший ее изнасиловать, убить.

— Ну как тебе полковник? — поинтересовался я, рассматривая прозрачные на высокой ножке бокалы, из тонкого фарфора тарелки, изящный набор вилок, ножей. — Как он хвост распустил, прямо как павлин.

— Тебе он не нравится? — скривила губки Дарлин. — А между прочим, когда он узнал, что похищен ребенок, сразу решил обменяться себя на него.

— Благородно? Да? А дальше что? Этот псих похитил вас всех троих.

— Это не вина Ковалева. Ты бы видел, как его мучил этот урод.

— Ну полковник знал — я приду, спасу его и оживлю, если он помрет.

— Эдгар, да ты ревнуешь! — закинув головку назад, Дарлин гортанно рассмеялась. — Никогда не думала, что ты можешь так.

— Я не ревную. С чего ты взяла? Просто хочу предупредить тебя быть с ним осторожным. Он подонок. Люди для него лишь средство для достижения его целей.

— Ты не прав. Ты предвзят, — Дарлин положив локти на стол, оперлась подбородком, показывая белозубую насмешливую улыбку. — Меня так никто никогда не любил. Тебе не понять.

— Любил? Дарлин, опомнись. Мы знакомы несколько дней. Он хочет затащить тебя в постель, больше ничего. Ну кто после пары дней знакомства предлагает выйти за него замуж?

— Ты подслушивал, мерзавец, — Дарлин щелкнула меня по носу.

— Да, подслушал ваш разговор. Хотел узнать, чего он еще придумает, чтобы обольстить тебя. А знаешь почему он все это говорит? У них на Земле таких девушек, как ты, совсем мало. Они одних пацанов выращивают. А Ковалёву по статусу полагается жена. Он же ого-го какая величина. Его жена погибла. Ему нужна другая.

— Он её похоже очень любил, — задумчиво проронила Дарлин, глаза затуманились.

— Ага, и, может быть, сам и убил.

— Да хватит, Эдгар, — Дарлин с размаху шлепнула ладонью по столику, так что подскочили бокалы и звякнули вилки. — Ты уже совсем очумел. Нельзя так относиться к людям. Уверена, он искренне ее любил. Зачем ты так?

Я промолчал, поскольку обнаружил, как в проеме двери возник сам Ковалёв. Хотя я даже не узнал его поначалу. Я видел его то в парадной форме, то в форменной рубашке и брюках. А тут он вырядился в шикарный отливающий синевой неба костюм, с галстуком, даже белый платочек не забыл вложить в нагрудный карман.

— Обо мне говорили? — поинтересовался он, отодвигая кресло.

Подвинул ближе к диванчику, где расположилась Дарлин.

— Ну что вы, полковник, так болтали, ожидая вас.

Он не поверил, лишь едва заметно усмехнулся. Впрочем, я даже не сомневался, что в этом месте полно подслушивающих устройств. Но я не сказал ничего из того, чего бы сам полковник не знал.

Буквально через пару мгновений, рядом с нами возник молодой человек в форме официанта — белой рубашке, украшенной черным галстуком-бабочкой, подобострастно склонившись, выставил на стол несколько бутылок. Исчез, чтобы появиться вновь, уставив стол блюдами, источающими приятный, будоражащий аппетит аромат. Несмотря на съеденные бутерброды, пока мы летели сюда, я почувствовал зверский голод. И накинулся на еду, не разбирая, что это мясо, рыба.

Полковник перекривился так, будто я сделал нечто совершенно неприличное.

— Эдгар, на вашей планете нет правила, что нужно приниматься за еду, спросив разрешения у дамы?

— У дамы, какой дамы? Нет, полковник, у нас таких правил нет. Правда, Дарлин?

— Ну нет, так нет. Чтобы будете пить, Дарлин? — Ковалёв мягко и почти незаметно для меня, взял девушку за руку, погладил. — Вино, коньяк, водку, коктейль?

— Что такое «коньяк»? — спросил я.

У Ковалева округлись глаза, поднял брови, уставился на меня, как на последнего кретина.

— Ты не знаешь, что такое коньяк?

— Полковник, Коньяк — это город во Франции, департамента Шаранта. Где начали делать этот алкоголь. У нас на планете нет ни Франции, ни города с таким названием. Поэтому Эдгар не знает, что это. И вообще, он не пьет алкоголь. А я пью вино.

— А, черт возьми, действительно, — полковник шутливо хлопнул себя по лбу. — Дарлин, вы так умны. Больше всего в женщинах я ценю ум и высокий интеллект, — уже открыто взял её за руку и прикоснулся губами.

Пришлось пригнуть голову, чтобы полковник не увидел моего ухмылки. Так он ценит интеллект девушки, что подробно расспрашивал меня, есть ли у моей спутницы органы, что подошли бы под его физиологию.

— А почему ты не пьешь алкоголь? — поинтересовался Ковалев с долей презрения.

— Здоровье берегу. Алкоголь убивает клетки мозга. А мне мои мозги нужны для пилотирования звездолета.

— Логично. Но жаль, очень жаль.

Не оборачиваясь, он сделал короткий жест. И тут же рядом нарисовался официант. Открыв одну из бутылок на столе, налил аккуратно в бокал Дарлин золотистый напиток. А полковнику наполнил пузатый бокал из граненной бутылки.

Ковалев подержал бокал в руке, держа ножку между пальцами. Пригубил. И только потом, принялся за еду.

— Ну как вам тут еда?

— Отлично. И всех тут так кормят? — я не скрывал иронии. — При коммунизме?

— Не всех, — совершенно серьёзно ответил Ковалев. — Только самых важных. Элиту, что называется.

— К которым, конечно, относишься ты?

— Да, отношусь. Впрочем, все старшие и высшие офицеры у нас являются элитой. Но не только. Ценятся все значимые люди. Ученые, конструктора. И в первую очередь у нас почитают пилотов. А таким, как ты, Эдгар, придают особое значение.

— Понятно, — комплименты полковника я всерьез не воспринимал. — Ну, а ты, полковник. В чем ценность тебя? Всех расстреливать подряд? Я правильно понимаю?

— Я не собирался никого расстреливать из зэков, — Ковалев наклонился ко мне, его лицо приняло суровое выражение, глаза стали холодны, как сталь в зимнюю ночь. — Лишь хотел, чтобы они выдали убийц коменданта и охранников. Всё! — он так яростно стукнул рукой по столу, что ближайший бокал подскочил, жалобно звякнув, упал на бок, скатился на пол.

— Но ты ведь готов был расстрелять тех несчастных, что взяли на себя это убийство.

— Если они признались, значит, ощущали за собой какую-то вину.

— Они просто хотели принести себя в жертву ради остальных. Больше ничего.

— Знаешь, Эдгар, — полковник откинулся на спинку кресла, зло сощурился, заходили желваки. — Я люблю свою работу. Мне приходится прилагать максимум усилий, чтобы все работало, как швейцарские часы. И если я не буду уверен, что делаю все правильно, то грош мне цена.

— Грош? Это сколько?

Ковалев с шумом втянул ноздрями воздух, ему явно начало надоедать, что я задаю столь глупые примитивные вопросы.

— Грош — это мелкая монета в империи, на месте которой возникла новое государство под властью большевистской партии, — вмешалась Дарлин.

— Да, верно, Дарлин.

— Империи? У вас был император? — заинтересовался я.

— Да, у нас был царь, император всея Руси, — с какой-то брезгливостью объяснил Ковалев. — Потом он отрекся от престола. Начался хаос, анархия. А партия большевиков взяла власть в свои руки, навела порядок. Построила великую державу.

— Под руководством Великого Вождя? Которого вы сейчас воскресили?

— Да, и под его руководством тоже. Слушайте, да к черту лысому все эти разговоры о политике! Надоело. Дарлин, — он с удивительной мягкостью улыбнулся. — Давайте потанцуем?

— Я не умею, полковник.

— Ничего, я вас научу.

Ковалёв подозвал официанта. Что-то шепнул ему. И тот поклонившись, исчез. И через мгновение, будто из ниоткуда на эстраде, где стоял рояль, появился пианист. Прикоснулся к клавишам, полилась нежная, но ритмичная мелодия.

— Моя любимая музыка. Шопен. Вальс номер семь. Очень красиво. Пойдемте, Дарлин.

Полковник вывел Дарлин на свободный пятачок перед роялем. Показал несколько движений. И поначалу его партнерша ступала неуклюже, невпопад, хихикала, пыталась повторить. И вдруг. С такой отточенной пластикой, изящной легкостью вступила в танец, что полковник на миг опешил, остановился. Взглянул с удивлением, перешедшим в восхищение. Они начали кружиться, будто делали это уже много-много раз, как профессиональная пара. А я знал, почему это так произошло. Все банально и просто. Нейро-интерфейс Дарлин считал все движения, что показал полковник, и начал посылать сигналы, а Дарлин оставалось лишь грациозно следовать им.

Они увлеклись, забыли, они не одни. Зачем обращать внимание на нечаянных свидетелей, когда ты увлечен, влюблен и совершенно потерял голову. Ковалёв уже не стесняясь прижимал Дарлин к себе, вначале лишь прикоснулся к щеке, будто что-то шепнул ей на ухо. Его губы как бы невзначай, случайно тронули шеи девушки, она не отстранилась. И тогда он совсем осмелел. Начал покрывать поцелуями шею, спустился ниже, к отрытой груди. Танец уже перестал быть бальным, превратился в эротический.

Наблюдать за ними стало неловко, я углубился в еду. И тут вдруг меня пронзила мысль, что Ларри один в космолёте, голодный. Арихман меня побери, я тут наслаждаюсь деликатесами, но совершенно забыл принести еду парню. Я беспомощно огляделся. Без полковника я не могу ничего сделать.

Громкие четкие шаги заставили вздрогнуть и поднять глаза. В зал ворвался адъютант Ковалева, с перекошенным багровым лицом. Он задыхался, словно пробежал марафон.

— Товарищ полковник! Срочная новость!

Ковалёву ничего не оставалось, как мягко, но решительно отстранить Дарлин и направиться к так не кстати возникшему Кузнецову.

— Что случилось? — лицо полковника вновь приняло обычный суровый вид.

— Товарищ полковник, только что сообщили, — отрапортовал парень. — На станции Галактических стражей произошла серия взрывов. Связь с маршалом прервалась. Пытались восстановить, ничего не выходит.

— Взрывы? Станция разрушена?

— Нет, пока мы можем её наблюдать, но есть сильные разрушения.

— Ясно. Я вылетаю. Готовьте космолёт.