Хозяйка Северных гор 2

Глава 68

Я улыбнулась:

— Похвальное желание.

А Элина не выдержала и фыркнула: — Хорошо, что у нас моногамия. Я бы не хотела быть третьей женой.

Я просительно взглянула на сидящего рядом с Элиной капитана Седрика, и тот что-то тихо шепнул девушке. Элина потупилась и опустила глаза, но поджатые губы указывали на то, что она всё равно не согласна.

Я решила, что надо будет с ней позже переговорить, объяснить, что не стоит вступать в таком тоне в разговор об обычаях. У каждого народы свои традиции.

Зато разговор с купцом пошёл более соответствующий этикету.

Мы обсудили производство шерсти, деликатесов, и развитие мясного животноводства, после чего купец снова стал рассыпаться в восхвалениях.

— Теперь я понимаю, как вам удалось сделать страну ваших предков такой богатой, — снова польстил мне купец, а я снова «прочитала» между строк, что он всё понял и пока «больше не будет провоцировать».

Когда ужин закончился и все разошлись, я пригласила к себе своих доверенных лиц: Надда и генерала Сэла, Элери.

— А теперь я хочу вам рассказать, почему я так обрадовалась этому кувшину, — сказала я, показав на кувшин, который так и стоял на столике с того момента, как мне его преподнесли.

— Я так понял, что это больше для праздников, чтобы запускать «Небесный огонь» в небо, — сказал Надд.

— О нет! — покачала я головой. — Его, конечно, можно использовать для праздников, когда его много, но это то, чего мы безуспешно пытаемся получить сами.

Я обвела глазами стоявших друзей и вздохнула, понимая, что то, что я сейчас скажу, навсегда изменит историю этой реальности.

— Это порох. И у нас с вами есть несколько месяцев, чтобы сделать оружие, которое поможет нам не подпустить норманнские корабли к нашему берегу. Но это оружие должно быть сделано в совершенной секретности. Я уже говорила об этом с Джоном Смитом, теперь говорю вам.

Я достала тот чертёж, который делала для кузнеца, положила его на стол. Все подошли к столу, склонились, разглядывая длинную трубу, которую я изобразила стоящей под углом примерно в сорок пять градусов на камне.

— Что это? — спросил Надд, и все остальные в ожидании посмотрели на меня.

— Если всё получится, это будет… бомбарда, — сказала я.

— Какое громкое название, — заметила Элери.

— Да, ты права. И название громкое, и она сама будет громкая. И для неё нам будут нужны каменные ядра.

— Ядра? Как орехи? — усмехнулся Надд.

Я улыбнулась: — Да, как орехи, только гигантские, — и показала руками небольшой круг. — Вот такие вот шары из камня. А при помощи вот этого порошка… — я подняла кувшин, — это ядро сможет вылететь из этой бомбарды и долететь с нашего берега до корабля, находящегося на входе в нашу бухту, и потопить его.

Я снова обвела взглядом своих самых близких здесь людей. Никто не смотрел на меня как на сумасшедшую, потому что они знали, что, если я что-то говорила, то, как правило, это всегда так и было.

***

Гостевые покои замка Кардиф. Али аль-Мустакфи

Али отпустил уставшую наложницу. Сегодня он выбрал Аишу, и любил её со спины, но даже себе не признался, что сделал это потому, что у неё были волосы цвета меди, которые при свете свечей смотрелись как волосы леди правительницы.

Когда он ещё будучи в столице узнал, что все эти вещицы, которые показались ему бесценными, придуманы на Севере, он даже не ожидал, что за всем этим стоит женщина. Но, прибыв в Карнарвон и встретившись с представительным рыцарем, сэром Джефри, с удивлением узнал, что тот является наместником не короля Англии, а наместником леди Уэльса, и тот ему рассказал, что, если купец хочет получить больше, чем просто несколько зеркал, то ему надо разговаривать с леди.

Узнал он также, что леди недавно овдовела, и в душе порадовался, зная, что горе делает молодых женщин растерянными и податливыми, особенно к теплу, и рассчитывал найти несчастную и убитую горем женщину. Но вместо этого увидел достойного противника, перед силой и умом которого он и сам был готов склонить голову.

Как она ловко, не переходя границы вежливости, объяснила ему что он не прав. А ведь он намеренно проверял её. Он ещё когда только преподносил дары, обратил внимание на то, что в её глазах мелькнул женский интерес.

Али знал, что он красив, и экзотично привлекателен для этих бледных английских леи, ещё в столице заметил, что многие леди смотрели на него благосклонно, и, если бы он не спешил, то вполне мог бы покорить не одну из них.

Но его мало привлекали чопорные и невзрачные по сравнению с восточными девами создания. А вот сегодня в Северной леди, которая по определению должна была быть ледяной, он увидел столько огня, что волосы её, которые тоже были того же оттенка, что и цвет волос большинства англичанок, казалось, горели огнём, и как огонь манили, обещая сладкую боль.

Когда он преподнёс ей «небесный огонь» он не рассчитывал, что этот дар вызовет у неё такую радость, ему даже показалось, что всё остальное, и дорогие специи и роскошные ткани и украшения вызвали меньше радости. И отчего-то ему думалось, что радовалась она «небесному огню», хотя и пыталась это скрыть, не потому что хотела тут же сжечь его. За этим явно было что-то серьёзное, возможно ещё одно знание. То, ради чего он и бросился по опасному осеннему морю сюда на Север, вместо того чтобы, используя затянувшуюся осень отплыть домой.

Он намеренно с ней торговался за подзорные трубы, чтобы она продолжила воспринимать его коммерсантом, приплывшим за товаром, и спокойно отнеслась к тому, что он останется здесь до весны. А уже за эти несколько месяцев он сумеет обрести её доверие, и Джабир, которого он прихватил с собой спасая от ханского гнева, ему поможет.

И на этой мысли купец уснул, и ему всю ночь снились огненные волосы Северной леди.

***

Замок в Туре, двор Генриха II Плантагенета

Элеонора стояла перед зеркалом с удивлением рассматривая себя. Она впервые видела отражение такой чистоты.

- Ты прекрасна, - Генрих подошёл к ней со спины и обнял её.

Элеонора была красива и ещё довольно молода, хотя Генрих, конечно, был моложе, но помимо красоты она была умна и сейчас, стоя перед зеркалом, которое по словам купца, продавшего это зеркало, было создано благодаря Северной леди, она вдруг поняла, что ошиблась, и эта ошибка могла стоить ей короны и … мужа.

Генрих отошёл, чтобы налить себе бокал, а Элеонора осталась у зеркала, и продолжила смотреться в него, но видела она не себя, она как будто старалась проникнуть в мысли женщины, которая была способна создать то, чего долгие годы не удавалось сделать венецианским мастерам.

Такая женщина не может быть восторженной дурочкой или страдающей вдовой, такая женщина вряд ли удовлетворится герцогом, и Элеонора с тревогой взглянула на Генриха. На Генриха, который, она это знала точно, любил её за то, что она могла принести ему корону, и за ум. А вдруг есть та, что умнее моложе, красивее, и за которой стоит немалая часть королевства, которое Генрих хочет получить?

Это не просто недалёкие фрейлины, которые «стройными рядами» проходили мимо, не оставляя в памяти Генриха никакого следа, здесь чувствуется недюжинный ум, размах и совершенно другой уровень.

И Элеоноре впервые с того дня, когда она приняла решение развестись с первым мужем, стало страшно.

«Что делать? Оставлять ли план с герцогом? Попытаться договориться или устранить?»

Элеонора никогда не любила жёсткие варианты, поэтому, чтобы принять решение, ей нужно было чьё-то мнение, того, кто достаточно хорошо знал Генриха и был предан ей, и мог бы верно оценить эту новоявленную королеву Уэльса. И при необходимости не был бы обременён излишней щепетильностью.

Дело было за малым, найти такого. И Элеонора начала продумывать новый план.