Грань человечности

XL

Гедеон помнил только яркую вспышку, после которой очнулся уже лежащим на полу. Это было очень странно — видеть перед собой расплавленный самоходный контейнер, фактически свое тело. Если быть точным, прежнее тело. Гедеон пока что даже не пытался осознать произошедшее. Он решил сначала заняться тем, что хорошо понимал: последней просьбой Серафима.

Потратив минуту на то, чтобы привыкнуть к движениям нового тела, Гедеон установил бомбу. Затем он нажал на оранжевую кнопку и по совету Серафима забился в самый дальний угол хранилища, укрывшись за стеллажами. Мощный направленный взрыв залил все вокруг ярким светом. Когда пыль осела, а визор пришел в норму, Гедеон увидел, что смог отколоть от ядра большой, примерно в четверть исходного размера кусок. Он не стал проверять, было ли этих повреждений достаточно, и занялся дверью.

Сначала по ту сторону слышались звуки боя, но вскоре они стали отдаляться. К моменту, когда Гедеон закончил, шум и вовсе стих. Снаружи не было никого живого, только холодные тела зомбированных. А прямо перед входом в хранилище оказалась аккуратная круглая дыра. Это означало, что остальные уцелели и эвакуировались, следуя указаниям Серафима. Гедеон спрыгнул туда и не спеша пошел по узкому коридору. Он старался соблюдать осторожность, ведь было неизвестно, что могло спуститься вслед за отступающими.

До выхода оставалось уже совсем недалеко, когда корабль сотряс сильнейший удар — результат жесткой посадки. Коридор сильно наклонился, а протянутые по его обеим сторонам силовые кабели сорвались со своих креплений и перегородили проход. Из-за огромного сечения их было трудно сдвинуть даже симбионту, поэтому Гедеону пришлось последнюю часть пути ползти через образованный ими причудливый лабиринт. Тем не менее ему довольно быстро удалось преодолеть препятствия и добраться до комнаты стабилизатора системы внешнего питания. В одной из стен была череда неровных отверстий, через которые виднелось небо Нью-Терры.

Огромный тяжелый корабль рухнул, не успев полностью выпустить опоры, из-за чего глубоко зарылся в грунт и сильно накренился. Он оставил за собой на поверхности планеты глубокий и длинный рубец, весь заполненный огнем. В противоположность земле внизу, сейчас напоминающей филиал преисподней, над горизонтом разгорался невероятно красивый золотисто-зеленый восход. Гедеон долго любовался этим видом, пока не заметил, что чуть ниже его товарищи расположились внутри небольшого углубления в обшивке и тоже смотрели на небо. Он начал спускаться, но несколько медлил, ведь еще не решил, что сказать остальным. В конце концов топтание на месте закончилось, когда Гедеона заметил Фридрих.

— Эй, дружище, мы здесь! Спускайся к нам! — стальная ручища андроида замахала в приглашающем жесте.

— Рад, что ты выбрался, командир, — широко улыбнулся Алтер.

— А где Гедеон? С ним же все в порядке? — забеспокоился Айзек.

Квад обрабатывал раны Марка и, не дожидаясь ответа, вернулся к этому занятию. Сам же Ален, распластавшийся на обшивке, выглядел, как выжатый лимон.

— Спасибо тебе и Гедеону. Не знаю, что вы сделали, но очень вовремя. Зомбированные нас крепко прижали и скоро бы задавили числом. А потом будто кто-то щелкнул переключателем, и они все разом застыли, постояли так пару секунд и начали месить друг друга. Да еще и с такой яростью. И о нас совсем забыли.

Гедеон продолжал молчать. Конечно, ему было приятно, что остальные переживают и за его судьбу. Но как им рассказать правду о Серафиме? И Гедеон, сбитый с толку последними событиями, не нашел ничего лучше, кроме как выложить все в лоб, за что чуть не поплатился.

— Его больше нет, ребята. Здесь остался только я.

Не поняв смысл этих слов, все напряглись и приготовились к худшему, а Айзек даже выхватил из кобуры свой револьвер. Но Гедеон успел их остановить, демонстративно подняв руки вверх.

— Стойте, стойте. Я — это Гедеон. Тот самый нагловатый, но очень классный искусственный интеллект.

— Ладно, допустим, — Фридрих немного расслабился, и его примеру последовали остальные. — Но тогда то, что ты сказал про Серафима?

— Простите.

Гедеон опустил голову и больше ничего не мог из себя выдавить.

— Зная Серафима, сомневаюсь, что ты мог бы повлиять на его решения, — попытался успокоить товарища Фридрих.

— Что там произошло? — сухо спросил Марк после небольшой паузы.

Гедеон немного пришел в себя от слов Оссбергера и был готов продолжать разговор. Он пока не мог понять причины, но в новом теле ощущал себя как-то необычно и не всегда справлялся с возникающими состояниями.

— Я расскажу все, что успел увидеть. Только не прострелите мне голову, хорошо?

Гедеон опустил все малозначительные детали, поэтому смог поведать их с Серафимом историю очень быстро. Далее он поделился своими соображениями о том, что произошло после его принудительной перезагрузки. У всех остальных услышанное вызвало странную смесь чувств. Самопожертвование командира и доброго друга их очень опечалило, но при этом зарядило и новой надеждой, и желанием успеть сделать еще что-нибудь полезное за свою короткую жизнь.

Глядя на происходящее у подножия упавшего корабля, становилось очевидно, что Серафиму удалось разделить Сознание на множество частей, которые или принялись уничтожать друг друга, или разбежались как можно дальше от разрушенного ядра и затаились. В любом случае до людей в глобальном смысле никому из них пока не было дела. Конечно, такой исход нельзя назвать полной победой, но это стало первым шагом на пути к ней. Шагом, который стоил очень много во всех смыслах.

С тех пор, как на поверхность Нью-Терры упал новый космический гигант, прошло уже много недель, но осколки Сознания так и не смогли стать новой ментальной чумой для человечества. Уничтоженное ядро было уникальным по мощности генератором излучения, да и данные о создании псионных бомб хранились только в нем. Решив таким образом обезопасить секрет своего главного оружия, Сознание в итоге оставило собственных «потомков» вообще без него. А люди в основной массе оказались слишком устойчивыми, чтобы поддаться серьезно ослабевшему псионному воздействию и весьма прямолинейным идеям осколков. Исходное Сознание действовало более гибко, умея найти индивидуальный подход к каждому.

Да и междоусобная война образовавшихся после распада Сознания обобщенных личностей была человечеству только на руку. Самые радикальные из них стали активно захватывать зомбированных, а затем принялись уничтожать друг друга с небывалым остервенением. Хваленое единство коллективного разума на поверку оказалось лишь фикцией, ведь существовало только благодаря заложенной в ядро управляющей программе. Без него взаимные неприязнь и жестокость освободившихся осколков привели к уничтожению значительной части информационного «тела» старого Сознания.

Те же, кто решил избежать открытого противостояния, в основном уцелели. Влияние таких обобщенных личностей на людей было крайне ограниченным, особенно для полного подчинения, но в конце концов это и не понадобилось. Если какое-то явление не убивает человека сразу, то зачастую он довольно быстро к нему приспосабливается, встраивает в привычный для себя уклад жизни. Так на Нью-Терре и некоторых других планетах возникло множество различных общин и культов, безобидных и не очень.

Что же случилось со всеми теми людьми, помогавшими приблизить крах Сознания? Да ничего особенного, они стали возвращаться к нормальной жизни. Кто-то смог сразу отправиться к себе домой, остальные же остались на Омеге, ожидая помощи или совета от своего командира. Но Симон чувствовал ответственность не только за них, но и за разбившую Голову. Она содержала на борту много опасных псионных технологий, да и вообще являлась продуктом вооруженных сил Синергиума, в которых Белл когда-то и сам служил. Поэтому он направил своих людей на Нью-Терру, чтобы раньше других установить контроль над местом крушения и быстро демонтировать все потенциально опасное. Любые предметы, как-либо связанные с Сознанием, были собраны вместе и утилизированы в огне ближайшей звезды, а оборудование военного назначения просто разобрали и подготовили к продаже по запчастям.

Когда работа подходила к концу, Симона посетила неожиданная мысль: а чем Голова отличается от Грааля? Ведь ничто не мешает на развалинах и этого корабля основать город. Многие соратники поддержали идею Белла и решили остаться строить себе новый дом здесь. И первым из них был Фридрих. На борту Омеги Оссбергер завел столько новых знакомств, сколько не имел за всю прошлую жизнь, и теперь не представлял будущего без этих людей. Он ведь всегда искал место, где чувствовал бы себя своим. Благодаря руководству Симона, знаниям Фридриха, а также достаточному количеству материалов, денег и энергии от уцелевшего реактора Головы даже такое масштабное строительство стало вполне осуществимой задачей. Вскоре на поверхности Нью-Терры возникло новое поселение, за которым само собой закрепилось имя Арм, а Белл из капитана звездного крейсера Омега превратился в своеобразного местного лидера.

Многие ожидали увидеть в качестве его правой руки Банжерова, но тот сразу после выздоровления покинул своих товарищей. Стивен тяжело воспринял смерть Говарда и винил в случившемся себя. Окружающие пытались его поддержать, но это только усиливало душевную боль, напоминая о погибшем командире. К ней добавлялась боль физическая, ведь в схватке с головорезами Сознания Стивен потерял лицо. Однако он попросил не восстанавливать поврежденные органы, а заменить их имплантами. Банжеров больше не хотел смотреть на этот мир собственными глазами, да и вообще не совсем понимал, как дальше жить. Выходом для Стивена стало неожиданное предложение Алтера отправиться вместе с ним на поиски пропавших сородичей. Кардинальная смена обстановки на самом деле помогла Бланку отвлечься от внутренних проблем, да и общество интегратора оказалось неожиданно приятным. Эти двое не отличались особой общительностью, но все равно удивительно хорошо понимали друг друга.

Также в Арме нечасто можно было увидеть и Квада. Он не переставал поддерживать связь со своими друзьями, но жить предпочел вместе с недавно обретенной семьей. А его отец оказался пока не готов расстаться с собственной плантацией. Особенно сейчас, когда к Кабачеку вернулись все старые знания о растениях и появился такой талантливый помощник в лице сына. Лизе же было в целом без разницы, ведь она просто хотела вернуться назад к спокойной жизни. Здесь, правда, стоит заметить, что над одним предложением Айзек старший все-таки серьезно раздумывал. Но связано оно было не с Нью-Террой, а с освоением Земли, и поступило от Эрика.

Неожиданно для многих Наталь решил продолжить свою жизнь на заново открытой родине человечества. И даже нашел небольшое количество единомышленников среди членов команды Омеги. Да и сам звездный крейсер землян был переправлен на родину и стал чем-то вроде орбитальной оборонительной платформы. Правда эта идея принадлежала Симону, а не Эрику. Белл решил отказаться от столь мощного оружия, чтобы не искушать своих соседей по Нью-Терре. Что же касается Земли, то ее экосистема восстановилась и изменилась за многие века без людей, а вот следы их цивилизации наоборот сильно стерлись. Но Эрика как раз и привлекла возможность получить совершенно новый опыт и поработать в условиях первозданной природы, чтобы научиться создавать свои технологии в синергии с ней. А Селестина полностью поддержала его начинания.

При этом Наталь не забыл и о потенциальной опасности уцелевших частей Сознания, в основном обосновавшихся на Нью-Терре. Он создал устройство, ограничивающее радиус действия псионного излучения несколькими метрами. С помощью Граба и других местных богатеев удалось организовать сеть передатчиков, покрывших все заселенные территории планеты. Так распространение Сознания было если и не прекращено, то сильно затруднено. А выявлением и уничтожением наиболее опасных псионных угроз занялся Гедеон. После раскола Сознания он получил не только собственное тело и знания Серафима. Эрик окончательно убедился, что его творение «повзрослело» и заслуживает право самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Гедеон же решил приложить все усилия, чтобы оправдать оказанное доверие. Так на Нью-Терре опять ожила и стала обрастать новыми историями легенда об Искателе.

Лишь один человек считал, что сложившаяся ситуация требует немедленного решения. Марк с первого дня после крушения Головы не прекращал активную охоту на осколки Сознания, а заодно и нанятых им людей. Особенно Алена интересовала персона Прайма. Пытаясь выследить убийцу отца, Марк действовал решительно и жестко, порой доходя до настоящей жестокости. Казалось, что никакая опасность не способна его остановить. Оправдан ли был столь агрессивный подход? Сам Марк в этом нисколько не сомневался. В его глазах даже разделенное Сознание оставалось слишком серьезной угрозой, чтобы проявлять человечность. Но кое-кто из близких полагал, что истребление остатков коллективного разума — лишь хороший предлог для Алена осуществить свою месть, не считаясь с сопутствующими жертвами.