Грань человечности

XXXVI

Возвращаясь на Омегу, Серафим считал себя готовым ко всему. К тому же внешне корабль выглядел невредимым, что вселяло определенный оптимизм. Но стоило только сойти с трапа Люрика, как стали появляться неприятные мысли. Почти все космолеты во внутреннем ангаре были в той или иной степени повреждены. Едва ли не больше всех досталось кораблю Симона, который сильно обгорел и лишился обшивки в носовой части. Под стать технике, люди вокруг выглядели уставшими и опустошенными, хоть и старались держать лицо перед Искателем. Еще больше Серафима насторожило то, что их встречала Селестина, а не Говард или Стивен. Всегда лучезарная, сейчас она казалась лишь блеклой тенью самой себя.

— Привет, ребята.

— Сознание? — Серафим сходу задал мучавший вопрос, даже забыв о приветствии.

Селестине осталось лишь вздохнуть и приступить к неприятной части разговора.

— Их наемники пришли за нашими головами. Мы смогли отбиться, но раненых очень много, медицинский блок полон. Я как раз оттуда.

— Удивительно. Мне кажется, нет того, чего бы ты не умела делать

В ответ Селестина лишь скупо улыбнулась и продолжила рассказ.

— Из хороших новостей: Омега не пострадал. И ряды наемников Сознания тоже удалось значительно сократить.

— Лучше расскажи, как себя чувствует команда?

— Ну, в эмоциональном плане ты и так видишь. А что же до раненых, то лучше сам сходи к ним.

— Ладно, пойдем тогда в медблок.

По дороге Селестина более развернуто рассказала, что же произошло на борту Омеги и какой урон был нанесен кораблю и экипажу. При этом ей регулярно приходилось отвлекаться на звонки и раздавать указания. Девушка оказалась буквально нарасхват.

У самого входа в лазарет им вяло помахал Эрик. Он развалился на каком-то хлипеньком стуле, держась одной рукой за перебинтованную голову. Селестина сразу направилась к нему и принялась поправлять повязку. Из всех прилетевших на Люрике проведать раненных вместе с Серафимом пошел только Айзек, но Квада сразу же куда-то утащили местные медики. В итоге Стрельцов остался в одиночестве стоять между рядами коек. Он долго вращал головой, но так и не нашел никого, с кем бы хотел сейчас поговорить, поэтому направился в отделение для тяжелораненых, по пути стараясь сказать слова поддержки всем, кого встречал.

Здесь пациенты лежали в небольших, но отдельных палатах. Чтобы не беспокоить всех и каждого, Серафим самостоятельно загрузил в память список поступивших и стал заходить только в нужные двери. Первым оказался лежавший почти у самого входа Симон. Он выглядел каким-то необычайно умиротворенным и весело общался с врачом, который, правда, при виде Искателя сразу удалился.

— Ну что, вам удалось? — опустив приветствия, поинтересовался Белл.

— Все прошло по плану. Нет у Сознания больше производственной базы.

— Это хорошо. Недостаточное снабжение замедлит их распространение

— Ты сам-то как? А то ни «привет», ни «рад тебя видеть». Хотя я тоже не лучше, — Серафим вдруг вспомнил встречу с Селестиной.

— Я все еще жив, и это самое главное. Просто теперь буду звенеть в два раза больше.

Симон скинул одеяло, закрывавшее тело ниже пояса. Теперь у него отсутствовала и левая нога ниже колена, а вместо протеза на остатке правой был сильный ожог, края которого выглядывали из-под повязки.

— Красный тебя не обманул. Мы раньше никогда не пересекались, но я уверен, что здесь был Мухолов на своей Матильде.

— И зачем ты тогда полез в драку?

— Он атаковал Омегу. Пушки, ракетные установки и прочее. Казалось, что Мухолов специально пытается снизить боеспособность нашего корабля. Я подумал, что Сознание готовит удар основными силами. Все равно от меня на мостике проку не было. Атака то шла изнутри, а не снаружи.

— Ты так спокойно об этом говоришь, учитывая потерю второй ноги.

— Я свое уже отволновался. Этот Мухолов, он просто на ином уровне, даже по моим меркам. Никогда не встречал такого тесного взаимодействия машины и пилота.

— Его раньше описывали словами «монстр» или «чудовище».

— Тогда уж «стихийное бедствие», — рассмеялся Симон. — Мне удалось пережить настоящую бурю. До сих пор никак не переварю произошедшее, но все равно готов ко второму раунду.

— Я рад, что ты не теряешь боевого духа. Отдыхай, самое сложное у нас еще впереди. Видимо, спрашивать тебя о произошедшем на борту Омеги бесполезно?

— Это точно. Я вылетел почти в самом начале, а назад вернулся уже на горящем корабле и сразу был отправлен к медикам. Придется тебе поискать в другом месте.

— Да уж, придется.

Покинув Белла, Серафим направился в палату, где находился Банжеров. Внутри оказалось очень тихо и темно. Работал только небольшой светильник, направленный на голову неподвижно лежащего Стивена. Она была полностью забинтована, и только в районе рта из-под повязок выходила толстая коса из трубок и кабелей. Рядом стоял большой аппарат, к которому они и подсоединялись. Серафим не знал, в сознании ли раненный, но все равно решил подойти и дотронуться до его плеча. Стивен сразу отреагировал и положил ладонь на нарушившую его покой руку. Банжеров какое-то время ощупывал незнакомца, после чего усилил хватку и промычал нечто нечленораздельное. Из всего набора звуков Стрельцов смог различить только два слова: «командир» и «прости».

— Тебе не за что извиняться, Стивен. Я верю, — Серафим остановился и, подумав, продолжил. — Нет, я точно знаю, что ты сделал все возможное. Не стоит ни о чем сожалеть, тратя на это пустое дело силы. Тебе нужен покой и отдых, поэтому мне сейчас лучше уйти. Но я обязательно загляну чуть позже.

Серафим аккуратно снял с себя ладонь Стивена и тихо вышел. После встречи с весьма бодрым Симоном, Стрельцов немного расслабился и не ожидал увидеть подобное. Тем больше его нервировал поход в самую дальнюю палату, где находился Ален. В списке не было имен, и Серафим совершенно не знал, кого хотел увидеть меньше: отца или сына.

На этот раз он был не один. На небольшом диванчике сидела, поджав под себя ноги, Лиза с опухшими от слез глазами, а рядом с ней, уперев спину в угол помещения, стоял Кабачек и с напряженным лицом смотрел на экраны медицинского оборудования. Девушка и сама имела несколько наспех перевязанных ран, но даже не собиралась пойти отдохнуть и неотрывно следила за большой металлической капсулой. В ее вязкое содержимое было погружено тело Марка. Серафиму стало немного не по себе от увиденного, ведь он сам когда-то находился в похожем устройстве. Тем не менее Стрельцов старался никак этого не показывать.

— Вы тут как?

— Я-то нормально, — со вздохом ответил Отшельник. — Прилетел хоть и раньше вас, но все уже закончилось. А вот ей следовало бы пойти отдохнуть. Уже много часов сидит тут, даже не ела и врачу не показывалась.

— В порядке. Я в порядке, — запинаясь, ответила Лиза. — Но Марку нужно помочь. Я не могу его бросить. Он, он меня не бросил!

— Тихо, не переживай. Конечно, мы ему поможем.

Как Серафим ни старался, не смог добавить уверенности в голос. Марк выглядел, будто прошел через мясорубку.

— Что вообще с ним случилось?

— Пика с ним случился. Они, как я понял, не в первый раз пересеклись?

— И где теперь эта сволочь?

— Не беспокойся, Серафим. Он уже на том свете. Марк сам справился, но был сильно ранен.

— А потом, а потом он меня спас! Закрыл собой! — расплакалась Лиза.

— Ну-ну, успокойся. Не нужно расстраиваться. Я уверен, что Марк ни на секунду не пожалел о своем решении.

После этих слов девушка уткнулась лицом в спинку дивана, поэтому рассказ за нее продолжал отец.

— Лиза пыталась отнести его к медикам, но их нагнал еще один наемник Сознания. Кажется, ты его называл Прайм.

— Проклятый коллективный разум все-таки вытащил этого мясника из тюрьмы. А я до последнего надеялся, что Красный ошибся.

— Нет, не ошибся. Этот Прайм — очень опасный тип. К тому же Сознание одело его в нечто похожее на твой симбионт. Дыра в животе у Марка, он проделал ее одним ударом. Если бы парень не среагировал, то с Лизой произошло бы тоже самое.

Услышав о тех страшных событиях, девушка громко всхлипнула, но Кабачек все равно продолжил.

— Затем появился старший Ален с подкреплением и успел в последний момент отбить сына. Лиза на себе притащила его сюда, но вот только помогло это, как видишь, не особо. Никто не знает, как лечить такие раны, — Отшельник грустно посмотрел на огромный медицинский аппарат. — Я тогда уже вернулся. Жизнь Марка стремительно угасала. Пришлось взять на себя ответственность и влезть в лабораторию младшего. Селестина сказала, что он просил купить пару таких капсул для исследований.

— Младшего? В смысле Квада? Может его тогда тоже позвать?

— Да, обязательно позовем. Но сначала я бы хотел с тобой поговорить наедине о текущем положении дел. Не против отойти?

По голосу собеседника Серафим сразу понял, что этот разговор не сулит ничего хорошего. Но решить все проблемы нужно было как можно быстрее, ведь Сознание пришло в движение и само по себе не остановится. Стрельцов еще раз взглянул на израненное тело Марка, а затем достал из кармана плаща протеиновый батончик и положил на диван рядом с Лизой.

— Перекуси немного. Он расстроится, когда узнает, что ты из-за него совсем о себе забыла.

Серафим искренне надеялся, что Марк скоро сам сможет сказать все это своей подруге. За последние месяцы с ним произошло столько странных и необъяснимых событий, что хотелось верить — чудо может случиться и на этот раз.

Кабачек решил уединиться в соседней незанятой палате. Он сел на середину койки и почти минуту собирался с мыслями, рассеяно глядя на пустую стену.

— Знаешь, Серафим, я никогда не отличался особым красноречием, да и за последние годы с людьми контактировал мало. Так что говорить буду прямо, ты уж прости, — Отшельник сделал пару глубоких вдохов, прежде чем продолжил. — Старший Ален мертв. Он погиб, защищая сына от Прайма или, как ты его называешь, Первого. Насколько знаю, Банжеров пытался помочь, но сам сильно пострадал.

Стрельцов уже догадывался, что сейчас может узнать и морально подготовился. По крайней мере думал, что подготовился. Кабачек продолжал рассказывать о том, как Говард и Стивен задержали Прайма и вынудили отступить. Как они спасли этим очень многих. И как он сам сожалеет о смерти Алена. Серафим все это слушал, но не слышал. В голове сразу возникло столько мыслей, что не осталось места для слов Айзека. И самая неприятная, самая раздражающая из них — старый друг мог погибнуть по его вине. Именно Серафим торопился поскорее уничтожить Сознание и торопил других. Но любая спешка в конце концов приводит к ошибкам. А их противник только этого и ждал, даже какой-нибудь мелочи.

Серафим стоял и молча злился. Злился на самого себя и на свою неосмотрительность. Злился на это проклятое Сознание. И особенно он злился на Первого. Стрельцов даже не заметил, как вокруг его сжатых кулаков задрожал воздух. Защита симбионта из-за перевозбуждения носителя самопроизвольно начала набирать мощность. Но Серафим довольно быстро смог взять себя в руки. К сожалению, он не в первый раз терял товарищей.

Кабачек уже давно замолчал и отошел в дальний конец палаты, подальше от готового в прямом смысле слова взорваться Стрельцова. Айзек с облегчением выдохнул, когда увидел, что тот пришел в норму.

— Ты в порядке, Серафим?

— Теперь да. Прости, что вышел из себя и подверг опасности.

— Не бери в голову, я все понимаю. Сам же меня в похожих ситуациях «успокаивал».

— Хорошо. Тогда вернемся к разговору. Ты, кажется, начал мне рассказывать еще о какой-то проблеме?

— Да. И это снова Ален, только младший. Он умирает, Серафим, и нам срочно нужно что-нибудь сделать.

— Но он же в биокапсуле?

— Это не панацея, а лишь способ помочь организму. К тому же Марк перед схваткой принял сильный боевой стимулятор, побочные эффекты от которого все только усугубляют.

— Я тебя понял, — мрачным голосом ответил Серафим. — Пойду искать Квада, он должен быть где-то рядом. Сможешь ввести его в курс дела?

— Конечно. Предупреди только, чтобы он при Лизе ничего лишнего о состоянии Марка не разболтал.

— Хорошо, — уходя, произнес Серафим.

Уже взявшись за дверную ручку, он остановился и повернул голову к Кабачеку.

— А кто у нас сейчас людьми руководит? И Симон, и Стивен еще на лечении, да и Эрик не выглядел дееспособным.

— Формально это кто-то из людей Банжерова, но на деле все вопросы решаются через Селестину. А кораблем управляет Гедеон.

— Да уж, без нее мы бы много не навоевали. Найду ей помощников, пока вы с Квадом занимаетесь лечением Марка. Передай, пожалуйста, что я буду ждать его через час в переговорной на третьей палубе.

Серафим оказался в назначенном месте немного раньше срока и ждал товарищей, сидя прямо на небольшом круглом столе. Прошедший час он пытался помочь Селестине, хотя делал это не только для нее. Просто Стрельцову требовалось отвлечься от мыслей о возможной судьбе Марка. Кроме Квада, который уже должен был провести небольшой консилиум с Кабачеком и другими врачами, Стрельцов позвал Фридриха и Алтера. У первого он хотел узнать, можно ли будет воспроизвести технологию отделения мозга от тела, если другой вариант спасения парня не найдется. А второй, будучи интегратором, мог найти решение, до которого люди бы не додумались.

Оказавшись в одиночестве, Серафим вдруг стал вспоминать о Говарде. За этими мыслями он даже не замечал, что остальные уже собрались, пока Квад не обратил на себя внимание.

— Все в порядке? Мы пришли, а от тебя никакой реакции.

— Нет, Айзек, не в порядке. Но это сейчас совершенно не важно. Лучше расскажи, как там Марк.

— Плохо, — Квад решил говорить прямо, не тратя время на витиеватые формулировки. — Кроме огромной сквозной раны брюшной полости, у него еще куча не менее серьезных внутренних повреждений. Печень, почки и легкие отказывают, многие кости переломаны, и их осколки рассеяны по всему телу.

— И сколько он еще продержится?

— Часов пятнадцать. На большее я бы не стал рассчитывать.

Серафим от услышанного на мгновение потерял восприятие цветов. Он понимал тяжесть состояния Марка, но даже не подозревал, что тот одной ногой в могиле.

— Ты точно не ошибся? Разве капсула не должна поддерживать его жизнь? Ведь я, пусть и в коме, просуществовал так несколько месяцев.

— Эх, если бы все было настолько просто: положи раненного в чудо-аппарат, и ему больше ничего не нужно, — Айзек переживал не меньше своего собеседника. — Но в реальности так не бывает. Тебя поместили в биокапсулу практически сразу после крушения, причем в лучший экспериментальный образец. Марка же пришлось долго транспортировать, да и аппарат у него не самый передовой. Я вообще не рассчитывал кого-то лечить в этой капсуле.

— Ладно, понял, мне просто повезло. Пусть будет пятнадцать часов. Этого же достаточно, чтобы провести операцию?

— Да, было бы достаточно. Но, во-первых, Марк сейчас просто не переживет такого масштабного хирургического вмешательства.

— А во-вторых?

— А во-вторых, ему нужны новые органы. Обычные импланты не подойдут, так как мы их не сможем настроить. Марк принял очень токсичный боевой стимулятор, который накопился в тканях и до сих пор нарушает нервную проводимость. Электроника не сможет работать в таких условиях.

— Но можно же вырастить новые органы? — голос Серафима начал дрожать, что происходило крайне редко.

— Не успеем.

Квад отвел глаза в сторону и поджал губы.

— Но что-то же можно сделать? Прошу, любые варианты. Я достану все необходимое.

— Я не знаю, — Айзек опустил голову почти до самой груди. — Возможно, получиться однократно стабилизировать его состояние, но это не решит проблем с органами для пересадки.

— А если обойтись без них? Фрид, скажи, ты сможешь сделать с Марком тоже, что и с собой?

Взгляд Фридриха, который все это время стоял у входа и нервно перебирал пальцы своей малой пары рук, на мгновение оживился, но затем снова потух.

— Прости меня, но не смогу. Даже если бы мы успели достать нужное оборудование, что уже невероятно, все равно ничего бы не вышло. Снова виновата та отрава, которую принял Марк. Она слишком сильно угнетает нервную систему.

Накатывавшая все это время волна отчаяния захлестнула Серафима с головой. Он не просто втянул в опасную авантюру и погубил дорогого для себя человека, но и готовился отправить вслед за ним сына. Борец за судьбу человечества оказался не в состоянии спасти одну единственную жизнь. Но, заглянув в эту бездну сожалений, Стрельцов увидел выход из ситуации, пускай и радикальный.

— Знаете, а нам не нужны новые органы. Нам нужен симбионт, — Серафим постучал пальцем по груди. — Уверен, он найдет способ, как уберечь носителя.

— Подожди, ты себя предлагаешь под нож пустить? — возмутился Айзек. — Но это же равноценно смерти! Мы даже не знаем, что там внутри осталось от твоего организма. А если симбионт не примет тело Марка? Тогда все будет впустую!

— У меня нет выбора, Айзек, — грустно ответил Серафим. — Если не попробую, то, наверное, сойду с ума.

Ранее молчавший Алтер оглядел всех присутствующих таким взглядом, будто только что осознал устройство бытия.

— Серафим прав. Симбионт сможет помочь. Он компенсирует утраченные функции организма. Но Марку нужно продержаться, пока будет происходить адаптация.

— И ты туда же! — всплеснул руками Айзек. — Да даже если это гарантированно сработает, не смогу я собственными руками зарезать Серафима. И уверен, никто на борту корабля тоже.

— Не нужно, — спокойно возразил Алтер. — У нас есть дата-симбионт. Я помню, что мы его законсервировали и забрали.

— А он подойдет? — задумчиво спросил Фридрих. — Я хочу сказать, что разве дата-симбионт не утратил свои функции в обмен на улучшенную обработку информации?

— Увеличение физической силы, трансформация, повышенная защита. Но не стойкость к вредным воздействиям и сохранение жизни носителя. Это базовые функции симбионта, его суть. Я полностью уверен, что они сохранились.

Собиравшегося еще что-то сказать Алтера перебил громкий нервный смех Серафима.

— Вы просто потрясающие, ребята. Я верил, что выход найдется. Если уж мне, чьи руки по локоть в крови, был дан второй шанс, то почему его не заслужил и этот юноша. Уверен, Марк Ален еще пригодится этому миру.

— Серафим, ты в норме? — реакция Стрельцова неслабо напугала Айзека. — Хорошо, конечно, что у нас появился план, но его еще нужно воплотить в жизнь.

— Даже не сомневайся, у нас все получится.

— Мне бы твой оптимизм, — устало улыбнулся Квад. — Состояние Марка нужно сначала стабилизировать, а это тоже не так просто.

— Кстати, что ты собираешься с ним делать? — спросил оживившийся Фридрих.

— Есть один рискованный способ. Я изучил взаимодействие моего организма и сыворотки для временной регенерации. После доработки получилось ее улучшить. В некотором смысле.

— В некотором смысле? — Оссбергера такой неопределенный ответ не устраивал.

— Она почти наверняка сработает и восстановит все основные функции организма Марка. Эффект продержится от шести до восьми часов, чего должно быть достаточно. Вот только имеется побочное действие: он мутирует.

Серафим оказался несколько обескуражен таким поворотом событий, но все же решил озвучить возникший не только у него одного вопрос.

— И в кого он мутирует?

— Я не знаю, — Айзек с виноватым лицом развел руки в стороны. — В экспериментах я так и не получил определенного результата. Может быть, у него только глаза цвет поменяют, а может, например, одна рука увеличится и станет размером с остальное тело.

— Но он выживет?

— Я провел не так много опытов, но ухудшения состояния организма пока не наблюдал.

— У нас нет выбора, Айзек. Готовься к операции, — Серафиму потребовалось немного подумать, прежде чем дать ответ. — Надеюсь, что Марк не будет злиться, если у него вырастет что-нибудь лишнее.