Господин следователь. Книга десятая

Глава 7 Железной дороге быть

Узнал от нашего служителя, что в город вернулся Иван Андреевич Милютин, а вместе с ним и супруга нашего начальника. Не знаю, откуда Петр Прокопьевич узнает последние новости, стоя на одном месте с восьми утра и до восьми вечера, но это так.

Городской голова был в отсутствии почти месяц, теперь мне жуть, как интересно — а чем закончился визит к императору и в министерства? Будет у нас железная дорога или нет? Вроде, Его Величество был настроен решить вопрос положительно, но все может быть.

Странно, что меня вообще это интересует. Прекрасно знаю, что служить мне в Череповце осталось немного — меньше года, а по железной дороге от Санкт-Петербурга до Вологды, вполне возможно, ездить не придется, а вот, поди же ты. Стал квасным патриотом маленького городка.

Наверняка Милютин станет докладывать о результатах поездки на заседании Городской думы, можно бы самому сходить, но официального повода нет, а если припрусь просто так, то напугаю всех гласных. Начнут головы ломать — с чего это следователь явился? Сам надумал или его папочка послал? Пытается что-то и под кого-то накопать? Нет уж, лучше я в приватной беседе узнаю. Надеюсь, Иван Андреевич найдет оказию?

И я не ошибся. Мой начальник лично зашел ко мне в кабинет и пригласил на ужин. Разумеется, с благодарностью принял его приглашение.

— Наверняка знаете, что тесть вернулся, — сообщил Николай Викентьевич. — Желает непременно с вами поговорить. И не расспрашивайте меня, пусть Иван Андреевич сам обо всем расскажет.

Ишь, тайны мадридского двора. Мог бы хоть намекнуть. Любопытно же.

Еще Лентовский поинтересовался — как идет расследование кражи из лавки купца Тугулукова? Доложил, что зачинщик преступления определен в Окружную тюрьму, сообщник — родной сынок Витюша, допрошен, но оставлен дома, под надзор матери. Подаваться в бега Неурокову-младшему смысла нет, да и возможностей тоже.

Само-собой все изъятое возвращено владельцу под расписку, на ответственное хранение. Вроде бы — Тугулуков и продать свои шубы до суда не имеет права, но тут уж не мое дело. Да и присяжные заседатели не станут требовать, чтобы им показали краденой.

Мне еще кое-какие концы с концами свести, допросить парочку человек, включая соседей, так можно передавать дело в суд. Но торопиться с этим не стану, сроки терпят.

Николай Викентьевич покивал и сообщил, что уже отправил доклады и на имя министра, и губернатору — все-таки, кража на 80 тысяч рублей немаленькая даже по масштабам столицы, а раскрыла ее полиция очень оперативно. Само-собой, Председатель окружного суда отметил роль судебного следователя в раскрытии преступления.

И вот я в доме Лентовских. В ожидании, пока хозяйка позовет нас на ужин, мы с Иваном Андреевичем заняли кабинет Марии Ивановны.

— Хотел похвалиться, — сказал Милютин, вытаскивая из жилетного кармашка перстень с императорским вензелем. — Был удостоен высочайшей аудиенцией и личным подарком. Один у меня уже есть — от покойного государя, теперь второй.

— Искренне за вас рад, — отозвался я, не покривив душой.

И впрямь — даже для меня, не считавшего себя монархистом, аудиенция у государя императора стала событием, о котором не стыдно и похвастаться. Вытащить, например, из кармана наградные часы и небрежно обронить: «Вот, зашел это я как-то к государю, поболтал с ним немножко». Кстати, а что круче: перстень с вензелем или часы? Если по размеру да по количеству золота судить — так часы, а ежели, по «наглядности», то перстень. В чем преимущество перстня, так это в том, что кот его не разгрызет, как цепочку. Впрочем, мой Кузьма, ежели не попортит подарок, то «заиграет». Укатит куда-нибудь, ищи-свищи. У него же, в отличие от всех прочих, нет уважения к монаршей особе, а правилам этикета и хорошим манерам кошки сами кого хочешь научат.

Перстень с вензелем императора я рассматривал с преувеличенным почтением и, даже постарался изобразить на лице зависть. Кажется, получилось. Возвращая Ивану Андреевичу подарок (или награду, как посмотреть), спросил:

— Надеюсь, порадуете новостями?

— Порадую, — кивнул мой собеседник. — Его Императорское Величество одобрил проект железной дороги Санкт-Петербург — Вологда, уже отдал приказ Министерству финансов выделить на строительство первые пять миллионов. Весной начнутся топографические изыскания, а мы пока станем искать подрядчиков, выпустим акции. Бог даст, через год-два начнем строительство.

Раньше бы год-два показались несусветно далекими, а нынче, привыкнув к неторопливости бытия, понимаю, что это не срок.

— Иван Андреевич, я запамятовал — железная дорога будет узкоколейной или нормальной?

Я вовсе не запамятовал. В прошлый раз, когда Милютин предлагал посмотреть проект, отказался — все равно ничего не пойму, а тут вдруг спохватился. Железная дорога будет однопутной, но это ладно, большого движения точно, что не предвидится, а лет через двадцать можно вторую линию проложить.

Вспомнилось вдруг, что железную дорогу от Вологды до Архангельска построили с узкой колеей, а во время Первой мировой ее пришлось перешивать. Так что, не нужна нам узкоколейка. Как выяснилось, Иван Андреевич полностью со мной согласен.

— Зачем нам узкоколейка? Конечно, строить ее дешевле, но нужно, чтобы железная дорога — мы ее уже Александровской называем, по общероссийским стандартам шла — в 5 футов.

— Еще хочу вам сказать Иван Александрович… — сказал Милютин, понижая голос. Переведя взгляд на закрытую дверь, попросил: — Но это, сугубо между нами…

— Разумеется, Иван Андреевич, между нами, — кивнул я, стараясь держаться как можно небрежнее, хотя любопытство уже ухватило за пятки. О чем это Городской голова хочет со мной посекретничать?

— Я предложил государю составить, а потом и довести до его сведения докладную записку о реорганизации Новгородской губернии, — сказал Иван Андреевич, зачем-то переходя на шепот. — По моему мнению, управление губернией обустроено очень неудачно. Сто четыре тысячи квадратных верст! При такой раскинутости, приказы и распоряжения губернатора доходят до нас через три, а то и четыре дня. Даже почта из Петербурга в Череповец приходит быстрее. Зачем Новгороду целых одиннадцать уездов, если губернатор не успевает ими управлять?

— Иван Андреевич, — улыбнулся я. — Думаю, что проект реорганизации у вас уже составлен. Не ошибусь, если выскажу предположение, что в состав Череповецкой губернии войдут Белозерский и Кирилловский уезды, Устюженский, понятно, что наш, Череповецкий. Еще можно прихватить Тихвинский.

Тут никаких Америк открывать не нужно. Помню, что некогда — с 1918 по 1927 годы существовала Череповецкая губерния именно в таком составе. Потом ее упразднили, «пристегнули» к Ленинградской области, а в 1937 году все бывшие Череповецкие уезды, кроме Тихвинского, присоединили к Вологодской области.

— А чтобы губерния стала «кругленькой», можно присовокупить к ним Весьегонский и Пошехонский, — подхватил Милютин. — Череповец становится губернским городом, а население нашей губернии составит 700 тысяч человек.

Еще и Весьегонский с Пошехонским? Аппетиты, однако. Однозначно, что против выступят губернаторы тех губерний, от которых Иван Андреевич собирается «отщипнуть» кусочки. И Новгородский, лишающийся 5 уездов, и Ярославский с Тверским. Какой же начальник потерпит, чтобы у него изъяли часть власти? Грудью лягут.

— И как государь отреагировал на ваше предложение? — поинтересовался я.

— Сказал, что предложение важное и нужное, что он и сам уже думал о необходимости уменьшить губернии, но…

Иван Андреевич сделал паузу, со значением посмотрел на меня, потом продолжил:

— Его Величество сказал, что примет докладную записку не раньше, нежели когда будет построена железная дорога до Череповца. Сами понимаете — чтобы сделать наш город губернским, необходимо, чтобы в нем имелась и промышленность, и жителей насчитывалось не пять тысяч, а хотя бы тысяч десять-пятнадцать. Не сомневаюсь, что с появлением в наших краях железнодорожной станции, население города увеличится тысяч до восьми, а лет через пять будет и тысяч двенадцать.

Тысяч до восьми, на мой взгляд, слишком оптимистично. За счет чего увеличится население? Понятно, потребуются железнодорожники, телеграфисты, диспетчеры. Нет, диспетчеров пока еще нет. Но имеются дежурные, рабочие, которые ходят и стучат по колесам. Сколько нужно народа для обслуживания станции? Депо какой-нибудь, где ремонт проводят. О, а ведь я отчего-то забыл, что у нас не электровозы, а паровозы. Значит, понадобится водонапорная башня, чтобы доливать воду в котел, а еще помещение, в котором хранится каменный уголь. Или паровозы, что станут обслуживать нашу линию, бегают на дровах? Дрова нужно где-то заготавливать, пилить, колоть. Технический персонал, начальники — а их всегда много, уборщики и прочее. Опять-таки — ресторан с буфетом, приезжие крестьяне, которые начнут продавать свои товары проезжим. Им где-то надо останавливаться, что-то кушать. Еще появится пара жандармов, потому что порядок на железных дорогах поддерживает именно жандармерия, а не полиция.

Увеличится население, но, не чрезмерно. По моему скромному разумению, человек на сто, максимум двести прибудет.

Хотя, пока строят железную дорогу, пока то да се, начнется какая-нибудь движуха.

Но все-таки, Череповцу позарез нужно крупное промышленное предприятие. Вон, в моей реальности, захолустный городишко стал флагманом российской металлургии, увеличив население с тридцати тысяч до трехсот за какие-то двадцать лет. Но для этого нужно, чтобы в Воркуте начали добывать каменный уголь, а на Кольском полуострове железную руду. И нужно, чтобы товарищ Сталин принял решение о строительстве металлургического комбината не на сырье или топливе, как принято, а на пересечении дорог. Но это не сейчас, а когда начнется социалистическое планирование экономики, лет через пятьдесят.

А пока… Не знаю, чтобы такое и придумать для города, ставшего мне родным. Какое-нибудь промышленное предприятие. Не замахиваюсь на десятки тысяч рабочих мест, а хотя бы человек на 500–800.

Что бы такого присоветовать? Из полезных ископаемых у нас только торф. Что еще? Насколько помню, в Вологодской области, в Чагодощенском районе, имеются стеклозаводы. А стекло — это кварцевый песок. Бутылки, стеклянная посуда — это же золотое дно.

В Чагоде я как-то бывал, запомнилось, что построили поселок в 1926 году, в виде серпа и молота, по проекту архитектора Троцкого (не родственник Льва революции!). А неподалеку от Чагоды, километрах в пятнадцати, на реке Песь, есть еще один стекольный завод.

Может, предложить Милютину стекольный заводик запустить? Наверняка кварцевый песок имеется не только на реке Песь, но и где-то поближе. Или нет? Пожалуй, лучше не умничать. Уверен, будь в Череповецком уезде кварц, то стеклозавод уже стоял бы.

— Иван Андреевич, а за счет чего вы собираетесь увеличить население Череповца? У вас на заводе трудится человек сто. Не маловато?

— Так у нас лес под боком, — с удивлением посмотрел на меня Милютин. — Можно бы и сейчас поставить не два лесопильных завода, как сейчас, а все пять, а то и восемь. Только, с доставкой у нас плохо. Возим по Мариинской системе, а она только в период навигации хороша. Вон, в затоне, на Ягорбе, у нас штабеля бревен со сплавов — их еще пилить и пилить. Будет железная дорога, то мы круглый год сможем в столицу и бревна возить, и брус, и обрезную доску. Лесопилки — это работа, а работа — это деньги. Жалованье — это и люди, и все прочее. У меня народ по двадцать да тридцать пять рублей в месяц зарабатывает, а ведь можно и больше. Мужики потянутся, дома поставят. Лесопилка — четыре пилорамы, на каждую по два мастера, да подсобные рабочие. А еще возчики нужны, чтобы бревна подвозить. Даже если не восемь поставим, а только пять, так уже пятьдесят, если не семьдесят работников понадобится. А ведь за каждым семья — жены, дети. А им и жить где-то нужно, и есть, и деток учить. И лавки наши торговцы откроют, и школу наверняка придется еще одну открывать. Леса больше пилить станем, значит, его больше и сплавят. Возможно, судостроительный завод придется расширять.

Молодец Иван Андреевич, правильно мыслит. Сколько рабочих мест создает один промышленный рабочий? Не то четыре, не то пять. Но судя по расчетам Милютина — будет больше. А городской голова продолжил:

— Я уже прикидывал, что придется несколько складов вдоль железной дороги ставить, чтобы бревна поближе было возить. В селе Никольском[1] место для станции хорошее, там и склад поставлю. А когда до Вологды железку доведем — благодать. Я, когда в столице был, наводил справки — бревна наши и в заграницы возьмут. Англичане с французами корабли в Архангельск отправляют за древесиной, а мы поближе. Только, невыгодно круглый лес продавать. Зачем продавать бревно за три рубля, если брус дороже отдать можно?

Я покивал с умным видом. Знаем-знаем, что сырье продавать невыгодно, а обрезная доска или брус — это уже готовая продукция. Ну, почти готовая.

— А вы времени зря не теряли, — похвалил я Ивана Андреевича.

— А как же иначе? — посмотрел на меня городской голова с довольным видом. — У государя императора на приеме я и всего-то полтора часа был, у министров тоже не слишком-то задержался. Все больше со своими собратьями-купцами общался. Очень интересует столичное купечество наши края, если сюда дороги хорошие будут. Мой старый приятель интересуется — а будет ли возможность построить в окрестностях Череповца бумажную фабрику? Бумага нынче большим спросом пользуется.

Бумажная фабрика — это просто замечательно. Правда, результате «технической революции» окрестности Череповца, а еще — реки и прочие водоемы будут загажены, но это издержки производства. Сами загадим, сами потом и убирать будем, а без ущерба для природы прогресса не бывает.

— Эх, Иван Андреевич, если Череповец станет губернским городом, на голову Городского головы — то есть, на вашу, столько хлопот свалится, что нынешние мелочью покажутся, — вздохнул я. — Ладно, губернских чиновников государь сам назначит, но размещать-то вам придется. Казенные учреждения, жилые дома. Это же и губернатору дом построить, и вице-губернатору! А сколько всяких-разных губернских комитетов да отделений? Еще какой-нибудь полк у нас разместят, а то и два. Казармы для солдат строить, штабы, да и прочее.

Но Милютин, вместо того, чтобы расстроиться, радостно всплеснул руками.

— Так это и хорошо! Жилые дома да казенные строения строить— тоже люди нужны. Лес у нас свой, а кирпич мы по железной дороге возить станем. Или — если отыщем в губернии подходящую глину, можно туда железнодорожную ветку проложить, а кирпичный заводик свой поставить.

Ничем Городского голову не проймешь. Ладно, не стану портить ему настроение, напомнив, что и Земство у нас из уездного превратится в Губернское. Да, и уездное-то тоже никуда не денется. Два земских правления — губернское и уездное, многовато. У нас Николай Федорович Румянцев опять отличился — попытался воспользоваться отсутствием Городского головы, чтобы подмять под себя «Общество взаимного страхования имущества», находящегося в ведении Городской управы. Разумеется, не самолично, а через «Общество взаимного кредита уездной земской управы», которым руководит один из сподвижников нашего земского деятеля Козьма Федорович Макаров. Толку от этой организации маловато, потому что денег в Обществе нет, а купцы и мелкие торговцы берут кредиты в Городском банке, который в руках Ивана Андреевича, но амбиций у земцев много. Как по мне — «Общество взаимного кредита» больше напоминает организацию по выдаче микрозаймов — кредиты мизерные, проценты большие, а кому идет прибыль не очень понятно. Официально — на развитие земских учреждений, а реально их никто не контролирует. Я даже удивляюсь — а как вообще находятся люди, берущие в долг десятку, прекрасно зная, что возвращать придется двадцать пять рублей?

Макаров, с подачи Румянцева, разослал череповецким мещанам и купцам «подметные письма» — извещения о срочном созыве собрания, на котором был поставлен вопрос о «передаче Общества взаимного страхованияв руки земства, как главной общественной власти в городе и уезде». Вернее — о слиянии «страховщиков» и «взаимокредиторов».

Как и следовало ожидать, затея Румянцева закончилась пшиком, потому что соединять «микробанк» и страховое учреждение — не самая лучшая затея. На собрание явилось с десяток мещан, о чем-то поговорили, но разошлись, так ничего и не решив. Моя бы воля — провел бы в уездном земстве ревизию, точно, что отыскал бы растраты и неправомерные выплаты, да и открыл бы уголовное дело. Но организация ревизии финансовой деятельности уездного земства не в компетенции судебного следователя. Или попробовать?

Только решил обдумать эту мысль, как позвали к столу.

[1] Ныне поселок Шексна