Горящий призрак без имени — антология ужасов

Глава 30. Просветительское влияние

Я едва успел заметить, как её тело мелькнуло в воздухе, растворяясь в снежной темноте.

Не дожидаясь, пока она приземлится, я сорвался с места и выбежал в подъезд, на этот раз вообще босиком и без верхней одежды. Я мчался по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, едва касаясь перил, а моё сердце вырывалось из груди.

Я боялся что эти твари всё-таки последуют за ней, и я не успею.

Выбежав наружу, я увидел Мидо — она барахталась в сугробе, пытаясь выбраться из него пока тело окончательно не потеряло подвижность.

Обнажённая по пояс, бледная и с прилипшими на лицо чёрными волосами — она напоминала привидение из японских фильмов.

Когда я подбежал к ней, она вздрогнула, но я тут же сказал:

— Спокойно, это я говорил с вами в окне.

— Ты кто?

— Не здесь, давайте сперва зайдём в тепло.

Я протянул ей руку и помог выбраться из холодной перины. Её плечи дрожали, лицо покраснело от морозного воздуха, а в глазах светился сильный испуг, говорящий, что она видела гораздо больше ужасов чем я.

Мои ноги кололо от холода, но внутри хотелось смеяться от осознания, что я уже второй раз за ночь спасаю кого-то таким глупым способом.

Всё-таки в бесконечном снегопаде есть польза.

Мы ввалились в подъезд, когда наши ноги уже отказывались идти. Здесь было темно, но в данный момент эта темнота казалась окутывающей со всех сторон безопасностью, укрывающей нас от тех полуживых существ.

Поднявшись чуть повыше, мы стали отогреваться около чугунных батарей, иначе дальше бы не ушли. Мы стояли там, не проронив ни слова, оба осознавая, что эта долгая ночь не оставит нас прежними.

Затем она спросила полушёпотом:

— Пацан, откуда ты знаешь моё имя?

— Ты же сама мне его сказала, точнее твоё подсознание.

— Ты тоже попал на ту сторону? — ужаснулась она, в тусклом свете подъезда её глаза выглядели как две чёрные точки.

— Ты про космос на потолке? Да я видел его. И чуть не посмотрел на ту штуку внизу, но твоё подсознание вовремя остановило меня.

— Не думала, что сила этого существа простирается так далеко.

— О чём ты?

Вместо ответа, она опять спросила:

— Давно ты наблюдал за нашим окном?

— Порядочно. Извини если что, я ничего плохого не хотел.

— То есть ты видел, что происходило в квартире?

— Да.

— И всё равно помог мне?

— Ну да.

Мидо выругалась на корейском, а потом бросила взгляд на четвёртый этаж через мутное стекло подъезда. Я глянул туда и увидел, как люди запирают окно и отходят вглубь комнаты.

Я перевёл взгляд на Мидо и осмотрел её. Не думал, что увижу её так близко уже сегодня ночью.

Её босые ноги были покрыты тающими кристаллами снега, куда делась её обувь я так и не понял. Может быть она потеряла её в полёте? Кожа на ступнях была тонкой и бледной, как будто снег заставил всю кровь отхлынуть от них.

Чёрные волосы липли к шее и спине. Каскадами опускаясь до поясницы, они скрывали плечи и грудь, словно пытаясь хоть немного согреть свою хозяйку. На ключицах застыла тонкая сетка воды. Ещё недавно всё её тело было покрыто снегом, а теперь он оставил после себя лишь капли, будто росу на хрупком, утреннем цветке. Временами эти капли внезапно срывались и стремительно стекали по бледной, почти фарфоровой коже.

— Меня зовут — Ли Мидо, — вдруг произнесла она. — А тебя?

— Вадим Лебедев.

— Раз уж мой коллега Семён всё равно погиб, ты не против немного помочь мне?

— Даже не знаю, но сделаю что смогу.

Сверху послышались тихие шаги, мы оглянулись и увидели лицо Нарины, она выглядывала из-за перил.

— Вы чего там делаете? — спросила. — Идите в квартиру!

— Так ты не один?

— Это моя подруга, она жила в том доме, но ей удалось вовремя спастись.

— Я — Нарина Мусаева, приятно познакомиться, но давайте всё же уйдём из подъезда.

Когда мы поднялись ко мне в квартиру, то быстренько посадили Мидо на матрас, обмотали её пледами и дали в руки горячий чай (какао кончалось). Она оценила наш уютненький штаб для наблюдений и вроде бы стала приходить в себя.

— Присаживайтесь, — сказал я, почему-то опять перейдя на «вы». — Вам придётся выслушать сотню вопросов, нам бы о многом хотелось спросить.

— Да, точно, — подхватила Нарина. — Кто вы и ваш рыжий напарник такие? Что это за великанша там в гробу? Что вы с ней делали и можно ли остановить этот ужас?

Мидо отпила чай и спокойно ответила:

— Всё что вам нужно знать — я заговорила на русском языке всего месяц назад.

Мы с Нариной многозначительно уставились на неё.

— Но ты же говоришь на нём как на родном, — удивился я.

— Это всё благодаря той девушке в гробу.

— А поподробнее?

— Подробности вам знать ни к чему, вы ещё молодые-зелёные. Скажу только что путём множественных экспериментов с её телом, мы выделили из него газообразную жидкость, при вдыхании которой на мозг оказывается… просветительское влияние, назовём это так.

— Ты вдохнула ту жидкость и стала понимать русский?

— Не только русский, теперь я знаю любой язык на земле, проверено.

— Чего?! — одновременно воскликнул мы.

— Да. Теперь я знаю любой язык, как если бы была его носителем с рождения. Это сложно объяснить, но ситуация именно такая. Более того, я на подсознательном уровне понимаю любые культурные особенности.

— Даже выражение: «показать кузькину мать»?

— И эту забавную идиому тоже.

— Круто, — проговорила Нарина.

— Вот именно! — аж подскочила Мидо. — Поэтому мы с Семёном пытались синтезировать эту жидкость в сыворотку-переводчик.

— Для чего? — спросил я.

— Как для чего — богатство и слава! Только представьте как все охренели бы, покажи мы им это изобретение?

— Но ведь уже есть электронные переводчики.

— Однако то что предложили бы мы — гораздо лучше! Только вдумайтесь — машинальное распознавание любой человеческой речи, корректное понимание подтекста слов, все эти сложные в изучении вещи, что занимают не один год, стали бы доступны почти мгновенно.

— А откуда вы вообще взяли эту великаншу? Кто она такая?

— Отвечу только, что вероятно это труп древней русалки, которому не меньше семи сотен лет, а может и больше.

— И почему она до сих пор не истлела? — поинтересовалась Нарина.

— Ты разве не знакома с мифами? Русалки — бессмертные существа, так что даже их тело разлагается бесконечно долгое время.

— Да уж. А почему у неё есть ноги?

— Странный вопрос, разве не в ваших мифах русалки как раз-таки имеют ноги?

— А слушай, ведь правда, я совсем забыла.

— Но что пошло не так? — вмешался я. — Почему происходит весь этот кошмар?

Мидо нахмурилась, бросив взгляд на четырёхэтажный дом.

— Кажется мы с Семёном где-то напортачили, возможно я в чём-то ошиблась совершая ритуал. Сама я прошла через него без происшествий. Меня не тошнило никакой чёрной дрянью и в зомби я не превратилась. Но с Семёном почему-то не вышло. В любом случае, не хочется конечно вас разочаровывать, но я не знаю что происходит и что с этим делать. Мы были на начальных этапах наших экспериментов.

Все замолчали подавленные этим заявлением, и какое-то время вслушивались в тишину дома. Даже странно, что никто из моих соседей до сих пор не проснулся от той беготни которую мы устроили и не вызвал полицию.

Осушив кружку с чаем несколькими глотками, Мидо встала, подошла к подоконнику и поднесла к лицу бинокль.

— Что они там делают? — спросил я.

— Вот, — Мидо передала мне бинокль, — посмотрим сам.

Жильцы окружили массивный гроб, будто сектанты перед алтарём. Людей в комнате было так много, что некоторые стояли в коридоре и гостиной, но все как один не моргая, смотрели в сторону гроба.

Я почувствовал, как влажный ужас снова начал окутывать все мои внутренности.

Они по очереди наклонялись над девушкой, открывали рты и выпускали из них сгустки чёрной жидкости. Медленно, с живым блеском она сочилась по воздуху, и тяжело опускалась в гроб, самостоятельно распределяясь там. К гробу подходили всё новые и новые жильцы, и вскоре я увидел, как жидкость пульсирует и переливается уже у самых краёв.

В этот момент субстанция вдруг засияла нереальным янтарным светом.

— Мидо! — позвал я. — Та жижа светится!

Она припала к окуляру рядом со мной. Мы вместе наблюдали, как свет будто плыл над чёрной поверхностью, мерцая золотистыми всполохами, искажаясь и меняясь, пытаясь сформировать что-то другое. Мидо едва заметно вздрогнула и опять выругалась на корейском. Смысл слов я не понимал, но суть улавливал.

— Что это значит? — спросил я.

— Пока мы проводили свой ритуал, русалка решила провести свой. Я пыталась помешать ей, но у меня ничего не вышло.

— Неужели ничего нельзя сделать? — словно сама у себя спрашивала Нарина.

— Ну, одна идея у меня всё-таки есть — она тупая и простая как две копейки, но именно поэтому может сработать.

— Какая?

— Нужно пойти туда и закрыть крышку гроба. На ней были защёлки с секретом, которые мы с Семёном вскрыли. Запрём их обратно.

Мы оба глянули на Мидо.

Сама мысль — отправиться туда — казалась безумием.

— Серьёзно?

— Это наш единственный шанс остановить их, пока они не закончили ритуал. Я понятия не имею, что произойдёт по его завершению и выяснять не хотела бы.

Было решено что мы с Мидо пойдём одни.

Я поделился с ней маминой одеждой, она ей оказалась по размеру. И вооружившись вёдрами в каждую руку, мы вышли на улицу.

Перед домом набрали снега из сугробов. Мы рассудили, что таким образом сможем отбиться от той чёрной заразы, если понадобиться.

Пока мы это делали в четырёхэтажном доме вдруг погас свет. Но только в нём, у меня на пятом, откуда за нами присматривала Нарина — по-прежнему работал телевизор, а фонари освещали оранжевым улицу. Мы с Мидо были слишком хорошо настроены, чтобы испугаться такого.

В такой бурный снегопад, на фоне чёрного леса, да ещё и без света в окнах — этот дом теперь сам напоминал чей-то огромный саркофаг. А тёмные окна походили на глазницы давно мёртвого существа, изъеденные временем. И снег постепенно укутывал его, словно саван.

Двери подъездов стояли нараспашку, вероятно их открыли жильцы, стекаясь в квартиру на четвёртом. Нам это было только на руку. Мы с Мидо переглянулись, кивнули друг другу, и пошли внутрь.

Зайдя в подъезд, словно очутились в вязкой темноте. Но не той темноте, что согревала нас в моей панельке. Эта темнота окутывала плотным коконом, стараясь выдавить из тела последнюю храбрость.

Мы осторожно поднимались наверх, держа по ведру в каждой руке. Свет фонарей снаружи узкой полоской пробивался сквозь грязные окна между пролётами. В его отсветах складывалось впечатление, будто стены дышат или даже шевелятся.

А может так и было!

От стены стал отслаиваться кусок чего-то вязкого и тёмного. Вовремя спохватившись, я поставил одно ведро, а снег из второго с размаху выплеснул в стену, поймав чёрную жижу налету. Она пронзительно завопила, словно десяток крыс и, свалившись комком на ступеньки, задымилась.

— Молодец, — похлопала меня по плечу Мидо. — Быстро среагировал.

Мы открыли окно, чтобы напустить в подъезд снега, а сами двинулись выше. Наши шаги отдавались глухим эхом, как будто подъезд этого дома был огромным желудком, который только и ждал, чтобы проглотить ещё одну жертву.

Перила неприятно липли к рукам. Входные двери каждой квартиры были открыты. С площадки третьего этажа прямо мне в лицо вдруг кинулась ещё одна жижа. Я успел прикрыться ведром и она налипла на него, пытаясь добраться до моего рта. Мидо окотила меня снегом вместе с ней. Когда пальто задымилось, я экстренно сбросил его, оторвав все пуговицы.

— Чёртовы твари, — плевался я.

— Снег в вёдрах начинает таять, поторопимся.

На последнем этаже было совсем тихо, словно ветер снаружи полностью прекратился, и на площадке не было ни одного жильца. Мы прислушались к звукам в квартире — полная тишина. Может быть они уже ждут нас, а может и нет.

Прежде чем входить мы шёпотом обсудили план действий.

— Ты же помнишь, что крышка стоит у стены на входе в комнату? — спросила Мидо.

— Ага.

— Предлагаю ворваться туда, окатить первых попавшихся снегом, остальных растолкать, используя вёдра, а потом схватить крышку и положить её на гроб.

— А если они её опять откроют?

— Не должны. Замки сработают автоматически, и вряд ли эти дурни догадаются, как открыть их без нашей помощи.

— Вот мы ворвёмся и сможем сделать это, а выходить как?

— Не догадываешься? — улыбнулась Мидо. — Тем же путём, который ты подсказал мне тогда.

— Будем прыгать в окно? Ого.

— Этот способ — имба с такой высотой сугробом.

Условившись, мы приоткрыли незапертую дверь квартиры — в коридоре не было ни души. Хотя я сам лично видел, как жильцы толпились тут повсюду. Из тёмного проёма потянуло странным запахом, — смесью мазута, подвальной сырости и чего-то третьего, незнакомого для меня.

Мы напряглись, и вместо того чтобы бежать, осторожно вошли в квартиру. Первое что мы оба увидели — у стены в комнате не было крышки гроба. Упустить её из виду невозможно, учтивая размеры.

— Этого-то я и боялась, — прошептала Мидо. — Они её куда-то упёрли.

Мы двинулись вперёд, поскрипывая досками под линолеумом.

Было очень странно видеть эту квартиру не по ту сторону окна, а самолично. В комнате с гробом тоже никого не оказалось, сам он стоял на месте, однако было в нём одно отличие, которое заставило нас с Мидо замереть на месте.

Трёхметровый монолитный прямоугольник из тёмного дерева, который занимал почти всю комнату — оказался пустым. В нём больше не было тела девушки в красном платье. От одного этого осознания мои ладони покрылись потом.

— Где она? — еле слышно прошипел я.

— Спрятаться за шкафом вряд ли могла.

— И где остальные?

Мидо покачала головой. Насколько мы могли судить со своего места — гроб был пуст, а в комнате никого не было. Складывалось впечатление, что люди вообще покинули этот дом, но мимо нас они бы вряд ли прошли. Я перевёл взгляд на окна своей квартиры, однако из-за метели ничего толком не видел. Я лишь знал что где-то там на кухне сидит Нарина и с тревогой наблюдает за нами.

— Без крышки мы его не закроем, — сказала Мидо чуть громче. — Пойдем, посмотрим.

Чем ближе мы подходили к этой махине, тем сильнее у меня сжималось всё внутри. Я не видел у гроба дна. Там были лишь тесные стены опускающиеся куда-то глубоко вниз. Именно оттуда вырывался странный поток вонючего воздуха. Этот запах был такой силы, что его можно почти осязать — липкий, будто подводная слизь, он оседал в горле, вызывая тошноту.

Наши с Мидо взгляды одновременно вперились в старую верёвочную лестницу, концы которой терялись где-то в глубине гроба. Она выглядела старой, настолько ветхой, что казалось, только тронь её — и она осыплется трухой.

— Ты думаешь о том же, о чём и я? — с полуулыбкой спросила Мидо.

— Бросить всё и свалить отсюда?

— Да нет. Они оставили за собой этот проход, намерено или случайно, но это наш шанс узнать тайны, которые и не снились человечеству!

— Ты хочешь спуститься туда?!

— Ну конечно, и я вижу в твоих глазах искры того же любопытства, не отрицай. Если бы тебе не было интересно, ты бы не стал так долго следить за окном этой комнаты, не помог бы мне и не пошёл сюда.

— Я не уверен.

— Твоё подсознание захвачено этим, как и моё. Давай спустимся вниз и узнаем, что же там таится. К тому же крышка гроба, вероятно, тоже находится там.

В чёрных глазах Мидо сиял роковой азарт. И я понимал, что не могу противиться ему.

Прежде чем страх заставил бы меня передумать, я кивнул ей и мы стали перебираться через толстые бортики гроба. Вёдра с подтаявшим снегом пришлось оставить в квартире.

Чем глубже мы опускались, — держась за шершавые верёвки и упираясь ногами в резные ступеньки, — тем сильнее терялся во мраке свет уличных фонарей, освещавших комнату.