Сукины дети 6. Жмурки 2

Глава 6

И вот теперь в салоне Ауруса повисла настоящая тишина…

Колонну автобусов мы покинули — к моему огромному облегчению.

Те отстали от нас больше часа назад, свернув на просёлочный тракт где-то в районе Тосно.

Странно.

До вопроса Гоплита мне вообще не приходило в голову: а куда мы, собственно, едем?

— Город близко, — вдруг сказал Валид.

Он снизил скорость: вдоль дороги уже не было сплошной стены леса. Стали появляться дачи, пустые по зимнему времени выгоны, фермерские хозяйства.

Один за другим мы проехали несколько постов дорожной полиции, но на нас никто не обратил внимания: или они там спали вповалку, или магическая надпись «ДЕТИ» отпугивала даже тех, кто имел право на законную мзду.

— Любань, — прочитала Маша скромную вывеску. — Дядя Саша, это что за город такой?

Любопытно: чем ближе подъезжали мы к городу, тем меньше было машин.

После вывески с названием не попалось ни одной.

— Да какой город, — откликнулся шеф. — Три избы да церковь.

Он был прав.

Городок и впрямь был негодящий, с одной центральной улицей, с вечным «сельпо» у самого лобного места и с пьяницами на каждом углу.

Как бы в подтверждение моих слов из-за остановки автобуса показался пьяный.

Шел, придерживаясь одной рукой за забор и приволакивая ноги.

Кожа на его лице, даже издалека, казалась серой и обвисшей, словно резиновая.

— Ой, кто это? — Маша уже торчала у лобового стекла, откуда был отличный обзор. — Дядя Валид, это что, зомби?

Человек уже поравнялся с нашим автобусом, и теперь было видно: то, что я принимал за кожу, оказалось серой подсохшей грязью. Словно он долгое время пролежал в речном иле, а теперь вот поднялся и пошел.

Ил отваливался кусками, и когда один такой кусок отвалился от лица, Маша закричала.

В один шаг преодолев расстояние до девочки, я сгрёб её на руки, прошел через весь салон и опустил на диван в самом конце. Пристегнул, для верности подёргав ремень, и придержав за плечи, тихо попросил:

— Сиди здесь. Хорошо?

Маша кивнула.

В лице её не было ни кровинки, синеватые губы крепко сжаты. Но девочка не плакала. Просто смотрела на меня огромными потемневшими глазами и молчала.

Рамзес, задев мою штанину пушистым боком, опустился на пол у Машиных ног и замер, в позе сфинкса.

На его ошейнике, вцепившись коготками, балансировал мыш Терентий.

У неё уже есть своя собственная армия, — подумал я. — Бог знает, что будет, когда этот ребёнок вырастет…

Вокруг автобуса уже творилось чёрт знает что.

Восстание живых мертвецов, зомби-апокалипсис — выбирайте, что кому нравится.

Тот, первый, вида которого испугалась Маша, так и ковылял бездумно по тротуару, спотыкаясь на вспученном корнями асфальте. Со спины было очень хорошо видно, что у него нет затылка.

— В нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Посмотрел я на часы. — Первого сорок минут.

Алекс говорил, задумчиво и с какой-то тоской глядя в окно, на приближающихся со всех сторон мертвецов.

— Путешествие из Петербурга в Москву, — прокомментировал его речь отец Прохор. — Глава Любань.

По мере продвижения вглубь городка мертвых становилось всё больше.

Они ходили по дороге. Неприкаянно маялись в чахлом скверике. Стояли неподвижно, подобно столбам, тупо пялясь белёсыми бельмами в окна домов.

Иногда даже казалось, что мертвецы стараются действовать осмысленно — изображать нормальных, занятых своими делами людей.

По спине словно стегнули колючей проволокой, нестерпимо зазудел старых шрам, а сжатые в кулаки пальцы онемели.

— Любань, — послышался негромкий и спокойный голос Гоплита. — Население около четырёх тысяч человек, главная достопримечательность — храм святых апостолов Петра и Павла…

Скосив глаза, я увидел, как он читает страничку Википедии в телефоне.

— Стало быть, мы едем в Москву, — сказал я, чтобы не молчать. — Зачем?

Шеф пожал плечами. А потом сердито буркнул:

— Пока что мы вообще никуда не едем. Надо же, развели безобразие.

Ни одного живого в поле видимости не наблюдалось.

Из этого следовал неутешительный, но логичный вывод: живых в городе попросту не осталось.

Или они сидят по погребам, по подвалам, и возносят молитвы о том, чтобы кто-нибудь их нашел.

Я бросил ещё один взгляд на шефа. Тот задумчиво крутил барабан револьвера. А я вспомнил того мертвеца, которому почти начисто снесло крышку черепа…

— Огнемёт бы сюда.

Мысль была здравая. Но противная.

— Слишком опасно, — мотнул головой шеф. — Город старинный, много дерева. Сюда бы хорошо нашу королеву мёртвых.

Я вздохнул. М-да…

Мириам это умела: там, где она шла, раскинув руки, не глядя по сторонам, от мертвецов оставался один лишь пепел — подметай веничком, да расфасовывай по урнам.

Но почему их так много? Кому понадобилось поднимать столько мертвецов?..

— Это же не Шаман? — вырвалось у меня. — Ведь он, как вы говорите, в Мурманске?

— Это — последствия распада Совета, — выдохнул Алекс. — А значит Шаман. Хотя и несколько опосредованно.

Кроме нашего Ауруса и броуновского движения мертвецов в городе нет ничего живого.

Медленно, то и дело останавливаясь, мы продвигались по улице К. Маркса, как было написано на одной из табличек.

Я смотрел на дома — в основном это были старые, траченные временем пятиэтажки. Таких много строили сразу после войны: минимум комфорта, никаких удобств, главное, чтобы крыша над головой.

И вот в одном из домов я увидел движение.

Дёрнулась занавеска на хлипком балкончике, стукнула рама.

Блеснуло послеполуденное солнце в пыльном стекле и тут же над улицей понёсся протяжный, исполненный отчаяния крик.

— ПОМОГИ-И-И-ТЕ! Люди добрые! Спасите Христа ради!..

И словно этот крик, этот полный муки призыв включил какую-то скрытую пружину. Всё вокруг нас зашевелилось.

Мертвецы задвигались более осмысленно, головы их, с слепыми глазницами, с провалившимися носами, как раструбы перископов, повернулись в нашу сторону…

Ближайший к нам зомби легонько стукнул в корпус Ауруса. Затем стукнул сильнее, и замолотил обеими руками. К нему присоединился ещё один — одежда его была грязна, волосы свалялись, и не удавалось даже понять, мужчина это или женщина.

Через минуту вокруг автобуса собралась изрядная толпа: передние глухо колотили по бронированным бокам, задние напирали, чтобы принять участие в развлечении.

На другой стороне улицы распахнулось ещё одно окно. Из него никто не кричал, но были видны бледные, как стёртые монетки, лица.

— Поручик! Приступаем к операции по спасению населения, — Алекс вновь открыл люк в полу, скрылся в нём нижней половиной тела и принялся выгружать наверх армейские брезентовые мешки. — Мне кто-нибудь поможет, или как?

Шефу пришлось повысить голос — мы все словно прикипели к окнам, за которыми бесновалась уже солидная толпа.

Валид, поставив автобус на ручник, бросился к люку.

Раскрыв один из мешков, он бегло осмотрел содержимое и посмотрел на Алекса.

— Помповые есть? — спросил оборотень. — Калибр нужен побольше.

Шеф кивнул и скрылся в люке с головой. Послышался звук, словно по полу тащат что-то тяжелое, металлический лязг…

— Забирайте, черти полосатые!

Наконец я опомнился и упав на колени, сунул голову в дыру.

Там был словно ещё один салон, только для гномов — от пола до потолка всего метр с хвостиком. Всё это пространство было уставлено продолговатыми мешками, ящиками и кофрами камуфляжной расцветки.

И там же тяжело ворочался Алекс.

Отыскав ящик с нужной маркировкой, он сдвинул крышку и принялся, одно за другим, бросать наверх ружья.

Ремингтоны, Моссберги, Бенелли…

— Это же вся ваша коллекция, шеф! — моему удивлению небыло предела.

— А ты что думал, — коротко хекнув, он забросил наверх сумку, доверху набитую коробками с патронами. — Мы на пикник собрались?

Я ещё раз оглядел просторную утробу Ауруса.

Похоже, здесь был весь наш, до последнего патрона, арсенал.

В горле застрял комок.

Я думал, наш арсенал конфискован Котовым. Нет, оставался ещё запасной тир, скрытый в тайном подвальчике, за дверью с цифровым замком… Но там были в основном пистолеты. Так, чистая самооборона.

— Почему вы мне не сказали, что майор вернул оружие? — от того, что говорил я вниз головой, голос звучал сдавленно, как чужой.

— Потому что ты не спрашивал, — в лицо мне полетела очередная сумка и пришлось быстро вынырнуть из люка, чтобы не получить по носу.

Это он так мстит, — подумал я. — Шеф злится на меня, так же, как и я на него. Он это скрывает — не пристало Вечному злиться на какого-то упыря… Но чувство требует выхода, вот он и реализует его, как может.

Шеф знает, что его нежелание делиться информацией бесит меня больше всего.

Почувствовав, как потемнело в глазах, я выпрямился, присев на колени прямо на полу.

С улицы доносился глухой стук — мертвецы продолжали колотить по корпусу Ауруса.

Рядом раздавались лёгкие металлические щелчки, с которыми Валид, одно за другим, заряжал ружья…

Инстинктивно я отметил, что из всей кучи он выбирает стволы двенадцатого калибра.

Зарядив и набив патронник, он передавал оружие Гоплиту, а тот аккуратно, и даже со вкусом, раскладывал его на столе.

Отец Прохор в забаве участия не принимал. Чудо-отрок просто смотрел в окно, губы его беззвучно шептали молитву — это было видно по глазам, по тому, с какой жалостью он смотрит на мертвецов.

Встряхнувшись, я принялся помогать Валиду.

Алекс, выпрыгнув из подпола, тут же спустил лесенку и схватив ближайший Ремингтон, принялся карабкаться к другому люку — теперь уже на крыше…

— Не отставай, поручик, — бросил он, вспрыгивая наверх. На голове шефа красовались активные наушники. Вторую пару он кинул мне.

Подхватив протянутый Валидом Моссберг, я тоже вылез на крышу.

Голову обдало стылым ветром, в котором запахи сырой земли мешались с гнилостным духом разложения.

ДУ-ДУХ. ДУ-ДУХ, — рявкнул Ремингтон шефа.

Стоя на чуть покатом краю крыши, он бил прицельно, с трёх метров, почти что в упор. Головы мертвецов взрывались, как перезрелые арбузы.

Встав с другой стороны, я тоже принялся стрелять. Когда патроны заканчивались, я бросал ружьё вниз, а взамен получал другое, остывшее и заряженное.

Не знаю, сколько так продолжалось — мертвецы лезли к автобусу со всех сторон, словно их привлекал шум. Может, они стекались к нам со всего города.

В руках появилась характерная дрожь — так бывает, если стрелять приходится слишком много.

Мертвецов не становилось меньше, но хотя бы те, кому удавалось отстрелить голову, больше не двигались.

Они валились под ноги остальным, и вскоре бруствер мёртвой плоти достиг уровня окон, бедняги карабкались на него, оскальзывались, падали, но всё равно продолжали лезть к нам — как трупные мухи на дохлого осла.

Плечо онемело, и я переложил ружьё на другое — стрелять с обеих рук меня приучил Алекс.

Действия приобрели ритм: восемь выстрелов, смена оружия, ещё восемь, смена плеча…

Попутно я пытался разобраться: что чувствую я по отношению к этим несчастным, вырванным из своего вечного сна, вынужденным подчиняться чьей-то непонятной и зловещей воле?..

Ничего.

Я не чувствую к ним ни-че-го. Для меня эти мертвецы ничем не отличаются от набитых песком болванов в тире.

Иронично, правда?..

Внезапно в сдвоенный ритм наших с Алексом выстрелов вклинился контрапункт из сухих винтовочных щелчков.

Сначала я решил, что кто-то из наших поднялся на крышу — оборотень или старый ящер — но тут же сообразил, что выстрелы идут со стороны.

— Охотничий карабин, — бросил Алекс через плечо.

— Главное, чтобы в нас не попал, — буркнул я, кидая ружьё в люк и вытягивая к себе следующее.

— Судя по всему, профи, — Алекс кивнул на безголовые тела, отваливающиеся от автобуса при каждом винтовочном выстреле. — Из окна садит.

Понадобилось три сотни патронов, чтобы расчистить дорогу.

Тот, что помогал нам винтовкой, на глаза показываться не стал — его право.

У меня болело всё: отбитые плечи, локти, ладони, раз за разом дёргающие цевьё, ноги — я слишком напрягался, инстинктивно боясь оступиться и упасть вниз, в эту влажную разлагающуюся кучу.

Представляю, каково сейчас Алексу…

Шеф стоял под люком, положив ружьё на стол и глотал коньяк из фляжки отца Прохора, как воду.

Спустившись вниз, я толчком убрал лесенку. Люк закрывать не стал — в салоне было душновато, пахло болотом и сыростью — до меня дошло, что рептилоиды так потеют…

— Дядя Саша, а мертвецы уже кончились?

Девочка сидела там, где я её оставил. По-моему, она даже не шевелилась, только надвинула поглубже свою нелепую шапку и прикрылась помпоном.

Голос в тишине прозвучал тонко, словно где-то внутри у Маши была натянута нейлоновая струна.

— Если честно, не знаю, звезда моя.

Алекс отдал фляжку чудо-отроку, а сам рухнул на диван, утирая лицо, шею, бакенбарды, белым крахмальным платком.

— Ты молодец, — я подошел к девочке и сел рядом. Рамзес даже не дёрнулся, пришлось перешагивать его пятнистую, бело-рыжую тушу. — Страшно было?

— Нет, — тут же откликнулось чадо. — Да…

— Я такого тоже никогда не видел, — признался я. — Тоже испугался. До чёртиков.

— Правда? — детские глаза смотрели на меня внимательно, словно хотели пронзить насквозь.

— Правда.

— Такого нельзя не бояться, — дёрнул тощей косицей отец Прохор. — Нечеловечье дело сие…

— Вы знаете, что здесь случилось? — тут же оживился шеф.

— На кладбище нам надо, — кивнул святой отрок. — Есть у меня кое-какие мыслишки.

…Сначала показалось, что это распаханное под озимые поле. И только потом я заметил вывороченные, лежащие боком памятники, утонувшие в стылых лужах кресты…

Из автобуса Алекс выходить запретил — во избежание, как он выразился. Поэтому всем желающим рекомендовалось подняться на крышу Ауруса — и уже оттуда обозревать окрестности.

Желали все — кроме Рамзеса, по понятным причинам.

— Поэтому они такие грязные, — сказала Маша. Я придерживал её одной рукой за плечо — почему-то боялся, что девочка может поскользнуться и упасть. — Им пришлось выкапываться, обходясь только руками. Лопат-то в могилки не кладут…

Кладбище поливал дождь.

Тугие струи врезались в развороченную землю, как свёрла, взбивали бурые фонтанчики грязи, колотили злобными кулачками по лужам…

Скоро дождь перейдёт в снег — его запах уже чувствовался в воздухе, в унылом крике ворон, в вое гуля где-то на другом краю широкого поля…

— Но кто их поднял? — вопросил Алекс. — Вы можете мне сказать?

Чудо-отрок лишь поёжился, мотнув головой.

— Можно, я попробую? — неожиданно предложил Гоплит. — Только для этого мне нужно спуститься, — он кивнул вниз, на землю. — Ну, туда…

— Извольте, — Алекс отступил от люка и старый ящер исчез в салоне. За ним тут же пошел Валид, и ему тоже никто худого слова не сказал — ясно же, что одного он Гоплита не бросит…

Двери открылись, оборотни спрыгнули в грязь, двери закрылись.

Мы трое — я, отец Прохор и Маша — остались на крыше, Алекс спустился в автобус, но через минуту поднялся с двумя ружьями и одно протянул мне…

В душу укололо: почему я не додумался, что оборотней может понадобиться прикрывать?

Что это? Уверенность в том, что Гоплиту ничего не грозит, или элементарная расхлябанность?

Успокойтесь, поручик. Это просто предосторожность. Я тоже не чувствую здесь ничего живого.

Шеф был прав. Даже вороны, грай которых мы слышали постоянно, кружили где-то вдалеке, не над самим кладбищем.

Впрочем, у Валида тоже был дробовик — он так и шел перед Гоплитом, вложившись, глядя на мир сквозь коллиматор.

Старый ящер задумчиво бродил по кладбищу.

Не жалея ни новых кроссовок, ни своего модного спортивного костюма…

А потом взял, да и спрыгнул в разрытую могилу.

Потеряв ящера из виду, мы все испытали несколько неприятных минут, и когда он, схватившись за руку Валида, вылез назад, испустили дружный вздох.

Что-то он там держал в руке, какую-то цепочку или верёвочку…

Когда Гоплит направился к автобусу, я не выдержал. Ссыпался вниз по лесенке, рывком распахнул дверь…

— Не подходите, Сашхен. Это опасно.

Голос старика уносил ветер, шнурок в его кулаке трепетал и чуть слышно звенел — в нити были вплетены крошечные колокольчики.

Не послушав его, я спрыгнул в грязь и увязая чуть не по щиколотку, поковылял к Гоплиту.

— Что это? — на раскрытой ладони его лежал шнурок, из тонких чёрных нитей, в которые были вплетены бусины, пёрышки, какие-то косточки…

— Это гри-гри, — пояснил рептилоид. — Гаитянский амулет для вызова мёртвых, сделанный из волос и костей мертвецов. Не трогайте! — сжав кулак, он отдёрнул руку.

— Вряд ли мне будет опасен подобный амулет.

Он притягивал меня. Манил. Звал. В нём билась какая-то неведомая мне сила, незнакомая энергия.

— Именно вам, Сашхен, учитывая ваше э… агрегатное состояние, гри-гри может быть ОСОБЕННО опасен.