Сукины дети 6. Жмурки 2

Глава 24

Из Глазго мы прибыли сразу в Сочи, в аэропорт Адлер.

— Да, город сильно изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз, — Алекс с удивлением оглядывал широкие проспекты и новые здания.

— И когда это было? — я тоже давненько не бывал в Сочи. Почитай, с самого детства. В последний раз — ещё с мамой.

— В сорок первом, — Алекс с подозрением следил за приближением к тротуару большого чёрного мерседеса. — Мы строили укрепления под Севастополем, в последнюю минуту, уже под огнём. Я тогда подорвался на мине. Очнулся здесь, в Сочинском госпитале. Была там одна медсестричка… — он мечтательно закатил глаза.

Мерседес тем временем остановился, стекло со стороны водителя опустилось и я узнал Валида.

В чёрном френче, в чёрных глухих очках, с короткой стильной бородкой, похож он был на известного итальянского актёра, или водителя крутого мафиози.

От сердца отлегло.

Почему-то именно чёрный мерс ассоциировался у меня с лордом Бэконом, и внутренне я уже готовился к драке.

Расслабься, поручик. Здесь столько наших, что никто не посмеет на нас напасть.

Наших?..

Это стало для меня огромным сюрпризом. По идее, на фестиваль должно собраться огромное количество людей, и сверхъестественным существам здесь делать нечего.

Я как раз собирался тебе рассказать… — в мысленном голосе Алекса я уловил нотки смущения.

А я уже говорил, насколько тяжело ему даётся именно это чувство?.. Так что не стал возбухать и просто полез в салон — пропустив вперёд Машу и Мириам.

Мириам категорически меня не замечала. Просто в упор не видела — как раньше майор Котов.

И вряд ли тут дело во внушении. Нет, здесь что-то другое.

А ты вспомни, поручик, как она звала тебя, стоя у моста?

Я не сразу понял, о чём говорит шеф, но когда сообразил… От замка поднималась пыль, Мириам отчаянно махала рукой, стоя на мосту, но Маша потребовала грести в другую сторону, потому что кажется, отыскала Терентия.

С точки зрения Мириам, я просто от неё сбежал — со всей возможной поспешностью.

Рядом с Валидом сидел Гоплит — собственной персоной. Обернувшись, он доброжелательно наблюдал, как мы рассаживаемся.

— Как Рамзес? — первым делом, даже не поздоровавшись, спросила Маша.

— Выздоравливает, — ответил старый ящер, протягивая руку сначала Алексу, затем — мне. Мириам он нежно и почтительно поцеловал запястье, Машу погладил по голове.

После слов Гоплита Маша порозовела. Я наблюдал, как на бледные щеки девочки возвращается румянец, как она расправляет плечи, расслабляется и начинает дышать глубже.

На этом — всё.

Это её личная война, — подумал я. — Мы все взрослые, мы на одной стороне. А Маша — ребёнок, на её стороне больше никого нет.

Но она будет воевать, пока не добьётся победы.

За пазухой у девочки что-то завозилось и на свет выполз мыш — помятый и взъерошенный, он оглядел салон сонными удивлёнными глазками и воззрился на Машу.

Девочка погладила его пальцем по спинке и улыбнулась.

— Когда мы сможем увидеть Рамзеса? — требовательно спросила она.

Гоплит замялся. Но потом всё же ответил:

— Он за городом. У друзей. Я туда уже позвонил, просил передать, что с тобой всё в порядке. Может быть, поедем завтра?

Маша милостиво кивнула.

Сегодня вечером начинается фестиваль. Уже сейчас видны приготовления: улицы по-праздничному умыты и наряжены, всюду мелькают флаги, транспаранты, воздушные шары…

А потом я присмотрелся к прохожим.

Нет, ЛЮДИ среди них попадались. И в то же время, настолько плотной концентрации сверхъестественных я не видел нигде и никогда.

Стоп. Алекс собирался что-то мне рассказать…

Я требовательно посмотрел на шефа, потом кивнул за окно. Тот сразу всё понял.

— Ты только не злись, мон шер.

Начало мне не понравилось.

— Сегодня вечером начнётся вовсе не фестиваль, — вместо Алекса ответил Гоплит. Наверное, потерял терпение.

— Референдум по поводу выборов нового Совета, — выдохнул шеф.

У меня зашумело в голове.

— Что? Вы собрали в Сочи всё сверхъестественное сообщество?

— Практически, — кивнул Гоплит. — Прибыло более шестидесяти тысяч существ. Мы решили не повторять прошлых ошибок.

— Многоуважаемый Гоплит хочет сказать…

— Но Шаман! — перебил я Алекса. — Вы же это знали, шеф! Он здесь для того, чтобы УБИВАТЬ. Как вы могли допустить такое?

— Не только смог. Но и выступил главным инициатором, — вставил Гоплит, и я заткнулся.

В голове выстраивались костяшки домино, одна за другой. Выстраивались — и падали. Как лавина.

Я не мог пошевелиться: с одной стороны ко мне прижималась Мириам — я чувствовал её бедро сквозь свои джинсы и её тонкое прозрачное платье. Её волосы, рассыпавшись по плечам, издавали изумительный аромат, и иногда, когда ветер задувал в окно, щекотали мне щеку.

С другой стороны сидела Маша — между мной и Алексом. Задний диван мерседеса, хотя и просторный, для четверых был всё-таки тесноват.

Они планировали это с самого начала, — догадался я. — Когда погиб Великий Князь, старый ящер прибыл в Петербург именно за этим — чтобы договориться с Алексом. Не знаю, почему он не пришел прямо к нам — вероятно, были свои причины. Хотя бы то, что у Шамана в заложниках оказались его близкие.

Они договорились действовать сообща.

Созвать вече. Создать новый Совет.

И на этот раз не доверять судьбу сообщества шестерым «избранным».

Всё верно, мон шер ами, — я вскинул взгляд на Алекса, тот примиряюще улыбнулся.

— Ни для кого не секрет, что старый Совет был не самым совершенным органом управления, — добавил он вслух. — Князь делал, что мог, но сама система, за триста лет управления, слишком устарела.

— Разумеется, такой вопрос нельзя было решить в кулуарах. Власть…

— Власть чаще переходит из рук в руки, чем из головы в голову, — как бы себе под нос пробормотал Алекс, но Гоплит всё равно кивнул.

— Мы решили, что в голосовании должно принять участие как можно больше существ — независимо от того, кем они являются, — сказал он.

Я кивнул. Это я могу понять. В Москве, например, власть захватили вервольфы. Их не в чем винить: жесткий контроль территории у волков в крови. Но другим существам под управлением хищников живётся несладко.

— Вы хотите убить двух зайцев, — сказал я. — Провести референдум, а заодно приманить Шамана. Вы…

— Дядя Саша, — громко позвала Маша. — Вы не должны убивать Лойзу.

— Кого? — спросили мы трое, почти хором.

Мириам участия в беседе не принимала. Отвернувшись от нас, она безучастно смотрела в окно — сквозь её кудри я видел край розового, просвечивающего уха.

— Шамана зовут Лойза Харусек, — тихо сказала Маша. — Он вырос в Праге, его родителей загрызли вервольфы.

И вдруг я почувствовал напряженный, почти осязаемый взгляд. Валид в зеркало заднего вида внимательно изучал лицо Маши…

— Звезда моя, кто тебе всё это рассказал? — спросил Алекс тоном человека, не верящего ни единому детскому слову.

Он слишком давно был ребёнком, — подумал я. — Шеф просто не помнит, как это больно: когда тебе не верят, просто потому что ты маленький.

— Мне рассказала тётя Аня! — ожесточённо заявила девочка. — Да-да-да, она мне всё рассказала про Лойзичека, и как он рос в счастливой семье, и как его родителей УБИЛИ, когда ему было всего три года, и как он оказался на улице, и как его нашел там Аарон Вассертрум…

— АРОН ВАССЕРТРУМ? — все вздрогнули.

Кричал Гоплит. Обычно уравновешенный, спокойный, как сытый крокодил, сейчас он вышел из себя. Лицо ящера покрылось коричневыми пятнами, руки дрожали, на горле билась нервная жилка.

Молча Валид подрулил к обочине, открыл дверь и вышел. Роясь на ходу в кармане, пересёк тротуар и остановился у передвижного фургончика с прохладительным. Вернувшись через минуту, сел за руль и передал Гоплиту литровую бутылку воды.

Тот долго пил.

Мы смотрели на ящера молча, словно процесс поглощения им влаги был чем-то сакральным.

Напившись, Гоплит уставился на Машу и переспросил:

— Арон Вассертрум?

— Мы жили с ним в одном доме, — неожиданно сказала Мириам. Она повернулась к нам, убрала волосы за уши и продолжила, глядя прямо перед собой: — Во время войны, в Праге были устроены гетто. Мы с отцом жили в одном из них, на Петушьей улице. Внизу, в подвале, была лавка старьёвщика. Её хозяином являлся Аарон Вассертрум…

Она говорила тихо, отстранённо, глаза смотрели в никуда — словно взгляд блуждал по страницам невидимой книги.

— У Аарона Вассертрума была своя армия. Армия нищих, и среди них было много детей. Он подбирал их на улицах гетто — тогда многие дети оставались сиротами; и делал из них попрошаек. Его дети могли проникнуть куда угодно. В богатый особняк, на какой-нибудь продуктовый склад, в приёмную доктора или юриста… Главной добычей детей Вассертрума была информация. Договора, расписки, вексели… Маленькие и большие тайны, которые люди хотели скрыть. Арон Вассертрум их шантажировал. Все в Праге боялись старьёвщика с Петушьей улицы, — добавила Мириам после небольшой паузы. — Боялись, и ненавидели.

— Так вот что он затеял, — мерседес давно отъехал от тротуара, старый ящер пришел в себя и теперь задумчиво кивал, в такт словам Мириам. — Армия детей… А мы-то с вами гадали: почему дети? Почему именно они?.. — обращался он к Алексу, в то время, как на лице шефа блуждала невесёлая улыбка.

— С помощью бедного Лойзы Аарон Вассертрум хотел завоевать мир, — сказала Маша. — Лойзичек должен был внушать детям, что нужно вызнать или украсть, а Аарон Вассертрум приходил бы потом к их родителям.

— Шантаж, — кивнул Гоплит. — Любимое оружие серых кардиналов. Европа давно уже принадлежит Аарону Вассертруму. И теперь он нацелился на… — он кивнул за окно.

— Но Лойза его обманул! — торжествующе заявила Маша. — Тётя Аня сказала, что её папа поговорил с Лойзичеком, и тот решил больше не работать на Аарона Вассертрума.

Я усмехнулся.

Этого следовало ожидать. Наверняка Шаман согласился переметнуться к лорду Бэкону: власть над миром — слишком соблазнительное предложение для сироты из трущоб.

— Маша, — осторожно позвал я. — Ты как-то говорила, что Шаман… Что Лойза не был сиротой. Ты говорила, что вы, сироты, всегда можете сказать…

Я запнулся. Наверное, неправильно было напоминать Маше о её положении.

— В семье не обязательно родиться, Сашхен. Смекаешь? Армия нищих была приёмной семьёй Лойзы, — я кивнул. — А ещё он ненавидит оборотней — потому что те убили его родителей, его настоящую семью.

Вот и мотив для желания уничтожить всех сверхсуществ на планете, поручик.

Но как?.. Даже если он уничтожит… Даже если он попытается уничтожить всех, кто собрался в Сочи… Это ещё не весь мир.

Сие мне неизвестно, мон шер ами. Пока. Скажу, как только поговорю с Шаманом лично.

А вы не боитесь… Не боитесь, что он и вас… Превратит в зомби? Как Котова?..

Боюсь. Но что это за жизнь, когда ничего не надо бояться? К тому же, я надеюсь, вы с Машей мне поможете — как мы уже знаем, именно вы можете ему сопротивляться.

— Приехали, — сказал Валид.

Он припарковался у входа в высокое здание из стекла и бетона, явно — отеля.

— Хотель Пуллман, — прочитала Маша, глядя на вывеску. — Ух ты. Мы что, будем здесь жить?

— Я забронировал пентхаус с четырьмя спальнями, — скромно поведал Гоплит. — Думаю, там всем будет удобно.

Валид помог выбраться ящеру, остальные справились своими силами.

Я усмехнулся: как примут нас, в джинсах и камуфляже, в одном из самых фешенебельных отелей курорта?

Впрочем, сам я никогда в отелях такого уровня не бывал, и просто не знал, что ЗДЕСЬ привыкли ко всему… — войдя в фойе, я проводил взглядом двух практически обнаженных девиц. — Как к людям в затрапезной одежде, так и к людям вовсе без оной.

Нам выдали ключ-карты и со всеми почестями сопроводили до лифта.

Поднимаясь на свой этаж, я с удивлением понял: вокруг одни двусущие. Вервольфы, вер-тигры, вер-медведи… Интересно: от дельфинов кто-нибудь будет? Ведь русалки — это тоже оборотни, и стало быть, должны принять участие в вече.

Интересно, как себя поведёт персонал, если в отель войдёт кикимора, и потребует для себя номер?

Впрочем, из всего сверхъестественного сообщества, лишь оборотни приспособились жить среди людей. Да и то — далеко не все…

Думаю, остальные нашли места поспокойнее.

От обилия энергии волосы у меня на затылке стояли дыбом. Я прямо чувствовал, как по коже пробегают искры, а позвоночник зудит от напряжения.

— Отдыхайте, — у самого номера объявил Гоплит. Он всё также опирался на руку Валида: за последнее время старик заметно сдал. — А у меня, к сожалению, ещё масса дел. Надо проследить за последними приготовлениями. — Алекс кивнул и приложил свою ключ-карту к замку. Дверь приоткрылась и он уже собирался шагнуть внутрь… — Александр Сергеевич, — позвал Гоплит. — Соблаговолите уделить мне пару минут.

Взяв шефа под локоток, ящер повёл того к мягким креслам в фойе.

Открыв дверь, я пригласил дам вперёд.

Но Мириам отступила на шаг — словно боялась дышать со мной одним воздухом.

— Я тоже пойду, — заявила она. — Нужно найти отца. Он, наверное, волнуется.

Учитывая то, что у Мириам с Гиллелем постоянная «духовная» связь — так себе отговорка. Но я кивнул.

— Встретимся… — когда? Сегодня вечером? Завтра? Никогда?.. — Когда встретимся.

Она молча повернулась и ушла. Мы с Машей переглянулись.

— А еду в номер заказать можно? — спросила девочка.

— В этом отеле ты можешь заказать всё, что угодно, — пропустив Машу вперёд, я вошел следом. — Вплоть до ручного осьминога на карусели.

Референдум начинался в девять вечера, на Олимпийском стадионе Фишт. Официально он вмещал до сорока пяти тысяч зрителей, но сейчас на нём было не меньше пятидесяти. Может, больше.

Организацией и приглашениями занимался Гоплит — собственно, для этого он и остался в Москве.

Ни одного человека не было на стадионе сегодняшним вечером.

Я имею в виду, ОБЫЧНОГО человека. Все: обслуживающий персонал, гости, журналисты и распорядители — все они были из Сообщества.

По-своему, это было символично: как во время открытия Олимпийских игр несколько лет назад, когда на стадионе встретились спортсмены из разных стран.

Теперь его наводнили сверхъестественные существа.

Разумеется, внешне они выглядели как люди. Большинство из них.

Чуть большего размера глаза, напоминающие шерсть или перья волосы, нечеловеческая аура — они научились не привлекать к себе внимания. Более того: многим НРАВИЛОСЬ жить среди людей: легче прятаться, проще добывать пищу.

Эволюция, естественный отбор, повлияли не только на человека.

Конечно же, я пытался отыскать, НАЩУПАТЬ среди них Шамана. Маша всё время держала меня за руку: никому даже в голову не пришло предложить девочке остаться в отеле.

Она заслужила присутствовать при последнем акте драмы — также, как и все мы.

— Как думаешь, что Лойза попытается сделать?

Мы с Машей стояли на верхней галерее. Она огибала периметр стадиона узким мостиком, и предназначалась для персонала: осветителей, операторов и других, от кого зависело проведение матчей и концертов. Сейчас здесь, кроме нас, никого не было.

— Он попытается занять такое место… — девочка оглядела ряды и ряды зрителей под нами. — С которого всё будет хорошо видно. И слышно.

— Думаешь, он запустит свой ритм через динамики? — как ни крути, а Маша оставалась главным экспертом по Шаману — учитывая то, что ей рассказала леди Анна.

— Нет, — она посмотрела на меня сверху вниз. — Мне кажется, что они с Очкастым не успели довести его до ума.

— Не успели?

— Иначе у них не… Не умирали бы дети.

— А может, Лойза этого и хотел?

— Нет, — для верности она покачала головой. — Он не такой. Он не стал бы убивать, если бы без этого можно было обойтись. Просто у них всё время что-то не получалось, Очкастый на это много жаловался. И Розочка говорила…

Розочка. Та неудавшаяся волчица, невеста Валида. Я видел её мельком и не перекинулся ни одним словом. И не успел спасти.

Тряхнув головой, я вновь переключился на Шамана.

— Значит, ему нужно такое место, где его будет хорошо слышно. Верно? — Маша кивнула. — Может быть, радиорубка? Откуда говорят комментаторы во время матчей.

— Не проверим — не узнаем, — Маша пожала плечами. — Пошли, что ли?

Алекс исчез, как только мы прибыли на стадион. В качестве сомнительного извинения шеф многословно пожаловался, что его включили в какой-то комитет, приписали к какой-то партии и вообще выдвинули на какую-то должность, и он этого так не оставит, у него своих дел по горло, и изображать говорящую куклу он, дознаватель класса «архангел», не намерен…

Валид везде сопровождал Гоплита. Как только мерседес подъехал к стадиону, его окружила толпа — то ли просителей, то ли почитателей, я так и не понял.

Я надеялся встретить Владимира и Чумаря — к фестивалю они обещали быть. Но в такой толпе, наткнуться на кого-то определённого случайным образом, было невозможно.

Вот мы с Машей и поднялись на эту подвесную галерею — как и меня, девочку тяготило обилие сверхсуществ, собранных в одном месте.

Она тоже чувствует их энергию — я понял это потому, как девочка непроизвольно ёжится, как у неё встают дыбом тонкие волоски на висках, как подёргивается курносый носик…

Быть подальше от всех — лучше для нас обоих.

Оглядывая стадион, я пытался сообразить, где может располагаться радиорубка. Она должна быть на виду, — рассуждал я. — И это должно быть такое место, из которого всё отлично видно…

— Он где-то под землёй, — неожиданно сказала Маша. — В смысле — под стадионом, под креслами и трибунами. Там такая комната… — она показала руками прямоугольник. — В ней много мониторов, и на них всё видно. И слышно.

— Комната охраны? Секьюрити?

— Не знаю, — Маша опять поёжилась. — Но он точно там.

— Тогда идём вниз, — я направился к служебной лестнице.

— Сашхен, — она так и осталась стоять на месте. — Поклянись, что не дашь его убить.

Я не знал, что на это сказать. А потому просто кивнул.