Гамбит курьера

Глава 99. Песня Двух Богов

Битва, развернувшаяся между Землей и Луной, не была похожа на сражение. Это был танец. Сюрреалистичный, пугающий и завораживающе красивый вальс двух противоположностей.

Кошмар, темное щупальце, состоящее из миллиардов страданий, атаковал волнами чистой негативной энергии. Он пытался заразить Анти-Ключ своим отчаянием, своей болью. Он показывал 'Страннику' образы смерти, распада, бессмысленности существования.

'Странник' же, управляя 'Ночным Жнецом' как кистью, отвечал на это фейерверком творения. На каждую волну боли он отвечал вспышкой чистой, незамутненной фантазии.

Тьма показывала ему образ горящей планеты? 'Жнец' рисовал в пустоте созвездия из живых цветов, которые своим светом гасили пламя. Кошмар насылал на него чувство вселенского одиночества? 'Странник' создавал вокруг себя тысячи призрачных, поющих китов из перламутра, которые своим хором заглушали шепот пустоты.

Это был спор двух художников с абсолютно разным видением мира.

На мостике "Фантома" команда наблюдала, затаив дыхание.

"Я... я не понимаю, кто побеждает," — прошептала Тинкер.

"Никто," — ответил Алекс. Он, как никто другой, чувствовал суть происходящего. — "Они в тупике. Кошмар не может 'заразить' Анти-Ключ, потому что у того нет 'я', которое можно было бы заставить страдать. Он — чистая идея. А Анти-Ключ не может уничтожить Кошмар, потому что тот питается любой сильной эмоцией. Чем ярче творчество 'Странника', тем сильнее становится его противник-тень. Они будут сражаться вечно. Пока не истощат друг друга и не уничтожат всю систему".

"Значит, нам все-таки придется вмешаться," — сказала Киана.

"Да. Но не как воины," — Алекс посмотрел на 'Эгиду', которая спокойно лежала на консоли. — "А как... дирижеры".

Он понял, чего не хватало этой 'картине'. Она была черно-белой. Абсолютный хаос против абсолютного негатива. В ней не было третьего элемента. Того самого, что отличало его от них обоих.

Баланса.

"Киана, Тинкер," — его голос был спокоен. Он знал, что делать. — "Мне нужно ваше... сотворчество. Тинкер, мне нужна твоя самая смелая мечта. Та, что про 'лечение' мертвых планет. Представь ее. Во всех деталях".

Девочка закрыла глаза и сосредоточилась.

"Киана, а мне — твое самое болезненное и одновременно самое светлое воспоминание. То, что сделало тебя... тобой".

Киана на мгновение замерла, а потом, поняв его замысел, тоже закрыла глаза. Она вспомнила. Свой побег из корпоративного интерната. Страх, одиночество. И первое, пьянящее чувство свободы, когда она впервые взломала защищенную сеть и поняла, что может быть кем угодно. Боль и надежда, сплетенные воедино.

Алекс положил руки на 'Эгиду' и открыл свой разум. Он не стал призывать Ключ или Тень. Он стал проводником.

Он взял чистую, идеалистическую мечту Тинкер о созидании.

Он взял сложное, горько-сладкое воспоминание Кианы о свободе, рожденной из боли.

И он добавил к этому свое собственное. То самое, 'записанное' на Ксилоне. Простое, тихое человеческое счастье от прикосновения руки и наблюдения за волшебными огнями.

Он сплел эти три нити — Мечту, Свободу и Счастье — в один аккорд. В послание, которое было ни Порядком, ни Хаосом.

И, используя 'Якорь' на Луне как усилитель, он послал этот 'третий голос' прямо в центр битвы.

Эгида вспыхнула не золотым, не белым и не радужным, а теплым, живым, человеческим светом.

И Кошмар, и 'Странник' на мгновение замерли. Они оба 'услышали' этот новый, тихий голос.

Кошмар, привыкший питаться только болью и страхом, столкнулся с чем-то, что не мог 'переварить' — со сложными, многогранными эмоциями. С надеждой, рожденной из отчаяния. Счастьем, омраченным знанием о его конечности. Это 'отравило' его. Его темная форма начала рассеиваться, теряя свою концентрацию.

А 'Странник', вечный искатель нового, впервые услышал музыку, которая была сложнее и глубже его собственных безумных импровизаций. Он услышал гармонию, рожденную из несовершенства. И это... восхитило его.

"Что... это... за... песня?" — прозвенел в их головах его любопытный голос.

Алекс воспользовался этим моментом.

"Это — наша песня," — ответил он. — "Песня тех, кто живет между светом и тьмой. И мы приглашаем тебя присоединиться к хору. Вместо того чтобы перерисовывать этот мир, помоги нам его... дописать".

Он протянул ментальную 'руку' не только Анти-Ключу, но и ослабевшему Кошмару.

"А ты," — обратился он к темной сущности, — "тебе не нужно больше быть тюрьмой для чужой боли. Стань ее хранителем. Стань памятью. Предупреждением. Но не палачом".

Он предложил им обоим не победу или поражение. А новую роль. Новый смысл.

Это был абсолютный, безумный блеф.

Но он сработал.

Кошмар, потерявший свою силу, начал втягиваться обратно, к Земле. Но теперь это была не атака. Он возвращался... домой. В глубины коллективного сна, чтобы стать не монстром под кроватью, а тенью в уголке, которая просто напоминает о том, что тьма существует.

А 'Странник' сделал нечто иное. Его перламутровый аватар подлетел к 'Фантому'.

"Твоя музыка... она интересна," — сказал 'Странник'. И перламутровая сфера Анти-Ключа, его физическое воплощение, отделилась от умирающего 'Жнеца' и плавно полетела к 'Фантому', пройдя сквозь его корпус, как призрак.

Она появилась на мостике, зависнув в воздухе. Она излучала тепло и тихое, мелодичное гудение.

"Что... что он делает?" — прошептала Тинкер.

Он сдается, — с недоверием констатировал Ключ в голове Алекса. — Нет. Не сдается. Он... предлагает себя в качестве... Он хочет понять.

"Он не может просто так болтаться по кораблю," — сказала Киана, приходя в себя. — "Он — сгусток чистого, нестабильного хаоса. Это как держать на мостике термоядерную гранату с вынутой чекой".

Алекс посмотрел на сферу. Потом на Киану. И его осенило.

"Ты права. Ему нужен дом". Он повернулся к консоли. "Кассандра, доставь из грузового отсека сюда объект 'Резонатор-ноль'".

Через минуту в воздухе на мостике материализовался небольшой, размером с книгу, идеально гладкий черный брусок. Это был тот самый стазис-контейнер, с которого все началось. Тот, в котором Алекс когда-то перевозил Ключ Порядка, а затем, на 'Химере', своей волей сжал его до компактного размера. Контейнер, созданный для того, чтобы изолировать и сдерживать божественные сущности.

"Ты хочешь...?" — начала Киана, понимая его замысел.

Алекс протянул руку к черному бруску и мысленно отдал ему приказ. Брусок плавно раскрылся, снова превращаясь в метровый стазис-контейнер, его внутренняя поверхность была абсолютно пуста и стерильна.

Затем Алекс посмотрел на перламутровую сферу Анти-Ключа. Он не стал ей приказывать. Он... попросил.

"Мы не сможем научить тебя нашей музыке, если ты будешь отвлекать нас своим сиянием," — послал он мысль. — "Если ты действительно хочешь учиться, тебе нужен покой. Место, где ты сможешь слушать. Вот — твой класс. Твоя комната для медитаций".

Это был ход, основанный на психологии 'Странника'. Ему предложили не тюрьму, а уединение для творчества.

Перламутровая сфера на мгновение вспыхнула ярче, словно обдумывая предложение. А затем плавно влетела внутрь открытого стазис-контейнера и замерла в его центре.

"Закрыть," — скомандовал Алекс.

С тихим шипением контейнер снова сложился, сжался до размеров черного бруска. Теперь внутри него, в полной изоляции, спал бог Хаоса, добровольно отправившийся на "учебу".

"Проблема временно решена," — с облегчением сказала Киана.

Корабль "Жнец", оставшись без своего божественного пилота, просто замер, превратившись в пустую оболочку.

"Что теперь?" — спросила она, глядя на три артефакта, лежащих на консоли: Эгиду, черный брусок с Анти-Ключом внутри, и руку 'Создателя'.

"Теперь... ждем," — ответил Алекс. Он посмотрел на Землю.

И они увидели. На ночной стороне планеты, там, где раньше была тьма, зажегся один огонек. Потом второй. Потом целый город. Потом континент.

'Колыбельная' отключалась.

Человечество просыпалось.

Их безумная симфония... сработала. Они не просто победили. Они принесли в этот уголок вселенной нечто новое. Хрупкую, но упрямую гармонию, рожденную из самой сути того, что значит быть человеком.