Дракон с багом. Записки попаданки

27 августа. Платяной кошмар

Дни до свадьбы летят с неумолимой скоростью… Ничего не успеваю, реально. Эх, дорогой дневник, мои дни похожи на загнанных пони, которые даже в таком вот загнанном состоянии подгоняются вредным и усердным погонщиком. Иногда в моем воображении место этого самого погонщика занимает мой будущий дражайший муж-дракон, который, кажется, искренне верит, что мне жизненно необходимо предстать перед его родней в образе примерной невесты, а не в моём привычном виде: с волосами, забранными в примитивный хвостик и лицом человека, которому только что сообщили, что ближайшие сто лет он проведёт в компании дикой, пыхающей огнем ящерицы.

Товарищи, а как иначе? Иногда мне кажется, что странности сами липнут ко мне, как репей к юбке. Стоит только выйти из дома — и вот тебе, пожалуйста: на углу подмигивает рекламный фонарь, который уже третий день обещает скидки «только для истинных леди с приличной репутацией». Я каждый раз прохожу мимо, опуская глаза, а он с возмущением скрипит шарнирами и призывает меня одуматься и воспользоваться скидкой. А если б у него руки были — вообще страшно подумать! Мало мне стресса, так еще и печальный рекламный фонарь, оскорбленный моей неблагодарностью.

В ателье же творится ещё более занимательное безумие. Швейная машинка, на которой мисс Фригия работает с заказами (и конечно, с моим в первую очередь, ведь сам лорд Стив Флеймурн доверил ей эту честь) не просто шьёт — она еще рассуждает вслух, комментируя все действия, свои и чужие. «Ткань слишком дешёвая, стежки слишком длинные, узор старомодный», — я чуть не подпрыгнула, когда мне это доверительно сообщили, стоило мне пройти мимо. И ладно бы один раз. Но ведь каждый!!!! Каждый раз этот ядовитый механизм обругивает мое платье! И так по кругу. При этом машинка норовит прихватить подол моего платья или палец — будто мстит за то, что я смею дышать в её присутствии.

На улице, возле площади, меня сегодня обругал говорящий мусорный бак. Сначала я не заметила, что он разумный, и по привычке бросила в него яблочный огрызок.

— Ах вот как! — возопил бак сиплым голосом дурного комедианта. — Сначала меня используют, а потом даже спасибо не скажут! А знаете ли вы, барышня, сколько стоит мой самоочищающийся фильтр?

Я чуть не извинилась вслух, но вовремя одёрнула себя: ещё не хватало объяснять прохожим, почему я разговариваю с железной тумбой.

Но это не самая странная вещь, попавшаяся мне. Самую странную я встретила вчера в экипаже. Мне попался этакий экипаж-ворчун. Каждое мое действие комментировалось, и чуть не каждую минуту меня одергивали: «Не садитесь на край сиденья, барышня, я качаюсь», «Не хлопайте дверцей, у меня петли нежные», «Не вздыхайте так тяжело, у меня пружины от этого скрипят». Я терпела, конечно, закаленная тетушкой Барбари, но к концу пути мысленно готова была задушить и его, и ни в чем не повинную портниху, и моего незадачливого жениха, и Энтона, заварившего эту кашу.

Живу я, конечно же, по-прежнему у Энтона — как самая примерная невеста. И хотя у него мастерская так и забита шестерёнками, рычагами и чертежами — и никак мне не удается привести эту берлогу в порядок, хоть я расшибусь, — именно здесь, среди запаха машинного масла и копоти, я чувствую себя удивительно спокойно. Спокойнее, чем в обществе родни Стива, которая, как только узнала о скорой свадьбе, решила, что её долг — вмешаться в каждый аспект моей подготовки. Вообще в каждый. Нет, вы не поняли. Настырную тетушку Барбари (ту самую, с синей мерзостью в виде желе) интересует даже момент как я сплю и сколько раз за ночь переворачиваюсь. Я серьезно!

Ах, тётушка-тётушка... Если бы у Стива не оказалось этой удивительной дамы в родне, поверьте мне на слово, ее следовало бы срочно выдумать — иначе кто бы заполнял воздух бесконечными вздохами, щебетом и фразами вроде:

«Милая, но ведь драконий шёлк совсем не к лицу девушкам с вашим… оттенком кожи».

Или:

«Ах, вы настаиваете на корсете? Как смело! Обычно в ваших краях, наверное, носят… ну, что-то попроще».

Ну, ясное дело, что попроще! У нас в “моём краю”, в отличие от вашего, обычно не требуется металлический доспех под платьем, чтобы выжить при встрече с роднёй жениха!

Но свои мысли мне приходится держать при себе, ибо каждый раз, стоит мне только рот открыть, как тетушка бледнеет, потом покрывается пятнами и требует снисхождения. И это я еще сказать ничего не успеваю! А если б сказала?

Сегодня тётушка Барбари побледнела, но вернулась уже на следующий день, вооружённая новыми альбомами с рисунками нарядов. И с портными. А и правильно, чего это все в долгий ящик откладывать!

Портные почтительно подсовывали ей альбомы с моделями, тетушка важно так все это листала. С неудовольствием потребовала чая, забывшись видимо, что она не в ателье, а единственная прислуга в этом доме сейчас стоит смирно на стульчике с задранными руками и ждет, когда же ее обмерят всю и отпустят наконец. Ну, с чаем решил Энтон. Жаль только чашки с недавнего времени в его доме чистые!

Тетушка, наконец, выбрала фасон и успокоилась, раздала всем указания и с довольным видом удалилась. И началось…

Теперь вот меня таскают в ателье с завидным упорством. Иногда вообще по два раза за день. И каждая примерка превращается в битву: за мою репутацию, за сохранение целостности моего тела (да-да! Были попытки!), за мой внешний вид, в конце-концов! Невеста я или нет? Могу я хотя бы в день собственной свадьбы выглядеть нормально?!

Описываю варианты в рамках тетушкиных хотелок. Упасть не встать, ей-богу!

Первый вариант — пышное платье в три слоя, цвет невнятный, оттенка недомытой и недоваренной свёклы. На меня его натянули с таким энтузиазмом, что я всерьёз подумала: они уверены, что дракон женится не на мне, а на капусте, и платье должно соответствовать.

Второй вариант — облако кружев и рюшей. Выгляжу в нём как ожившая шкатулка для безделушек. Знаете, такие раньше продавались: аляповатые, пластиковые, очень хотящие выглядеть “под старину”, и от этого еще более смешные. У некоторых балеринки даже на крышке были? Так вот, эти самые шкатулочки куда интеллигентнее смотрелись, чем платьице, подобранное мне добрейшей тетушкой Барбари.

Думаете, это все, на что способна моя добрейшая новоиспеченная родня? Ага, щаз.

Энтон, к слову, чуть не подавился своим ключом, когда увидел третий вариант.

— Нет, Агата, это не платье, это катастрофа, — прокашлялся он и больше на примерки меня не сопровождал.

Жаль, такой внимательный на примерках был, словно он жених… Ну и ладно. Я вам лучше платье опишу. Хотя круче, чем Энтон сказал — не передать. Это действительно была катастрофа.

Цвет: нечто непередаваемое, зато крайне узнаваемое всеми мамочками. Нет, у молодой мамы эти субстанции, извергаемые ее дражайшей крошкой сверху и снизу, может, и вызовут умиление, но как вы представляете это в качестве цвета свадебного платья? И это только цвет!

А фасон? Да взбесившийся какаду выглядит приличнее, чем это! Короткая, зато дико пышная юбка, которая буквально колом стоит — куда там балетной пачке! Нет, дальше это варварское великолепие я отказываюсь описывать. Я, конечно, простушка, с отсутствующим напрочь вкусом — о чем тетушка не устает напоминать в тысячный раз всем, кто ее окружает — но такого мои нервы точно не выдержат. Мало мне дракона!

Надеюсь, я была все же не очень невежлива, когда орала и… ладно, врать не буду, я швыряла все, что попалось под руку (да-да, позабыв свой негативный опыт) в ни в чем неповинных девушек, которые помогали мне примерять это «великолепие». Мне очень стыдно, правда. Но тетушка предусмотрительно прошмыгнула куда-то в подсобное помещение. И конечно, в нее я не попала. Это тоже прям традиция уже.

После того, как я поизображала из себя достойную супругу дракона (в плане неумения сдерживать себя и огнем плеваться во все стороны), наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки.

О, да! Мне тоже казалось это нереальным, но в конце концов портные и тётушка пришли к компромиссу! Платье решено было пошить из плотного жемчужного атласа, без излишних рюшек и закорюшек, но с длинным шлейфом (зачем — ума не приложу, наверное, чтобы меня можно было тащить к алтарю, если я вдруг передумаю). Лиф строгий — я настояла. И никаких излишеств! Правда, мне всже пишлось смириться с заметной, но хотя бы серебряной вышивкой в виде драконьих крыльев — намёк, знаете ли. Тётушка утверждает, что так «подчёркивается символика символичного союза». Да, с формулировкой собственных мыслей у нее явно не очень… Хотя, что уж, переживи я вопли разъяренной невесты… как бы я тут все формулировала — вообще вопрос.

Ладно, главное вышивка серебряная — благородно и не будет вычурно смотреться. А от камней я категорически отказалась.

И еще пришлось смириться с неким подобием плаща. Я же думаю, что так подчёркивается моя потенциальная способность взлететь, если ситуация на свадьбе выйдет из-под контроля. Главное, эти «крылышки» тоже вполне серебристого цвета.

А мой жених… Ох, уж этот жених… Он делает вид, что вся свадебная кутерьма его не касается. Сидит себе в своем министерстве и носа не кажет к лучшему другу. И к невесте, между прочим. Мне даже обидно немного, если честно: и так волнительные дни, а этот… дракон взял — и бросил меня на растерзание тетушке Барбари! И самоустранился! Ну не пакость? Надо, кстати, узнать как-нибудь аккуратненько — может, у него и тут “баг” имеется? Может, у меня жених не только при всякой мелочи в драконье буйство впадает и сжигает все вокруг, но еще и в себя уходит?

Энтон тоже хорош. Каждое чертово утро сдает меня на руки служанке тетушки и дальше себе сидит в мастерской, чертит схемы, придумывает какой-то «автоматический чайный сервиз». Всякий раз, когда я прихожу с очередной примерки, он встречает меня с тем же выражением, какое, должно быть, имел святой мученик на пути к костру: смесь сострадания и лёгкой обречённости. А когда я заглядываю к нему, он неизменно спрашивает:

— Ну, что на этот раз? Сколько оборок не пережило встречи с тобой, невеста моего лучшего друга?

Ну не козел?

Я после подобного вопроса каждый раз драматично падаю на стул, сообщая, что меня снова пытались задушить корсетом. Энтону, похоже, вся эта игра нравится. Ага, больше поразвлекаться-то негде, разумеется.

Правда, после всего этого он каждый раз приносит мне кружку (чистую! я лично старалась!) крепкого чая и пытается утешить. И каждый раз одинаково сообщает мне доверительно:

— Держись. Если переживёшь эти платья, брак с драконом покажется прогулкой в парке.

— Я платье хочу, Энтон! — пожаловалась я ему однажды в порыве приступа жалости к себе. Меня тетушка в одну из примерок реально так заездила.

— Не переживай. Платье — это всего лишь оболочка. А характер твой ни один корсет не удержит.

Утешил, блин. Великий утешитель невест!

На днях он даже предложил, шёпотом, словно заговорщик:

— Хочешь, я спрячу тебя в мастерской до начала свадебной церемонии? У меня там шкаф с двойным дном.

Я отказалась, но только потому, что шкаф этот предназначен для хранения шестерёнок, и перспектива прозябать до начала свадьбы среди металла показалась не менее унылой, чем рядом с тётушкой.

Так и живём: я — на фронте свадебных примерок, Энтон — на фронте шестерёнок, а тётушка — на фронте борьбы за каждую складочку на моём платье. Стив, между прочим, как истинный дипломат, появляется реже всех и делает вид, что «всё идёт по плану». Какому плану — неизвестно, но явно не моему.