Глава 3. Боль

Город.

Точнее, это когда-то был город. Ныне, этому месту больше подходило звание мрачных руин, о древности которых свидетельствовала буйно разросшаяся флора, покрывавшая даже уцелевшие кое-где крыши.— Нет, не джунгли, скорее лесостепь, сохранившая немало открытых участков давно брошенных зданий и улиц.

Ночь.

Я, почему-то, знал точно, что сейчас глубокая ночь. Однако, усыпанное яркими звёздами небо и полная луна давали достаточно света, чтобы рассмотреть окружающие меня развалины.

Стоп! Опять?!? Я снова в чёртовом сне? За что? Почему?

Нужно успокоиться, это просто сон и я рано или поздно проснусь. Только вот реалистичность происходящего давила на психику. Как и в первом сне, все мои пять чувств убедительно твердили мне, что... Я. Это. Проживаю. На самом деле. Трава и каменная крошка под ногами — не «как», а именно что настоящие. Сверчки стрекочут, ветер шелестит в кронах деревьев, ещё миллион каких-то шорохов, скрипов. Зрение выхватывает из окружающей обстановки такие мелкие детали, что диву даёшся. Поднятый с земли камушек, сжатый в ладони, причиняет реальную боль. Холод степной ночи ощущается так, как и положено в реальности. Наверное.

Так, а чего я стою? Сон, не сон, но если будет, как в прошлый раз, то мне бы уже пора бежать. Куда? — Не столь важно, главное, двигаться. Странно, что ещё не появилось того самого чувства Страха с большой буквы. Только об этом подумал, как...

Стоя на середине растрескавшейся и заросшей травой улицы, я услышал как позади меня раздался одинокий возглас, за ним — нарастающий топот и... Лошадиное ржание? Иррационального Страха из прошлого сна не было, но мне хватило и моего, обычного, чтобы козликом сигануть к ближайшему полуразвалившемуся дому и в одно движение закинуть себя в зияющий чернотой оконный проём. Краем сознания отметил, что такой кульбит мне в реале точно не осилить. Не замечая ободранных рук и ног — опять из одежды на мне одни трусы — я забился в угол и постарался дышать через раз.

Стали отчётливо слышны звуки приближающейся... Погони? — Гортанные крики, конское ржание, топот, непонятно чем испускаемый подрагивающий свет — заполнили пространство рядом с моим убежищем. И весь этот гомон вдруг перекрыл мощный голос:

— Онха инджа. Донба!

Некто, выкрикнувший это, явно привык приказывать. Мозг прострелила уверенность, что это не набор звуков, а настоящий язык. Древний. Но откуда ему взяться в моём сне? Я владею только русским, а изучением других языков никогда не увлекался.

— Унджа, — уверенно и азартно прокричал, видимо, главный в этой толпе.

У меня в голове будто щёлкнуло: «Нашли! Бежать!».

Отталкиваясь всеми четырьмя конечностями, я ломанулся вглубь дома, не разбирая дороги и тут же поплатился за это. — Уже в следующем помещении царил непроглядный мрак. Я наступил на что-то острое, взвыл не своим голосом, споткнулся на бегу и впечатался плечом в край очередного дверного проёма. От удара меня развернуло и я покатился кубарем, собирая спиной и головой рассыпанные на полу черепки, осколки и бог весть что ещё.

Поистине адреналин — лучший допинг.

С выбитым плечом и пробитой ступнёй, весь исколотый и почти оглушённый, я нашёл в себе силы пробежать дом насквозь и рыбкой нырнуть в оконный проём с противоположенной стороны. Изящного кувырка у меня, разумеется, не вышло, благо эта сторона дома выходила во внутренний дворик, так что, приземлился я на грунт, покрытый густой травой. Но даже и так, я умудрился отбить себе всю спину и ноги. Что сказать, со спортом я распрощался очень давно и к такому экшену себя точно не готовил.

Сплёвывая кровь из прикушенного языка, я резво похромал к обрушившемуся, на всем своём протяжении, глиняному забору, почти полностью исчезнувшему среди каких-то одичавших кустов. Раздающиеся позади меня крики и улюлюканья придали мне нужное ускорение и остатки забора я преодолел так же эпично, как и дом — то есть в таранном стиле, весь исцарапанный, с отбитыми пальцами ног и чудом уцелевшими глазами.

Снова поднявшись, я двинулся было вправо, но увидел отблески... Факелов? Какого...? — Неважно. Развернулся в обратную сторону и... Картинку выключили.

Сознание возвращалось ко мне урывками.

Вот меня волокут...

Вот меня связывают...

Вот я почему-то вниз головой, животом на чем-то шагающем... лошадь?.. а земля внизу движется...

Вот меня бросают на землю, отчего я вновь прихожу в себя, чтобы отключиться уже через мгновение.

Окончательно, я очнулся от того, что моё лицо хлестали чьи-то ладони. Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на земле, посреди заброшенного, видимо, сада. Лежал я в позе звёзды — от моих рук и ног, к вбитым тут же колышкам, тянулись крепкие верёвки, больно обхватившие мои запястья и лодыжки. Вокруг меня стояли люди с факелами, одетые как... путешественники в фильмах о средневековье — какие-то балахоны, капюшоны, сапоги, ещё детали, названия которых я просто не знал.

Передо мной, опустившись на одно колено, находился один из них — бородатый, светловолосый с яркими зелёными глазами и внушительными габаритами. На фоне моего среднего роста и невыдающегося телосложения многие покажутся крупнее, но этот носитель неизвестного мне диалекта был настоящим великаном.

— Послушайте, кто-нибудь здесь говорит по русски?

Мой голос звучал глухо, а сам я, преодолевая слабость во всём теле, с трудом ворочал распухшими губами и прикушенным языком. Один глаз не открывался, из-за ссохшейся крови, а вторым я видел не очень чётко.

— Может, спик инглиш? — сделал я новую попытку.

Сам я не особо спик, но пару фраз припомнить могу. Мужик рядом лишь ухмыльнулся и, вместо ответа, всадил мне нож в плечо. Слабость, как ветром сдуло, оба глаза распахнулись и чуть на лоб не вылезли, а я заорал, как свинья на бойне.

— Ху-у-уб. Ада-а-аш, — почти нежно прорычал этот садист. И я понял, что будь я более воцерковлённым христианином, сейчас бы читал все неизвестные мне молитвы, чтобы только этот кошмарный сон закончился быстрее. Чтобы это безумие вообще оказалось сном. Я думал, что натерпелся боли, пока убегал от погони, но настоящая Боль пришла теперь. — Меня нарезали кусочками, прижигали раскалённым железом, мне даже вырезали глаз. Не знаю, сколько это продолжалось. Для меня, так прошли столетия.

Книги и фильмы твердят, что пытки, рано или поздно, вызывают потерю сознания, сумасшествие и даже остановку сердца. — Нихрена! Я прочувствовал каждую секунду, каждую манипуляцию с куском мяса, некогда бывшим моим телом. Сначала я просто визжал, захлёбываясь кровавой слюной, потом взывал к небу и всем святым, имена которых я не знаю, моля послать мне беспамятство или безумие. Когда боль вытеснила все мысли до одной, я орал и плевался на этого выродка, моего мучителя, наивно надеясь, что он прибьёт меня сгоряча. Нет, зверство продолжалось ещё очень долго. Слишком долго.

И, всё таки, я умер.

А что ещё может случиться с человеком, если воткнуть ему длинный кусок металла прямо в сердце? — Как будто струна оборвалась и внутри меня начала образовываться пустота.

Под затихающий хрип, издаваемый моим горлом, чудом сохранившийся разум успел выхватить картинку — довольный оскал на бородатом лице, под ним — медальон, испускающий зелёный свет, а вокруг, прямо на земле, этой же зеленью начинают наливаться замысловатые узоры. Наконец, осколки моей личности затянула воронка спасительной тьмы.

***

Я лежал и задыхался. Я просто не мог дышать. Это трудно сделать с пробитым сердцем. Тело не подчинялось. Всё, что мне было доступно — это выпучивать один глаз, скрести пальцами и шевелить губами, в безнадёжной попытке вдохнуть. На грудь легла какая-то тяжесть.

«Сейчас снова будет больно» , — подумал я.

— Мяу, — сказала тяжесть.

И перед глазом возникла пушистая морда с длиннющими усами. Ещё несколько секунд ушло на мысленное выстраивание логической цепочки: усы — уши — шерсть — глаза — кошка! Кошка — дом — мой дом — моя кошка — реальность!!!

Мощный вдох сотряс моё тело, заставив меня надрывно закашляться, перевернуться на бок, а кошку — испуганно отпрыгнуть. Не знаю, сколько я пролежал, хватая ртом воздух, всхлипывая и дрожащими пальцами ощупывая своё лицо и особенно глаз, который ещё помнил обжигающий холод заточенной стали. Каждая часть меня испытывала отголоски той Боли. Эта боль была... фантомной что-ли. Кажется, потерявшие конечности люди испытывают нечто похожее. Я бы смог сейчас показать и описать каждую рану или увечье, нанесённые мне тем зверем, в том прокля́том городе.

Не переставая трястись и стонать, я добрёл до ванной и не сразу решился заглянуть в зеркало. А когда увидел, что на мне нет никаких ран, даже царапины не осталось... Не знаю, какое чувство было тогда сильнее — радость или удивление.

***

От кофе поднимался пар, от сигареты струился дымок, в кухонное окно пробивалось солнце, которое уже успело забраться высоко. Я сидел за столом, без единого движения, уставившись невидящим взглядом в одну точку. — Я снова и снова просматривал свой персональный фильм ужасов. Дотлевшая сигарета обожгла пальцы. Я ругнулся, собрал в пепельницу рассыпавшийся по столу пепел и закурил опять.

Вчера я сомневался, рассматривая множество версий. Сегодня я был уверен — схожу с ума. Или уже сошёл.

В интернет я даже не заглядывал — чтобы там не писали, сейчас ничто не могло убедить меня в нормальности происходящего. Как бы это не называлось, ещё пара таких ночей и здравствуй, дурдом! А что, все симптомы имеются — глаз дёргается, как неродной, ага, прям как вырезанный и снова вставленный, пальцы дрожат, взгляд стеклянный, в голове белый шум.

— Мяу, — раздалось требовательно снизу.

— И тебе привет, — пробормотал я.

— Мяу, — повторила кошка, добавив в свой месседж настойчивости.

— Знаю, что нет твоего корма, — заверил я питомицу.

Вчера, со всеми перипетиями, я упустил этот момент.

— Сейчас схожу, заодно мусор выкину... сигареты кончаются... ещё хлеб нужен.

— Мяу, — что, в переводе с кошачьего, видимо, означало «главное — корм».

— Естественно.

Я затушил сигарету, хлебнул кофе, не почувствовав его вкус, и пошел одеваться.

Шагая по улице, я ловил себя на мысли, что ежеминутно чего-то жду. — Взгляд непрерывно шарит по местности, тело напряжено. Но, особенно пугающим было чувство неправильности. Я, вдруг, чётко осознал, что воспринимаю этот мир, как сон, а ужастик в руинах, как реальность. Осознал и остановился.

Реальность! А если... Да нет, бред. Хотя, почему бред? А если, после первого кошмара, я до сих пор не просыпался? Погоди-ка, я что-то там вчера читал про кому в интернете. Точно, может я в коме? Ну а что, ехал на автобусе в офис, попали в аварию — много пострадавших, лично я впал в кому и теперь смотрю бесконечный сериал. Вариант? — Возможно.

Громкий топот и смех сзади. Я резко обернулся, не зная в какую сторону прыгать, куда прорываться. Стайка школьниц, пробегая мимо меня, разразилась новым смехом, при виде моей испуганной физиономии. Я постарался унять колотящееся сердце, выровнял дыхание и потопал дальше.

Нет, это не кома. Такие качели, на которых качается моя нервная система, даже мёртвого... раскачают.

Зайдя в маркет, в котором имелся отдел для животных, я быстро покидал в корзину всё необходимое — мне самое дешёвое, кошке подороже, чтоб поменьше химии. На кассе была небольшая очередь. Я встал в конец, утирая со лба пот, который не могли унять даже огромные шкафы-кондиционеры.

— Вы последний? — кто-то слегка похлопал мне по плечу.

— А? — я вздрогнул, оглянулся и увидел молодого парня, лет двадцати. — Д-да, я.

— Хорошо, я за тобой.

Обычный парень, только вот не в моём нынешнем состоянии. Зачем он спросил? Тут в очереди-то всего четыре человека и я позади всех, очевидно же. И чего он так пристально мне в глаза посмотрел? Или показалось? Ну и чушь в голову лезет.

Выйдя из магазина, я перешёл дорогу и оглянулся. Странного парня не наблюдалось. Угу, сейчас самый странный парень этого района — я.

Подходя к подъезду, я увидел малолетнюю банду, "терроризирующую" наш двор. Дети играли в догонялки, их мамаша развешивала мокрое бельё, а глава клана сидел на крыльце и курил. Наши взгляды встретились.

— Чё смотришь?!? — набычился тот.

Ничего не ответив, я опустил взгляд и прошмыгнул в подъезд. Я и раньше не был героем, что говорить, даже никогда в жизни не дрался серьёзно. И всё же, в моём обычном состоянии меня бы хватило, по крайней мере на то, чтобы не позорно бежать, а с достоинством проигнорировать соперника. Последние же две ночи превратили меня в истеричку.

Зайдя в квартиру, я ещё добрых пол часа успокаивался после, казалось бы, рядового похода в магазин. Разложил продукты, покормил кошку, закинул в себя завтрак и... Я не знал, что мне делать дальше. Время — только десять утра и сегодня выходной, но любое занятие вызывало лишь раздражение. Пометавшись по квартире, я лёг на диван, позвал кошку, стал её гладить и под её успокаивающее урчание уснул.

Через пару часов, открыв глаза, я как ужаленный вскочил с дивана.

«Твою мать! Я уснул! Чертов кретин, нельзя спать. Нельзя!!!».

Глянул на часы — время обеда. Аппетита не было, но поел. Больше дела, меньше мыслей. Точно, нужно действовать, нельзя просто ждать ночи. Ночью придётся спать, а это — новый Сон. Не хочу. Не переживу.

А сколько человек может не спать? — Ерунда, ночь, две — потом, всё равно, вырублюсь. Или наоборот — купить в аптеке снотворное, там, успокоительное, закинуться и... Интересно, как работает снотворное? Засыпаешь быстрее или глубже? Или всё разом? Зараза, одни вопросы. Больше конструктива, Илья! Больше прагматизма! Точно!!!!

— Здорова, Серёга, — проорал я в телефон, не до конца веря в своё счастье, что друг принял звонок, после первого же гудка.

— Нифига себе, какие люди! — выдал вместо приветствия Сергей. — Сам. Меня. Набрал. Ща погоди, гляну, там снег летом не пошёл.

— Погода нормальная. Ну, для лета, — я постарался говорить спокойнее и излучать позитив. — Посидим сегодня? Ты как?

— Блин, у тебя точно что-то случилось, — показалось, что Сергей даже хохотнул. — Мне вечером нужно жену с дочкой отвезти к тёще. Давай, часиков в восемь подходи к дороге.

— Хорошо. Э-э-э... То есть нет! В смысле, неохота куда-то идти, давай у тебя или у меня посидим, поговорим, чтоб без суеты вокруг.

— Хм, лады, как скажешь. Я тогда шашлыка и бухлишка захвачу на обратном пути, позвоню как дома буду. Норм?

— Нормиссимо! — я прям фонтанировал позитивом. — Погоди, а мне что взять?

— Голову — тебе в неё пить и есть, — хмыкнул собеседник. — Илюха, ты мне всё-ё-ё расскажешь. Чую, что-то у тебя стряслось. Сегодня будешь у меня как партизан на допросе. — Приятель захохотал уже в голос. — До вечера. — И положил трубку.

Не знаю, как там партизаны, но я планировал сдаться сразу. Изложу Серёге суть проблемы — он мужик правильный, твёрдо стоящий на земле, привык решать любой вопрос быстро и чётко. Авось, посоветует чего или, на худой конец, сдаст меня в дурку. А там — препараты посильнее снотворного. Может тамошние обитатели и снов не видят. Какие могут быть сны у овощей?

***

К дому, где проживал друг, я подходил в до предела накрученной кондиции. Солнце почти закатилось за горизонт и жару сменила духота июньского вечера. Впрочем, положи меня сейчас в ванну, наполненную льдом, я и там буду утирать холодную испарину со лба. Час назад я даже температуру померил — тридцать шесть и шесть, показанные градусником, рекомендовали успокоиться, но мандраж с приближением ночи становился лишь сильнее.

— Вечер в хату, — гаркнул я, проходя в квартиру друга. От нервов меня несло.

— Юпи тебе на язык, — ответил Сергей и поплевал через плечо. — Здорова, заходи!

— Действительно, тьфу-тьфу-тьфу, — признал я, что шутка неудачная. — Вот, чтоб не с пустыми руками.

Я протянул небольшой магазинный торт, за которым быстро сбегал перед визитом.

— Нафига он нам? — ухмыльнулся приятель. — Мы чай вряд ли пить будем.

— Девочек своих порадуешь. Они когда возвращаются?

— Завтра, — Сергей взял моё гостевое подношение и потопал на кухню. — Проходи, шашлык остывает.

Квартира Сергея была значительно больше моей, а кухня смело могла именоваться кухней-столовой. Куда там моему пищеблоку, где, сидя в центре, я мог дотянуться почти до любого объекта. Выставленное на кухонном столе изобилие предполагало долгий вдумчивый разговор, который и состоялся сразу после первой рюмки водки.

Я стойко терпел, пока мне, по старой доброй традиции, пеняли за мой затворнический образ жизни, припоминали сколько раз меня «по-братски» предлагали вытащить из моего болота, пытали на предмет желания, наконец, завести семью. Когда же Сергей заметил, что я подозрительно покладист и даже не пытаюсь с ним спорить, он разлил по рюмкам из уже ополовиненной бутылки и спросил — что там у меня такого стряслось. Тут меня прорвало и я вывалил на друга долгий сбивчивый монолог, описывающий весь ужас последних двух дней моей жизни. Серёга выслушал, налил нам ещё по одной, выпил, помолчал и, глядя на меня как на малое дитя, сказал:

— Я тебе давно говорил — найди себе нормальную работу, женись, заведи ребёнка, тогда и времени не будет на... всякую ерунду.

— Серый, ты не понял, сейчас речь не о моей жизни вообще, а только о последних двух днях. Что-то нездоровое со мной творится, я от людей шарахаться начал.

— Ты от людей давно шарахаться начал, — укоризненно бросил друг. — Трубки не берёшь, пропал...

— Серый, не начинай по новой! — вскипел я и тут же добавил спокойнее. — Слушай, я знаю, что я скотина и хреновый друг, но с ума мне сходить причин не было. Спал я всегда хорошо, сны мне не снились, даже бабушка... — я прервался, почувствовав спазм в горле. — Даже она мне ни разу не приснилась, а ты знаешь как я к ней относился. Ведь знаешь, Серёг.

Я махом выпил свою рюмку, запил соком и потянулся к сигаретам. Сергей щёлкнул зажигалкой, прикурил мне и себе. Посидели пару минут молча.

— Ты к айболитам не думал сходить? — друг, наконец, повернул разговор в конструктивное русло.

— А какие у меня ещё варианты? Только понятия не имею, куда обращаться.

— К мозгоправу ясен-красен, — подсказал мне Сергей очевидное.

— Это понятно, но к какому, куда? Нужен же хороший, то есть опытный. Ну там... Чтоб помог, так сказать, на ранней стадии. Чтоб, значит, не загреметь, — я взял друга за плечо. — Серый, я не хочу в дурдом.

— Не ссы! — он булькнул бутылкой ещё два раза. — В дурке у меня знакомые есть, будешь как на курорте, ха-ха. — Увидев мой мрачный взгляд, Сергей прекратил смеяться и чокнулся своей рюмкой об мою. — Чтоб до дурки не дошло!

Я выпил, молча докурил и отправил окурок в пепельницу.

— Есть у меня товарищ, — сказал он, накладывая себе и мне ачик-чучук — салат из свежих овощей и зелени — на тарелку. — На пейнтболе познакомились. Он сам не мозгоправ, но в крутой частной клинике — авторитетный дядя. Завтра я ему позвоню, узнаю что да как, найдём тебе мозгоправа, короче.

Дальше пошла вторая волна пьянки. Серёга разогрел остатки шашлыка в микроволновке и достал вторую бутылку водки. А между рюмками, рассказывал как найдёт мне такого лекаря, что и спать буду крепко, и жить начну правильно, бросив маяться дурью. По мере опустошения алкогольной тары, я наполнялся позитивом и уверенностью в своём светлом будущем. На предложение заночевать в зале на диване я сначала согласился, но в конце застолья решительно заявил, что мне надо домой. Сергей спорить не стал, однако, проводил мой слабо контролируемый организм до подъезда.

Соображал я плохо, ибо пьян был в стельку, но, поднявшись к себе, я немедленно начал... собираться в Сон.

Ещё когда сидел на кухне друга и пытался вникнуть в его план по спасению меня, в мозгу поселилось чёткое понимание — помощь возможно и придёт, но не сегодня. Значит, нового кошмара мне не избежать. На пьяное забытьё я надежд не возлагал, но именно моё состояние придало мне какой-то отчаянной решимости. Включил кондиционер на лайт режим, надел старые спортивные треники и их ровесницу — олимпийку, после чего откопал на балконе "убитые" кеды и маленький металлический топорик, которым бабушка рубила мясные кости.

Рамка с её фотографией стояла на книжной полке, вместе с томиками, которые она любила перечитывать. Я протёр запылившееся стекло и несколько минут молча смотрел на самое родное мне, в этом мире, лицо. Смахнул слезу, улёгся на зимнее одеяло, брошенное на пол, и устроил на груди топорик, сложив на нём руки.

Загрузка...