Доля Пути: Лето

Глава 18. Одиночество

Рассвет я встречал в зале, выполняя Упражнение и Порядок. На пробежку не пошёл, всё ещё опасаясь прибытия группы кровососов. Марина крепко спала, я использовал «Омрак», чтобы не разбудить её — порхать, как бабочка ещё не научился.

После душа, я заварил чай, сел у кухонного окна и закурил трубку. Мои подношения до́мнику — конфеты, хлеб, молоко — оставленные ночью, исчезли со стола, это хорошо. А вот йогурт известного бренда, самого дорогого в своём сегменте, остался нетронутым. — Мол, сами свою химию кушайте. Запомним.

Ночь — лучшее время для акции возмездия — прошла. Можно ли считать, что инцидент исчерпан? — Не уверен.

Сильный улей, группа членов которого находится в столице или поблизости — отметаем. — Эти бы уже несколько часов назад штурмовали квартиру. Вчерашний кровосос, всё таки, входит в сильный улей, но в наш город прибыл один. — Этот вариант уже не страшен, ибо солнце развеет все следы и никто не сможет найти даже место смерти потеряшки. Слабая группа, которая почувствовала смерть "родича", но затаилась, чтобы ударить изподтишка — вот какая версия тревожила меня.

Проверил трофейный телефон — ни пропущенных звонков, ни "кричащих" сообщений. Неужели, повезло и мне попался одиночка? Н-да. Аналитика никогда не была моей сильной стороной.

Чувство кольнуло в груди, предупреждая что один Знающий, по крайней мере, равный мне по Силе, приближается. Я встал и отступил за штору, продолжая глядеть в окно, которое выходило во двор соседнего дома.

Никого. Видимо, тот, о ком предупредило Чувство, с другой стороны — у входа в подъезд. Я прошёл ко входной двери и глянул в "глазок". На лестничной клетке тоже никого не было. Чувство стабильно указывало, что Знающий рядом.

Ждёт у подъезда? Или ждут? — Один равный, но с ним может быть и толпа из Знающих чуть слабее.

— Три, — набатом прогудело сзади.

Тело развернулось так резко, что в глазах, на мгновение, свет померк. Левая рука, с долей «Грожь», выставлена вперёд, правая — отведена назад — так, чтобы мгновенно ударить, снизу вверх, ножом — самый коварный и трудно блокируемый удар. Сердце — бешеной птицей бьётся в рёберной клетке, в висках стучат молоты о наковальню, дыхание — сбитое.

В центре прихожей, парил местный до́мник и сверлил меня своими буркалами, в которых мелькали весёлые искорки.

«Ма-а-ать! Напугал до предынфаркта и веселится», — внутренне я завёлся, но смог сохранить внешнее спокойствие. Я, всё таки, гость здесь.

— Здравствуй, Хозяин дома! — решил поучить его манерам, хоть так отомщу за испуг.

— Здравствуй, жодугар! — нехотя протянул он.

Пакостник, всё же, надеялся, что я психану. Выкуси, хех.

— Снаружи трое знатцев?

— Да. Ждут.

«Надо полагать, меня».

— Кровососы?

— Нет. Элеман углы, игыт, игыт.

«Ага, стихийник и два кмета».

— Благодарствую, до́мник, — я обозначил полупоклон. — Про долг свой помню, скажи, как будешь готов стребовать его.

Местный Хозяин медленно моргнул — мол, не сомневайся, ещё и с процентами стребую — и растворился в воздухе.

Я прошёл к спальне, приоткрыл дверь и убедился, что девушка крепко спит. Запечатлённые Вязи тускло светились на оконной раме, видимые только мне — своему создателю. Надев полупальто, я сунул в левый карман расстёгнутые ножны, чтобы, при необходимости, вытащить нож в два движения. Напитал Волю «Крепостью» и «Смутой» — сбивает концентрацию противника, попавшего в зону действия — и вышел из квартиры.

Час был ранний. Бо́льшая часть жильцов ещё спала — на лестничной клетке я никого не встретил. Перед выходом из подъезда, я остановился. На лавочке сидели трое, как и сказал до́мник. Я узнал их — местная группа Гранителей в полном составе. Выходить из подъезда я не спешил, они не торопились вставать со скамейки. Молчание затягивалось.

— Говорить будем, драться или я пошёл? — предложил я им выбор.

Сидящий ближе ко мне, видимо лидер, не вставая и не вынимая рук из карманов куртки, ответил:

— Поговорить надо.

Это не было проявлением неуважения. Просто, они, как и я, старались не делать лишних движений, которые можно расценить как угрозу. Кажется, действительно поговорить хотят. Эмпатия "передавала" их нервное состояние и отсутствие агрессии ко мне.

— Здесь говорить будем? — поинтересовался я.

— Вон моя тачка стои́т, можем в ней, — ответил лидер, с полувопросительной интонацией.

— Пошли.

Я подождал, пока все трое встанут и пойдут к бюджетному седану, стоящему в центре двора, рядом с другим личным транспортом жильцов дома, и потопал следом. Пока шли, я успел составить первое впечатление о своих будущих собеседниках.

Лидер — мужчина ближе к тридцати, примерно моего роста, но у́же в плечах и легче. Этнически, я бы сказал, татарин — волосы светлые, но не блондин, глаза чуть раско́сые и тоже светлые, лицо скуластое, а нос курносый. Он — стихийник, это видно по манере держаться, скорее, "тяж" или "мороз" — так в наших узких кругах именуют тех, кому покровительствуют Земля и Вода. Оба вида стихийников отличаются непоколебимо спокойным нравом и некоторой медлительностью в быту. Два кмета — юные совсем парни. Один — явно представитель коренной национальности — смуглый, чёрные прямые волосы, но выбрит начисто. Второй — точно русский — рыжий, конопатый, светлоглазый, нос картошкой, лопаты и портрета незабвенного деда не хватает. Оба, либо недавно пробудили грань, либо одарены слабо — нет в них ещё хищной пластики опытных кметов. Уж я то насмотрелся, знаю.

Лидер местной бригады сел на водительское место, а бойцы резво заняли заднее сиденье.

«Угу, щас-с-с», — я встал перед задней дверью и нарочито неторопливо достал из внутреннего кармана кисет, вынул из него трубку и начал набивать, сквозь прозрачное стекло "гипнотизируя" взглядом кмета, занявшего место, которое собираюсь занять я. В салоне произошло некое движение голов, губ и рук, после чего дверь открылась и "моё" место стало вакантным. Брюнет бросил на меня неприязненных взгляд, но на пассажирское сиденье пересел молча. А я занял место за ним и захлопнул дверь. Кисет убрал, а трубка — в руке. Нож, в салоне, быстро не достать, так хоть концом мундштука ткну в глаз, если переговоры не сложатся. «Смуту» отозвал, а «Крепость» оставил, сжав Волю почти до размеров моего тела.

Лидер повернулся ко мне и начал излагать:

— Я — Рамиль, мы втроём местные. Тебя мы давно заметили, но ты не барагозил, ходил чётко — от дороги до квартиры... девушки...

— Про неё не будем говорить, — прервал я его, глядя в глаза. — Вы знаете, я на вашу землю не посягал никогда. Это ваш район... кроме одной квартиры. Кто туда полезет...

— Всё, всё, мужик, успокойся, — он примирительно показал мне две раскрытые ладони. — Ты прав, не о ней речь сейчас.

Я говорил спокойно, но, видимо, угроза прорвалась в голосе, на последней фразе. «Опасение, тревога, неприязнь» — исходили от всех троих. Кроме неприязни, я испытывал то же самое. А стихийник продолжил:

— Короче, к тебе у нас претензий не было. Три-четыре месяца назад здесь ещё один крутился. Сильный — мы все его чувствовали издалека. Потом он пропал. А так, у нас здесь посторонних не бывает почти. Раньше у нас сильная группа была, потом Бобур... погиб, короче, Виталя в Россию уехал, а Нилюфар замуж вышла и переехала в другой город. Я один остался, есть тут ещё несколько, но они не бойцы. Недавно, эти двое появились, вот, учу их пока. Но, без группы, в "тавернах" и на Рынке делать нечего... Ну, ты знаешь, наверно?

Я медленно вытянул из второго внутреннего кармана портмоне, а из него — "клубную карту". Убедившись, что все убедились, я сказал:

— Ты мог бы напрямую спросить. Я — не новичёк. В баре «Знаток» меня все знают — Арсен, Баходир, Рустам, Милана... — да все основные лидеры почти. Сам я тоже в группе — мы с окраины, но в рейды ходим и на Рынке часто бываем. Моё имя — Илья.

Лидер с рыжим переглянулись, после чего стихийник спросил:

— Случайно не вас «группой мага» называют?

Я промолчал, мол, понимайте как хотите. Неожиданно, в разговор вмешался рыжий:

— Чё, правда, вы отбивались от всей дружины Семьи? Ну, в пустыне?

Древнегреческие мифы говорите? Угу, вот так они и складывались. Через пару веков, кто-нибудь, после пары бутылочек "беленькой", будет рассказывать — как несколько героев упокоили кладбище размером со степь.

— Ром, угомонись, — осадил парня лидер. — Говорил же вам — поменьше верьте в то, что этот алкаш рассказывает.

Я мысленно пожелал незнакомому мне "сказителю" скорейшей встречи с "белочкой".

— Значит ты — маг... э-э-э... то есть, искусник? — обратился ко мне Рамиль. — Это хорошо. Я знал одного. Вы — ребята адекватные и ровные. Короче, я и говорю, что район у нас спокойный, мы сами тоже правила знаем. А вчера вечером, Рома почувствовал... Ну, расскажи сам, Ром.

— Так, значит. Как ты вчера мимо дома моего проходил, я просёк, — сказал он мне. — Потом, значит, поздно уже было и я, значит, уже спать собирался. Тут, кэ-э-ак шарахнет мне под дых, кошка чуть в окно не сиганула со страху — тоже, видать, почуяла. Ну, я, значит, ноги в руки и к пацанам ломанулся. Всё.

Все трое уставились на меня. Даже третий, до сих пор не сказавший ни слова, сверлил меня через салонное зеркало. Не дождавшись от меня реакции, Рамиль снова взял слово:

— Это тот был, который крутился здесь тогда? Он, как раз, вокруг этого дома круги наматывал. Короче, не знаю, что там у вас было, но нам здесь разборки не нужны. Ты, конечно, авторитетных людей назвал, но... Давай, как-то, не на нашем районе.

Я слушал его в пол уха, складывая полученную только что информацию с уже имеющейся. Сложив, я начал отвечать, тщательно взвешивая слова:

— В общем так, мужики. Я грань пробудил четыре месяца назад и, с тех пор, у меня ни одного конфликта со Знающими. Вчера я, вообще, был выходной. Он напал на меня первый — заставил дверь открыть, первый ударил. До этого, я его видел один раз, в метро — он приставал к... короче, там тоже конфликта не было. И... он — кровосос.

Все трое отреагировали по-разному, но эмоционально — Рамиль погрустнел, Рома глухо ругнулся, третий участник группы, казалось, сейчас взглядом зеркало расколет. Я поспешил расставить последние точки над «ё»:

— По моей версии, дело было так — он выбрал жертву, тут я вмешался. В нашем городе конторские их давят, поэтому кровосос в открытую драку не полез. Выследил до дома, покрутился и заметил вас. Возможно, он подумал, что я из вашей группы и решил на рожон не лезть. Он живёт в другом городе. Скорее всего, тогда, он свалил к себе. А теперь, у него опять дела в столице появились и он вспомнил про неудавшуюся охоту. Где-то сидел, бухал, может, проблемы какие... Не суть. Потянуло его закрыть гештальт. Может, к этому времени, он уже понял, что я не с этого района и не ожидал встретить меня в квартире. Но, когда пришёл и почуял меня, хмель и кураж не позволили отступить.

Я заметил, что Рамиль полушёпотом переводит мой монолог второму кмету, поэтому говорил медленно. Когда я закончил, заговорил лидер:

— И ты его... того?

Я помолчал, но, всё же, решил ответить:

— Он больше здесь не появится. Это точно.

— Ага, — Рамиль смотрел мне в глаза, пытаясь в них увидеть — правильно ли он понял сказанное мной. — А другие?

— Что другие? — оттягивал я неизбежное.

— У Шухрата сосед был — знакомый парнишка — их семья вся стала вампирами...

— Погоди, Рамиль, — я снова перебил стихийника. — Извини, что перебиваю, но не называй их вампирами.

— А они кто? — спросил Рома, который сидел с открытым ртом, с момента как я назвал — к какому виду Знающих принадлежал мой противник.

— Вампирами, сиречь вурдалаками, те из них, кто выживет, могут стать ещё очень не скоро, — я неторопливо выговаривал слова, чтобы Рамиль успевал переводить. — Для этого им нужно пробить восемь или девять порогов и эволюционировать до тварей, которым уже никакая пища, кроме человеческой крови, не подходит. Называть этих вампирами — это как остальных Знающих называть полубогами, которыми некоторые из нас станут, если доживут. А сейчас, они такие же люди, как и мы, только называются кровососами. Не летучие мыши, а пиявки.

Рома нервно хохотнул, Рамиль раздражённо зыркнул на него, а третий — смотрел на меня, в зеркале, уже с интересом. Я, взглядом, предложил Рамилю продолжать. Он кивнул кмету, который заговорил, а сам стал переводить:

— Кхм.. да. Так вот, Шухрат с тем парнишкой нормально общался, даже когда тот стал... кровососом. Шухрат говорит, что, если за целую ночь никто не пришёл мстить, то, возможно, тот был одиночкой.

Я коротко пересказал им свои утренние соображения на этот счёт. Не стал скрывать, что возможен вариант с отложенным возмездием. Тут уж, погрустнели все трое. А я вышел на финишную прямую:

— В общем так, мужики, предлагаю уговор. Сегодня, я целый день здесь. Вечером или завтра утром уеду. Сейчас продиктую мой номер — если вокруг дома или, вообще, в районе будут крутиться подозрительные личности, звоните сразу, в любое время. Это ваша часть сделки, теперь моя... За рейды и Бар не скажу — не решаю, но со своей группой поговорю, у нас все на равных. Можем, с вами вместе, зачистить пару точек на вашей земле. Наверняка, есть такие, которые вы не тянете пока? Ну вот. Если сработаемся, подумаем об объединении или попробуем вашу группу рекомендовать в рейд. Уговор?

Они переглянулись, но по Роме, который хуже всех умел скрывать эмоции, было ясно — я их "сектор приз на барабане". В итоге, договорились и даже по рукам с Рамилем ударили, хотя это считается моветоном между малознакомыми Знающими. Но он, на радостях, забыл, а я сделал вид, что всё нормально. Они пообещали мне, что соберут несколько "отказных", о которых знают, дадут им денег немного, чтоб те посменно "гуляли" вокруг дома Марины. Я идею одобрил, но деньги дал свои и заставил взять. Рома потопал к себе, а Рамиль с Шухратом уехали — их дома на другом конце квартала.

Я дошёл до ближайшего хозмага, немного подождал его открытия и купил кодовый замок, идентичный тому, что я вскрыл ночью. Возвращаясь обратно, я просто бросил его рядом с входом в подвал. Сегодня воскресенье и либо жильцы заметят открытую дверь, либо завтра — коммунальщики. В любом случае, влетит самому пьющему из тех, кто должен был закрыть замок в субботу, после работы.

***

Весь день я был занят тем, что пытался отвлечь Марину от вчерашнего происшествия. Позвонил в фирму, которая делала в квартире ремонт, заказал новое зеркало и "косметику" в прихожей. Предложил девушке — сходить погулять, пока ремонтники делают своё дело. День выдался солнечный, хотя вечером обещали дождь. Мы сходили позавтракать в кафе, которое Марине очень нравилось, потом — купить ей одежду, вместо испачканной кровью, ну и ещё вещей прикупили — раз уж зашли. На все протесты против транжирства, я шутливо изображал иностранца, не понимающего по-русски. Посетили кинотеатр, но фильм был скучный, ушли недосмотрев. Далее, отправились обедать в ресторан. Я видел, что ей некомфортно. Эмпатия улавливала всплески тревоги, нервного напряжения и недоверия.

Недоверия... Буква ять!!!

Мысль о том, чтобы рассказать девушке правду, я отмёл ещё утром. Это — эгоизм, в чистом виде. Какое я имею право, принудительно погружать её в мир, где кровососы и прочие кошмары обычных людей — реальность?

Да, судя по тенденциям в Сети и смене повестки у СМИ, официальные власти государств уже начали плавное рассекречивание изнанки. Так то — плавно, постепенно, глядишь, спустя годик, ты уже живёшь в мире, о котором раньше только в книжках читал. И так это всё незаметно произошло, что, вроде, ничего и не поменялось особо в твоей жизни. Этот вариант... щадящий что ли, мягкий. В общем, лучше, чем — «Дорогая, вчера тебя приходил выпить кровосос, но я его завалил. Правда, там может его родня подтянуться, но ты не бойся, я пацанов соберу и мы на вашем квартале повоюем немного»... Н-да.

Ближе к вечеру, я тактично и ненавязчиво подкинул Марине идею — провести ей несколько дней у родителей, в пригороде. Было сразу видно, по тому как загорелись её глаза, я попал в цель. Она начала отговариваться работой и тем, что мы собирались провести эти дни вместе, но я пресёк эти слабые попытки на корню. Зная где работает девушка, пригрозил, что сам туда съезжу, поговорю с её начальством, после чего оное ей принудительно отпуск оформит. Марина посмеялась, я тоже, но когда она сама позвонила на работу, мысленно выдохнул. — Я же съездил бы, поговорил, добрым Словом и твёрдой Волей обработал и тамошний директор ещё бы приехал — вещи помогать собирать, а потом, на личном авто, отвёз бы девушку к родителям.

Когда заказанное такси, с Мариной, отъехало, я сел посреди двора на скамейку и просидел так несколько часов, до позднего вечера. В то, что кто-нибудь придёт мстить за кровососа, я уже почти не верил. За весь день, на его телефон пришла пара спам сообщений и один звонок от некоего Сухроба. Звонок я принял, прикрыв микрофон рукой, и стал слушать. Некий Сухроб, с чудовищным акцентом, интересовался — собираюсь ли я оплачивать квартиру за следующий месяц. Сбросив звонок и обмозговав новую информацию со всех сторон, пришёл к выводу, что мне попался одиночка. Или, по крайней мере, в город он прибыл один.

Почему я остался в чужом дворе? — А куда мне идти? Можно, конечно, домой, но чем вид из окна моей кухни будет сильно отличаться от этого двора? Антон говорил о какой-то подработке на выходных, Серёгу я напрягать не хотел, Марина уехала к родителям. Остались у меня только Наставник и мой До́мник — два призрака, хех.

Когда часы на смартфоне показали полночь, я оглядел окна двух домов — лишь в нескольких горел свет. Зайдя в подъезд, я громко прошептал:

— До́мник, я пришёл отдать долг.

Призрачная фигура домового проявилась на верхней ступеньки первого пролёта. Огромные глаза уставились на меня.

— Ты видел мою волшбу на окнах и двери того жилища, где... ты помог мне?

— Да.

— Я могу весь дом оградить также, если ты позволишь. Тебе нужно будет только вкладывать свою Силу в эту "ограду", время от времени. Ещё, у меня есть друг — ведун. Он — духолов и может оградить дом от нечисти, своей Мудростью. Что скажешь?

Как и у моего До́мника, прочитать эмоции этого домового было почти невозможно, но мне показалось, что в жёлто-зелёных глазах промелькнула алчность. — Домовые — духи-хранители, для которых нет другой радости, кроме благополучия их дома. Здоровые жильцы, их дети и животные, отсутствие ссор и всеобщий достаток — вот единственный смысл бытия правильного до́мника. Почему он не защищал свою территорию от кровососа? — А сильно ли поможет вам сторожевой пёс, если в дом ворвётся хорошо вооружённый человек? Если он не убьёт пса сразу, то у животного, в нужный момент, будет возможность вцепиться агрессору в ногу, и подарить вам шанс — спастись или даже одолеть убийцу.

Вспоминая свой бой с кровососом, я приходил к выводу, что только чудо помешало тому вцепиться мне точно в шею. И, скорее всего, это "чудо" сидело сейчас передо мной.

— Что надо? — с некоторой подозрительностью в голосе, спросил он меня.

— Пусть все, кто ещё бодрствует, скорее уснут и не просыпаются до утра. От любопытных из соседних домов я спрячусь сам. До рассвета я сотворю первую волшбу, намечу что нам нужно будет сделать с ведуном, а в одну из ближайших ночей мы закончим дело. Так — я отдам тебе долг. Договор?

— Договор, — довольно пророкотал до́мник и мгновенно исчез.

Когда, через пару минут я вышел из подъезда, ни в одном окне дома Марины не горел свет. Ночь была тёмной — луна пряталась в тучах. Идеально. Пальто я оставил на скамейке и принялся за дело. — Месяц назад, мы с Антоном, обновили "ограду" вокруг моего дома. Она стала более совершенной и профессиональной что ли. Поэтому, я чётко знал, что буду делать этой ночью. Спрятав себя, от любопытных глаз, под «Лазутником», я изобразил Вязь «Опора» и шагнул, как на ступеньку, на пол метра вверх, затем ещё... и ещё. Нет, летать я не умею и вряд-ли когда-нибудь научусь. Эти "ступеньки" из ненадолго "твердеющего" пространства позволяют мне подняться на пару десятков метров или спуститься с аналогичной высоты. Использование «Опоры» очень затратно и утомительно, ибо мироздание не любит, когда его законы попирают слишком нагло.

Начать я решил с крыши. Вязи и доли, закрывающие пространство от голодных обитателей других планов, от земной нечисти, от людских проклятий и сглазов и отпугивающие нежить и изменённых зверей — тускло вспыхивали и запечатлевались на бетоне, на подъездных дверях и вентиляционных отверстиях. Сейчас, я наносил, так сказать, эскиз, черновик, который потом нужно будет укрепить корневыми Вязями, вырезав их из металла, желательно золота.

В последнем рейде, в счёт своего пая, я забрал из добычи слиток золота, около килограмма, не очень древнего, но для такого дела подойдёт. Добавлю несколько кило современной стали и получу сплав, Вязи из которого прослужат надёжной основой этой "ограды" многие десятилетия. Антона уговорю взять с меня плату или пообещаю ему долг Знающего — официально. Куда он денется.

Вязей нужно было изобразить очень много и мне приходилось отдыхать, время от времени. Да ещё, почти двое суток без сна — это и для Знающего непросто. К рассвету я еле успел "опечатать" весь дом и, уже при свете восходящего солнца, ходил вокруг здания и долями «Око» помечал места, где будут начинаться и заканчиваться лучи гигантского ведовского рисунка — чтобы Антон быстрее мог сделать свою часть работы.

— Вы из управляющей компании? — пожилая женщина выглядывала из окна на первом этаже и обращалась ко мне.

Представьте, что вы находитесь в своём кабинете, где всю ночь работали над решением важнейшей задачи. И тут, к вам в окно заглядывает человек и задаёт, примерно, такой вопрос. Моему опухшему от усталости мозгу потребовалось несколько секунд для осознания того, что это — её окно, а работал я во дворе её дома. И всё это время я смотрел на неё красными от недосыпа глазами, сумасшедшим взглядом подрядчика, у которого сгорели все допустимые сроки. Когда женщина начала нервно тянуться к створке окна, чтобы закрыть его, я, наконец, ответил:

— Какие жалобы?

— Так... Трубы...

— Конкретней.

— Да мы уже устали пороги оббивать. Нам, по плану, должны трубы в подвале менять, а они всё переносят и переносят. Конечно, там им "на лапу" сунули, они и рады вне очереди другие дома ставить. А нам, сколько ещё ждать?

— Угу... Это они сейчас в тридцать четвёртом работают, в подвале?

— Ну да! До этого в тридцать девятом делали, а потом должны были у нас. Нам этот — "гусь" из управляющей, важный такой, лапши на уши навешал, мол, в тридцать четвёртом аварийная ситуация, им нужно быстрее... А то, что в нашем доме все трубы на... честном слове держатся — это нормально?

— Сегодня.

— Что «сегодня»? — активная жительница дома, до того почти перешедшая на крик, от удивления резко вернулась к спокойному тону.

— Начнут работу в вашем подвале, — я помассировал переносицу и пошёл к скамейке, где оставил своё пальто.

— Господи, спасибо вам большое! — донеслось мне вслед.

«Неоднозначно прозвучало», — усмехнулся я про себя.

Ну да, это был тот самый подвал, где теперь покоится прах убиенного мной кровососа. Работа не сказать, что уже кипела, но некоторое шевеление наблюдалось — из подвала доносились голоса, а снаружи у входа сидели и курили трое работяг.

— Кто главный? — спросил я, остановившись перед ними и набивая трубку.

— Тебе зачем? — лениво поинтересовался, на вид, самый матёрый из них.

Честное слово, не будь я такой замотанный, может и действовал бы деликатнее, но не сегодня. — Вязь «Полох», берущая название от одноимённой доли, напитала мою Волю, которую я распространил до предела — около пяти метров от моего солнечного сплетения, в любую сторону.

Трое работяг мгновенно изменились в лице и попятились от меня к лестнице. Окурки полетели на землю, один даже кепку снял — уважает меня видно — другой оступился и чуть не улетел вниз, но двое коллег помогли удержаться. Вся троица оказалась у двери в подвал, а я встал на вершине лестницы и спокойно, но громко, чтобы и те, кто внутри, услышали, произнёс:

— Если сей час не увижу того, кто отвечает за этот бардак, вам всем п****ц.

Они мне сразу поверили. Даже ослабленный, «Полох» делает обычных людей очень внимательными и отзывчивыми. Когда тебе в самую печёнку проникает необъяснимый Страх, а человек, от которого этот Страх исходит говорит тебе что-то сделать — тебе не хочется ничего уточнять, тебе хочется, как можно быстрее, сделать это.

Через пол часа, примчался, на своём очень не дешёвом авто, тот самый "гусь". Ещё через две минуты, вся бригада с ним во главе, выстроилась передо мной в подвале. Сказанное Слово превратило наше собрание в карикатуру на сборище секты с религиозным уклоном — я изрекал, "паства" завороженно внимала, пространство дрожало от моих "откровений".

Я не могу сказать, кем видели меня эти люди в тот момент — большим начальником из министерства, крутым бизнесменом, со связями, племянником конторского полковника или криминальным авторитетом... Не важно. Ведьмы, чернокнижники, черные колдуны и волхвы способны гораздо эффективнее манипулировать человеческим сознанием — через зелья, сны или заклинания — они могут внедрять в чужой разум нужные мысли и оставлять ментальные закладки. Я же, могу подавить волю этих людей только здесь и сейчас. Через пару часов, наваждение схлынет, а уже завтра утром, они даже сами себе не смогут объяснить, почему выполняли указания незнакомого человека. Ну и что? Величайшие искусники прошлого обращали в бегство армии врагов и разгоняли взбунтовавшуюся толпу, предотвращая кровопролитие.

Ещё через двадцать минут, всё оборудование и весь личный состав переместились ко входу в подвал дома Марины. Кроме пары "бойцов", которые остались — «немного пошаманить, чтобы эти несколько дней, в доме хоть какая-то вода шла, мы же здесь уже начали». Ничего страшного — нужно бить, иногда, и по тем рукам, что дают взятку. Активная часть жильцов дома номер сорок, в основном пребывающая на пенсии, высыпала на улицу и, заняв лучшие зрительские места на скамейках, эмоционально обсуждала невероятную скорость перемещения коммунальщиков, перетаскивавших инструменты в подвал.

"Гусь", которого я не отпускал далеко от себя, клятвенно уверял меня, что быстро такие работы не проводятся. Торги он начал с недели и дошёл до трёх дней, когда эмпатия подтвердила — не врёт. Благодаря той же эмпатии, я знал, что под липкой паутиной страха, опутавшей его разум, затаилась лютая злоба и жажда мести, которые тлеют еле заметными искрами на самом дне его души. Но, стоит мне уйти, как искры вспыхнут и разгорится пламя. Может, у него родственник из тех, кто знает про изнанку, поэтому моя волшба его не так сильно впечатлила, а может, он из тех, кто убеждён, что самая большая сила — это деньги и связи. Что ж...

Я отвёл "гуся" к его автомобилю и демонстративно сфотографировал гос.номер на свой смартфон. Затем велел ему сесть на заднее сиденье, а сам устроился рядом, с другой стороны. Слово зафиксировало "пациента" и не позволило звучать его крикам, а тонированные стёкла скрыли нас от сторонних наблюдателей. Воля и «Полох», чуть увеличенной концентрации, наполнили салон гротескными тенями, дёргающимися в танце Ужаса. Через пару десятков секунд, рядом со мной сидело трясущееся и пускающее слюни существо, с растущим на брюках пятном и "свежей" проседью на висках. Отозвав «Полох» и прекратив действие Слова, я тихо, но внятно заговорил:

— Ты думаешь, что тебе сейчас страшно, но ты ещё ничего не знаешь про страх. Через три дня я проверю вашу работу. Если жильцы будут жаловаться, я тебя найду и остаток жизни ты проведёшь в дурдоме. То же самое произойдёт, если ты будешь искать меня, чтобы отомстить. И не пытайся свернуть работы ради своих мутных схем — жильцы уже видео наснимали, с ними и пойдут в администрацию района, а то и города. Тебе выйдет дешевле закончить то, что начал. Тем более, этот подвал идёт по плану.

Нажав кнопку стеклоподъёмника, я вышел из машины и встал лицом к открытому окну. Раскрыв Вязи «Лазутник» и «Кользь» — одну из бесчисленных разновидностей отвода глаз — я наблюдал, как к ужасу в глазах коррупционера добавляется обречённость. — Для него, на фоне стены дома, я буквально исчезал. Теперь, при мысли о мести, он будет представлять — каким именно образом я приду за ним, в следующий раз. Было очень сложно удерживать сразу две сложные Вязи, на пять долей каждая, но я простоял ещё несколько секунд, убеждаясь, что взгляд владельца авто будто соскальзывает даже с того еле различимого пятна, которым он меня сейчас мог бы видеть. Затем я направился к дороге, и только повернув за угол и потеряв из виду улицу, ведущую к дому Марины, отозвал обе Вязи.

Мой организм требовал отдыха, но я пошёл домой пешком — сейчас, мне хотелось просто идти, как в последнем видении на моём Обряде. В конце концов, это — моя Доля. Пошёл дождь, который обещали ещё ночью, и быстро превратился в настоящий ливень. Почти неосознанно, я "накрылся" простой Вязью «Бочка» и продолжил свой путь. От тяжёлых мыслей я отвлёкся на очередном пешеходном переходе, когда мельком глянул на автобусную остановку, оставшуюся чуть позади. — За стеклопластиком, сразу несколько человек пялились на меня, как посетители зоопарка, увидевшие, вдруг, розового слона. Два подростка снимали на смартфоны.

Я тоже поглядел на них, но, через пару мгновений, догадался о причине такого интереса и поспешил перейти дорогу. — Люди спрятались от проливного дождя в пластиковой коробке, а тут я такой красивый иду и у меня даже на ботинках влага не блестит. Одежда и волосы сухие, трубка дымит — Копперфильд, блин. Прошёл немного и накинул на себя ещё и «Кользь» — стало тяжеловато — ничего, заодно потренирую Волю. По дороге, наконец, испепелил телефон и паспорт кровососа.

За два часа, я дошёл до своего жилища, где меня встретила соскучившаяся кошка. Взяв Мурку на руки, я подошёл к окну и долго просто стоял, поглаживая урчащий комок шерсти и смотря на серебряные нити дождя. В сон я провалился сразу, как голова коснулась подушки.

***

В этих горах никогда не наступит зима — для Наставника этого времени года не существует. Сейчас, здесь царила поздняя осень, которую, через пару месяцев, сменит сразу весна. Когда я приблизился к навесу, Наставник заканчивал укрывать свои насаждения кучками высушенной травы. Робкие ростки цветов уже показались из земли.

— Приветствую тебя, Наставник!

Я зачерпнул воды из родника и сел на свой камень.

— Здравствуй, Или́я!

Он впервые назвал меня по имени, только произнёс его как-то странно — добавил лишнюю «и» и поставил на неё ударение.

— Очень хорошо, ученик, — сказал он с гордостью. — Одержал победу в тяжелейшей схватке, выжил, стёр все следы и даже смог убедить свою женщину, не прибегая ко лжи. За одни сутки задолжал и почти выплатил долг Хранителю. Недовольство группы Знающих обратил себе на пользу, да ещё и казнокрада наказал по́ходя.

Он довольно засмеялся и протянул мне свою чашку, чтобы я полил воду ему на руки.

— Однако, ты должен знать, что на тебе, теперь, кровная метка.

Увидев мой вопросительный взгляд, он пояснил:

— Кровососы — коварное и живучее племя. Среди их особенностей, есть и такая. Отныне, в любом уголке Мира, каждый встреченный тобой кровосос почует, что ты уже убивал кого-то из них.

— Эту метку можно вывести? — я озадачился неприятной новостью.

— Нет. Это, теперь, с тобой навсегда. Но в том нет особой беды. Не жди, что орды "пиявок" начнут бесконечную охоту на тебя, хе-хе. Они же люди, а значит, им плевать на всех, кроме себя... и, возможно, своей семьи, у кого она имеется. Просто знай, что такая метка есть на тебе и учитывай это, когда повстречаешь кровососов, в следующий раз.

— Благодарю, Наставник. Это — очень полезное Знание.

Он стоял напротив меня и разглядывал, будто увидел впервые.

— Чего ж ты не задаёшь вопрос, который тебя так мучает?

Ничего от него не скроешь — прям как от самого себя. Я взглянул ему в глаза и спросил:

— Одиночество — это моя судьба?

Было видно, что его развеселил мой вопрос — он хмыкнул, провёл рукой по бороде, но не засмеялся.

— Раньше оно тебя не пугало, хех. Ну, для начала, нет никакой судьбы.

— А мой Путь?

— Это — направление, а не маршрут.

Вот, умеет он, всего одной фразой, перевернуть мои "стройные" выводы с ног на голову. А Наставник, меж тем, продолжал:

— Как ты думаешь, сколько лет прожил Суэн эн-Шамаш?

— Долго?

— Да уж! Двести восемьдесят шесть, из них больше двухсот пятидесяти будучи Знающим.

— Ого!

— Угу... На праздник в честь его второго столетия прибыло даже несколько царей. По всему миру у Суэна были друзья. Настоящие. Он ведь тоже был Гранителем — видел первые проявления Дыхания и как Лето приближается к расцвету. Первая женщина, которую полюбил Суэн, не владела Силой. Вы, нынешние, называете таких обычными.

Увидев мой удивлённый взгляд, он снова закхекал и хлопнул меня ладонью по плечу.

— Д-а-а-а... Она родила ему четверых детей, двое из которых впоследствии обрели Силу, и прожила более ста пятидесяти лет. — Суэн и сам многое умел во врачевании, а ещё, не скупился на именитых лекарей и целителей. Да что говорить? — В то время и простой крестьянин мог дожить до сотни. Была у Суэна и вторая жена — она, кстати, была Знающей, из тех, что обретают Силу естественным порядком. Он пережил её всего на семь лет. У великого искусника родилось девять законных отпрысков и ещё с десяток — от многочисленных женщин, бывших мимолётными увлечениями, в промежутке между суженными, хех. Ну, Суэн, конечно, был скромником и имел сдержанный нрав — чада некоторых его знакомых исчислялись сотнями, хе-хе. Зато, он признал всех своих детей. Тем из них, кто пробудил грань, он нашёл лучших учителей и всех — обеспечил, как до́лжно.

— Почему он не учил своих детей сам?

— Разве может родитель стать хорошим учителем своему чаду? Быть суровым и непреклонным, видеть страдания своего дитя и оставаться глухим к ним? Всякий Знающий, достигший первых ступеней подлинного мастерства, должен стремится передать Знания ученикам, кои не связаны с ним кровными узами.

— Я понял, Наставник.

— Так, что ты там говорил про одиночество, Или́я?

— Я, недавно, размышлял...

— Или сомневался?

Он стал медленно ходить вокруг столика и меня, заложив руки за спину и склонив голову вниз.

— Ты... научил меня не сомневаться.

— Та женщина, что рядом с тобой сейчас. Думаешь, она — та самая?

— Я...

— Нет, конечно. Будь она той самой, ты бы уже в первый день, после того, как вы разделили ложе, открылся ей. Ты рассказал бы ей всё и она приняла бы тебя таким, какой ты есть. И любила бы тебя ничуть не меньше, чем до этого. Она — хорошая, умная, добрая, красивая... Просто, не твоя.

— А... если я сейчас откроюсь ей?

— Ты ведь уже знаешь ответ.

Я опустил голову, признавая его правоту. Он остановился за моей спиной и вновь заговорил. Внезапно, тон его начал становиться суровым:

— Всё таки, сомнения, ученик. Ты понял, что нужно всегда оставаться человеком. Ты почти научился обходиться без лжи. Но сомнения, когда-нибудь, погубят тебя.

Он быстро обошёл вокруг, встал на одно колено и схватил руками мою голову. Заставил смотреть ему в глаза и резкими рубленными фразами продолжил:

— Ведь ты знаешь к чему приводят искусника сомнения?

— Да, ты рассказывал мне.

— Не о том речь. Ты видел — к чему они приводят.

— Ты... о моих видениях на Обряде?

— И снова не то. Ты почти на своей шкуре испытал это.

Я смотрел на него и не мог понять. Как рассвет, догадка медленно озарила мой разум.

— Второй сон..., — пробормотал я, поражённый этим открытием.

— Да!!! — голос Наставника гремел. — Ты давно мог догадаться.

— Я думал...

— ... что я тебе тут мультики показываю?

— Это... неправильное слово.

— Зато, суть хорошо отражает.

— Чьи это были воспоминания?

— Наконец, правильный вопрос! У Суэна были ученики и у них были ученики, и у тех были тоже. Это случилось в конце Лета, когда Дыхание уже начало покидать Мир. Силы становилось всё меньше и многие, слишком многие, в погоне за ней, не гнушались самых мерзких способов. Банда таких отступников пришла за учителем того идиота, чьи последние воспоминания ты видел. И он предался сомнениям — биться рядом с учителем, в надежде на чудо, или бежать, сразу, без оглядки.

— Как же можно бросить своего учителя?

— Можно!!! Если ты — дурень и неумеха, от которого никакого толка в бою. Сбежав, он мог освоить Знания, накопить Силу и, однажды, выследить этих подлых убийц и отомстить. Но он сомневался, упустил время и они настигли его. В руинах городишки, название которого, уже тогда, исчезло из людской памяти, они поймали его, слабого, сдавшегося, молящего о пощаде, и разделали, словно свинью на бойне. Вот — как ты сдохнешь, Или́я!!!

— Нет...

— Что?!? Что ты там бормочешь? Уже и в моих словах сомневаешься?

— Так. Я. Не сдохну.

— А как? Пробежишь дальше? Или кричать будешь громче?

— Если придётся пасть от рук врагов, я сдохну в огромной луже их крови!!! — теперь уже и я кричал.

Он резко оттолкнул мою голову, отошёл и присел на свой камень, продолжая сурово смотреть мне в глаза.

— Чего расселся, ученик? Пора просыпаться — там люди о помощи просят.