Долг

Глава 23

Как бы меня ни расстроила гибель Абылая и как бы ни возмутили выдвинутые Каримом против меня обвинения, это всё пока отходило на второй план. На первом стоял Алихан — нужно было решать, что с ним делать. Парень, несмотря на юный возраст, оценивал ситуацию адекватно и понимал, что жизнь его в большой опасности; поэтому вопросов не задавал, а спокойно ждал, пока мы решим, как лучше поступить в сложившихся обстоятельствах.

Нетрудно было догадаться, что Алихану, как законному наследнику свергнутого кагана, да ещё и свидетелю измены Карима, возвращаться на родину не стоило. Даже если Дана была заодно с Каримом, новый каган рано или поздно избавился бы от ненужного свидетеля. Но и прятаться всю жизнь в имении княгини Белозерской парень не мог. Теоретически, конечно, мог — бабушка его бы не выгнала, как минимум до совершеннолетия, но это однозначно был не самый лучший вариант.

В итоге после некоторых раздумий, мы с бабушкой пришли к выводу, что с будущим сына убитого кагана лучше разбираться Романову, как другу Абылая и самому близкому для Алихана человеку в России. Я был уверен: Александр Петрович сделает всё как надо. С этими мыслями я и вошёл в кабинет кесаря.

Романов, как он любит это делать в особенно важных случаях, встал из-за стола и пошёл мне навстречу; обнял, по-отечески и похлопал по спине. Это было верным знаком, что кесарь ценит и тот факт, что я смог выбраться из Туркестана и что моя девушка спасла ему жизнь. И это он ещё не знал главного — я не рискнул говорить Александру Петровичу по телефону о спасении Алихана.

— В этот раз ты, без преувеличения, спас мне жизнь, — сказал кесарь, возвращаясь на своё место за столом и улыбаясь. — Я уже начинаю переживать, смогу ли достойно тебе отплатить за всё, что ты для меня делаешь.

— Это Мила спасла жизнь нам обоим, — возразил я. — И не только нам.

— И ещё охранникам, да, — согласился кесарь. — У меня получилось вытащить их порталом и всех поставить на ноги.

— И ещё Алихану, — сказал я, решив не затягивать с хорошей новостью.

Александр Петрович посмотрел на меня взглядом, полным непонимания и частично укора, будто я неудачно пошутил.

— Когда я уходил, то наткнулся на юрту, в которой прятался Алихан, — пояснил я. — Его охрана держалась из последних сил, её уже добивали. Но я успел, я спас Алихана, Карим не смог убить сына кагана.

— Это просто невероятно! — воскликнул кесарь, поражённый новостью — Как у тебя это получилось?

— Повезло, — ответил я. — Сильно повезло.

— Значит, Карим утверждает, что Алихан погиб, зная при этом, что мальчик у тебя?

— Он этого не знает, — ответил я и подробно пересказал кесарю историю спасения сына кагана.

— Кто ещё знает, что Алихан у вас? — спросил Романов, выслушав мой рассказ.

— Кроме меня, бабушки, её слуг и охраны, никто.

— Это меняет дело. Ты даже представить себе не можешь, как сильно это меняет дело!

— Могу представить.

Романов не обратил внимания на мои слова, он замолчал и задумался. Минуты две он был погружён в свои мысли, а затем спросил:

— Как долго вы сможете скрывать у себя Алихана?

— Сколько нужно, столько и сможем, — ответил я. — Имение бабушки — крепость, а все её слуги, охрана и гвардия невероятно преданы ей. Информация из имения княгини Белозерской никуда не уйдёт.

— Боюсь, я не смогу обеспечить такой уровень секретности, — сказал Романов. — Спрятать пленника — не проблема, мест для этого предостаточно, но не хотелось бы сильно ограничивать мальчика, прятать его на секретных квартирах КФБ или у меня дома. Ему и так сейчас тяжело.

— У нас ему будет однозначно лучше, чем на секретных квартирах КФБ, — согласился я.

— Спроси у бабушки, когда я смогу навестить Алихана.

— В любое время. Вы всегда желанный гость в нашем доме, — ответил я и поймал себя на мысли, что уже без всяких оговорок называю имени бабушки своим домом.

Видимо, так это и было, ведь дом там, где тебя любят, там, где тебе хорошо. Хоть бабушка и утверждала, что не способна никого любить, я чувствовал её любовь ко мне. Я давно простил отца и мать за историю с выбраковкой, но дом в Павловске остался для меня чужим. И конечно же, свою роль сыграло то, что меня принял родовой источник в бабушкином имении.

— Тогда я навещу вас сегодня вечером, — сказал Романов. — Кстати, если тебе интересно, я разобрался, что с нами произошло в Туркестане.

— Конечно, интересно! — воскликнул я.

— Нас отравили. Точнее, пытались отравить. В моей крови обнаружили следы ядовитых веществ. Те, кто готовил на меня покушение, решили, что магией с нами не справиться, и выбрали химию. Грамотный выбор — если бы не твоя подруга, у них всё бы получилось. Насколько я понимаю, те две девушки, которых к нам отправили, были группой зачистки. Они должны были убедиться, что мы, точнее, я отравлен, и поставить в этом деле точку — добить.

— Но как они проникли в юрту? Как они нас отравили? Вы же поставили сильнейшую защиту.

— Полагаю, отравляющее вещество было спрятано до того, как мы заселились. Скорее всего, под юртой. Полы земляные, покрытые коврами. Ядовитые испарения потихоньку поднимались, мы ими дышали. Хороший план. Если бы… — кесарь покачал головой, видимо, представил, чем всё могло закончиться, если бы не Мила, и спросил: — А почему твоя подруга с нами не ушла?

— Сказала, что долго объяснять, но меня самого этот вопрос очень волнует.

— Спрашивать, что она там делала, тоже не стоит?

— Не стоит. У меня нет ответа на этот вопрос.

— Но в любом случае она там оказалась очень удачно. А у вас с ней серьёзно?

Я пожал плечами — мне казалось, что серьёзно, но с другой стороны, как можно называть серьёзными отношения с человеком, о котором я совершенно ничего не знаю?

— Иван Иванович по моей просьбе навёл о ней справки, — продолжил кесарь. — Интересная девушка.

— А мне нельзя узнать, что он там выяснил?

— Можно. И даже нужно. Но с этим к Ивану Ивановичу. Из базы розыска мы твою подругу убирать не стали, чтобы не вызывать подозрений, но, разумеется, ничего ей не грозит; если она решит вернуться в Россию — может сделать это без проблем.

— Надеюсь, что вернётся.

— Любишь её?

— Мне её не хватает. Если это и есть любовь, то люблю.

— Угораздило же тебя, парень, — сказал кесарь, покачав головой, и мне это не понравилось.

— Что значит, угораздило? — спросил я. — Что Вы узнали о Миле?

— Ничего плохого, но впечатляет. Иван Иванович тебе всё расскажет. Ты, кстати, собираешься смотреть дома?

— Дом, — поправил я кесаря. — Один дом. Я попросил Ивана Ивановича выбрать один дом на усмотрение КФБ, какой будет удобнее охранять. Я там жить не собираюсь, мне нужно лишь место, где меня всегда будет ждать портальный маяк. Поэтому мне всё равно. Они выбрали, сегодня поеду смотреть. Может, даже сейчас.

Учитывая ситуацию и то, что я теперь стал врагом для всех жителей каганата, мне стоило максимально серьёзно отнестись к своей безопасности и как можно реже покидать имение бабушки. По большому счёту мне нечего было делать в столице, разве что встречаться с Романовым или Милютиным. Поэтому я и принял это решение — доверить выбор дома тем, кому предстояло его охранять. Ведь я рассматривал его не как жильё, а исключительно как место для установки постоянного портального маяка.

— Ну тогда поезжай, смотри, если вопросов ко мне больше нет, — сказал кесарь.

— Один точно есть. Что с Хуссейном? Ему удалось спастись?

— Хуссейн всё проспал, — ответил Романов и рассмеялся.

— Как проспал? — удивился я.

— Хорошо проспал: дома, в уютной кровати на шёлковых простынях в окружении любимого гарема, — пояснил Александр Петрович. — Хусейн одержим безопасностью. Он ночует только дома. Мы не раз подшучивали над ним по этому поводу. Но теперь я, конечно же, этого делать не буду.

— Вы хотите сказать, что его не было той ночью в Туркестане?

— Да. Он всегда так делает. Где бы он ни был, в каком бы отеле ни остановился, он ставит на ночь охрану у дверей и порталом уходит спать домой. Утром возвращается.

А ведь это был идеальный вариант — чем городить магическую защиту вокруг юрты и пытаться не спать всю ночь, можно было просто вернуться на ночь домой.

— А почему мы так не сделали? — спросил я.

— Это было бы неуважением к хозяевам, мы гостили у моего лучшего друга. Это Хусейну можно так поступать — он параноик, и все это знают, — Романов снова рассмеялся и добавил: — Впрочем, не такой уж и параноик, как выяснилось.

— А можно, ещё вопрос? Только он не очень приятный.

— Про Дану хочешь спросить? — догадался Александр Петрович.

— Да. Она ведь должна понимать, что Вы не имеете никакого отношения к убийству её мужа.

— Она понимает. Но Дана неглупая женщина, и она ведёт себя так, как лучше всего вести в сложившейся ситуации. На кону стоит не только её безопасность. В первую очередь она думает об Айсулу. Если Дана считает, что её сын погиб, то она сейчас будет всеми силами пытаться обезопасить дочь.

— Но она обвиняет Вас…

— Правильно делает! — перебил меня Романов. — Обиды на неё за это я не держу. Конечно, это неприятно и создаёт некоторые проблемы, но теперь, когда я знаю, что Алихан выжил, всё не кажется мне таким уж безрадостным. Возможно, всё не так уж плохо, как казалось мне ещё час назад. Надо думать, теперь надо много думать.

— Ещё меня удивило, что никого в каганате не смущает тот факт, что никто не видел погибшего Алихана.

— Им хватило Абылая. К тому же на похоронах кагана Карим очень красочно расписал гибель Алихана в магическом огне. Ему все поверили.

— Иметь таких братьев, как Карим — никаких врагов не надо.

— На самом деле, Абылай и Карим не братья, — сказал Романов и, заметив искреннее удивление на моём лице, пояснил: — У Абылая был друг, который погиб, помогая ему взойти на вершину власти. И не просто погиб — там всю семью уничтожили, пытаясь таким образом запугать сторонников будущего кагана. Лишь случайно выжил один ребёнок — трёхлетний мальчик. Абылай жестоко покарал убийц друга, а его единственного выжившего сына взял в свою семью. Сначала хотел усыновить, но потом решил воспитать его как младшего брата.

— А кто по законам каганата является первым в наследовании титула кагана: брат или сын?

— Старший мужчина из близкого круга кровных родственников. Кариму в этом плане ничего не светило в любом случае. И сейчас он стал каганом не по праву наследования, а по решению старейшин, увидевших в нём продолжателя дела Абылая.

— Всё равно, пусть они и не братья, это никак не оправдывает Карима, и его поступок не становится от этого менее подлым.

— Не оправдывает, — согласился кесарь. — Но он не сам это всё придумал и уж точно не сам всё организовал. У него просто не хватило бы ни смелости, ни ресурсов.

— Англичане?

Александр Петрович кивнул.

— А ведь Вы говорили перед поездкой, что вас с Абылаем хотят поссорить, — вспомнил я.

— Говорил. И ждал провокаций, но даже представить не мог, что англичане пойдут на такое. Однако, благодаря тому, что ты спас Алихана, мы можем нанести ответный удар. Но надо всё хорошенько обдумать и подготовить. Права на ошибку у нас больше нет.

На некоторое время Романов замолчал, задумавшись о чём-то, потом вспомнил про меня и спросил:

— Ещё вопросы есть или можно звать водителя?

— Какого водителя? — удивился я.

— Твоего. Познакомишься с ним.

— Здесь, у Вас?

— Избавь меня от этой почётной обязанности — знакомить тебя с водителем; с этим и секретарь отлично справится, — сказал Романов. — Хоть ты и отказался от нашей машины, мы всё равно подготовили её для тебя. Найдёшь лучше — поменяешь. Сейчас, после обвинений официального Туркестана, желающих отомстить тебе за кагана будет много. Нужно быть к этому готовым.

Спорить я не стал — машину имело смысл брать. Как заметил кесарь, ничто не мешало мне потом её сменить. А вот ездить на красивом, но лишённом серьёзной защиты мерседесе дяди Володи было опасно. Я попрощался с Александром Петровичем до вечера и покинул его кабинет.

*****

Мила сидела в приёмной начальника службы безопасности кагана. Сидела уже второй час. Она не знала, с какой целью её пригласили — просто велели прийти, без каких-либо объяснений. Видимо, тот, кто собирался с ней беседовать, хотел вывести Милу из психологического равновесия долгим ожиданием и гаданием о причинах этого вызова к начальству.

И хоть этот трюк был Миле известен, девушка всё равно немного нервничала. Было с чего — два дня назад во время государственного переворота в Тюркском каганате она предотвратила убийство гостившего у кагана Абылая российского кесаря. На самом деле, на кесаря Романова Миле было наплевать, к тому же спасение его было сопряжено с невероятным риском, и Мила до сих пор не была уверена, что всё прошло гладко и она не ставила каких-либо следов.

Но кесарь прибыл в Туркестан не один. С ним приехал Роман — возлюбленный Милы, с которым она рассталась два года назад в Великом Новгороде при очень неприятных обстоятельствах. За эти два года из новостей Мила узнала, что её любимый, как и она скрывавший в Кутузовской академии свою настоящую фамилию, оказался князем Седовым-Белозерским, сыном недавно убитого главы Санкт-Петербурга. Мила не думала, что когда-либо судьба опять сведёт её с Романом, и уж никак не предполагала, что это произойдёт таким образом.

Миле вообще было не до Романа в последние несколько месяцев. После недолгого обучения в Измире девушку отвезли в Стамбул и там представили принцу Кариму, отвечавшему тогда за безопасность своего брата — кагана Абылая. Там Мила и узнала, что правитель Тюркского каганата и есть тот самый клиент агентства по подготовке телохранителей, кто предпочитает держать в своей охране одарённых девушек-блондинок.

Принцу Кариму Мила понравилась, и её взяли в охрану кагана на испытательный срок в один год. На самом деле никакого испытательного срока не было, об этом Миле рассказал прибывший в Стамбул виконт Карингтон. Ещё англичанин объяснил, что главной задачей Милы было не охранять кагана, а выполнять в случае необходимости приказы принца. И возможные приказы Карингтона, так как основным нанимателем Милы была британская разведка.

Какие это будут приказы, Миле не объяснили, но напомнили, что обсуждению они не подлежат. Это шло вразрез с предварительными договорённостями, но Мила изначально знала, что никто не будет держать данных ей обещаний. Именно поэтому перед отъездом в Турцию Мила рассказала обо всём сестре.

Ольгу рассказ Милы шокировал, но деваться сёстрам было некуда, и они придумали план: Мила принимает предложение англичан и работает на них ровно год, а за это время Ольга, не спеша и не вызывая подозрений, распродаёт часть активов семьи и готовится к тому, чтобы исчезнуть из поля зрения британских спецслужб. Через год, когда Ольга всё подготовит, она должна была вместе с мужем скрыться; в этот же день Миле следовало сбежать от своих работодателей.

В мире имелось достаточно мест, где при желании и при деньгах можно было спрятаться от британских спецслужб; к тому же если им особо не навредить, а просто сбежать, они не должны были охотиться за беглой сотрудницей службы безопасности кагана. Но это если не навредить. А Мила навредила. И очень сильно.

Когда Мила прибыла в Туркестан и её зачислили в охрану кагана, она почти сразу разобралась, что там да как. Большая часть девушек действительно были телохранительницами кагана, и хоть их и набирал Карим, главной задачей этих девушек была защита Абылая. Но были и такие, как Мила — те, кто работал на англичан. У них был свой куратор, с которым Милу познакомили через неделю после прибытия в Туркестан. Куратора звали Ерканат, он возглавлял тогда охрану принца Карима.

Как новенькую Милу не спешили вводить в курс всех дел, она выполняла лишь стандартные функции телохранителя. Со временем Мила заметила, что с некоторыми девушками Ерканат встречается чаще, чем с другими. Иногда эти девушки даже тренировались отдельно от остальных. Несколько раз с ними тренировалась и Мила, и уже через месяц своего пребывания в Туркестане она точно знала, кто из одарённых блондинок работает исключительно на кагана, а кто в первую очередь на англичан.

В день, когда в Туркестан прибыл российский кесарь, а вместе с ним и Роман, Мила случайно заметила, как две девушки из особо приближённых к Ерканату выходят из юрты, в которой предстояло ночевать Романову. Нетрудно было понять, что кесарю угрожает опасность, а вместе с ним и всем, кто его сопровождал. В том числе и Роману.

Мила не могла не предупредить любимого о грозящей ему опасности, и ей удалось это сделать на турнире благодаря удачно сложившимся обстоятельствам. Но на этом девушка не остановилась. Ночью Мила ушла в так называемый сдвиг и отправилась дежурить у юрты Романова. Ровно в два часа она услышала шум, он доносился со стороны дворца кагана — было похоже, что там кто-то по полной программе использует боевую магию.

На этот шум среагировала охрана кесаря — четыре боевых мага, дежуривший возле юрты. Они тут же принялись накладывать на себя защитные заклятия. Но не успели — из сдвига прямо на них вышли несколько боевых магов и тут же принялись атаковать. Завязался бой.

К удивлению Милы, из юрты никто не выходил. Девушка решила проникнуть в юрту, но сделать этого не смогла — не пускала защита. Мало того, Мила чуть не выпала из сдвига. Поэтому ей осталось лишь наблюдать за происходящим.

Через несколько минут, атакующим удалось ранить двоих охранников и, по всей видимости, разрушить магическую защиту, потому что две девушки, посетившие юрту днём, смогли приблизиться к ней, разрезать войлочную стену и войти внутрь. Мила пошла за ними, рискуя в любой момент выпасть из сдвига. Но этого не произошла — магическая защита с юрты спала полностью.

Войдя в юрту почти сразу за девушками, Мила увидела, как те подошли к её любимому, спящему на оттоманке, и одна из них достала кинжал. Вспышка ярости ослепила Милу — время остановилось. Когда она пришла в себя, две блондинки-убийцы уже лежали возле её ног в луже крови.

Роман уговаривал Милу уйти вместе с ним и кесарем порталом в Новгород, кесарь обещал снять все обвинения и прекратить преследование за убийство Раймонда. Соблазн всё бросить и уйти, да ещё и вместе с любимым, был велик. Но девушка сдержалась. Ей было невероятно трудно снова расстаться с Романом, но она не могла рисковать сестрой. Англичане шутить не любили, и Мила это знала.

Конечно, был шанс, успеть к Ольге до англичан. Вряд ли Романов отказал бы Миле в помощи. Вопрос можно было решить в течение пары часов, а то и быстрее. Но лишь при условии, что Ольга в этот момент была дома. А этого гарантировать никто не мог.

И ещё Мила понимала — одно дело просто сбежать через год, а другое — открыто признать, что ты сорвала планы британских спецслужб по ликвидации русского кесаря. В первом случае был шанс, что через пару-тройку лет про тебя забудут, во втором стоило ждать мести в любой момент. А прятаться всю жизнь Миле не хотелось, и уж тем более она не желала такой судьбы сестре и зятю.

Поэтому, как бы ей ни хотелось уйти с любимым, Мила осталась. И потом, когда Роман и кесарь ушли, девушка, прокручивая в голове ситуацию, каждый раз приходила к выводу, что поступила правильно. Однако теперь, сидя в приёмной у Ерканата, Мила впервые пожалела, что не сбежала с Романом.

Но теперь бежать было поздно. Да и немного успокаивал тот факт, что её не арестовали. Если бы до руководства каким-то чудом дошла информация о том, что Мила спасла Романова, её бы вот так просто не пригласили. Возможно, её в чём-то подозревали, но подозрения, как любил в своё время говорить её дядя Захар, к делу не пришьёшь.

Догадками Мила терзалась ещё примерно полчаса, а потом в комнату вошёл… Фрэнсис Карингтон. Виконт оглядел Милу, неприятно ухмыльнулся и произнёс:

— А Вы продолжаете меня удивлять.

— Чем же я Вас удивила, милорд? — поинтересовалась Мила.

Карингтон прошёл к столу, сел за него и сказал:

— Признаюсь, я чувствую себя виноватым, ведь это я порекомендовал Вас кагану Кариму.

— Я не понимаю Вас, милорд, — произнесла Мила, прекрасно понимая, к чему ведёт разговор англичанин.

— Они этого до сих пор не заметили, да и вряд ли заметят, для этого нужно изучить не только Ваше личное дело, но и дела всех, кто был рядом с Вами в последние несколько лет. Но я изучил, я дотошный, — Карингтон снова одарил Милу своей неприятной ухмылкой и продолжил: — Вы учились в Кутузовской академии и во время учёбы были близки с неким Романом Андреевым, я бы даже сказал, очень близки. Но я не осуждаю — дело молодое, меня интересует другое: этот Роман Андреев оказался сыном князя Седова-Белозерского. Парня объявили выбраковкой, выгнали из семьи, но ему повезло — на него обратил внимание сам кесарь. Романов оказал парню поддержку и приблизил к себе. Настолько приблизил, что взял вместе с собой на юбилей к кагану Абылаю. И вот здесь у нас начинается самое интересное…

Карингтон прервался и посмотрел Миле прямо в глаза; девушка почувствовала небольшое ментальное давление, но виконт явно не собирался залезать к ней в голову, у него просто не хватило бы для этого сил. Скорее, он просто дал понять, что в случае чего дойдёт и до этого.

— Здесь у нас начинается самое интересное, — повторил англичанин. — Тщательно спланированная операция по ликвидации кесаря Романова срывается. Он и молодой князь Седов-Белозерский, который, как мы уже выяснили, является Вашим, скажем так, другом по академии, сбегают. И я знаю, что без посторонней помощи они этого сделать никак не могли. Единственное, чего я пока не знаю — это кто им помог. У Вас есть мысли на этот счёт?

— Нет, милорд, — как ни в чём не бывало ответила Мила.

— Вы мне нравитесь, госпожа Никитина, я это всегда говорил, но Ваши поступки меня разочаровывают. Сильно разочаровывают.

— Мне очень жаль, милорд, но я Вас не понимаю, — стояла на своём Мила.

— А ведь я могу Вас допросить с ментальным сканированием. Хотите? Или, может, мне просто рассказать о своих подозрениях кагану Кариму? Он сейчас активно ищет предателя. Что думаете?

— Думаю, что Вы бы давно уже рассказали, если бы хотели это сделать.

— А Вы умная.

— Что Вы от меня хотите, милорд?

— Вы очень умная, — сказал Карингтон, и его неприятная ухмылка превратилась в не менее неприятную улыбку. — Не желаете чаю? Разговор у нас будет долгим. Очень долгим.