Черноморский призрак 2

Глава 29

Заря над Босфором

Как плохо быть далеко от места событий, и не иметь возможности вмешаться. Увы, «передовой и просвещенный» XIX век на дворе. Да, уже изобретен и используется телеграф. Но только в том случае, если в то место, которое тебе нужно, протянута телеграфная линия. Но ни в Севастополе, ни в Одессе телеграфа нет. Железной дороги тоже нет. Поэтому самый быстрый способ передачи информации — конный фельдъегерь. Что вызывает задержку в исполнении приказов из столицы и позднее получение информации непосредственно из района боевых действий. Разумеется, такой вариант меня не устраивал. Поэтому мы с Гансом экспериментальным способом определили, на какой минимальной высоте он должен находиться, чтобы обеспечить устойчивую ментальную связь между нами, не удаляясь далеко от Севастополя и Константинополя. Получалось не так уж мало — шестьдесят пять километров. Если появится разведывательный дрон, то придется срочно удирать из этой точки. Другой вопрос, что Ганс обнаружит дрон на гораздо большей дистанции, чем дрон крохотный АДМ, поэтому, опасаться обнаружения не стоит. Но вот обломать нам связь и наблюдение за объектом дрон вполне может, даже не подозревая об этом. Будем надеяться, что этого не случится. В конце концов, Ганс может работать на малых высотах, поскольку в ясный безоблачный день дроны ниже семнадцати километров не летают. При наличии облаков теоретически могут идти по нижней кромке, но мы такого ни разу не замечали. Ребята из Службы глубинной разведки перестраховываются и не хотят рисковать быть обнаруженными аборигенами. Ночью таких ограничений нет, там высота полета ограничена шумом работающих двигателей. Но ночью и Ганс может «стричь верхушки деревьев». Поскольку маленький АДМ, даже не использующий режим мимикрии, визуально заметить в темноте невозможно уже на высоте в десяток метров на фоне ясного звездного неба. А при сильной облачности и подавно. Но погода в конце мая 1855 года над Босфором обещает быть ясной, поэтому соглядатаи с орбиты нам не помешают.

В настоящий момент я знаю о происходящем на театре военных действий гораздо больше, чем кто бы то ни было в Петербурге. Постоянное присутствие Ганса возле моей персоны каждую ночь теперь не требуется, вот он и летает на разведку, успевая собрать нужную информацию и вернуться до рассвета, пробираясь в мою спальню через открытую форточку. Поэтому мне хорошо известно кто, что, где, когда и сколько. Более того, недавно расширил возможности своей разведгруппы в Константинополе. Если раньше разведчики передавали сведения путем нанесения различных символов в заранее оговоренных местах, что исключало передачу подробной информации, и требовало постоянных выездов за пределы города, то теперь они просто размещали после захода солнца лист бумаги на балконе второго этажа с текстом нужного содержания, а перед рассветом убирали. Ганс легко считывал информацию, даже не приближаясь, оставаясь на высоте порядка пятидесяти метров. Система передачи информации оказалась очень простой и надежной. А как именно информация доходит до адресата, об этом разведгруппе знать не надо. И поскольку эта информация поступала в течение нескольких часов, мне было гораздо проще принимать некоторые решения, которые в другом случае могли стать излишне рискованными. Чем удивлял всех остальных. Особенно чинуш из Военного и Морского ведомства. Некоторые даже втайне злорадствовали, надеясь, что «зарвавшаяся девчонка» наконец-то свернет себе шею. И каждый раз недоброжелатели оказывались в дураках. Единственным человеком из моего ближнего круга, безоговорочно доверявшим всем моим действиям, не считая паладинов, была Maman. Глубоко верующая женщина окончательно утвердилась во мнении, что Петр Великий и впрямь решил помогать мне во всех делах, направленных на благо Отечества. Поэтому всячески поддерживала, затыкая рты наиболее ретивым скептикам. Бенкендорф уже привык, что я получаю сведения из неизвестных ему источников, и считал это нормальным. Понимал, что есть вещи, которые даже начальнику СИБ знать не стоит. Бутаков занимается восстановлением Балтийского Флота и в его дела я не лезу. Не сомневаюсь, что «беспокойный адмирал» справится с задачей. Тем более, на Балтике сейчас затишье. После Аландского разгрома ни англичане, ни французы сюда больше не сунутся. А надежды на помощь Швеции в решении «русского вопроса» не оправдались. Как не оправдались надежды на помощь со стороны финнов и поляков. То есть, поблизости от «окна в Европу» ситуация стабилизировалась и опасений не вызывает. Ситуация на Кавказе тоже. Турецкая армия не просто отступает, а бежит, и ничего с этим султан сделать не может. Да и оперативной связи с войсками в Анатолии у него нет. Черное море мы контролируем, а путь по суше очень сложен и занимает много времени. Последний рубеж обороны противника — Босфор. И вот здесь все намного сложнее.

Русская армия продвинулась до линии Адрианополь — Тиниас и остановилась, встретив серьезную оборону войск коалиции. В кои-то веки союзники решили действовать сообща, забыв на время взаимные претензии, и избрав довольно эффективную тактику. Наплевав на мнение султана, англичане и французы были готовы отдать нам хоть всю Румелию, но сохранить Босфор. Идти на любые территориальные потери (тем более, не свои), но только бы не допустить выхода России в Средиземное море. Поэтому сконцентрировали свои силы на последнем рубеже, возведя за короткий срок серьезные оборонительные позиции. Был серьезно укреплен батареями также вход в Босфор, причем вся орудийная прислуга состояла из англичан и французов, а древний турецкий хлам заменен новой артиллерией английского и французского производства. Правда, в последнее время снова наметился разлад между англичанами и французами. Свержение «племянника» в Париже, и провозглашение Франции в очередной раз республикой, еще больше отбили у французов желание воевать. Простому Жану, или Пьеру из французской глубинки, было непонятно, за каким лешим они находятся в этой опостылевшей всем Турции. Информация о попытке нового французского правительства заключить сепаратный мир дошла и сюда, что еще больше настроило англичан против французов, а французов привело в ярость стремление парижских политиков все же добиться своих целей не мытьем, так катаньем. Вместо разумного компромисса, который вполне мог устроить Россию, и позволить Франции выйти из войны, эти недоумки снова выдвинули ультиматум. Стране, которая била хваленую французскую армию и флот в хвост и в гриву. И вот этого никто из французов понять не мог. Тем, кто мерз на продуваемых зимними ветрами берегах Босфора, и месил грязь раскисших дорог Румелии, было наплевать на высокие материи большой политики. Они меньше всего думали о том, как запереть русского медведя в его азиатской берлоге. Французский контингент был на грани бунта, и начальству с большим трудом удавалось держать ситуацию под контролем.

Все это я узнавал с помощью Ганса, который умудрялся подслушивать разговоры противника ночью. Это давало возможность лучше спланировать наиболее перспективные направления ударов наших войск, а также оценить состояние и уровень подготовки воинских частей противника на разных участках. Информацию сливал Военному и Морскому ведомству через Бенкендорфа. Незачем мне светиться лично. А Бенкендорф уже проникся и осознал, что его пятнадцатилетняя императрица далеко не так проста, как кажется. Поэтому начальник СИБ глупых вопросов не задает, а молча делает свое дело. А откуда берет эту информацию Бенкендорф, господ генералов и адмиралов не касается. Надеюсь, что они смогут ей умело распорядиться.

И вот настал этот день. Черноморский Флот вышел из Севастополя и направился к Босфору. Вместе с парусниками шли также все пароходофрегаты и большое количество транспортных судов с десантом. Чужеродно выглядел здесь только «Ростислав» — наш первый черноморский броненосец. Оставляя за собой густой шлейф дыма из двух высоких труб, корабль все же мог держать нужную скорость хода, чтобы не отстать от остальных. Во что многие скептики поначалу не верили, сомневаясь, что удастся восстановить машины с английских и французских «утопленников» до нужной кондиции. Но опасения оказались напрасны. После завершения работ по превращению в броненосец «Ростислав» развил на мерной миле ход в двенадцать узлов. Правда, при максимальной нагрузке котлов и большом расходе угля. Но в проливах такая скорость ему не понадобится. Там, наоборот, надо будет довольно точно маневрировать малыми ходами в заданном районе, а иногда вообще удерживаться на одном месте против течения. Особенно в Босфоре, где оно бывает довольно сильным. Официально, как собирается действовать Корнилов, я знал лишь в общих чертах. Из Морского ведомства мне предоставили информацию, доступную для понимания пятнадцатилетней девчонкой. Под «шпицем» до сих пор считают, что «злобная фурия», захватившая трон, ничего не понимает в морском деле. Ну и ладно, я не в претензии. Ганс меня снабжает гораздо более точной информацией. Поэтому, если только узнаю, что кто-то попытается скрыть от меня нечто важное, меры будут приняты незамедлительно. Нам еще на Аральском море надо свой флот создавать. Вот и отправятся туда все «забывчивые». А если только откажутся, вылетят в отставку, как не оправдавшие доверия государыни. Встряхну это «адмиралтейское» болото, как следует. Припомню чинушам с адмиральскими эполетами их «принципиально годные» корабли.

Но это будет несколько позже. А сейчас выяснится, сможем ли мы сделать то, что задумали. Задача минимум — наглухо закрыть для неприятеля вход в Черное море, захватив Босфор. С Константинополем, или без него, это уже как получится. Я отдаю себе отчет, как трудно захватить многолюдный город, а потом его удержать. Но Константинополь сам по себе мне не нужен. Это церковники пусть грезят о водружении православного креста над мечетью Айя Софья, в прошлом храмом Святой Софии, а мне гораздо важнее контролировать сам пролив. И если для этого потребуется спалить Константинополь дотла, я не буду колебаться ни секунды.

Это задача минимум. Закрепиться на обоих берегах Босфора, и контролировать вход в Черное море. Константинополь мне для этого совершенно не нужен. Как и его многочисленное и многонациональное население. Специально никого геноцидить не буду. Однако, что-то мне подсказывает, что это и не понадобится. Турки, греки, армяне, евреи и прочие, населяющие столицу Османской Империи, сами между собой передерутся, когда к городу подойдет российская армия. Поэтому больших сомнений в успехе босфорской операции у меня нет. Но вот что будет дальше, пока неясно. Захватить всю европейскую часть Турции до выхода в Эгейское море, а также все восточное побережье Мраморного моря с Дарданеллами, а потом удержать ее, задача намного более сложная. Причем дело даже не в турках. Те разбегутся, когда всерьез запахнет жареным. Проблема в «цивилизованных» европейцах. Это крах всей многолетней английской и французской политики. И совершенно неважно, сколько при этом турецкой земли нам еще удастся захватить. По сравнению с Босфором и Дарданеллами, она для Англии и Франции ничего не стоит. Подумаешь, русские варвары хапнули земельки у турецких варваров. Бывает. Европе от этого не холодно и не жарко. А вот контроль над черноморскими проливами — это совсем другое дело. Поэтому сопротивляться англичане будут отчаянно. А вот французы…

Незадолго до выхода нашего флота из Севастополя Гансу удалось подслушать очень интересный разговор между адмиралом Гамеленом и его начальником штаба Буэ-Вильоме, когда он проводил разведку бухты Золотой Рог и заметил, что в адмиральской каюте французского флагмана «Фридланд» горит свет. А ведь время уже за полночь. Решив выяснить, чего это не спится адмиралу Гамелену, Ганс снизился и завис рядом с окном каюты, включив режим мимикрии. Увидеть его из каюты было невозможно, но он видел и слышал все. За столом сидели Гамелен и Буэ-Вильоме. И судя по их виду, разговор был не из приятных…

— … лично я считаю, что держать корабли как можно ближе к выходу из Босфора, — глупость. В этом нет никакого смысла, поскольку они не смогут оказать помощь береговым батареям до тех пор, пока русские корабли не выйдут на траверз Буюкдере. А выходить с нашими силами в Черное море — увольте! Если лайми и туркам очень надо, то пусть сами туда идут.

— Полностью согласен. Но я вызвал Вас по другому поводу. Только сначала сделаем небольшой экскурс в историю. Вы ведь знаете, что учудили наши парижские клоуны?

— Что именно Вы имеете ввиду? Они уже много чего учудили.

— Я говорю об их ультиматуме русским.

— Ах, это… Да, знаю. Раньше я и так был невысокого мнения об умственных способностях месье Фавра. После этого ультиматума понял, что очень сильно его переоценивал. Так же, как и его прихлебателей. Нужно быть абсолютным идиотом, чтобы предлагать подобное русским после того, как они разбили нас на Балтике и в Крыму. На поверку оказалось, что месье Фавр недалеко ушел от «племянника». Неудивительно, что Елизавета отвергла эту наглость. Девчонка оказалась гораздо умнее наших политических авантюристов. Не понимаю, на что они рассчитывали.

— А вот я, кажется, понимаю… И очень хотел бы ошибиться.

— Вы думаете, что в Париже сочли Елизавету недалекой пятнадцатилетней дурочкой, у которой одни балы и кавалеры на уме? Вот и попытались сыграть на этом?

— Не только. Скорее всего, в Париже до сих пор считают, что русская аристократия при дворе имеет вес, и Елизавета к ней прислушивается. Ведь девчонке всего пятнадцать лет, и никакого опыта правления она не имеет. Никто ее к этому не готовил. Но результаты ее недолгого правления, а также обстоятельства захвата трона, говорят сами за себя. Наша разведка допустила вопиющий провал. Не смогла разглядеть опасного кровожадного хищника в ангельском обличье, рвущегося к власти. Я видел портрет Елизаветы. Ну прямо ангел во плоти! Ее никто не воспринимал всерьез. И то, что произошло, оказалось полной неожиданностью для всех. Для русских в том числе. Елизавета в очень короткий срок расправилась с заговорщиками и сейчас подавляет малейшее сопротивление своей власти. Согласно сведениям, поступающим из Петербурга, ясно, что в России вернулись времена Ивана Грозного. Представители богатейших и влиятельных дворянских родов, к которым раньше прислушивался император Николай, и на помощь которых мы возлагали большие надежды, сейчас либо казнены, либо скрываются, либо сидят тихо и боятся слово против сказать. Указом Елизаветы создана Служба Имперской Безопасности во главе с ее верным псом — жандармским генералом Бенкендорфом. Для которого нет ничего святого, и которому даны широчайшие полномочия. Вплоть до ареста великих князей. Неслыханное дело при императоре Николае!

— Ну а что Вы хотите? Азиатская деспотия во всей красе, как она есть. Налет цивилизации слетел с этих варваров при первом же серьезном потрясении, и я нисколько этому не удивляюсь. Удивляет другое. Такое несоответствие формы и содержания. Юная и прелестная с виду девушка, оказавшаяся кровожадным чудовищем. Один лишь расстрел полка гвардии на Дворцовой площади чего стоит. И массовые казни аристократов, замешанных в мятеже. Признаю, Елизавета очень умело водила всех за нос. А в нужный момент своего не упустила.

— Я тоже так думаю… Что нам еще ждать от этой сумасбродной девчонки? А ведь ей всего пятнадцать лет!

— Предполагаете, она не удовлетворится достигнутым, и повторит поход на Париж, как ее дядя Александр Первый?

— Ну, это вряд ли! Для похода на Париж русским сначала придется разобраться с Австрией и Пруссией, а Елизавета не захочет увеличивать количество врагов за их счет. Она уже доказала, что не дура. Но вот вышвырнуть нас из Турции вполне может. И припомнить нам ультиматум Фавра тоже может, выдвинув невыгодные условия мира. Но до разговоров о мире надо еще дожить. И подписывать мирный договор не в нашей компетенции. Поэтому нам надо сосредоточиться на том, что зависит от нас.

— Что именно, mon Amiral?

— Вы согласны, что противостоять русской армии, если она подойдет к Константинополю, мы не сможем?

— Согласен.

— Согласны, что вступать в бой в открытом море с русским флотом с теми силами, что у нас есть, настоящее безумие?

— Согласен.

— Вы еще не ознакомились с последней информацией из Севастополя?

— Нет. Я ведь был в северной части Босфора, только-только вернулся. И сразу к Вам.

— Значит, слушайте. Наше положение здесь резко ухудшилось. Переоборудование в паровой броненосец линейного корабля «Ростислав» закончено, и адмирал Корнилов возлагает на него большие надежды. Мало того, что русским удалось установить на это парусное корыто без рангоута паровые машины с затопленных кораблей, и сплошь забронировать его железными плитами, так они еще и установили на нем двадцать четыре нарезных казнозарядных орудия Давыдова, полностью убрав старую дульнозарядную артиллерию. Вы представляете, что будет, если этот монстр войдет в Босфор?

— Очень хорошо представляю. Я разговаривал с офицерами канонерки «Жаклин», которые видели от начала до конца Аландское сражение на Балтике. Когда русский бронированный ледокол своими пушками перемалывал на дрова линейные корабли и фрегаты без заметного для себя ущерба. Причем у него было всего в о с е м ь пушек. А у «Ростислава» двадцать четыре?

— Да. И я не думаю, что наша артиллерия сможет нанести ему существенный вред. Если раньше мы рассчитывали не пустить русский флот в Босфор, обеспечив массированный огонь с обоих берегов пролива, то теперь я не уверен, что у нас это получится.

— Второй Аланд нам не пережить… Если это случится, о Францию станут вытирать ноги даже турки.

— Я рад, что мы мыслим одинаково. Поэтому, слушайте приказ. В Буюкдере мы не пойдем ни при каких обстоятельствах. Как бы ни бесновались турки и лайми. Вывести все наши корабли из Золотого Рога на внешний рейд в Мраморном море. Сход команд на берег запретить. Всем пароходам держать машины в часовой готовности. Если «Ростислав» все же прорвется в Босфор, то у нас будет время на принятие п р а в и л ь н о г о решения. Мы не можем прекратить войну и заключить мир на более-менее приемлемых для Франции условиях. Но мы можем с п о с о б с т в о в а т ь заключению этого мира, сохранив французский флот. А если островитянам так нравится задирать русского медведя, то пусть попробуют сделать это без нашей помощи. Мне уже надоело обеспечивать «вечные британские интересы» за счет интересов Франции…

Что и говорить, информация очень важная. Адмирал Гамелен спит и видит, как бы сподручнее удрать из Турции. Он давно понял, что Франция ввязалась в авантюру, сравнимую с походом на Москву. И надо заканчивать эту войну как можно скорее. Но требуется удрать так, чтобы это не выглядело, как трусливое бегство, за что можно получить кучу неприятностей от своего начальства в Париже. Хитромудрый адмирал все рассчитал правильно. Выйти из бухты Золотой Рог, которая может стать ловушкой, и ждать до последнего момента на внешнем рейде Константинополя после выхода из Босфора. А с внешнего рейда можно быстро сняться с якоря и уйти в Дарданеллы, если в самом Босфоре станет очень «жарко». И это будет уже не трусливое бегство, а грамотное отступление перед многократно превосходящими силами противника. Когда глупо надеяться не только на победу, но даже на нанесение серьезного урона врагу ценой своей гибели. Что ни говори, но Аланд многому научил «просвещенных» европейцев.

Проблема только в том, что передать быстро эту информацию Корнилову нет никакой возможности. Паладинов в Севастополе у меня нет, а подсаживать в какого-нибудь аборигена Ваньку, чтобы он передал послание, а после этого подчищать память «почтальону», очень рискованно. Моя разведгруппа в Константинополе обязательно узнает о планах Гамелена, такое скрыть невозможно. Но вот доставить эту информацию до выхода нашего флота из Севастополя, вряд ли. Впрочем, точки рандеву для наших кораблей, ведущих разведку у Босфора, и турецких «рыбаков», давно намечены, поэтому хоть и с задержкой, но Корнилов и Нахимов знают все, что творится в стане врага. Разведчикам дан приказ заниматься только сбором сведений и исключить любые диверсии, поскольку в них уже нет смысла. А когда начнется «веселье», спрятаться получше и не отсвечивать. А лучше вообще покинуть от греха Константинополь, береженого бог бережет. «Родственники» Кипариди мне еще пригодятся в Измире, или другом турецком порту Эгейского моря. Это если с Босфором и Дарданеллами сейчас все получится. А не получится, переберутся в Чанаккале, чтобы держать под контролем ситуацию в Дарданеллах. До Дарданелл все равно очередь дойдет рано, или поздно. Ну а пока запасаемся терпением и ждем. В руководство босфорской операцией мне лучше не лезть. Корнилов знает, что делает. Правда, для этого пришлось выгнать в отставку еще двух паркетных адмиралов под «шпицем», которые не поняли, что времена изменились, и продолжали мутить воду, но зато теперь черноморцам никто не мешает. И можно надеяться, что заключительный этап Крымской войны, которую историки теперь вряд ли назовут Крымской, пройдет без неприятных сюрпризов.

Однако, интерес к происходящим событиям проявляли не только мы. Ганс доложил, что над Черным морем непрерывно висят дроны, периодически меняя друг друга. Правда, ввиду ясной безоблачной погоды, ниже двадцати километров они не опускались, что давало Гансу возможность беспрепятственно работать на малых высотах. Но вот обеспечить постоянную ментальную связь из-за этого не удавалось. Хоть Ганс и говорил, что может избежать обнаружения, но я не согласился. Ничего страшного, посмотрю штурм Босфора в записи. Раз напрямую вмешаться в ход операции у меня нет возможности, то и незачем подвергать ненужному риску наше нелегальное пребывание на планете. От того, что я все узнаю на несколько часов позже, чем в режиме реального времени, все равно ничего не изменится.

Этот день начался так же, как и все предыдущие. В Петербурге было все спокойно, насколько может быть спокойно в столице государства, ведущего войну с сильными противниками. Все также приходилось принимать очередных «миротворцев», выслушивая их бредни, и все также давать всем от ворот поворот. Кому вежливо, а кому и не очень, кто в порыве служебного рвения забывал о границах дозволенного. С прочей текучкой справлялись Maman и чиновники, но вот переговоры с гостями из Европы я никому не доверял. Даже главе МИД Горчакову, который, после аудиенции с надоедливыми визитерами, все равно отправлял их ко мне. Заявляя при этом, что данный вопрос требует личного участия Ее Величества. Только так, и никак иначе.

Что ни говори, но мой образ хорошенькой пятнадцатилетней девчонки сбивает с толку многих. Те из европейских посланцев, кто видит меня впервые, искренне считают, что всем моим успехам в захвате и удержании власти я обязан неизвестному «серому кардиналу», находящемуся в тени трона, и старательно поддерживающему свое инкогнито. Вот и ведут себя соответственно, надеясь выйти на этого самого «кардинала». Ну а я этим беззастенчиво пользуюсь, в нужный момент надувая губки, и включая режим «обидевшийся девчонки», посылая слишком много о себе возомнивших визитеров ко всем чертям. Чтобы в следующий раз знали, как должно себя вести при общении с российской императрицей. Что вызывает улыбки у моего ближайшего окружения и волну очередных политических анекдотов в «Фонтанке», которая в последнее время стала пользоваться бешеной популярностью. Ну а я, как самодержица всероссийская, нисколько не мешаю свободе слова. Разумеется, в нужном мне ключе. Все в духе европейских «демократий», не придерешься. Поэтому многочисленные «гости» из Европы давно уже стали дежурным блюдом газеты, едко высмеивающей европейские порядки. Если же «гости» пытаются жаловаться в различные инстанции, сочтя данные анекдоты оскорблением чести и достоинства, то их бьют их же оружием. Свобода слова, господа хорошие! Все, как у вас в Европах! С вас пример берем!

.

Сижу за столом в своем рабочем кабинете, никого не трогаю, мило улыбаюсь и выдаю мысленно малый петровский загиб в адрес очередного посетителя, коим оказался шведский посланник Густав аф Нордин. Посланник неплохо говорит по-русски, поэтому обходимся без переводчика. О чем идет речь? Да все о том же. Основной лейтмотив — хватит безобразничать, и давайте быстренько восстановим порядок. Но кое-что новенькое есть. Не думал, что это произойдет так быстро. Вот и думаю, сразу послать визитера по нужному адресу, или малость подождать. Вдруг, что интересное выболтает…

Поскольку военные действия на Балтике после аландского разгрома полностью прекратились, наши и шведские купцы быстро вернули все на круги своя, и судоходство между российскими и шведскими портами стало очень оживленным. Этой зимой шведские суда появлялись даже возле Кронштадта, воспользовавшись услугами нашего ледокола «Илья Муромец». Король Швеции Оскар Первый, несмотря на свою патологическую русофобию, не стал уподобляться Наполеону Третьему, для которого идея «наказать Россию» превратилась в манию, приведшую в конечном итоге к потере власти. Вот и стал король свеев сразу же после Аланда прощупывать возможность наладить отношения с Россией. Поскольку понял, что с Англией и Францией каши не сваришь. И не прогадал. Николаю Павловичу тоже был не нужен лишний очаг напряженности на Балтике, поэтому оба монарха быстро пришли к взаимопониманию.

Все было хорошо вплоть до дворцового переворота. А вот когда в России наступил кризис власти, Швеция начала «вилять жопом». Как гласит народная поговорка, Оскар Первый захотел «и рыбку съесть…». Меня, то есть пятнадцатилетнюю царевну Елизавету, «случайно» ставшую императрицей, он за серьезную фигуру не воспринял. Поэтому сразу же попытался пересмотреть торговые отношения в свою пользу, ущемляя интересы России. Как раз и «удобный» момент подгадав, когда мы заняты на Юге. И то, что пятнадцатилетняя девчонка отвергла его наглые хотелки, воспринял поначалу, как личное оскорбление. Но быстро сообразив, что нахрапом ничего не добьешься, сменил тактику. Предпринял, как ему казалось, гениальный и беспроигрышный ход. Взял и… прислал сватов! Вернее, одного свата. Шведский посланник имел поручение своего короля предложить мне стать женой шведского принца Карла Николауса Августа, младшего сына Оскара Первого. Чтобы, так сказать, направить оба наши государства по пути мира и процветания. С точки зрения Оскара, я должен ухватиться за это предложение обеими своими нежными ручками, и благодарить небеса за оказанную честь породниться со шведским королевским домом из рода Бернадотов. Ведь жених, хоть куда, и для России сплошная выгода! Мы получаем хоть и ахового, но союзника в Европе, беспрепятственный выход из Балтики, а заодно возможность получать превосходное шведское железо, которое находится буквально под боком. Что ни говори, но в условиях продолжающейся войны с Англией и Францией помощь весьма существенная. Ну а то, что Швеция от такого финта получит гораздо больше плюшек, присосавшись к богатствам России, это как бы само собой для Европы разумеющееся.

Выслушав заливающегося соловьем гостя, «приземляю» его всего лишь одной фразой.

— Господин Нордин, а з а ч е м мне это надо?

— Что именно, Ваше Императорское Величество?

— Ну, вот все это, о чем Вы говорили. Чтобы в дальнейшем у нас не было недопонимания, давайте сразу уточним суть вещей. Зачем нам шведское железо? Русское железо ничуть не хуже. Аланд это хорошо показал. Беспрепятственный выход из Балтики? А что, кто-то собирается нам его закрыть? Если этот кто-то решит совершить такую глупость, то мы приведем убедительные доводы, чтобы опять открыл. Породниться со шведским королевским домом Бернадотов? Я очень уважаю род Бернадотов, но я р у с с к а я. И мои наследники тоже будут р у с с к и м и. Хватит с нас близкородственных браков, практикующихся во всех дворах Европы, и ведущих к вырождению династий. Судьба Габсбургов Вам ни о чем не говорит? Поэтому ни о каком заморском принце в качестве моего будущего мужа не может быть и речи. Я сочетаюсь законным браком только с одним из своих подданных, когда придет время.

— Но как⁈ Ваше Императорское Величество… Ведь это не признают ни в одной стране!

— Вы хотели сказать, ни в одной стране Европы? А сейчас нас сильно там признают? Например, в Англии, во Франции, или в Сардинии, которые воюют с нами? Какое мне дело до признания врагом? Вы думаете, что я не в курсе относительно намерений Пруссии, Австрии, Дании, да и, что греха таить, Швеции в начале войны? Вы думаете, что для меня имеет значение признание Голландии и Бельгии, этих прирожденных торгашей? Которые ради барыша признают что угодно, и кого угодно? Вы думаете, что меня волнует признание Испании и Португалии, этих нищих европейских банкротов? Которые, как и Голландия с Бельгией, за приличный куш признают что угодно, и кого угодно? Вы думаете, что меня волнует признание Баварии, Саксонии, Вюртемберга и кучи германских герцогств, каждое из которых в несколько раз меньше любой российской губернии? Пожалуйста, могут не признавать. Да только, и о выгодной торговле с Россией в этом случае могут забыть. Но с теми, кто ставит здравый смысл выше своих аристократических амбиций, мы будем сотрудничать. И Вы правы, эту войну надо заканчивать. Но закончим мы ее на н а ш и х условиях. Так и передайте это тем, кто Вас послал…

Когда раздосадованный посланник ушел, я довольно улыбнулся. Непривычны господа европеи к такому поведению российских монархов. Ничего, то ли еще будет ой-ё-ёй! Вы у меня в очереди за м о и м признанием стоять будете…

Неожиданно пришел вызов Ганса.

— Командир, не занят?

— Ганс, чертяка, что так долго⁈

— Раньше не получилось. Три дрона наверху висели, пришлось на малых высотах крадучись уходить. Но обошлось, не заметили.

— Ганс, не томи! Как все прошло?

— Все отлично, Командир! Вход в Босфор наш. Теперь ни одна тварь в Черное море не проскользнет.

— А как «Ростислав» себя показал?

— Это надо от начала и до конца в спокойной обстановке смотреть. Потерпи, я скоро буду. Одно могу сказать — идея себя оправдала.

Такое «кино», действительно, надо смотреть в спокойной обстановке. АДМ использует режим мимикрии, поэтому влетевшего в открытое окно Ганса никто с улицы не увидел. Быстро прячу его за лифом платья и покидаю рабочий кабинет. Хватит на сегодня государственных дел. Визитеры из Европы закончились, а с прочей текучкой и без меня управятся. Отдав нужные распоряжения, с чувством выполненного долга удаляюсь на отдых. В конце концов, я хоть и императрица, но пока еще несовершеннолетняя. И могу устать от назойливых «миротворцев», чтоб им пусто было.

Уединившись, и приказав охране никого ко мне не пускать без крайней необходимости, сажусь в удобное кресло и вызываю Ганса.

— Ганс, а теперь давай во всех подробностях. С самого начала. Еще до подхода к Босфору.

— Принято!

Начальная стадия босфорской операции требовала безукоризненного совпадения отдельных элементов по времени. Никто не собирался нагло вломиться в Босфор средь бела дня, поскольку подходящую к проливу эскадру обнаружили бы еще на горизонте, и успели подготовиться. Насколько успешно подготовиться, это другой вопрос, но ни о какой внезапности в этом случае речи не было. Поэтому командующий флотом адмирал Корнилов, и командующий десантными силами генерал Липранди, решили задействовать «подлые» (с точки зрения «цивилизованных» европейцев) приемы казаков-пластунов. Вход в Босфор нужно было провести ночью, незадолго до рассвета. А для этого надо вывести из строя все пушки на береговых батареях на входе в пролив. Но не слишком рано, и не слишком поздно. Турецкие и английские корабли не удалялись далеко от Босфора даже днем, а ночью вообще не рисковали выходить в море. Поэтому была надежда, что в ночной тьме противник обнаружит нас уже на подходах к проливу, и не успеет организовать надлежащий отпор. И поскольку места расположения наблюдательных постов и артиллерийских батарей были нам хорошо известны, казачки взялись решить эту проблему. Что ни говори, план был очень рискованный. Но зато, в случае успеха, мы могли очень быстро, и без серьезного сопротивления взять всю северную часть Босфора вплоть до бухты Буюкдере, где сосредоточился турецкий флот. Вернее, его остатки. Но эти остатки могли создать массу проблем, став на якоря вдоль берега бухты, и держать под обстрелом всех, кто пытается пройти мимо. Тут же стояли и английские пароходы. Но, как выяснилось, больше для моральной поддержки турок. О чем турки еще не знали.

Адмирал Оммани, как и его французские коллеги, тоже не горел желанием стать мишенью для русского флота вообще, и для русского броненосца в частности. Он хорошо понимал, чем это закончится в узком и извилистом проливе с сильным течением. Поэтому, едва узнав о том, что «Ростислав» успешно прошел ходовые испытания, тут же под различными предлогами убрал все свои парусные корабли из Буюкдере, оставив только пароходы. Поскольку имел весьма расплывчатый приказ, дававший ему большую свободу действий. Вот английский адмирал и рассудил, что для парусных кораблей Буюкдере может стать ловушкой. Парусники не смогут быстро покинуть бухту и уйти в южную часть пролива, если ситуация станет развиваться неблагоприятно. В отличие от пароходов. Ну, а турки… Чего их жалеть? В конце концов, Royal Navy не обязан воевать в м е с т о турецкого флота.

Нам повезло, что турки и их европейские союзники действовали по привычным им шаблонам. Сосредоточили большие силы на самом входе в Босфор, а близлежащие территории охраняли только конными разъездами. Турецкие рыбаки также выходили в Черное море, поскольку наш флот близко к берегу не приближался. Вот командиры двух диверсионных групп и подошли творчески к выполнению своей задачи. Смешавшись ночью с рыбачьими лодками, и переодевшись башибузуками, казаки высадились западнее и восточнее входа в Босфор, чтобы действовать на обоих его берегах. Лошади в условленные точки были заранее доставлены нашими агентами из местных, а в составе групп были люди, в совершенстве владевшие турецким языком. Поэтому два небольших отряда «башибузуков», не торопясь двигавшиеся ночью, никаких подозрений не вызывали. Их основными целями были две мощные артиллерийские батареи на входе в пролив. Орудийные расчеты состояли из англичан, сами орудия тоже были английскими. На древний турецкий хлам, как и на турецких топчи (артиллеристов), никто уже не надеялся.

План был рассчитан буквально по минутам, чтобы напасть на батареи одновременно. Предполагалось бесшумно снять часовых, вывести из строя все орудия, и тихо исчезнуть. Даже если спустя какое-то время диверсию обнаружат, ничего уже сделать не успеют. За час — полтора тяжеленные орудия с других участков не перебросить. А после высадки десанта и входа нашего флота в пролив игра уже пойдет по другим правилам.

Наши диверсанты знали, что им помогут, обезвредив часовых. Но не знали, кто именно поможет. Я все же решил рискнуть и задействовать Ганса. Ведь все может испортить непредвиденная случайность. Или часовой окажется слишком пугливым, и поднимет тревогу из-за того, что ему померещилось. Или кого-то нелегкая вынесет из казармы в неподходящий момент, или еще что-нибудь. Поэтому, когда казаки вышли на исходную позицию, и собирались идти вперед, все часовые были быстро обезврежены Гансом. Летальный импульс станнера бесшумен и не дает никаких световых эффектов. Но контроль ножами казаки все же провели, и тут же занялись пушками. Снова пригодились зажигательные мины Яши Розенблюма, коих доставили в Севастополь в нужном количестве. Пару мин в ствол каждой пушки (на всякий случай), переход к следующей, и вскоре вражеская артиллерия на входе в Босфор превратилась в металлолом. Мины прожигали большую дыру в стволе в районе казенной части, и стрелять из этих пушек было уже невозможно. А поскольку шума при этом не было, никто из англичан, дрыхнувших в казармах, ничего не заметил. Сделав свое дело, наши пластуны исчезли так же тихо, как и появились. За все время проведения операции не прозвучало ни одного выстрела. Удалившись на безопасное расстояние, подали сигнал мощным фонарем, доложив о выполнении задания. Сигнал приняли пароходофрегаты «Громоносец» и «Владимир», подошедшие ближе всех к Босфору, пока главные силы нашей эскадры держались за пределами визуального обнаружения ночью. Получив сообщение от пароходофрегатов, адмирал Корнилов, поднявший свой флаг на «Ростиславе», отдал судьбоносный приказ. Российский Черноморский Флот начал штурм Босфора.

Время подобрали так, что передовые корабли пересекли траверз маяка Румели, стоявшего на входе в пролив на европейском берегу, незадолго до рассвета. Головным шел «Ростислав», за ним пароходофрегаты и многочисленные мелкие парусники с десантом. Батареи на мысе Бурну на азиатском берегу молчали. Молчали также батареи напротив, расположенные на европейском берегу. Место для их расположения было выбрано неслучайно. Здесь Босфор сужается, и можно держать идущих по проливу под перекрестным огнем, стреляя сверху. Но теперь стрелять было не из чего. Новейшие английские пушки превратились в металлолом. Возле них лихорадочно суетится орудийная прислуга, но ничего сделать не может. На берегу раздались ружейные выстрелы. Наблюдатели заметили приближение противника, и теперь пытались поднять тревогу. «Ростислав» прошел мимо мыса Бурну, не открывая огня, и проследовал дальше. Зато пароходофрегаты дали залп картечью по батареям, что сразу же привело к большим потерям у англичан. Парусники с десантом разделились, начав высадку. Пароходофрегаты легко маневрировали в проливе, удерживаясь против течения, подавляя огнем своих орудий любую попытку сопротивления. И вскоре на обоих берегах Босфора развевались российские флаги.

«Ростислав» же, тем временем, подошел к следующей важной точке обороны Босфора, расположенной на мысе Кавак. Здесь располагалась старая Генуэзская крепость на холме Йуши. Но она уже давно обветшала, и утратила свое прежнее значение. Не говоря о том, что находящаяся в ней турецкая артиллерия представляла из себя антикварный хлам. Вот англичане и решили устранить это безобразие. Заменили антикварный хлам на современные орудия, заодно возведя дополнительные укрепления ближе к береговой линии. Разумеется, турки здесь были на правах «принеси-подай». Да и было их немного. Все более-менее боеспособные части султан бросил на фронт под Адрианополь, чтобы сдержать российскую армию. Поскольку европейские союзники без обиняков ему заявили, что оборона Босфора — гораздо более важная задача. Вот они ей и займутся. А Вы, Ваше Османское Величество, как-нибудь постарайтесь обойтись без нашей помощи на второстепенных направлениях. Должна же быть хоть какая-то польза от турецкой армии в этой войне, если турецкий флот показал абсолютную беспомощность.

Расположение Генуэзской крепости было очень удачным. Находясь на высоком холме, она могла держать под обстрелом большой участок Босфора. Причем как вести огонь поперек пролива, так и вдоль. Разумеется, при наличии хорошей артиллерии и толковых артиллеристов. И то, и другое в распоряжении англичан было. Поэтому на успешный прорыв парусников, или даже паровых деревянных кораблей, особо рассчитывать не стоило. Но англичане, перевооружая Генуэзскую крепость, и в страшном сне не могли представить, с каким противником ей придется столкнуться.

Вместо ожидаемой походной колонны перед английскими канонирами появился один единственный корабль, не похожий ни на один корабль в Royal Navy. Даже убогого вида блокшипы, спешно переделанные из парусников, и те были больше похожи на «нормальные» корабли. Здесь же… Какая-то помесь большого железного корыта с сундуком, на палубе которого возвышается лишь небольшая рубка, две высоких трубы, дымящих, как сто чертей, и две небольших хлипких мачты с Андреевским флагом на гафеле. Что сразу же вызвало едкие насмешки у английских офицеров. Они не понимали, почему молчат батареи у мыса Бурну, но готовились встретить русских варваров, как подобает воинам Ее Величества. До тех пор, пока борт этого странного «сундука» не окутался дымом, и залп нарезных казнозарядных орудий обрушился на крепость.

Экспериментальные снаряды, начиненные пироксилином, взрывались сразу же при контакте с целью. В отличие от привычных бомб с брандтрубками, которые могли отскочить от препятствия, и взорваться в стороне от него. И которые, при наличии запаса времени и стальных нервов, можно было успеть залить водой. Новые снаряды русских оказались полной неожиданностью. И тем защитникам Генуэзской крепости, кто уцелел после первого залпа, стало ясно, что долго они тут не продержатся.

Генуэзская крепость не была рассчитана на такой обстрел, поэтому ее стены, уже и так изрядно подточенные временем, рухнули в нескольких местах, подняв облака пыли. Частично вместе с пушками. Большая часть орудийной прислуги, скучившейся на малой площади, оказалась либо убита, либо ранена, либо контужена. Немногочисленные уцелевшие счастливчики какое-то время приходили в себя. Но второй залп «Ростислава», обрушившийся на крепость, заставил ее защитников отступить. У оставшихся в живых хватило ума понять, что в создавшейся обстановке они ничего сделать не смогут. Слухи об Аландской бойне, как ее назвали в Англии, дошли и сюда. Обрастая по дороге разными ужасами, и приписывая нашему «Илье Муромцу» чуть ли не мистические возможности. Естественно, храбрости тем, кто пришел сюда решить «русский вопрос», эти слухи не добавили. Поэтому «Ростислав», едва вступив в бой, фактически победил врага уже одним своим «авторитетом». То, что русские умудрились построить броненосец в Севастополе, на берегах Босфора знали все. И английские солдаты, которым, в отличие от английских генералов, было наплевать на «вечные британские интересы» в этой забытой богом Турции, вовсе не горели желанием стать мишенью для бронированного монстра. Еще меньше хотели этого французы, которые только и ждали подходящего момента, чтобы свалить обратно на берега прекрасной Франции. Ну, а турки… Их мнение господ европейцев никогда не интересовало.

«Ростислав», на всякий случай, дал еще один залп по Генуэзской крепости, выйдя ей на траверз, и проследовал дальше. Следующая важная точка — бухта Буюкдере, полная вражеских кораблей, выстроившихся полумесяцем вдоль берега. На берегу установлены батареи английских пушек, но так, чтобы не мешать корабельной артиллерии. Все вместе они могут создать высокую плотность огня, преодолеть который будет практически невозможно. Так оно и было до последнего времени. Пока не пришел «Ростислав».

Орудия батареи на северной оконечности Буюкдере открыли огонь первыми с большой дистанции, но успеха не добились. Почти все ядра упали в воду, и лишь одно с грохотом ударило в правый борт «Ростислава» без какого-либо вреда. Но спустя несколько секунд броненосец окутался дымом, и ответный залп двенадцати орудий накрыл батарею. Один из снарядов угодил в пороховой погреб, вызвав сильный взрыв. Берег скрылся в облаке дыма и пыли. Когда дым рассеялся, открылась картина жутких разрушений. От батареи ничего не осталось. Лучи восходящего солнца, выглянувшие из-за холмов, осветили многочисленные корабли, стоявшие в бухте Буюкдере. Начался следующий этап штурма Босфора.

Надо сказать, что элемент внезапности нам все же удался. Все происходило настолько быстро, что находящиеся в Буюкдере не успели ничего предпринять. Английские пароходы стояли с погашенными топками, поскольку никто из англичан не предполагал, что наш флот доберется до них так быстро. Господа офицеры Royal Navy были уверены, что спокойно успеют поднять пары в котлах и уйти в южную часть Босфора, пока русские будут топтаться у входа в пролив, пытаясь прорваться через два рубежа обороны. Действительность, как это часто бывает, вошла в противоречие с ожидаемым. И теперь, несмотря на отчаянные попытки машинных команд поднять пары в котлах, ничего не получалось. Поэтому все английские пароходы, отдав жвако-галсы и пожертвовав якорями, пытались уйти под парусами. Благо, ветер и течение благоприятствовали. Но увы, поздно. «Ростислав» уже входил в бухту Буюкдере и обрушил огонь своих орудий на пытающихся удрать англичан. Ответный огонь ему нисколько не мешал. Ядра отскакивали от бронированных бортов, не нанося повреждений. Но броненосец не стал подходить слишком близко. Развернувшись, и удерживаясь машинами против течения, он сосредоточил огонь в первую очередь на пароходах. Менее тысячи метров разделяли противников. На таком расстоянии промахнуться из нарезного орудия при отсутствии качки невозможно. Очень скоро снаряды, начиненные пироксилином, показали, что в стрельбе по морским целям они гораздо лучше, чем бомбы с брандтрубками, начиненные черным порохом. Если снаряд попадал в корпус корабля, взрыв создавал огромную пробоину, уходящую ниже ватерлинии, что вызывало быстрое поступление воды. Расправившись с пароходами, «Ростислав» перенес огонь на парусники. Ответная стрельба турок успеха не имела. Многочисленные ядра и бомбы, даже если и попадали в цель, отскакивали от корабельной брони, не в силах ее пробить. Именно поэтому также оказался неэффективен огонь береговой батареи, расположенной возле южного входа в Буюкдере. И закончив с теми, кто стоял в бухте, «Ростислав» тут же принялся за батарею. Много времени это не заняло, и броненосец двинулся дальше по Босфору, оставив после себя перемешанные с землей позиции на берегу и множество деревянных обломков на воде, которые постепенно сносило течением. Оставался последний серьезный участок обороны пролива — в самом узком месте, у мыса Кандилли. Именно туда и спешил «Ростислав», пока высадившийся десант вместе с остальными кораблями Черноморского Флота расширял плацдарм на обоих берегах Босфора.

С высоты в триста метров картинка получалась прекрасная. Ганс держал под наблюдением большой участок пролива. «Ростислав» беспрепятственно обогнул мыс Еникёй и вышел на прямой участок фарватера, в конце которого был резкий поворот у мыса Кандилли с сильным свальным течением. На западном берегу в этом месте стояла древняя крепость Румелихисар, построенная еще в 1452 году по приказу султана Мехмеда Фатиха перед взятием Константинополя. За это время крепость пострадала от землетрясения и от пожара, но была восстановлена, хотя прежней мощи не имела. Стоявшие в ней антикварные пушки играли скорее психологическую роль, чем имели реальную боевую ценность. Все изменилось после диверсии наших боевых пловцов в бухте Золотой Рог. Если раньше турки и их европейские союзники надеялись отсидеться в Константинополе, не допуская мысли, что наш флот может прорваться в Босфор, то после взрывов в Золотом Роге началась паника в высоких кабинетах. Так и не смогли выяснить, от чего произошли взрывы, уничтожившие главную надежду на победу (или хотя бы на ничью) — три французских «утюга». Но вот то, что это диверсия, умело проведенная русскими, никто не сомневался. А если эти коварные московиты умудрились пробраться даже сюда, где гарантия, что они не придут снова? Начался ажиотаж, больше похожий на панику. Босфор прочесывали вдоль и поперек, проверяя все подозрительные места. Разумеется, ничего не нашли. После этого начали спешно возводить береговые батареи, заменяя турецкий «антиквариат» на современные орудия. Вместе со своими артиллеристами, что вызвало сильное недовольство привыкших к спокойной жизни турецких топчи. Раньше они несли службу вдали от войны, и как бы не складывалась обстановка в Крыму, в Румелии, или в Анатолии, это их не касалось. Они охраняли подступы к столице Османской Империи, и сдернуть их с насиженного места не рискнул бы даже султан. Теперь же, когда оборону Босфора взяли в свои руки англичане и французы, турецкие пушкари стали не нужны, и их собирались отправить на фронт под Адрианополь. Что не добавило им бодрости. Были случаи открытого выражения недовольства, и даже неповиновения, но в конечном итоге все турецкие «потомственные» топчи отправились месить грязь на фронте, а их место заняли англичане и французы. Причем французы и здесь умудрились обскакать своих извечных соперников-островитян, заняв позиции не на входе в Босфор со стороны Черного моря, а в его центральной и южной части, возле самого Константинополя. Поэтому гарнизон крепости Румелихисар состоял в настоящий момент большей частью из французов. Турок было немного, и они выполняли хозяйственные функции. На этом тоже строился наш расчет. Наша разведгруппа достоверно установила, что воевать французы в подавляющем большинстве не хотят. Даже генералы и полковники, не говоря о сержантах и рядовых. Самоубийственная политика Наполеона Третьего, ввергшего Францию в крайне неудачную войну, а также попытка нового французского правительства продолжить эту политику, привела к тому, что оборона Босфора держалась французами «по инерции». Несмотря на установку современной артиллерии и даже попытки перегородить Босфор цепью, как в стародавние времена. Впрочем, от установки цепи вовремя отказались, поскольку это создало бы большие проблемы для судоходства в проливе. Не хватало одного сильного удара, чтобы оборона Босфора в зоне ответственности французов рассыпалась, как карточный домик. И именно такой удар собирался нанести «Ростислав».

Первые выстрелы носовых орудий «Ростислава» прогремели еще до того, как он вошел в зону уверенного поражения артиллерии Румелихисар. Два снаряда, разорвавшиеся при попадании в стену крепости, оказали больше психологическое воздействие на ее гарнизон, чем нанесли реального ущерба. Тем не менее, орудия крепости ответили. Как и ожидалось, ни одно ядро не попало в цель, дистанция была слишком велика. Но вот продолжать стрельбу французы не спешили. И после второго залпа «Ростислава», выбившего часть стены, и осыпавшего орудийную прислугу каменной крошкой, бегство приняло массовый характер. Офицера, который попытался остановить канониров, не слушали. Оборона Румелихисар закончилась, едва начавшись. Жаль, что на «Ростиславе» об этом еще не знали. Поэтому продолжали посылать в древнюю крепость снаряд за снарядом.

Пройдя мимо молчавшей крепости, и обогнув мыс Кандилли, «Ростислав» оказался в широкой части Босфора, уже не стесняемой резкими поворотами и свальными течениями. Путь на Константинополь был открыт. Небольшая крепость Анадолухисар, находящаяся севернее мыса Кандилли на азиатском берегу, таковой была лишь по названию. Древняя крепость уже давно использовалась в качестве тюрьмы, и англичане с французами махнули на нее рукой. Не стали включать в систему обороны пролива, посчитав, что имеющихся укреплений вполне достаточно. Никто всерьез не думал, что Румелихисар придется вступить в бой. Собирались не допустить нас даже до Буюкдере. Но господа европейцы не учли в своих планах наших казаков-пластунов и «Ростислав», которые вскрыли оборону Босфора, как острый топор консервную банку.

С высоты хорошо были видны конные гонцы, спешившие в Константинополь. То, что происходит что-то непонятное, жители турецкой столицы уже знали, поскольку орудийную канонаду слышали и здесь. Но известия о побоище в Буюкдере и бегстве гарнизона Румелихисар сюда еще не дошли, поэтому начали циркулировать слухи один бредовее другого. Все прояснилось, когда над Босфором заметили дым, и из-за поворота показался необычный корабль. С берега за ним наблюдали со страхом и любопытством. Но корабль пока что вел себя мирно, хотя Андреевский флаг на гафеле ясно говорил, что это противник. Так продолжалось до тех пор, пока корабль не оказался на траверзе нового султанского дворца Долмабахче. И в этот момент его правый борт окутался дымом, а над притихшим Босфором прокатился грохот залпа. Двенадцать фугасных снарядов, посланных с ничтожно малой дистанции, нанесли серьезные разрушения дворцу и дали понять, что отсидеться в нем уже не получится.

Давая инструкции Корнилову, я специально настоял на этом. Резиденцию султана — дворец Долмабахче, желательно снести до основания. Ну, а если до основания не получится, то хотя бы привести его в непотребный вид. Заодно привести в непотребный вид старый дворец Топкапы на выходе из Босфора. Так сказать, из политических соображений. Чтобы султан быстрее думал и действовал в нужном направлении. Вот «Ростислав» и занялся не совсем привычным для военного корабля делом. Начал принуждать к миру Его Османское Величество, поскольку в этом районе других достойных целей не было. Не городские же кварталы разрушать, в самом деле. Там и так сейчас паника начнется. А из Золотого Рога уже никто не сбежит. Не успеет.

Парадоксальность ситуации была в том, что противостоять «Ростиславу» было просто некому. Турки и их европейские союзники сосредоточили все силы в северной части Босфора, поскольку именно там ждали нападения. Южная часть пролива была фактически беззащитна от удара с моря, поскольку древние турецкие пушки, оставленные здесь «на всякий случай», никакой реальной боевой ценности не имели. Вот «Ростислав» и вломился сюда, как волк в овчарню, круша на берегу выбранную цель. Вскоре Долмабахче превратился в охваченные пламенем руины. Неизвестно, уцелел ли при этом султан. Но даже если и уцелел, то теперь у него возникла срочная потребность как следует подумать о том, как он докатился до жизни такой. И надо ли всегда безоглядно верить своим европейским «союзникам». Впрочем, зная нравы при турецком дворе, уверен почти на сто процентов, что в самое ближайшее время у правоверных появится новый повелитель. Такого сокрушительного провала Абдул-Меджиду Первому не простят. Вопрос лишь в том, кто именно это будет. Либо младший брат Абдул Меджида — Абдул-Азиз, либо неизвестная пока личность, вышедшая победителем в кровавой борьбе за трон. Ничего, скоро узнаем.

Расправившись с Долмабахче, «Ростислав» проследовал дальше по Босфору, и оказался у входа в бухту Золотой Рог, полную купеческих судов. Все военные корабли англичан и французов покинули ее заранее, перейдя на внешний рейд в Мраморном море. И теперь, спешно выбрав якоря, удирали в сторону Дарданелл. Очевидно, когда начался обстрел Долмабахче, кто-то успел их предупредить. Ведь лодки между берегом и кораблями на внешнем рейде шастают постоянно. Адмиралы Гамелен и Оммани в очередной раз проявили редкое для англичан и французов единодушие, предоставив своим сухопутным соотечественникам и туркам самим решать «русский вопрос». В том, что Константинополь доживает свои последние дни в качестве столицы Османской Империи, они уже не сомневались. Поэтому приняли «логичное» решение. Раз Босфор потерян (иначе каким образом «Ростислав» мог здесь оказаться), то надо создать прочный заслон в Дарданеллах. А уж тогда!!!

Впрочем, до «тогда» надо еще дожить. А там, глядишь, и удастся договориться с русскими. Хапнули они себе Босфор, освободили от магометан древний Царьград, водрузят теперь православный крест на соборе Святой Софии, как мечтали все русские цари и иерархи русской православной церкви, вот и хватит с них. Мелкая злобная фурия на троне в Петербурге тоже должна знать меру. Ей свои же популярно объяснят, что слишком наглеть и злить Европу не стоит. Но суть-то от этого не изменится, если сохранить контроль над Дарданеллами. Да, русские смогут закрыть вход в Черное море. Но выход в Средиземное при этом не получат…

Скорее всего, именно такие нарративы сейчас и будут продвигаться в Лондоне, Париже, Берлине и Вене. Скормить нам часть Османской Империи, но сохранить статус-кво. То есть, не выпустить в Средиземное море. Да только вот, джентльмены и месье, мелкую злобную фурию на троне, то есть меня, такие нарративы не устраивают. Если раньше, будучи Юрием Давыдовым, я вполне допускал вариант ограничиться Босфором, даже со сметенным с лица земли Константинополем. Но став Елизаветой Второй, и узнав, какие у меня появились козыри в войне с Европой, теперь остановлюсь только тогда, когда русская армия выйдет на берега Эгейского моря, а Андреевский флаг снова будет реять в Архипелаге. Иначе не стоило и затевать все это, становясь российской императрицей. Поскольку мне за державу обидно. И теперь не моего брата Александра, так и не ставшего императором Александром Вторым, назовут Освободителем. А что, Елизавета Освободительница, звучит!

Ладно, еще «курочка в гнезде», а я уже громкие титулы к своему имени примеряю. Посмотрим, как дальше дело пойдет. А пока что «Ростислав» занялся дворцом Топкапы, приводя его в подобающий дворцу вражеского правителя вид. Ответные выстрелы турецких пушек ему ничем не мешают. Далеко не все ядра попадают в цель, а те, что попадают, отскакивают от удара о корабельную броню. После выстрела с берега броненосец временно прекращает обстрел Топкапы, и переносит огонь на не вовремя проявивших храбрость турок. После чего возобновляется процесс принуждения султана к миру путем порчи его собственности. Остальные районы Константинополя пока не обстреливаются, поскольку в этом нет необходимости. С высоты мне хорошо видно, что на улицах началась паника, и многие городские жители стараются побыстрее покинуть город. Что меня полностью устраивает. Штурмовать, а потом держать в узде Константинополь с многочисленным и враждебно настроенным населением — удовольствие ниже среднего. Я бы его вообще сровнял с землей, экстрадировав все население на территорию, подконтрольную турецким властям после подписания мирного договора. Чтобы не было здесь в будущем «пятой колонны» и центра возникновения сепаратизма, круто замешанного на «богоизбранности». А ведь так и будет, если оставить все, как есть. Да вот только наши славянофилы, повторяющие, как мантру, слова о православном кресте на храме Святой Софии, и желающие освободить своих братьев-славян от османского ига, меня не поймут. Я-то знаю, в чем будет выражаться благодарность этих самых «братьев». Но доказать что-то сейчас не смогу. Поэтому, будем есть слона по кусочку. Константинополь в том виде, в каком он сейчас есть, мне совершенно не нужен. И чем меньше в нем останется враждебно настроенных элементов, тем лучше. А своими славянофилами после войны займусь. Найду для вменяемых доходчивые аргументы, что далеко не всегда общая вера делает друзьями разные этнические группы. Зачастую бывает наоборот. Ну, а для невменяемых… Для них тоже найду «аргументы»…

Между тем, «Ростислав» закончил с Топкапы, и стал двигаться малым ходом в Золотой Рог. Берег молчал. Молчали и два турецких фрегата, стоявшие в бухте в окружении купеческих судов. Команды с них давно сбежали на берег. Все видели избиение султанского дворца и понимали, что они следующие. Выскользнуть в море мимо этого дымящего демона, которого не берут ядра, не удастся. Но Корнилов, как оказалось, не собирался захламлять бухту многочисленными затопленными кораблями. Вместо этого стал на якорь на входе в Золотой Рог, исключив любую возможность побега. А из северной части Босфора уже спешили наши пароходы, ведя на буксире парусники с десантом.

В Буюкдере стояли корабли Черноморского Флота. Береговые батареи были заняты нашими войсками, и там устанавливали привезенные из Севастополя нарезные казнозарядные орудия и пулеметы, обеспечивая круговую оборону. Десантные суда уже отправились обратно в Севастополь за подкреплениями. Один пароход отправился в Одессу, там уже находится в готовности «хулиганская флотилия». Как только будет получено сообщение о высадке, она тут же выйдет в море со снабжением для десанта. Привлекать к боевым действиям одесских «корсаров» адмирал Корнилов не захотел, но вот обеспечить десант всем необходимым — для этого «хулиганская флотилия» подходит, как никто другой. Отдельные попытки англичан и турок оказать сопротивление тут же подавлялись огнем артиллерии и пулеметов, наконец-то получивших массовое применение на суше. Извините, мистер Гатлинг, что украл у Вас идею. Одновременно с высадкой в Босфоре должно было начаться наступление русской армии на сухопутном фронте в Румелии. Турки и их европейские союзники оказались между молотом и наковальней, хотя многие об этом еще не знали.

Не знали об этом пока еще и в Петербурге. Кроме меня. Но сообщить об этом знаменательном событии я пока не могу. Нужно ждать, когда информация дойдет по официальным каналам. Плохо, что нет еще телеграфной линии между Петербургом и Севастополем. Как в этом случае можно было бы быстрее реагировать на различные изменения в обстановке, принимая «рискованные» решения. Но никого бы это не удивляло, поскольку информация получена. Насколько она достоверна — это другой вопрос. Но сейчас, увы! Придется изображать полное неведение о том, что творится на берегах Босфора. И еще неизвестно, под каким соусом чинуши мне это преподнесут. Вполне могут попытаться облить грязью Корнилова, представив его действия, как самоуправство и нарушение монаршей воли. Но если это случится, то так будет даже лучше. Выловлю затаившихся поклонников «европейских ценностей». Уж слишком много их у нас развелось.

В Париж и Лондон новости придут раньше, чем в российскую столицу, и ничего с этим не сделаешь. Телеграфная сеть в Европе развита гораздо лучше. А вслед за этим валом повалят очередные «миротворцы». Интересно, какие аргументы теперь будут выдвигать, только бы не выпустить Россию из Черного моря? Ведь не идиоты же господа европейцы. Обязаны понимать, что после такого успеха мы не остановимся. А если так, то… могут попробовать довершить начатое. И поскольку рассчитывать на поддержку всяких «английских», «французских» и прочих партий среди нашей аристократии теперь бессмысленно, остается только теракт по устранению меня любимого. Без всяких «фиговых листов» вроде «польских патриотов». Минимум исполнителей, максимум конспирации и неограниченное финансирование. Возможно, даже будет несколько групп, действующих независимо друг от друга. И не факт, что теперь пожалуют только англичане, или французы. Помимо официальных врагов могут еще и «нейтралы» австрияки подсуетиться. Ведь для Франца Иосифа, скотины неблагодарной, Россия на берегах Эгейского моря, — настоящая катастрофа. Больше не получится ловить рыбу в мутной воде, играя на наших противоречиях с Турцией. А если так, то… Ох, чувствую, придется пройтись по европейским столицам вместе с Гансом! Даже свою тушку ради такого дела могу временно оставить. Кому? Да хотя бы Ваньке! «Зубрилка» и технический гений оказался еще и прекрасным разведчиком, не комплексующим от пола тушки, которую в данный момент занимает. Поэтому, побудет какое-то время Ее Императорским Величеством Елизаветой Второй. Хе-хе…

Ладно, это дело не сегодняшнего дня. А на сегодня новости закончились. Что в данный момент творится в Босфоре, я не знаю. Завтра Ганс повторит вылет, уточнит обстановку, после чего можно будет делать какие-то прогнозы. А пока готовимся к приему важных гостей из Вены. Кому, как не австриякам из «нейтралов» нужно волноваться больше всех? Думаю, Франц Иосиф уже не один раз проклял тот день, когда «забыл» об оказанной ему помощи в подавлении венгерского восстания. И когда пошел на поводу у англичан, демонстрируя весьма своеобразный «нейтралитет» в этой войне. Но я, мерзавец этакий, все помню. И знаю, что месть — блюдо, которое подают холодным. Не будет в истории этого мира Австро-Венгрии, двуединой монархии. «Лоскутная империя» развалится на отдельные «лоскуты» гораздо раньше, не успев образоваться. Уж я постараюсь. Чем больше эти «лоскуты» будут грызться друг с другом, тем спокойнее будет на западных границах Российской Империи.