Черноморский призрак 2

Глава 24

Умные дяди против наивной девочки. Разрыв шаблона.

Сижу за столом и гляжу на напыщенные рожи. Вот где точное определение — «кирпича просит»! Причем практически у всех. Идет заседание Сената, на который я прибыл вместе с Maman. Она очень быстро восстановилась после болезни (слава Гансу!) и не захотела отпускать меня в этот серпентарий одного. Ну а я и не против. Если моя Maman официально утверждена в качестве регента до моего совершеннолетия, то нам надо работать вместе. У нее опыт дворцовых интриг и всей придворной кухни гораздо больше моего будет. Сейчас мы сидим рядом, смотрим на эту зажравшуюся свору, в глазах которой до сих пор читается огромное удивление с горьким разочарованием, и понимаем, что самодержавие в Российской Империи в данный исторический период пока что единственно эффективная форма правления. Поскольку э т и государственные деятели без животворящего пинка ничего полезного делать не будут. С самого момента дворцового переворота никто из них пальцем не пошевелил, чтобы взять ситуацию под контроль. Сидели и ждали, чем все закончится. И были неприятно удивлены, когда мы с Maman не только остались живы, но еще и показали всем сомневающимся, что женский пол и несовершеннолетний возраст, — это не та причина, чтобы считать противника неопасным. Не знаю, кто из них помимо канцлера Нессельроде замешан в заговоре, поскольку полковник Эстерман этого не знал. Но уверен, что здесь есть такие. Будем надеяться, что Бенкендорфу удастся размотать этот клубок. Ну а я помогу ему в особо сложных случаях. И неважно, что будут болтать после этого в «просвещенной» Европе. Все равно мы для них — дикие варвары.

Началось еще вчера, вскоре после побоища на Дворцовой площади. Вначале прибыли офицеры из Преображенского и Кавалергардского полка. В эпоху, когда самое быстрое средство связи, — это конный гонец, трудно ждать более быстрой реакции на произошедшее. Чуть позже появились представители Измайловского полка и гвардейского флотского экипажа, а также чиновники из Сената и Министерства внутренних дел. А потом посетители пошли один за другим. Пока информация о событиях на Дворцовой разошлась по Петербургу, она обросла красочными подробностями, не имевшими ничего общего с действительностью. Вот военный и чиновный люд и решил проверить, что случилось на самом деле. Быстро убрать убитых и раненых с Дворцовой площади не получилось, поэтому многие увидели, к чему может привести стремление к «демократии». Чтобы утихомирить страсти, к делу подключилась Maman. Пока я занимался военными вопросами вместе с Ванькой и Милорадовичем, она взяла на себя общение с визитерами. И это у нее неплохо получалось.

Ближе к вечеру вернулся Бенкендорф, рассказав много интересного. Силовая часть верхушки заговорщиков была полностью обезврежена. Те, кто остался на свободе, не могли напрямую влиять на ход событий. Поскольку без помощи гвардии не имели никаких средств давления на меня. И тем более на Maman, которая, как ни крути, продолжала оставаться Ее Императорским Величеством. Задерживать всех сразу не стали, поскольку на этих христопродавцев у меня были свои виды. Пусть подергаются. То, что полковник Эстерман знал далеко не всех руководителей заговора и их заграничных кураторов, я не сомневался. Вот теперь и поглядим, кто куда и к кому побежит.

Когда выдался момент спокойно побеседовать, и появилась первая информация от задержанных фигурантов, картина начала проясняться. Оказалось, что недавний мятеж по уровню своей организации сильно отличался в лучшую сторону от событий 1825 года. И если бы не мы с Гансом, вмешавшиеся в нужный момент, то все бы у господ февралистов получилось. А так вышло, что заговорщики перехитрили сами себя. Наученные горьким опытом декабристов, наследивших очень сильно своими Северным и Южным обществами задолго до стрельбы на Сенатской площади, февралисты очень осторожно подошли к вопросам вербовки своих сторонников. Поэтому число гвардейских офицеров, замешанных в заговоре, было невелико, а конспирация достаточно надежная. Во всяком случае, Николай Павлович до самой своей гибели от рук «польских патриотов» не воспринимал всерьез опасность переворота, даже несмотря на некоторую поступающую информацию. Это удачно сыграло на первом этапе, когда удалось одним скоординированным ударом устранить все намеченные цели — императора и его сыновей. А вот дальше февралисты и их заграничные хозяева допустили ошибку. Считая, что дело выгорело, успокоились и не стали форсировать события. Никто из них не сомневался, что удастся посадить на трон устраивающую их марионетку. Либо Елизавету, либо кого-нибудь из внуков императора. Благо, их хватало. Кого конкретно — им было не особо важно. А больную императрицу уже списали со счетов. Поэтому внезапное освобождение Елизаветы и выздоровление императрицы с последующим арестом всех «силовиков» стало для заговорщиков, как гром среди ясного неба. Гвардия оставалась в неведении и не получила приказ действовать. Жандармы сработали оперативно, вовремя нейтрализовав замешанное в заговоре гвардейское командование. Накладка вышла лишь с Семеновским полком. А выведение гвардии из игры в ответственный момент лишило февралистов надежды на успех. Поскольку, несмотря на высокие посты некоторых из них, напрямую отдавать приказы расквартированным в столице воинским частям они не могли. Тем более не имели никакой возможности командовать всякие «светлости» и «сиятельства», не находящиеся на государственной службе. А лишившись силовой поддержки, принудить меня отказаться от власти было невозможно. Бойня на Дворцовой площади показала всем, что императрица Елизавета Вторая шутить не собирается. И пройдет по трупам к трону, если ее к этому вынудят.

Выслушав Бенкендорфа, я передал ему новый список, куда вошли в с е известные мне участники заговора. Причем сделал пометки, кого можно брать сразу, а за кем установить наблюдение. Что в очередной раз потрясло жандарма.

— Государыня, Вы уверены⁈

— Да, Фридрих Карлович. Я это точно з н а ю. А откуда знаю, не взыщите. Рано пока об этом говорить.

— Понимаю… Вы предполагаете, что оставленные на свободе фигуранты выведут нас на свои связи в Европе?

— Надеюсь на это. Поэтому и говорю, что наблюдать за ними надо крайне осторожно, поскольку сейчас они могут затаиться. Все же, такого сокрушительного провала господа февралисты и их английские хозяева не ожидали. Но когда все успокоится, они снова примутся за старое. Вот тогда и можно будет узнать много интересного. Вплоть до того, что оставить некоторых фигурантов на свободе, и через них передавать выгодную нам дезинформацию.

— Да, это было бы неплохо… Но, государыня, еще ничего не закончилось. Верхушка заговора нейтрализована, это несомненно. Но я не могу дать гарантии, что среди рядовых заговорщиков, не попавших в поле зрения, не найдется какой-нибудь фанатик, который захочет довершить начатое. Пусть даже ценой своей жизни. Вам нужно быть крайне осторожной.

— Согласна, Фридрих Карлович. На этот счет мною уже предприняты некоторые меры. Первым делом — заменить охрану, какая была здесь раньше, на людей, которые ни при каких обстоятельствах не могли представлять интерес для заговорщиков в плане вербовки. А гвардия пусть занимается тем, что она лучше всего умеет. Парадами, смотрами и прочей показушной мишурой. Сегодняшние события на Дворцовой площади ясно показали ее боевую ценность. От былой славы петровской гвардии не осталось ничего.

— Увы, государыня… С фактами не поспоришь… Значит, завтра все же будете присутствовать на заседании Сената?

— Да. Надо сразу показать, кто здесь хозяин. И на всякий случай, будьте наготове. Как бы не пришлось кое-кого из фигурантов раньше времени под белы ручки взять…

Примерно такого же содержания состоялся разговор с Maman вечером, когда стало спокойнее. Удалось удержать ситуацию под контролем, и теперь следовало опасаться только действий одиночек, напрямую не связанных с руководителями заговора. А то, что такие могут найтись, не исключено. Если раньше у меня не было точной информации об обстоятельствах покушения, то теперь Бенкендорф предоставил детальный отчет.

Способ покушения во всех случаях был комбинированным и с подстраховкой. Задействовали одновременно бомбистов и стрелков. Причем бомбистам и стрелкам с револьверами, действующим накоротке, на деле ставилась цель лишь остановить карету и отвлечь на себя внимание охраны. Для этого подобрали тех, «кого не жалко». Фанатиков из числа поляков, чтобы потом ссылаться на «польский след». Но гарантии успеха покушения такие исполнители не давали. Поэтому главная роль отводилась снайперам (хоть такой термин еще и не применяется), стреляющим из укрытий. Эти были вооружены гораздо серьезнее — длинноствольными охотничьими винтовками с диоптрическим прицелом и точным боем. Выпускали мы такие с папенькой мелкими партиями для толстосумов любителей оружия. И именно эти винтовки сыграли свою роль в двух случаях из шести. Если великих князей Константина, Николая, Михаила и Петра удалось ликвидировать силами одних лишь польских «патриотов» без привлечения снайперов из-за откровенно бездарных действий охраны, то охрана императора Николая Павловича и цесаревича Александра действовала более профессионально. Перестреляв террористов, сразу же попыталась вывести своих подопечных из опасной зоны. Но это ей не удалось. Снайперы, ждавшие своего часа, не промахнулись. И ушли после этого грамотно, бросив оружие, чтобы не привлекать внимания. Винтовки обнаружили после тщательного осмотра окружающей территории, а вот сами стрелки как в воду канули. Никто из обывателей ничего подозрительного не заметил. Арестованные поляки, кого удалось взять живыми, понятия не имели о наличии такой подстраховки. Скорее всего, работали профессионалы. Не исключено, что из Европы. Слишком многим мешает Россия, едва только начинает отстаивать свои интересы.

Я постарался не подать виду, что данный факт меня очень заинтересовал. Наконец-то должна сработать «закладка», сделанная с прицелом на будущее! Дело в том, что огнестрельное оружие до настоящего момента было фактически обезличенным. На него наносились клейма оружейного завода, или мастера, места и год выпуска. Но до уникального идентификационного номера на каждом стволе аборигены еще не додумались. Я с самого начала решил исправить эту недоработку. Если с массовыми охотничьими ружьями и винтовками для армии мы не заморачивались, то вот такие эксклюзивные образцы маркировали каждый своим номером. Причем не штампом, который был хорошо виден, а очень мелкими цифрами и буквами, наносящимися совместно с художественной гравировкой. Если специально не приглядываться к нужному месту, то заметить этот номер было практически невозможно. Он воспринимался, как элемент декора. А поскольку стоили такие стволы недешево, и продавались не каждый день, вести учет покупателей было несложно. Конечно, маловероятно, чтобы состоятельный покупатель лично принял участие в покушении. Но теперь появилась возможность отследить путь двух криминальных стволов. Как знать, может и повезет.

Плохо было то, что озвучить это сразу же в разговоре с Бенкендорфом я не мог. Откуда пятнадцатилетней Елизавете знать такие подробности? Пришлось срочно связываться с Ванькой по ментальной связи, объяснив ситуацию, а Бенкендорфу сказать, чтобы поговорил на эту тему с господином Давыдовым. Его заводы оружие выпускают. Вдруг, что дельное подскажет?

А вот задержать уличенных в заговоре офицеров Семеновского полка не удалось. Среди раненых и убитых на Дворцовой площади их не нашли. Вовремя поняли, что дело проиграно, и успели удрать. Но по этому поводу ни Бенкендорф, ни я особо не беспокоились. Куда они денутся? Это не профессиональные разведчики, способные длительное время жить под чужим именем в чужой стране, а офицеры гвардии, привыкшие к определенному образу жизни в столице. Где-то все равно засветятся.

Но это были дела минувшие, которые уже ни на что не влияли. А впереди предстояла встреча с Сенатом и решение накопившихся государственных проблем. Самая важная из которых — идущая «не по сценарию» Крымская война, в которой Российская Империя одерживает победу. Что вызывает истерику и зубовный скрежет в «просвещенной» Европе. Об этом меня просветила Maman. Оказывается, эмиссары из Дании, Швеции, Пруссии и Австрии уже давно обивают пороги нашего Министерства иностранных дел, предлагая свои посреднические услуги для заключения «справедливого мира» с последующими «выгодными» предложениями. Причем чем дальше, тем больше. Но Николай Павлович продолжал твердо отстаивать интересы Российской Империи, и на заманчивые посулы иноземных гостей не велся. Также он не считал необходимым скрывать это от любимой супруги, поэтому Maman была в курсе событий до самого момента покушения. Естественно, меня (то есть царевну Елизавету) никто в известность о дипломатических нюансах не ставил. Поэтому я с большим интересом слушал, стараясь разобраться в сегодняшних реалиях. А с учетом информации, поступающей от моих агентов в Константинополе, ситуация для нас складывалась вполне благоприятная.

Турция пребывает в жесточайшем кризисе. И все идет к тому, что в Константинополе вскоре появится новый султан. Во Франции под Наполеоном Третьим уже шатается трон. Французское «высшее общество» очень недовольно огромными расходами без каких-либо приобретений, а простолюдины недовольны огромными потерями за тридевять земель от Франции ради не нужной им Турции. Эйфория реваншизма, старательно культивируемого Наполеоном Третьим с целью «наказать» Россию за проигрыш в войне своего дядюшки, уже сошла на нет. Все слои французского общества крайне озлоблены на власть, и Французская Империя рискует вновь стать Французской Республикой. Вплоть до выхода из войны с заключением сепаратного мира. Разумеется, это очень не нравится Англии, где накал страстей в обществе хоть и поменьше, чем во Франции, но лондонскому Сити уже надоело швырять деньги и ресурсы на эту войну, как в бездонную бочку, без какой-либо надежды на успех. Поэтому кабинет министров во главе с недавно вступившим в должность премьером Палмерстоном из кожи вон лезет, чтобы выправить ситуацию. Но пока получается не очень. Поскольку военный потенциал Турции в настоящее время всеми участниками антироссийской коалиции оценивается немногим выше плинтуса, принято решение сохранить хотя бы то, ради чего «цивилизованная» Европа боролась последнюю сотню лет. А именно — не допустить захвата Россией черноморских проливов. Именно для этого сейчас спешно гонят всех, кого можно, в Константинополь, и возводят дополнительные укрепления перед входом в Босфор, чтобы не допустить русских к проливу. На восточные вилайеты Османской Империи уже махнули рукой. К сегодняшнему дню нами заняты Карс, Батум, Эрзерум и Трабзон. Русская армия подошла к Самсуну — крупному порту на анатолийском побережье. После его падения откроется путь на Синоп. Турецкая армия в этих краях фактически утратила боеспособность. Положение в европейской части Турции не лучше. Русская армия уже заняла значительную часть побережья Румелии и продолжает двигаться на юг. Взята Варна, в осаде Бургас. Отдельные очаги сопротивления турок не влияют на ситуацию в целом. Но параллельно с усилением своей группировки в районе Босфора, Лондон и Париж активизировали свои действия на дипломатическом фронте. В Санкт-Петербург зачастили гости из европейских стран, напрямую не участвующих в войне. Российского императора всячески пытались «остановить», пытаясь применять метод кнута и пряника. Предлагали несущественные плюшки, и завуалированно грозили неминуемыми неприятностями со стороны всей «просвещенной» Европы. Не сработало. Апофеозом стал государственный переворот с попыткой посадить на российский трон послушную марионетку. Ведь как хорошо все было задумано. Предложить российской аристократии то, о чем она мечтала три десятка лет назад. Значительное ограничение власти императора, сводящее его роль к представительским функциям. Введение Парламента по английскому образцу, обладающего реальной властью в стране, и отстаивающего интересы аристократии, крупных землевладельцев и богатых промышленников. И вдруг хорошо разработанный и успешно приведенный в действие план дал сбой. Предполагаемая марионетка оказалась очень кусачей, нанеся неожиданный удар по заговорщикам, лишив их силовой поддержки. А теперь ситуация может стать еще хуже, чем была при Николае Павловиче. Поскольку его дочь Елизавета с первого же дня своего правления показала, что не потерпит какого-либо диктата в свою сторону. Не признает никаких авторитетов и будет решать возникшие проблемы быстро и радикально. Как с Семеновским полком. Не считаясь с социальным статусом своих врагов, и опираясь на верных людей, не обращая внимание на их социальный статус. Как поступал когда-то ее предок Петр Великий. И это оказалось полной неожиданностью для тех, кто уже начал делить места в российском Парламенте. До Европы эта новость еще не дошла. Поэтому заговорщики, не имея инструкций от своих кураторов в ставшей критической ситуации, оказались предоставлены сами себе. И я хотел этим воспользоваться.

На следующий день мы с Maman отправились на заседание Сената, о чем господа сенаторы были предупреждены накануне. Предстояло официальное объявление моей персоны в качестве новой императрицы Елизаветы Второй и назначение регентом Maman до моего совершеннолетия. Также надо срочно решить вопрос с похоронами Николая Павловича, великих князей и погибших солдат Семеновского полка. Разделять эту трагедию на отдельные составляющие в глазах российского общества я не собирался, в чем меня горячо поддержала Maman. Уничтожение семеновцев на Дворцовой площади будет представлено не как бунт против власти, а как отчаянная попытка врагов России посеять в ней смуту, ради чего они бросили на пулеметы обманутых русских солдат. Которые всего лишь честно выполняли приказы своих командиров-изменников, и даже не помышляли ни о чем противозаконном. Ну и с внешнеполитическими вопросами надо срочно разобраться. Дать понять «просвещенной» Европе, что ее план по экспорту «демократии» в Российскую Империю не сработал, поэтому война продолжится. А новый российский монарх в плане терпимости к «демократии» гораздо хуже старого. Если при Николае Павловиче всякие «английские» и «французские» партии чувствовали себя вольготно даже в ходе войны с Англией и Францией, и творили, что хотели, то вот при Елизавете Николаевне такого не будет.

Сюрпризы для «уважаемой публики» начались сразу же. Многие члены Сената не поверили слухам о полном выздоровлении императрицы Александры Федоровны, сочтя это обычной дезинформацией, сделанной с пока непонятной целью. Поскольку их агентура исправно доносила — дни императрицы сочтены. И это не было голословными утверждениями, поскольку скрыть такое невозможно. Следовательно, и рассматривать Александру Федоровну в качестве возможного регента не стоит. Я же (то есть, царевна Елизавета) был вообще для всех нулевой величиной в плане престолонаследия. До переворота Елизавету рассматривали исключительно, как «ценный актив» в плане выгодного династического брака с одним из будущих европейских монархов. Или, хотя бы даже не монархов, а влиятельных аристократов, приближенных ко двору. Мнение самой Елизаветы, разумеется, никого не интересовало. После покушения на Николая Павловича и его сыновей царевну Елизавету по-прежнему никто не воспринимал всерьез. До вчерашнего дня…

Наше появление в Сенате произвело эффект разорвавшейся бомбы. Никого из гвардии с собой брать не стали. Корнет Милорадович (присвоил ему следующий чин, поскольку заслужил) остался охранять с кавалергардами Зимний, а мы прибыли на Сенатскую площадь в сопровождении наших егерей под командованием Игнатова, который накануне прибыл в Петербург, и был немало удивлен разыгравшимися здесь событиями. Ваньку к этим делам привлекать не стал. Его вместе с «самураями» и с Еленой разместил в Зимнем, пусть будут все время под рукой.

С «самураями» и Еленой проблем нет, их никто не знает. Мало ли, с чего Елизавета решила их приблизить. Значит, есть за что. Петр Великий тоже великосветским чванством не страдал, и приближал к себе простолюдинов. Вот с Ванькой, то есть с Юрием Давыдовым, сложнее. Ему нужно пока что держаться подальше от своих папеньки и маменьки. Как бы они чего не заподозрили. Поднатаскаю его сначала, и лишь когда буду уверен, выпущу «в свет». А пока пусть все четверо посидят в Зимнем. Целее будут. Хоть и косились на них многие, но возражать не посмели. Слишком памятны недавние события на Дворцовой площади.

Когда мы вошли в зал заседаний, все были уже в сборе. И все в первый момент лишились дара речи. Цветущий вид Maman поверг всех в шок. Это не укладывалось ни в какие рамки и опровергало все недавние прогнозы. Я же решил пока не выделяться, поэтому пришлось соблюсти установленный дресс-код. Мундир кавалергарда остался в Зимнем, и сейчас на мне «деловое» платье, более подходящее для таких мероприятий. Ганс находится на своем штатном месте — у меня на груди под лифом. Больше его прятать негде. В случае чего, рвану пуговицы, и он стартует прямо оттуда. Платье, что сейчас на мне, тоже подверглось «апгрейду». Поскольку моя новая камеристка Настя хорошо владеет ниткой с иголкой, за вечер соорудила два незаметных кармана в подоле, где удобно держать револьверы. Портных во дворце к этому маленькому «апгрейду» решил не привлекать. Нет гарантии, что они не проболтаются. Зато теперь в моем распоряжении два ствола и двенадцать выстрелов, которых вполне хватит для устранения внезапно возникшей угрозы. Кинжалы спрятаны в свободных рукавах. Достать их можно в любой момент. Если все же найдется какой-нибудь фанатик, желающий решить вопрос со мной радикально, и обманувшийся моим безобидным видом, то горько пожалеет. Maman об этом говорить не стал. Ее и так «накрыло», когда она узнала, что младшая дочурка, не моргнув глазом, пристрелила одного из заговорщиков. Слухи обо мне распространяются с большой скоростью, в процессе обрастая все новыми подробностями. Уже начали поговаривать, что это я собственноручно Эстермана с его «шестерками» прирезал. Поскольку стоявшие на постах кавалергарды божились, что никого из посторонних не видели. И ведь не врут! Но не стану же я это подтверждать. Поэтому и не отсвечивал в начале заседания, предоставив Maman возможность объяснить господам Сенату, что они — козлы. Хоть Maman и выбирала выражения, но суть от этого не изменилась. Попутно донесла до всех мысль, что слухи о ее скорой смерти сильно преувеличены. Я же помалкивал и наблюдал за присутствующими. Пусть считают меня наивной девчонкой, впервые попавшей на такое важное мероприятие, и ни хрена не понимающей в происходящем.

Что сказать? В основном здесь собрались люди, которых меньше всего заботит благосостояние государства. А больше всего — собственный карман. И возглавляет этот великосветский гадюшник небезызвестный Карл Васильевич Нессельроде. Тот самый, который Карл Роберт фон Нессельроде-Эресховен. Канцлер Российской Империи, так и не научившийся за долгие годы службы правильно говорить по-русски. Человек, нанесший России гораздо больше вреда, чем пользы. А еще и один из руководителей заговора, имеющий выходы на своих европейских кураторов. Но об этом знаем только я и Бенкендорф. Именно поэтому приказал Бенкендорфу пока его не трогать, а лишь организовать наблюдение. Лишенный власти, Нессельроде сильно навредить не сможет. Но может запаниковать и связаться с находящимся здесь английским резидентом, о котором мы еще ничего не знаем. Что нам с Бенкендорфом и надо.

Когда первые страсти улеглись, Maman представила меня, как законную наследницу престола, будущую императрицу Елизавету Вторую. На себя же возложила обязанности регента до моего совершеннолетия. Некоторые попытались мутить воду, сомневаясь в моей «профпригодности», и настаивая на кандидатуре великого князя Николая Александровича — сына цесаревича Александра и внука погибшего императора. Которому всего-то одиннадцать лет. Причем больше всех настаивал… Карлуша Нессельроде! Поскольку мы молча слушали и не перебивали, это сочли за слабость. И выступающие недоумки вообще потеряли берега. От обсуждения кандидатуры наследника престола перешли к т р е б о в а н и я м. И вот здесь Maman проявила свой характер. Окинув всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, резко оборвала дискуссию.

— Господа Сенат, а вы не заигрались в английский парламент? С каких это пор законосовещательный орган, коим является Сенат, может что-то т р е б о в а т ь от императрицы? Я, и только я, как вдова российского монарха, злодейски убитого врагами России, являюсь законной правительницей Российской Империи. И только я назначаю своего преемника. Вы можете лишь советовать. И судя по тому, что я услышала, многие из здесь присутствующих х о т е л и бы воцарения моего внука Николая. Причем единодушно. Интересно, почему? Также мне очень интересно будет узнать, кто был автором создания Регентского совета при еще живой императрице. Ничего, Служба имперской безопасности разберется. Вопрос с престолонаследием решен и обсуждению не подлежит. Повторяю последний раз. Моим преемником назначаю мою дочь Елизавету, как законную наследницу российского престола. Обязанности регента до ее совершеннолетия возлагаю на себя. Кого это не устраивает, может сегодня же подать в отставку. А сейчас давайте обсуждать следующие вопросы…

Самоубийц среди сенаторов, чтобы возражать Maman, не нашлось. Хотя, по кислым рожам некоторых было понятно, что решением императрицы они не довольны. Что не укрылось от меня и Ганса. Все же, хорошо присутствовать на таких сборищах. Мало кто может держать «покерфейс» так, чтобы не выдать себя. А мне теперь понятно, на кого стоит обратить внимание в первую очередь. Ох, и подкину я работенку Бенкендорфу…

Следующие вопросы касались погребения императора и великих князей. Здесь никаких проблем не возникло. Все будут похоронены в соборе Петра и Павла в Петропавловской крепости, усыпальнице российских императоров. Споры возникли по поводу захоронения погибших на Дворцовой площади. Некоторые предлагали чуть ли не предать их анафеме. И снова Maman поставила на место всех недовольных, приказав не только предать земле всех павших, как героев, но и объявить во всеуслышание имена тех, кто обманом привлек солдат к бунту. Причем назвала такие персоны, что многим из присутствующих также не понравилось. Но все это были наши внутренние дела, которые не выходили за рамки ожидаемого. А вот дальше началась внешняя политика. И я понял, что находясь столько времени вдали от Петербурга, сильно недооценивал опасность ситуации, сложившейся здесь после начала войны.

Началось все с доклада о крайне сложной обстановке на дипломатическом фронте. О трудностях, постигших Россию, и необходимости скорейшего заключения мира на «справедливых условиях». Вот здесь уже я молчать не стал и поинтересовался, что же это за «справедливые условия»? Ответ убил. За многословными рассуждениями и словесными кружевами скрывалась очень простая суть. России следует всего лишь отказаться от территорий Турции, уже занятых русской армией, и отойти к довоенным границам. А за это нас не только примут обратно в дружную семью европейских народов, но и даже выплатят некоторую компенсацию за обстрел Одессы и Бомарзунда. После чего можно будет обсудить вопросы дальнейшей торговли с Англией и Францией, которая понесла большие убытки из-за начавшихся боевых действий. Сказанное было настолько чудовищным, что пришлось переспросить.

— Господа, я правильно поняла? Нам предлагают отдать земли, занятые ценой крови русских солдат? И вместо этого получить английские и французские деньги?

— Да, Ваше Императорское Величество. Если вычленить самую суть, то так оно и есть.

— И каково же ваше мнение?

— К сожалению, у нас нет другого выхода, Ваше Императорское Величество. Мы не можем продолжать войну. Наша армия увязла в Румелии и Анатолии, и не может продвинуться дальше. Постоянные перебои со снабжением припасами из-за сильно растянутых коммуникаций. А Черноморский флот не может имеющимися силами взять Босфор и Константинополь. Да, он отбил нападение неприятеля на Крым. Но это его предел. Нельзя требовать от него невозможного. Поэтому нам не стоит рассчитывать на лучшие условия мира, и нужно соглашаться на то, что предлагают. Поверьте моему опыту.

Все понятно. Взрослые умные дяди уверены, что видят перед собой наивную пятнадцатилетнюю девочку, которая верит всему на слово. Ведь взрослые умные дяди не могут ошибаться. Пора заканчивать этот балаган. Встаю со своего места и с милой улыбкой обращаюсь к Нессельроде.

— Да, Карл Васильевич, я не сомневаюсь в вашем опыте. Именно благодаря своему опыту Вы умело втянули Россию в эту ненужную ей войну. По поводу ухода с занятых нашей армией земель, напомню вам слова моего отца, императора Николая Первого. «Там, где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен». Напомнить Вам ситуацию, в которой они были сказаны? Ведь именно Вы возмущались, что капитан Невельской поднял российский флаг в далеком Приморье на берегу Тихого океана. Кому же Вы служите на самом деле, Карл Васильевич? Уж точно не России. Поэтому ни о каком оставлении нашей армией занятой турецкой земли не может быть и речи. Екатерина Великая присоединила к империи Крым и Малороссию. Мы присоединим Анатолию и Румелию. А дальше, как Господь даст. Может быть и Константинополь. Что касается проблем со снабжением армии. У каждой проблемы есть фамилия, чин и должность. И мы будем решать проблемы по мере их возникновения. Ну и напоследок. Карл Васильевич, мне не нужен на посту канцлера человек, уговаривающий меня отдать земли, обильно политые кровью русских солдат, в обмен на английское золото. Я жизнями русских солдат не торгую…