Черноморский призрак 2

Глава 11

Балаклавская побудка

Раз ситуация стабилизировалась, теперь можно не пороть горячку, а понаблюдать, что же будут делать наши зарубежные «партнеры». Пакостная натура коммодора Космофлота не позволяла мне спокойно взирать на возню англосаксов и примкнувших к ним турко-французов возле наших берегов.

План дальнейших действий сложился быстро. Нужно всего лишь подождать, чтобы незваные гости из Туманного Альбиона сами залезли в ловушку, коей для них может стать Балаклавская бухта. С гордыми галлами пока что повременим. Пусть обустраиваются в Камышовой бухте, до них потом очередь дойдет. Если сами вовремя оттуда не сбегут. А в ближайшее время займемся Royal Navy. Кроме слабо вооруженных пароходов у англичан паровых кораблей в Черном море не осталось. Вот и сыграем на этом.

Всю ночь и весь следующий день мы наблюдали за перебазированием противника. Кое-кто остался на рейде Евпатории, но многие сменили место дислокации. Ночью «Лебедь» приближался к эскадре, ведя визуальное наблюдение, а днем уходил за горизонт. Наблюдение вели также «Громоносец», «Владимир», «Херсонес» и «Одесса». Английские пароходы попытались их отогнать, но попав под точный огонь нарезного орудия «Громоносца» с большой дистанции, сочли за благо вернуться под прикрытие главных сил, и больше не геройствовали. В Севастополе ускоренными темпами шло превращение пяти старых линейных кораблей, предназначенных покойным Меншиковым «на заклание», в плавучие батареи. С кораблей снимали пушки одного борта, убирали рангоут, выгружали лишние запасы. На остальных кораблях Черноморского флота шла подготовка к выходу. Севастополь готовился встретить врага.

Пока что все шло, как я и предполагал. В Балаклаву пожаловали англичане и турки, а французы заняли Камышовую бухту. Но если в Камышовой бухте места хватало, то вот Балаклавская была довольно тесной, и вместить в себя всю англо-турецкую армаду не могла. Поэтому довольно много кораблей осталось на внешнем рейде. В основном это были транспортные суда, ожидающие очереди на выгрузку, и турки. Все свои наиболее крупные и ценные военные корабли адмирал Дандас постарался укрыть, поскольку знал о приближении сезона зимних штормов. Да и новых непонятных мин опасался. Пароходов у него хватало, поэтому с буксировкой парусников и расстановкой их на якоря внутри бухты проблем не возникло. Разумеется, сначала ее обследовали самым тщательным образом, но ничего опасного не обнаружили. Поэтому ближе к вечеру в Балаклавской бухте было уже тесно от стоявших там кораблей. Что нам и требовалось. Ну а турки, кого внутрь бухты не пустили? Да кому они нужны. Проблемы туземцев — это проблемы туземцев. Джентльменов они не интересуют.

В исторических данных упоминалось, что на одном из транспортов, пришедших в Балаклаву, было порядка пятисот тонн пороха. Но вот пришел он в «первой волне», или чуть позже, информация отсутствовала. Однако, в любом случае, попробовать стоило. Даже если там сейчас не окажется этой «бочки с порохом», хуже не будет. Ганс выяснил, что корабли в бухте стоят довольно скученно, поэтому не опробовать на них зажигательные снаряды Яши Розенблюма просто грешно.

Когда окончательно стемнело, «Лебедь», соблюдая светомаскировку, подошел к внешнему рейду Балаклавы, полному стоящих на якоре кораблей. И тут нам снова повезло. «Купцы» стояли ближе к берегу, а мористее расположились турецкие военные корабли. В том числе линейные. Дал задание Гансу уточнить характеристики целей. Ответ последовал быстро.

— Командир, может неплохо получиться! Крайними стоят двухдечные линейные корабли «Мемдухие», «Пейки Месирит» и «Мафта Джихад», а также трехдечный «Абаджи Джихад». Их легко достать. Остальные цели помельче. Фрегаты, корветы и вообще мелочь.

— Понятно. А что там в бухте творится? Дай картинку.

И Ганс дал картинку, сместившись в сторону бухты. Мой «тотемный зверь» радостно взвыл от восторга, вцепившись мертвой хваткой. Глядя на забитую кораблями Балаклавскую бухту, я понял, что все наши предыдущие безобразия напоминали разминку. Сейчас же предстоит настоящая работа.

Вызвал в каюту командиров катеров и поставил боевую задачу, одновременно рисуя план якорной стоянки и намечая каждому приоритетные цели.

— Глядите сюда, братцы. Первоочередные цели — вот эти четверо. Погода тихая, так что проблем с прицельной стрельбой быть не должно. Но, на всякий случай, «единица» находится в резерве, как и прошлый раз. Остальные атакуют сначала основную цель, потом ближайшую, какую удобнее. Петр Матвеевич, ваша задача. Проконтролировать уничтожение основных целей, и если какая-то не будет поражена, отработать по ней. Если все основные цели будут уничтожены, выпускаете мины по любым другим на ваше усмотрение. Там много чего «вкусного» находится. После атаки быстро возвращаетесь. Берем катера на борт и устраиваем незваным гостям праздник с фейерверком.

— Это как, Ваше благородие?

— В Балаклавской бухте сейчас английских корыт набилось, как сельдей в бочке. А у нас зажигательных бомб Яши Розенблюма хватает.

— Вот это дело!!! Спалим всех супостатов, чтобы никто не сбежал!

— По поводу всех не уверен. Пароходы сбежать могут, если стоят под парами. А вот парусники вряд ли… Ладно, не будем загадывать раньше времени. Вопросы есть? Нет? Катера на воду!

«Лебедь» притаился в паре миль от рейда, оставаясь невидимым для противника, а четыре катера осторожно подкрадываются к стоящим на якоре кораблям, каждый к намеченной цели. Сейчас даже можно позволить себе такую роскошь, как одновременную атаку в заранее установленное время. Зря я, что ли, командирам катеров часы покупал? Вот и воспользуемся достижениями прогресса. Ганс внимательно следит за ситуацией и передает мне картинку в режиме реального времени. С высоты хорошо видно, как «единица» ложится в дрейф, а «двойка», «тройка» и «четверка» продолжают движение, и вскоре занимают позицию напротив своих основных целей. Турки ничего не замечают. И судя по тому, что показывает мне Ганс, несут службу кое-как.

Идут последние минуты тишины на Балаклавском рейде. Секундная стрелка бежит по кругу, и вот время вышло. Три катера практически одновременно производят пуск мин. Не дожидаясь взрыва, выпускают вторую мину по находящейся рядом цели. И сразу же обратно в море полным ходом. Три взрыва с небольшим интервалом гремят в тишине ночи. Возле бортов турецких линейных кораблей взлетают в небо столбы воды. Спустя некоторое время гремят еще три взрыва. Турецкий корвет «Ферах Нума» и два английских грузовых барка последовали за линейными кораблями. Сразу же после поражения основных целей «единица» разряжает свои аппараты по двум удобно расположенным судам. Турецкому корвету «Джейрани Бахри» и египетскому фрегату «Зири Джихад», и не дожидаясь взрывов уходит за остальными катерами. Вскоре «Джейрани Бахри» и «Зири Джихад» присоединяются к остальным, кому сегодня не повезло. Восемь мин — восемь достойных целей! Балаклавская побудка началась успешно. Но это только ее первая часть.

Между тем, на рейде начинается паника. С воздуха хорошо видно, как суетятся команды на палубах. И тут происходит то, чего я не ожидал. Все, стоящие на рейде, дружно начинают отдавать жвако-галсы, или рубить якорные канаты, жертвуя якорями, ставят паруса и бросаются наутек с попутным ветром, стремясь уйти как можно скорее из опасного места. Причем так торопятся, что уже было три столкновения. Корабли сцепились рангоутом и перепутали снасти. В общем-то, нас это тоже устраивает. Быстро поднимаем катера на палубу и отходим чуть западнее, чтобы оказаться на ветре у этой перепуганной толпы. Пусть бегут, но не в нашу сторону. А у нас тут еще дела остались. Пока у противника ситуация «хватай мешки — вокзал отходит», вызываю командиров катеров, поздравляю с успешным выполнением задачи, но приказываю на всякий случай подготовить катера к следующей атаке. Будем выжимать из сложившейся ситуации максимум возможного.

Через час двадцать минут рейд пустеет. Кто уцелел, тот удирает в направлении турецкого берега. Представляю, какие ужасы будут скоро рассказывать в Константинополе. И не только в Константинополе. Но нам это только наруку. Чем меньше желающих будет лезть в Крым, тем лучше. А пока продолжим веселье. Рейд пустынен. Кто смог сбежать, тот сбежал. Англичане в бухте тоже заволновались. Несомненно, там слышали в о с е м ь взрывов, и сделали правильные выводы. А вот то, что все, находящиеся на внешнем рейде, сбегут, похоже и для них неожиданность. Во всяком случае, два английских парохода, вышедшие из бухты, легли в дрейф, и их командиры с офицерами удивленно осматривают пустой рейд, высказывая все, что они думают о турках. Впрочем, это уже неважно. Вы зря вышли из укрытия, джентльмены. В бухте у вас был шанс уцелеть. За пределами бухты его нет.

Погода тихая, качки практически нет. Я снова стою на месте наводчика у носового орудия правого борта. Ганс вычисляет прицельные данные и дает команду на выстрел. В ту же секунду болванка покидает ствол, устремляясь к цели. Между нами всего лишь две тысячи сто шесть метров. Промахнуться в таких условиях невозможно.

Английский пароход «Спитфайр» окутывается паром. Болванка угодила в машину. Быстрая перезарядка, второй выстрел болванкой, и на пароходе «Инфлексибл» взрывается котел. Переходим на стрельбу фугасными снарядами, теперь уже нечего их экономить.

«Спитфайр» хоть и пострадал меньше, но лишился хода. Поэтому уйти обратно в бухту не может. Три снаряда один за другим попадают ему в районе шкафута возле ватерлинии. Пароход клюет носом и начинает погружаться. Экипаж спешно покидает гибнущий корабль. Переношу огонь на «Инфлексибл», но он уже и так тонет. Взрыв котла повредил корпус. На всякий случай всаживаю снаряд в борт возле гребного колеса, чтобы тонул быстрее. А сейчас «основное блюдо»! Как удачно адмирал Дандас сам залез в ловушку, даже не подозревая этого.

Теперь предстоит более сложная задача. Стрельба навесным огнем по невидимой цели. Правда, и цель не точечная, а фактически площадная. Английские корабли стоят в бухте очень тесно, и промахнуться по этой куче сложно. Ганс уже занял позицию над Балаклавой и выдает прицельные данные. Уменьшенный заряд пороха, ствол пушки задирается вверх, и первая «зажигалка» Яши Розенблюма уходит в направлении Балаклавы. Картинка в режиме реального времени позволяет следить за полетом снаряда и контролировать попадание… Есть!!! «Зажигалка» обрушивается на палубу линейного корабля «Лондон», и вскоре наружу вырывается дым.

Остается лишь продолжать начатое. Похоже, только «Спитфайр» и «Инфлексибл» находились на дежурстве и были под парами, все остальные пароходы стоят с погашеными топками. А это значит, что выйти из Балаклавской бухты не сможет н и к т о. Крупные парусники в такой тесноте, да еще в условиях темноты и паники, не смогут выбраться самостоятельно. А пароходы поднять пары просто не успеют. Да и будет ли там кому эти пары поднимать… Когда спасительный берег рядом…

Методично, с интервалами лишь на перезарядку, зажигательные снаряды один за другим уходили к цели. В Балаклавской бухте воцарился ад. Очень скоро там все поняли, что бороться с огнем невозможно. Сверху падали все новые и новые «зажигалки». Причем из-за сильной скученности почти все попадали в цель. Над бухтой возникло зарево, осветившее ночное небо. Начались взрывы пороха — огонь добрался до крюйт-камер. Команды спасались, кто как может, стремясь поскорее выбраться на берег и убраться подальше от бухты, ставшей огненной ловушкой. Армейские части, высадившиеся раньше, удивленно смотрели на происходящее, но помочь ничем не могли.

Балаклавская бухта пылала. Обстрел давно прекратился, но в нем уже не было необходимости. Не осталось ни одного парохода, или парусника, не охваченного огнем. Взрывы пороха гремели один за другим, поднимая в небо горящие обломки и клубы дыма. Так продолжалось более четырех часов. Потом пламя стало уменьшаться, и зарево над бухтой постепенно исчезло. Когда рассвело, тем, кому повезло выжить в этом аду, открылось жуткое зрелище. Бухта была сплошь забита обгорелыми обломками. Английской эскадры адмирала Дандаса больше н е б ы л о. Вторая часть Балаклавской побудки завершилась успешно. Теперь остается только ждать, какой вой поднимется в «цивилизованной» Европе. О русских варварах, не соблюдающих никаких «цивилизованных правил», снова явивших миру свое азиатское коварство и жестокость.

Ганс, наблюдавший за огненным штормом в бухте, передавал мне картинку, а заодно фиксировал все происходящее на берегу. Дела у англичан и турок были плохи. Армейские части высадились сразу же по прибытию, а вот с запасами у них не очень. Кое-что выгрузить успели, но этого было явно недостаточно для такого количества народа. Все прочее либо сгинуло в огне, либо утонуло на внешнем рейде, либо удрало от греха подальше. Ситуация усугублялась наличием многих тысяч моряков с погибших в бухте кораблей. Корабли-то все сгорели, но вот потери в экипажах были невелики, если судить по количеству спасшихся. Английские матросы не стали проявлять чудеса героизма в абсолютно безнадежной ситуации, а дружно рванули на берег, до которого было рукой подать. Причем, как заметил Ганс, случаи, когда кому-то «не удалось» спастись, были далеко не единичны. В основном это касалось офицеров, реже унтер-офицеров. Английские морячки под шумок сводили счеты с теми, кто отравлял им жизнь, справедливо полагая, что огонь все скроет. Что же, не мне их судить. Всегда считал, что на войне пуля может и сзади прилететь. Поэтому вести себя надо с подчиненными по-человечески в любой ситуации.

Но что случилось — то случилось. И теперь эта безоружная толпа, у которой в наличии только то, что было в карманах во время драпа на берег, повиснет на шее у армейских интендантов. Которые не знают, как своих сухопутных снабдить всем необходимым, поскольку запасов катастрофически мало. И надеяться на скорое прибытие очередной партии грузов не стоит. Вишенкой на торте оказалось спасение адмирала Дандаса со всем его штабом. Гансу удалось запечатлеть этот момент для истории и подслушать интересный разговор адмирала со штабными офицерами.

Английский флагман «Британия» не сразу попал под удар. Но когда стало ясно, что выбраться из Балаклавской бухты без буксировки пароходом огромному трехдечному линейному кораблю невозможно, а пожар бушевал уже рядом и грозил перекинуться на флагман, адмирал Дандас принял единственно верное в сложившейся ситуации решение. Приказал всем покинуть корабль, сойдя с него последним вместе с командиром. Чем избежал многочисленных и бессмысленных жертв. Конечно, в Адмиралтействе рассудят по-другому. Но адмиралу было уже на все наплевать. Он прекрасно понимал, что вылететь с позором в отставку, — это будет за счастье в его положении. Однако, для этого надо сначала выбраться из Крыма и вернуться в Англию. А здесь в перспективе велика вероятность либо сложить голову, поскольку русским не понравится такое соседство, либо загнуться от голода, холода и болезней. Зима на носу. Теплой одежды нет, топлива нет, продовольствия нет, оружия и боеприпасов тоже нет. А ведь он предупреждал этого самонадеянного павлина Раглана, всячески отговаривая от крымской авантюры. И что теперь? То, что он оказался прав, слабое утешение…

Оставаться возле Балаклавы дальше не было смысла. Поэтому когда там сгорело все, что могло гореть, и пламя начало стихать, «Лебедь» дал ход и направился к Камышовой бухте. Была идея провести еще одну атаку катеров, если французы окажутся настолько беспечны, что оставят кого-то не внешнем рейде. Но Ганс, быстро добравшийся до нового места дислокации французов, обломал мои кровожадные планы. Все французские корабли зашли в Камышовую бухту, и подходы к ней патрулируют два небольших парохода. Причем не лежат в дрейфе, а именно патрулируют, следуя переменными курсами, не оставаясь на месте. То ли французы что-то заподозрили, сопоставив известные им факты. То ли чисто интуитивно нашли самый оптимальный в их положении способ затруднить нам торпедную атаку, неизвестно. Но способ весьма действенный. Вероятность попасть нашими «недоторпедами» по таким сравнительно небольшим и хаотично перемещающимся целям невелика, даже если подойти достаточно близко. А вот нарваться на неприятности в виде залпа картечи при таком сближении можно запросто. Эти французы уже пуганые, поэтому будут палить по любой тени в море. Ну и ладно. Нельзя объять необъятное. Прибережем наши мины для более достойных целей, чем два французских пароходика. Вся ценность которых заключается в том, что они не зависят от ветра, и могут помимо патрульных функций помочь с буксировкой крупных парусных кораблей при маневрах в стесненных условиях.

Вскоре после рассвета обогнули мыс Херсонес, и сразу же увидели французов. Вернее, я-то их видел давно, поскольку Ганс уже как следует здесь все осмотрел. Но вот вахтенные обнаружили только сейчас, о чем сразу доложили. И вот стоим на мостике, разглядываем в бинокль незваных гостей. Два парохода под французскими флагами патрулируют неподалеку от берега. Следят за морем и за выходом из Северной бухты, откуда может появиться Черноморский флот. Больше поблизости никого нет, все остальные французские корабли укрылись внутри Камышовой бухты. По размерам она гораздо больше Балаклавской, поэтому разместились там французы с относительным комфортом. Но это пока тихо. Камышовая бухта — так себе укрытие от шторма при ветрах с норда и норд-веста. Это когда гораздо позже здесь будут построены два ограждающих мола, практически полностью закрывшие бухту от волнения с моря, только тогда в «Камышах» (как будут называть это место севастопольцы) станет по-настоящему безопасно. А пока бухта открыта с моря — расстояние между берегами на входе более полумили. Но для французов сейчас лучше хоть какое-то укрытие, чем никакого. Поскольку оставаться в Евпатории бессмысленно. Она полностью открыта от ветров с зюйд-веста до зюйд-оста (что нанесет серьезные потери противнику во время сильного шторма в ноябре), далеко от Севастополя, и там можно сидеть хоть до посинения, но так и не выполнить поставленную задачу. Кончится тем, что подойдет русская армия, и блокирует Евпаторию с суши. А в создавшейся ситуации добить сухопутную группировку — дело времени. И французы еще ничего не знают о том, что произошло в Балаклаве. В Севастополе, скорее всего, тоже. Хотя там могли видеть с вершины Сапун-горы, что в Балаклаве возник сильный пожар. Но вот о его причинах и последствиях могут только догадываться. Поэтому надо доставить важную информацию Корнилову как можно скорее.

Боевая тревога, экипаж занимает свои места, и стволы носовых орудий разворачиваются в сторону противника. Очевидно, нас опознали издалека, и не захотели связываться. Поскольку оба французских парохода быстро спрятались в Камышовой бухте, даже не попытавшись атаковать. Репутация «Лебедя» в Черном море уже такова, что он распугивает врагов одним своим видом. Ну так и нечего было лезть к нам, месье! Сидели бы у себя в прекрасной Франции, пили прекрасное французское вино, любили прекрасных француженок… Хотя, как по мне, русские девки гораздо лучше. Но у французов может быть свое мнение на этот счет. Ну и ладно, не буду их в этом переубеждать. А вот то, что вы зря полезли в Крым, месье, очень скоро в этом убедитесь. И подозреваю, что в ближайшее время может произойти раскол между англичанами и французами. Ведь англичане не дураки. Знают, когда надо остановиться. Вряд ли они пойдут на сепаратный мир с Россией, но воевать станут «по остаточному принципу», полностью взвалив все проблемы на французов и турок. Поскольку рассуждать о победе после такого сокрушительного разгрома может только недалекий ура-патриот, оторванный от реальности. Вот в Лондоне и сменят тактику. Уж чего-чего, а воевать чужими руками у англичан всегда получалось неплохо. Скорее всего, получится и на этот раз. Поскольку Наполеону Третьему деваться некуда. Проигрыш в «крестовом походе» на Россию равнозначен для него потере власти. И хорошо, если только власти. Не в лучшем положении сейчас находится и турецкий султан Абдул-Меджид. Хоть янычарские бунты, приводившие к смене султанов, уже в прошлом, но его брат Абдул-Азиз, которому сейчас двадцать пять лет, спит и видит, как бы подвинуть более удачливого старшего братца. Свои сторонники среди влиятельных людей у него тоже есть. Поражение в очередной русско-турецкой войне, когда Османской Империи помогали ведущие страны Европы, Абдул-Меджиду не простят. Поэтому Наполеон Третий и Абдул-Меджид обречены на сотрудничество и войну «до конца». Какой бы этот конец не был. Причем, если свергнутому Наполеону Третьему еще могут сохранить жизнь и относительную свободу, как его покойному дядюшке, то вот в Османской Империи нравы гораздо менее либеральные. Может статься, что Абдул-Меджида постигнет участь Мустафы Четвертого — предшественника его папаши, ставшего Махмудом Вторым в результате переворота. Причем Мустафа тоже был братом Махмуда. Папенька ныне правящего султана оказался не дурак. Не только избавился от конкурента, но и ликвидировал корпус янычар в 1826 году, поскольку понимал исходящую от него угрозу. Поэтому правил долго и счастливо — тридцать один год! С 1808 по 1839, пока Аллах не призвал его к себе. Случай сам по себе достаточно редкий для Османской Империи, где к дворцовым переворотам уже привыкли, как к чему-то само собой разумеющемуся. Вроде восхода солнца. Мало кому из султанов удалось столько времени удерживать власть. Таковых до Махмуда Второго было всего трое из двадцати девяти предыдущих турецких правителей. Некоторые правили совсем немного. Как Мустафа Первый, продержавшийся на троне всего три месяца. Или тот же Мустафа Четвертый правивший десять месяцев. Многие правили несколько лет, пока их либо не свергали, либо в дело не вмешивался Аллах. Особняком стоит лишь Сулейман Первый, или Великолепный, или Законодатель, как его называли. Он правил целых сорок шесть лет, не допуская переворотов, и это был пик могущества Османской Империи. Абдул-Меджиду такое не грозит. Если он проиграет войну, то недолго ему оставаться султаном…

Но это Большая Политика, влиять на которую я не могу. Пока, во всяком случае. А сейчас надо решить более приземленные вопросы. Поэтому обошли на безопасном расстоянии Камышовую бухту, заглянув туда с моря, и пошли дальше, ко входу в Северную бухту, на берегах которой раскинулся Севастополь. Не будем терять время на доставку депеши от ближайшего берегового поста возле устья реки Бельбек в штаб. Сделаем это сами. Мешикова больше нет, а прочих самодуров в золотых эполетах я пошлю лесом. Да и поостерегутся они что-нибудь вякать при Корнилове.

Неожиданно наша задача упростилась. Ганс, наблюдающий за обстановкой, доложил, что к выходу из Северной бухты направляются шесть пароходофрегатов. Причем «Громоносец» под адмиральским флагом. Не иначе, сам Корнилов решил в море выйти, и посмотреть, как незваные гости устроились? На ловца и зверь бежит. Не придется его в Севастополе искать.

Вскоре отряд проследовал через оставленный проход между Константиновским равелином и стоящими на якорях старыми линейными кораблями, превращенными в плавучие батареи. Опознали нас сразу, поскольку «Лебедь» здесь уже хорошо знали. Подошли ближе и легли в дрейф, сообщив флажным сигналом, что хотим послать шлюпку. Погода хорошая, волнения нет, значит можно и визит командующему нанести. Да и кое-какие вопросы надо выяснить, что возможно только при личной встрече. Поэтому надеваю свою «некомбатантскую» форму капитана коммерческого флота, чтобы совсем уж не выглядеть одесским обывателем, и отправляюсь в гости на флагман отряда.

Катер спускают на воду, короткий переход, и вот я уже стою на палубе «Громоносца». Вокруг знакомые лица. Офицеры поздравляют с удачными крейсерскими операциями возле Фидониси, но удивлены, что мы тут свободно дефилируем, не опасаясь многочисленного флота противника. Благодарю всех за заботу, но говорю, что у меня срочная и важная информация для командующего. Увидел адмиральский флаг на мачте, поэтому и прибыл. Тут как раз появляется Корнилов. Докладываю о прибытии и сообщаю о наличии важной информации. Но Корнилов это уже и сам понял, поэтому приглашает меня в свою каюту, чтобы поговорить без посторонних ушей. Не сомневаюсь, что у него к этому времени тоже накопилось немало вопросов.

Для начала пришлось разыграть удивление, услышав о безвременной кончине его светлости князя Меншикова, и выразить соболезнование. А потом поздравить Корнилова с вступлением в должность командующего Черноморским флотом. Хоть официального приказа из Петербурга еще нет, но не может ведь флот быть без командующего. Поэтому то, что эту должность занял начальник штаба флота, вполне естественно. Разговор получился долгим. Пришлось рассказывать подробно с самого момента выхода из Одессы. Но если наш геноцид флота Антанты возле острова Фидониси хоть и был неожиданным для командования в Севастополе, поскольку никто не ожидал от вчерашних «купцов» такой прыти, то по крайней мере объяснимым. А вот что стряслось на рейде Евпатории и возле мыса Лукулл, не мог понять никто. Поскольку в моих донесениях, кроме перечисления уничтоженных целей и общей численности кораблей противника, не содержалось никакой информации, способной пролить свет на происходящее. Информация о самоходных минах, запускаемых с паровых катеров, очень заинтересовала Корнилова. И в довершение всего — уничтожение английской эскадры в Балаклаве. Вот тут адмирал реально завис, уставившись на меня с недоумением.

— Простите, Юрий Александрович, я не понял… Вы утверждаете, что п о л н о с т ь ю уничтожили английскую эскадру⁈

— Насчет полностью утверждать не могу, Ваше превосходительство. Возможно, кто-то в море сейчас находится. А может остался на рейде Евпатории, или возле Лукулла. Но те, кто вчера зашел в Балаклавскую бухту, уничтожены в с е. Можете мне поверить.

— Но как Вам это удалось⁈

Снова пришлось рассказывать о «зажигалках» Яши Розенблюма и о правильной тактике их применения. Когда мое красноречие иссякло, Корнилов задумчиво глядел на меня и долго молчал. Было видно, что его одолевает куча вопросов. Но также он понимает, что подошел вплотную к грани, за которой начинается то, что людям даже его уровня лучше не знать. И все-таки решился.

— Да. Юрий Александрович… Непростой Вы человек… Может я сейчас и лезу, куда не положено, но… Вы ведь з н а л и, что так все и произойдет… И пытались предупредить меня при нашей встрече в Одессе.

— Не буду отрицать очевидное, Ваше превосходительство. Что-то знал, о чем-то догадывался. Как видите, не ошибся. Но большего сказать не могу, извините. Это не моя тайна.

— Понимаю… Если не секрет, что Вы собираетесь делать дальше? Признаю, что такого успеха от обычного коммерческого парохода никто не ожидал. И этими вашими самоходными минами французов в Камышовой бухте никак достать нельзя?

— Увы, Ваше превосходительство. Французские пароходы патрулируют вход в Камышовую бухту, и катера неизбежно обнаружат еще до того, как они смогут занять позицию для атаки. А выпускать мины с большой дистанции, не приближаясь к цели, очень мало шансов, что они хоть в кого-то попадут. В результате хоть одна обязательно выскочит на берег и достанется неприятелю в совершенно целом виде. После чего наше преимущество в новизне оружия и неготовности с ним бороться будет утрачено. Поэтому мы и атаковали только наверняка. Когда ситуация гарантировала поражение выбранных целей. И цели выбирали самые важные. Сейчас у вражеского флота в Черном море нет численного и качественного преимущества над нами. А что мы собираемся делать? Никакого секрета нет. Будем заниматься тем же, что и раньше. Вести крейсерские операции на коммуникациях неприятеля всем одесским отрядом. Бой у Фидониси показал, что и от вчерашних паровых «купцов» может быть толк. И если позволите, дам Вам совет о дальнейших действиях на суше. На море-то Вы и сами знаете, что делать.

— Интересно будет послушать, Юрий Александрович! Признаю, что ваши предыдущие советы оказались весьма полезны!

Вот я и попытался растолковать моряку сухопутные реалии, которые сложились в настоящий момент. Ибо раньше об этом никто из командования Черноморского флота не думал. Разумеется, пришлось выдавать информацию дозировано. Только то, что реально мог узнать человек, находящийся в моем положении.

В Балаклаве сейчас находится много англичан и турок. При ночном обстреле они вряд ли сильно пострадали, поскольку время на выгрузку у них было. Но это армейские части. Плюс команды уничтоженных кораблей. Вряд ли англичане проявили чудеса героизма в борьбе с огнем, который нельзя погасить ведром воды. Скорее всего, сбежали на берег. Благо, до него там рукой подать. Но у этой огромной толпы очень мало припасов, поскольку выгрузить все они не успели, а после нашей минной атаки на рейде все, кто стоял там на якоре, сбежали. Когда будет доставка следующей партии припасов, и будет ли она вообще в обозримом будущем, не известно. Поэтому у генерала Раглана, если он уцелел, нет другого выхода, кроме как немедленно штурмовать Севастополь имеющимися силами. Если он начнет вести длительную осаду по всем правилам, то через месяц-другой от его армии не останется и половины. Причем без какого-либо нашего участия. Голод, холод и болезни будут косить англичан и турок не хуже картечи. У французов в Камышовой бухте ситуация несколько лучше. Им никто не мешал, поэтому выгрузка десанта и припасов прошла организованно. Поэтому, как минимум, французы могут держать оборону в Камышовой бухте довольно долго, если мы попытаемся их оттуда выбить. А как максимум, тоже начнут штурм Севастополя, поскольку совершенно не уверены в быстрой доставке припасов и подкреплений из Варны, или Константинополя. В связи с этим вам надо обязательно отбить первый натиск. Потом, когда неприятель кровью умоется и отойдет на свои позиции, будет легче. А время работает на нас. Поэтому надо как можно скорее отправить заявку в Петербург о выделении Черноморскому флоту новых нарезных орудий и снарядов к ним. Маловероятно, что это возымеет действие, но обозначить свой интерес командующий флотом должен. Если в Морском ведомстве по привычке начнут тянуть время и вымогать мзду, то обратиться к моему папеньке с письмом, которое я сейчас же и напишу. Используем одну юридическую лазейку. Вся продукция наших заводов скупается на корню, поэтому на складах ничего не задерживается. Но это касается только тех систем, которые приняты на вооружение. Однако, никто не запрещает промышленнику Давыдову совершенствовать свою продукцию, и проводить испытания новых образцов там, где он найдет это необходимым и возможным. А если командование Черноморского флота согласится провести испытания новых видов вооружений у себя в Севастополе, то мы не будем отказываться. На деле это будет выглядеть следующим образом. У нас есть проекты пушек, несколько отличающихся от тех, которые мы сейчас поставляем казне. Отличия незначительные, и их легко внести даже на уже имеющиеся орудия. Предвидели такую ситуацию, вот и подготовились заранее. Но формально это будут системы, еще не принятые на вооружение. И испытывать их мы можем хоть до морковкина заговенья. Причем они используют те же боеприпасы, что и поставляемые орудия. Надо ли говорить, что Корнилов очень заинтересовался такой аферой, дающей возможность соблюсти все юридические тонкости, и ничего не нарушая, доставить в Крым новые пушки с боеприпасами. Но сомнения у него все же были.

— Очень, очень интересно, Юрий Александрович! Пожалуй, такое может сработать. Но сколько это времени займет? А ведь нам сейчас придется штурм отбивать, как Вы говорите. И если исходить из того, что мы знаем, то силы неприятеля даже после таких страшных потерь все равно превосходят числом защитников Севастополя. Армия ушла к Бахчисараю, как я не пытался этому воспрепятствовать. Поэтому реально мы можем рассчитывать только на команды кораблей Черноморского флота, ополчение из жителей города, да те немногочисленные воинские команды, что находятся в Севастополе.

— А вот здесь мы можем сыграть на опережение. Осадной и полевой артиллерии у неприятеля не должно быть много. Все же, порезвились мы возле Фидониси знатно. Основной ударной силой сейчас будет корабельная артиллерия. У англичан ее вообще не осталось, а вот у французов есть, и немало. Но мы можем лишить их артиллерии. А заодно и кораблей.

— Каким образом?

— Адмирал Гамелен совершил большую ошибку. Загнал всю свою эскадру в Камышовую бухту. И мы можем сделать так, что она оттуда уже не выйдет. Но для этого потребуется ваша помощь…

По мере моего рассказа на лице у Корнилова отразилась целая гамма чувств. Недоверие сменялось удивлением, удивление заинтересованностью, а заинтересованность охотничьим азартом. Ведь то, что говорил штатский дилетант Юрий Давыдов, не лезло ни в какие ворота, противореча всем правилам ведения морского боя. А я всего лишь предложил максимально возможно использовать в комплексе наши преимущества, недостатки противника, крайне неудачное расположение противника, близость нашей военно-морской базы — Севастополя и удаленность базы противника. Все это по отдельности не могло дать нужного эффекта. Но собранное вместе…

Когда мой спич «штатского дилетанта» закончился, Корнилов лишь задумчиво покачал головой, глядя на меня.

— Юрий Александрович, а Вы точно штатский?

— Увы, Ваше превосходительство. Штатский «шпак» до мозга костей. Сейчас воюю исключительно потому, что Отечество в опасности, а лучше меня эти пушки и этот пароход, которые я сам проектировал, никто не знает. Закончится война, снова вернусь в Петербург на свои заводы, к своим любимым железкам. Надо судостроение, железные дороги и оружейное дело в Российской Империи развивать.

— Да уж… Я бы хоть сейчас Вас командиром отряда паровых судов назначил… Но ведь не дадут…

— И хорошо, что не дадут. Я в военной службе ничего не смыслю. Воюю, как вольный корсар. Именно поэтому у меня до сих пор все получалось.

— Вольному корсару тоже надо уметь воевать… Ладно, попробуем. В крайнем случае, даже если не все получится, как задумали, то мы ничего не теряем. А какой-то урон неприятелю все равно нанесем. Но почему Вы не хотите задействовать весь одесский отряд?

— По двум причинам. Во-первых, нам потребуется место для маневра, чтобы не мешать друг другу. Поэтому хватит «Лебедя», «Громоносца» и еще двух пароходов одесского отряда. Во-вторых, Остен-Сакен на дыбы встанет. Он и так скандал устроил, когда князь Меншиков, царство ему небесное, попытался одесский отряд разоружить. А тут получается, как будто бы снова хотят у него любимую игрушку отобрать. Поэтому вполне хватит двух пароходов, а остальные пусть продолжают корсарствовать на коммуникациях, о чем издайте соответствующий приказ, а я быстро доставлю его в Одессу и вручу Новосильцеву. Тем более, если «Лебедь» вернется в Одессу, это убедит Остен-Сакена, что в Севастополе не собираются наложить лапу на пароходы.

— А полевые орудия он даст?

— Вот здесь не уверен. Но попробовать стоит. Пообещаю ему какие-нибудь преференции через своего дядю. Тем более, нам и надо-то всего два орудия. Выпуск бомб к ним в Одессе уже давно налажен, поэтому проблем с боеприпасами не будет. И нам следует уйти как можно скорее, поскольку завтра ожидается штормовой ветер с норд-веста. Французы в такую погоду все равно из Камышовой бухты нос не высунут…