Черноморский призрак 2

Глава 23

Дворцовая площадь вместо Сенатской

Санкт-Петербург в этом времени не такой уж и большой по сравнению с моим прежним миром, поэтому добрались до Зимнего дворца довольно быстро, устроив переполох своим неожиданным появлением. Сначала никто не поверил, что прибыла великая княжна Елизавета с таким эскортом, и сочли это попыткой нападения. И лишь когда я прошел вперед и потребовал пропустить в с е х прибывших со мной людей, дежурный офицер, срочно вызванный к воротам, уставился на меня, как на привидение. Скорее всего, не ожидал увидеть Елизавету живой. Физиономия знакомая. Благодаря информации из памяти Эстермана знаю, что передо мной штабс-капитан Семеновского полка Головин, у которого тоже рыльце в пушку. О заговоре он знал, но находился на вторых ролях. Поэтому, в отличие от Эстермана, явно засветиться не успел. Вот на этом и сыграем. Не буду раскрывать карты раньше времени.

— Ваше Императорское Высочество⁈

— Это Вас так удивляет, штабс-капитан? Не чаяли увидеть меня живой?

— Что Вы, Ваше Императорское Высочество! Просто говорили, что Вас похитили. Слава всевышнему, что это не так!

— Ну почему же не так? Меня действительно похитили. Да только, похитители об этом уже горько пожалели. Проводите меня к государыне императрице. Всех прибывших со мной людей разместить во дворце. Они возьмут его под охрану.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество!

Давай, действуй, штабс-капитан. Если будешь правильно себя вести, и нигде особо не напакостил, то так и быть, останешься штабс-капитаном. А как все уляжется, расскажу тебе кое-что, и сделаю предложение, от которого невозможно отказаться. Вы у меня, как голодные крысы друг друга будете жрать, господа заговорщики. Зачем мне и моим людям руки марать, когда для грязных дел есть вот такие «оступившиеся»? Правда, это будет чуть позже. А пока надо встретиться с моей Maman и получить у нее карт-бланш на любые действия. Но это если императрица еще жива. В противном случае, придется устраивать геноцид среди аристократии. И плевать мне на тех, кто наблюдает «сверху». Слишком высоки ставки, чтобы рисковать проиграть.

Помимо Головина меня сопровождает Бенкендорф. Добираемся до покоев императрицы, где нас останавливает лейб-медик Маркус, личный врач маменьки. По унылой физиономии доктора ясно, что порадовать нас ему нечем. Естественно, я сразу же набрасываюсь с расспросами. Но медикус лишь разводит руками.

— Мы делаем все, что возможно, Ваше Императорское Высочество. Но состояние здоровья Ее Величества внушает большие опасения.

— Неужели нет никаких лекарств, Михаил Антонович⁈

— Увы, Ваше Императорское Высочество. От т а к о й болезни лекарств нет. Повторяю, мы делаем все, что в наших силах. И остается лишь уповать на Господа.

— Значит будем надеяться на помощь Его в сей трудный для Отечества час. Михаил Антонович, мне нужно срочно поговорить с государыней.

— Я бы не советовал этого делать, Ваше Императорское Высочество. Государыне сейчас противопоказаны любые волнения.

— От того, что государыня находится в полном неведении относительно судьбы своей младшей дочери, ее состояние вряд ли улучшится. Мне нужно срочно увидеть мою мать, Михаил Антонович!

— Хорошо, Ваше Императорское Высочество. Только умоляю, недолго. И никаких разговоров о делах…

Получив положенное напутствие медицины, осторожно вхожу в спальню императрицы. И сразу же понимаю, что прибыл вовремя. Еще день-другой, и мог бы не успеть.

Моя маменька, то есть императрица Александра Федоровна, находится в сознании. Но очень плоха, и даже не может подняться на постели. Сажусь на стул рядом с кроватью и беру ее за руку.

— Мама, доброе утро! Это я. Как ты себя чувствуешь?

— Здравствуй, Лизонька… Похоже, настал мой срок… Почему тебя так долго не было?

— Мама, тебе на стали говорить, чтобы не волновать лишний раз. Меня похитили заговорщики и пытались сделать своей послушной марионеткой. Но мне помогли верные престолу люди. А перед этим ко мне явился образ Петра Великого и сказал, чтобы я любой ценой взошла на российский престол, покарав всех его врагов. И спасла Россию от смуты, в которую ее хотят ввергнуть заговорщики. Для этого Господь излечит тебя, чтобы именно ты стала моим регентом до совершеннолетия. Мама, прошу тебя, поверь мне!

— Звучит очень фантастично, Лиза… Но в моем положении остается надеяться лишь на чудо… Тем не менее, ты здесь… Ты последняя из нашей семьи, кто остался жив и сохранил право на престолонаследие… Лиза, правь Россией! Спаси ее от смуты и покарай всех, кто совершил это злодеяние… Я не верю ни в каких поляков… Это дело рук нашей «английской» партии, продавшейся англичанам… Жаль, что твой отец не прислушался к моим словам… И теперь этот тяжкий груз упадет на твои плечи… Но я верю в тебя, моя девочка! Будь достойна памяти твоего отца и его великих предков… Жаль только, что я этого уже не увижу…

— Мама, все будет в порядке! Поверь мне! А сейчас спи! Пророчество Петра Великого обязательно сбудется!

Императрица смотрит на меня с грустной улыбкой, но Ганс уже принялся за работу. Еще несколько секунд, и моя Maman погружается в сон. Вот теперь можно спокойно побеседовать.

— Ганс, ну что?

— Хреново, Командир. Удивляюсь, как она вообще до сегодняшнего дня дожила. Надо признать, что лейб-медик Маркус действительно хороший врач.

— Давай, действуй. Мне моя Maman нужна живой и здоровой!

— Не торопись, все сделаю, как надо. Ты лучше думай, как всю эту аристократическую свору нагибать будешь. Сейчас, когда узнают о твоем возвращении и чудесном выздоровлении императрицы, начнется такое бурление органической субстанции у некоторых!

— Знаю. Поэтому приму меры…

Пока Ганс занят делом, мне надо поиграть на публику. Сижу рядом с кроватью, держу Maman за руку, прижавшись к ней обеими своими ладошками, и читаю молитву так, чтобы ее слышала находящаяся рядом сиделка. Специально ради этого не стал выставлять ее за дверь. Пусть будет свидетель «чуда». А то, если о произошедшем узнают только с моих слов, могут разные нехорошие разговоры начаться. Сейчас же не придерешься. Царевна Елизавета истово «Отче наш» читает, и никакими богопротивными деяниями не занимается. АДМ в настоящий момент находится у меня под лифом платья, пришлось его туда заранее спрятать. А то, кто его знает, удалось бы это сделать незаметно в Зимнем. Слишком много заинтересованных взглядов сейчас сосредоточено на моей персоне. Но Ганс сказал, что для него это не проблема. Для облегчения и ускорения процесса регенерации можно обеспечить непосредственный контакт моей тушки с тушкой Maman, что я и делаю, держа ее за руку. Никто со стороны ничего странного не заподозрит. Хотя, по бросаемым на меня сочувственным взглядам сиделки, понимаю, что ни в какое «пророчество» Петра Великого, а тем более в его явление перед мои светлые очи, она не верит. Ну и ладно, я не настаиваю. Как говорит наука, все решит эксперимент.

Дочитываю до конца «Отче наш». Вскоре Ганс докладывает о завершении процесса регенерации, после чего приводит Maman в чувство. Императрица открывает глаза и с удивлением садится на постели. Первое, что она видит, это моя восторженная физиономия, а также отвисшая челюсть и круглые глаза у сиделки. Я же продолжаю играть на публику.

— Мама, все получилось⁈ Все, как говорил мне Петр Великий⁈ Ты выздоровела?

— Лизонька, ничего не понимаю… Я прекрасно себя чувствую… Но ведь так не бывает!

Я падаю на колени перед кроватью и заливаюсь слезами радости, а сиделка опрометью бросается за доктором. Который находится тут же, за дверью. И немедленно влетает в комнату, не ожидая ничего хорошего. Увидев рыдающую меня, положившую голову на колени Maman, которая меня успокаивает, и имеет если не цветущий вид, то гораздо лучше, чем совсем недавно, в первые мгновения впадает в ступор. Но быстро берет себя в руки, и вежливо, но настойчиво отодвигает меня в сторону. После чего занимается осмотром своей подопечной. Я же стою, улыбаюсь и продолжаю лить слезы. Благо, женскому телу это совсем нетрудно. Небольшой толчок, и «сырость» обеспечена. Сейчас нужно полностью соответствовать своему природному положению, чтобы глупых вопросов не возникло.

Стою, никого не трогаю, улыбаюсь, лью слезы на радостях. Доктор скачет козликом вокруг Maman, задает кучу вопросов, и все больше охреневает. Сиделка вообще из состояния полного охренения так и не вышла, лишь глазами блымает. Зато Maman посмеивается и высказывает все, что думает о текущем моменте. Причем по манере ее речи ясно, что чувствует она себя превосходно. Ну, кто бы сомневался. Ганс — он у нас такой… Ганс!

Наконец доктор заканчивает свои «танцы с бубнами» и выносит окончательный вердикт.

— Государыня, это настоящее чудо! Вы совершенно здоровы! Первый случай в моей практике! Но я бы все равно не советовал Вам сразу же приступать к делам. Организм очень ослаблен в ходе болезни, и боюсь, что рецидив не исключен.

— Не волнуйтесь, Михаил Антонович. Я буду себя беречь и следовать вашим указаниям. А сейчас оставьте нас одних с дочерью.

Доктор и сиделка быстро исчезают за дверью, а я все строю из себя восторженную девчонку. Но в меру, переигрывать тоже нельзя. Maman смотрит на меня с улыбкой, подходит и обнимает за плечи.

— Лизонька, чудеса и правда случаются. Каюсь, вначале не поверила. Подумала, что тебе все приснилось из-за переживаний. Но Петр Великий явился и ко мне.

— Правда⁈

— Да. Я разговаривала с ним так же, как сейчас с тобой. Он сказал, что поможет тебе. Что ты единственная, кто способен спасти Россию. И просил не мешать твоим действиям.

— Мама, клянусь, что я буду достойной правительницей! И спасу Россию от смуты! Но нужно действовать прямо сейчас! Пока заговорщики еще не узнали о твоем выздоровлении, и что мне удалось вырваться на свободу. Впрочем… Уже могли узнать. В Зимнем ничего не утаишь… Здесь находятся полковник Корпуса жандармов Бенкендорф и эстандарт-юнкер Кавалергардского полка Милорадович. В столице также сейчас находится Давыдов-младший. Капитан парохода «Лебедь» из Одесского отряда, о котором писали в газетах. Эти люди верны престолу, и именно они помогли мне освободиться. И сейчас нам потребуется их помощь. Никакой надежды на гвардию у меня нет…

Похоже, сработало. Maman внимательно слушает и не возражает. После чего вызывает Бенкендорфа с Милорадовичем и дает нужные инструкции. Нужные мне, разумеется. Заодно представляет всем меня, как законную наследницу российского престола, императрицу Елизавету Вторую. А сама Maman согласна на пост регента до моего совершеннолетия. До которого, кстати, совсем немного осталось. Значит образ Петра Великого, явившийся в ее сознании, не вызвал у нее никаких подозрений. Ну и ладно! Что ни говори, но Ганс — настоящий профи!

А теперь начинаем делать политику. Когда все вопросы с Maman обговорили, и Милорадович ушел заниматься охраной Зимнего, уединяемся с Бенкендорфом в одном из кабинетов. Видно, что у полковника накопилась масса вопросов, но он предпочитает их не озвучивать. Поскольку понимает, что ответов на большую их часть все равно не получит. Поэтому сам проявляю инициативу.

— А теперь поговорим о деле, Фридрих Карлович. Удивлены моим чудесным освобождением?

— Не буду лукавить, очень удивлен, Ваше Императорское Величество!

— Давайте не злоупотреблять титулованием. В неофициальной обстановке — государыня, или Елизавета Николаевна. Чтобы прояснить ситуацию, немного приоткрою завесу тайны. Мне помогли освободиться люди, верные престолу. Этого достаточно, не пытайтесь копать глубже. Фридрих Карлович, Вы согласны, что в сложившейся ситуации нужны решительные действия, которые нашими доморощенными почитателями свобод будут восприняты, как азиатская деспотия? Про Европу не говорю, там нас до сих пор считают дикими варварами.

— Согласен, государыня!

— Очень хорошо. Поэтому перейдем к сути дела. Мне нужен человек, который создаст и возглавит новую службу. Назовем ее Службой имперской безопасности. Которой предстоит в кратчайшие сроки выявить все подробности заговора, нейтрализовать всех его участников и разработать меры, способные предотвратить подобное в дальнейшем. Уже ясно, что Корпус жандармов не справился с этой задачей. Слишком он забюрократизирован, задавлен массой различных инструкций, зачастую не позволяющих работать оперативно, а людей в нем катастрофически не хватает. Проспать дворцовый переворот — это еще надо постараться. Поэтому новая служба не будет структурно входить в Корпус жандармов, или в какое-либо министерство, а будет действовать параллельно с Корпусом жандармов, взяв на себя часть его функций. Но при этом не будет связана присущими Корпусу жандармов бюрократическими ограничениями. Ее начальник будет подчиняться лично мне и отчитываться только передо мной с правом доклада в л ю б о е время и с широчайшими полномочиями. Никакая высокая должность, титул, состояние и прочие атрибуты представителей нашего «высшего общества» не будут являться препятствием для проведения л ю б ы х следственных действий Службой имперской безопасности, если я сочту эти действия необходимыми. Не исключая великих князей, чтобы было понятнее. Я верю Вам и предлагаю занять должность начальника этой службы. Все ваши разумные предложения по организации службы будут учтены. Финансирование в необходимом размере также будет обеспечено. Слишком дорого обходится экономия на безопасности государства, чему мы все недавно стали свидетелями. Но обязана предупредить. Если согласитесь, то Вас возненавидят очень многие. Причем не только «высшее общество». Наши «либералы», заглядывающие в рот Европе, тоже этого не поймут. Вашим именем станут пугать детей. Будут всячески пытаться скомпрометировать, навредить любым способом, писать доносы. Могут даже попытаться ликвидировать, подослав убийц. Про наших вольнодумцев и речи нет. Вы станете постоянной мишенью для них. Подумайте хорошо, прежде чем дать окончательный ответ, Фридрих Карлович. Если откажетесь, я пойму. Никаких негативных последствий ваш отказ иметь не будет.

— Государыня, Вы хотите создать нечто вроде Опричнины Ивана Грозного?

— По сути, да. Создать службу, для которой не будет неприкасаемых лиц, когда нужно действовать быстро и решительно, и когда речь идет о безопасности государства. Поскольку любые иные варианты приведут к повторению недавних кровавых событий. Вопрос лишь во времени.

— Я согласен, Ваше Императорское Величество!

— Я рада, что не ошиблась в Вас, генерал-майор Бенкендорф! Не удивляйтесь, Фридрих Карлович. Вы заслужили этот чин. Война идет не только на полях сражений. А тайная война будет продолжаться даже после того, как умолкнут пушки. Нужных людей подберете по своему усмотрению. Причем необязательно, чтобы они до этого служили в Корпусе жандармов. Можете брать, кого хотите. Не обращая внимания на чины, происхождение и вероисповедание. Лишь бы дело хорошо знали. А сейчас Вам первое задание. Срочно свяжитесь с Юрием Давыдовым. Да, да, с тем самым, с кем Вы уже давно работаете. И кто не раз делом доказал свою верность и полезность России. В отличие от некоторых титулованных особ. И кто предлагал реально выполнимые вещи для предотвращения переворота, но его не послушали. Не грешите на Юрия Александровича, он мне ничего не говорил. Просто у меня есть свои источники информации. Так вот, передайте господину Давыдову, что я срочно хочу его видеть. Давыдов должен сейчас находиться на углу Невского проспекта и Дворцовой площади, поэтому найдете его быстро. Затем обеспечьте задержание указанных в этом списке лиц. Любое сопротивление пресекать силой. Вплоть до применения оружия. Действуйте от моего имени. Чем скорее Вы это сделаете, тем меньше шансов останется у заговорщиков попытаться изменить ситуацию в свою пользу.

С этими словами вручаю новоиспеченному генералу список. Он далеко не полный, я не стал в нем указывать абсолютно всех заговорщиков, имена которых узнал из памяти Эстермана. Только те фигуры, кто может реально повлиять на ход событий. После прочтения списка жандарм смотрит на меня, как на обреченного, но глупых вопросов не задает. И доложив о готовности выполнять, быстро исчезает. А я связываюсь с Ванькой, подойдя к окну, выходящему на Дворцовую площадь. Заодно оцениваю обстановку. Уже рассвело, идет небольшой снег, народ на Дворцовой площади присутствует. Но войск на Дворцовой пока нет. А это значит, что главари заговорщиков даже если и получили информацию о том, что вариант с «убеждением» Елизаветы не сработал, то еще не раскачались. И на попытку перехватить инициативу у них уйдет какое-то время. Вот и надо успеть подготовиться.

— Ваня, как там у вас дела?

— Все нормально! Ждем на углу Невского и Дворцовой, как договаривались. Ближе не суемся и не отсвечиваем. Тебя можно поздравить, Ваше Императорское Величество?

— Можно. Вдовствующая императрица официально объявила меня наследницей престола императрицей Елизаветой Второй, а сама согласилась стать регентом. Но это еще надо утвердить в Сенате. И подозреваю, что с Сенатом скоро начнутся проблемы. Сейчас к тебе идет Бенкендорф. Передаст приказ срочно прибыть в Зимний. Как поговоришь с ним, сразу ко мне.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество!

Пока жду Ваньку, можно прикинуть план дальнейших действий. Все зависит от того, как оперативно сработает Бенкендорф. Если он не успеет взять за шиворот всех главарей заговора, то обойтись без крови вряд ли удастся. В глобальном плане это ни на что не повлияет. Но вот получить приставку «кровавая» к своему имени, как Николай Второй в свое время, мне не хочется. Хотя, мой биологический отец Николай Первый тоже начал свое царствование с расстрела декабристов на Сенатской площади и на льду Невы. И никто его «кровавым» почему-то не назвал. Ладно, если и назовут меня Елизаветой Кровавой, переживу. Зато в Европе поднимется вой до небес, что мне только на руку. Чем больше будут психовать наши «зарубежные партнеры», тем больше ошибок наделают.

Та-а-к, чудеса продолжаются. Бенкендорф уже встретился с Ванькой, передал ему приказ срочно прибыть в Зимний пред мои светлые очи, и убыл по своим жандармским делам. Чтобы не возникло проблем с допуском во дворец, специально прихватил с собой одного из офицеров охраны. Как в воду глядел. Да только, не доглядел. Ваньку и находящихся с ним «самураев» тормознули на входе и впускать не собираются. А на сопровождающего их подпоручика откровенно «болт положили», и заявляют, что ни о каком Юрии Давыдове не знают, поэтому пускать его не велено. А кто заявляет? Роемся в памяти… Есть! Капитан Семеновского полка Войнович. Тоже из «революционеров второго эшелона». Видать, на что-то все же надеется, гнида гвардейская. Ладно, учтем…

Картинку в режиме реального времени я получаю от Ваньки по ментальной связи. Поэтому даю ему приказ не скандалить, а вести себя очень вежливо, и ждать моего прибытия. Пора наводить порядок в этом гадюшнике под названием Зимний дворец.

Выдвигаюсь на первый этаж, продолжая мониторить ситуацию у парадного подъезда. Ваня молодец. Сама невозмутимость и образец вежливости. Стоящие рядом с ним «самураи» вообще прикинулись мебелью и помалкивают. Зато капитан Войнович и подпоручик Хвостов уже перешли на повышенные тона.

— Я же Вам говорю, господин капитан, что получил приказ государыни императрицы доставить к ней господина Давыдова! Почему Вы отказываетесь нас пропустить⁈

— Я такого приказа не получал! И ни о каком господине Давыдове знать не знаю!

— Ну так отправьте рассыльного к государыне, чтобы она подтвердила приказ!

— Я лучше знаю, что мне делать!

— Иными словами, Вы отказываетесь выполнять приказ государыни? Я Вас правильно понял, господин капитан?

Надо срочно вмешаться. А то, как бы до дуэли не дошло. Быстро сбегаю по лестнице на первый этаж (хорошо, что моторная память тела помогает — в длинном платье не путаюсь) и успеваю в последний момент, когда в ход уже готовы пойти непарламентские выражения.

— Что за шум, господа?

Ванька с «самураями» замечают меня гораздо раньше и кланяются, сняв головные уборы. Солдаты караула на входе вытягиваются во фрунт. И только господа офицеры не реагируют до последнего момента, выясняя, кто из них круче. Но мое неожиданное появление тут же прекращает скандал.

— В чем дело, капитан? Что за шум вы тут учинили? Вас на втором этаже слышно.

— Виноват, Ваше Императорское Высочество! Но эти люди пытаются попасть во дворец! Никаких бумаг не представили, и никакого приказа относительно этих персон я не получал!

— Это я велела их позвать. И с этого дня — Ваше Императорское Величество. Официальный указ огласят позже.

— Виноват, Ваше Императорское Величество! Не знал!

— Теперь знаете. Передайте всем — препятствий господину Давыдову не чинить. Следуйте за мной, господа.

После чего спокойно разворачиваюсь и направляюсь к лестнице, даже не допуская мысли, что может быть какое-то неповиновение. А капитан завис конкретно. Перечить в открытую не рискнул, но явно что-то задумал. Посмотрим, что предпримет.

Все четверо следуют за мной. Но если для подпоручика здесь все знакомо, то Ванька с «самураями» впервые попали в Зимний и с интересом глазеют по сторонам. «Самураи» помалкивают, а вот Ванька не удерживается.

— Юрка, охренеть!!! Или, как тебя там? Елизавета Николаевна! Ты — настоящая императрица! Так этого «павлина» отбрить!

— Надо соответствовать новому статусу, Ваня. Иначе будет подозрительно. Свою Maman я уже убедил не вмешиваться в происходящее. Теперь надо обуздать Сенат. А вот там еще придется кое-кого приструнить. Сейчас поговорим в моем кабинете, но вслух не позволяйте лишнего. Здесь и стены имеют уши. Если надо сказать что-то, не предназначенное для посторонних, используйте ментальную связь. Всем все понятно?

— Так точно, Ваше Императорское Величество!

Расположившись в своем рабочем кабинете, оставляю подпоручика с «самураями» за дверью ждать дальнейших распоряжений, а сам предлагаю Ваньке сесть и продолжаю работать на публику. Не дам гарантии, что меня сейчас не подслушивают. У аборигенов есть довольно интересные способы данного действа, не требующие никакой электроники. На будущее надо оборудовать защищенное от прослушки помещение, а пока придется обходиться тем, что есть.

— Юрий Александрович, мне с н о в а нужна ваша помощь. Вы доверяете своим людям?

— Да, Ваше Императорское Величество! Они доказали свою верность в бою!

— Я рада, что хоть у Вас есть такие люди. Мне, к сожалению, в этом плане похвастаться пока нечем. И не злоупотребляйте титулованием. В неофициальной обстановке можете говорить государыня, или Елизавета Николаевна. Для чего я Вас позвала. Насколько мне известно, Вы предлагали помощь в предотвращении переворота. Не ваша вина, что это оставили без внимания. Юрий Александрович, мне нужна ваша служба охраны. На гвардию никакой надежды у меня нет.

— Я готов, государыня! Что конкретно требуется? Мне нужно знать характер задач, чтобы правильно спланировать действия.

— В самое ближайшее время я ожидаю ответный ход заговорщиков. Не сомневаюсь, что они уже знают о случившемся. Скорее всего, они приведут войска к Зимнему, воспользовавшись каким-нибудь предлогом для легитимизации своих действий. Вряд ли это будут все войска, расквартированные в Петербурге. Но какая-то их часть может оказаться под влиянием бунтовщиков. Вы сможете отразить нападение на дворец, чтобы выиграть время? Уверена, что солдаты и большая часть офицеров будут всего лишь выполнять преступные приказы своих командиров, замешанных в заговоре, не подозревая об этом.

— Сможем, государыня!

— Я рада, что не ошиблась в Вас, Юрий Александрович! Действуйте!

Ванька встал, поклонился и направился к выходу. Но тут же обратился ко мне по ментальной связи.

— Юрка, что делать надо⁈ Я же тебе не генерал какой-нибудь! В военных делах ничего не понимаю!

— Ваня, не паникуй! Я тебе буду подсказывать, что делать. Сейчас поднимаешь наших по тревоге. Оставляешь только дежурную смену. Забираешь со склада пулеметы с патронами, сколько есть, а также батарею полевых пушек с боеприпасами, и срочно к Зимнему. Как прибудешь, я скажу, что делать. Если папенька взъерепенится, скажешь, что выполняешь приказ государыни императрицы. И что отныне казенные заказы ему обеспечены. Но постарайся сделать это как можно быстрее. Скоро здесь появятся «февралисты».

— Понял! Будет сделано, Ваше Императорское Величество! Кстати… Вы прекрасны, Елизавета Николаевна! Если Вам этого еще никто не говорил!

— И ты туда же, злыдень? Вы там что, сговорились с Гансом?

— Командир, да уймись ты, в самом деле! Ваня правду говорит! Внешние данные твоей новой тушки очень хорошие, а будут еще лучше! Уж я постараюсь!

— Ладно, умники! Позже на эту тему поговорим. А сейчас, Ваня, быстро за дело! Как будешь приближаться к Зимнему, выйди на связь. Я вас встречу. А то, как бы опять на дуболома с золотыми эполетами не нарвался…

Ванька с «самураями» умчались выполнять мое высочайшее повеление, о котором (хочется на это надеяться) пока еще никто не знает, а я проведу ревизию в своем гадюшнике… То есть, во дворце… Вызываю эстандарт-юнкера Милорадовича и требую отчитаться о проделанной работе. О которой, надеюсь, тоже пока посторонние не знают.

— Государыня, с момента отдачи вашего приказа Зимний покинули шесть человек. Пять человек из прислуги. Имена в списке. Но они не видели, что Вы вернулись во дворец. И вряд ли знают об этом. Также покинул Зимний штабс-капитан Семеновского полка Головин, который нас встретил. Как Вы приказали, никому не препятствовали, и лишних вопросов не задавали.

— Значит, Головин… Вы принесли список всех, кто сейчас несет охрану Зимнего?

— Так точно!

Беру список, и после ознакомления отмечаю троих.

— Присматривайте за этими тремя персонами. Только так, чтобы они ничего не заподозрили. При попытке покинуть дворец не препятствовать и вопросов не задавать. В случае же противоправных действий не церемониться. При необходимости применять оружие немедленно, без предупреждения. Если штабс-капитан Головин вернется, в отношении его действовать аналогично. Если кто еще из офицеров, или чиновников появится, задержать под любым предлогом и сразу доложить мне. Задача ясна, Дмитрий Михайлович?

— Так точно, Ваше Императорское Величество!

— Выполняйте.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество!

Вот теперь и посмотрим, «кто есть ху»…

Итак, процесс запущен. Сейчас остается запастись терпением и ждать. Пока Ванька не приведет наших архаровцев, ситуация находится в опасном равновесии. Зимний дворец — хорошее укрытие. И здесь мне ничего не грозит. Особенно после того, как сюда прибыл полуэскадрон верных мне кавалергардов. Но если в ближайшее время господа февралисты очухаются, и бросят войска на штурм Зимнего, то отразить нападение кавалергарды вряд ли смогут. Их очень мало. Это не говоря о том, что среди семеновцев, несущих сегодня караульную службу во дворце, тоже могут найтись люди, примкнувшие к заговорщикам. Ведь полковник Эстерман не мог знать абсолютно всех. Особенно среди солдат и унтер-офицеров других полков. А то, что такие лица должны быть, не сомневаюсь. Остается надеяться лишь на то, что они тоже решат сидеть тихо и не отсвечивать. По крайней мере до тех пор, пока обстановка окончательно не прояснится.

Прошел час. Но на Дворцовой площади до сих пор тихо. Неужели февралисты настолько уверены в успехе⁈ Ведь уже должны знать, что их план дал сбой… Впрочем, если вспомнить, как бестолково действовали их предшественники декабристы, то удивляться нечему. Похоже, дворцовые перевороты в Российской Империи удаются только тогда, когда дело берут в свои руки такие личности, как Елизавета Петровна и Екатерина Алексеевна. Та самая, которая София Августа Фредерика Ангаль-Цербсткая, ставшая Екатериной Великой. А вот когда этим занимаются всякие разные «светлости» и «сиятельства», привыкшие только казну разворовывать, то возникают определенные трудности…

Ладно, пока все тихо, надо сделать еще одно дело. Лишним не будет. Взвесив все за и против, снова вызываю Милорадовича, и озадачиваю неожиданным вопросом.

— Дмитрий Михайлович, нужна Ваша помощь. У Вас второй мундир найдется? Пусть даже не новый. А то, боюсь, портные долго провозятся.

— Найдется, конечно. Но не здесь, а на квартире.

— Так пошлите кого-нибудь из своих подчиненных. Пусть принесут. Рост у нас примерно одинаковый. А то, что Вы плотнее, не страшно.

— Государыня, простите… Мундир нужен для В а с⁈

— Да. Императрица Екатерина Великая, когда брала власть в свои руки, не погнушалась надеть мундир Преображенского полка. Я же собираюсь надеть мундир Кавалергардского полка. Полка, который первым доказал мне свою верность…

Впечатленный донельзя Милорадович уходит выполнять мой приказ, а я снова наблюдаю за обстановкой. Для этого даже рискнул выпустить Ганса в свободный полет, улучив момент, когда остался один в рабочем кабинете. Приоткрыть окно, и АДМ с включенным режимом мимикрии выскальзывает наружу. После чего медленно поднимается вдоль стены до самой крыши. А поскольку небо в тучах и срывается мелкий снег, обнаружить его при наблюдении с земли совершенно невозможно. Выполнив круг над Дворцовой, и осмотрев близлежащие улицы, Ганс докладывает.

— Командир, никаких войск поблизости нет. На улицах только обыватели. Причем незаметно, чтобы был какой-то ажиотаж.

— Странно… Совсем мышей не ловят господа февралисты?

— Ты не забывай, что здесь быстро ничего не делается. Да и Бенкендорф, возможно, многих уже за хобот взял.

— Может взял, а может нет… Ладно, оставайся пока наверху, и проверь, что творится возле казарм гвардии.

— Принято!

Для всех я сижу в своем рабочем кабинете и занимаюсь бумагами. Но на самом деле мониторю обстановку вокруг Зимнего. Ганс транслирует мне картинку по ментальной связи, барражируя на высоте, обеспечивающей хороший обзор сразу нескольких кварталов. Но, кроме обычной городской суеты, пока ничего поблизости нет. Чем хорош Зимний дворец в тактическом плане, так это своим местоположением. Крупные силы противника не смогут подобраться к нему незамеченными. С одной стороны Нева, с другой большая Дворцовая площадь, которую преодолеть под сильным огнем не так-то просто. Улица Миллионная, вплотную подходящая к Зимнему в северо-восточной части Дворцовой площади, довольно узкая. И перекрыть ее несложно. То же самое касается Дворцовой набережной. Но вряд ли февралисты пойдут там. Они пойдут по Невскому проспекту, как на параде…

А вот и первые ласточки! В казармах лейб-гвардии Семеновского полка начинается какая-то движуха. Ганс снижается и дает более четкую картинку, слегка искажаемую идущим снегом. Личный состав полка строится с оружием. Понятно, что готовятся к выходу. У будки караульного на входе группа жандармов выясняет отношения с офицером, не желающим пускать их в расположение полка. Перед строем солдат держит речь какой-то полковник. Жаль, слов с такой высоты не разобрать. Увеличиваем изображение и ищем данную персону в базе данных. Есть такой! Полковник Шварц, тоже из «революционеров». Значит только здесь не успели люди Бенкендорфа, поскольку в казармах других гвардейских полков, расквартированных в Петербурге, все тихо. Так, а что там жандармы делают? Поняли, что ситуация вышла из-под контроля, и тут же ретировались. Трое умчались, а остальные держат под наблюдением выход из казарм, но близко не приближаются. Молодцы, службу знают. И дурной героизм проявлять не будут.

Ситуация стабилизируется, Ванька вышел на связь. Докладывает, что скоро будет. Поскольку наша служба охраны полностью «моторизована», то есть передвигается либо верхом, либо на легких повозках, то много времени дорога не займет. В отличие от семеновцев, которым придется топать до Зимнего на своих двоих.

Та-а-к, а вот это что-то непонятное… Четверо офицеров, в числе которых уже знакомый штабс-капитан Головин, выезжают из расположения полка верхом и быстро скачут в сторону Невского проспекта, где сворачивают в направлении Дворцовой площади. Не иначе, что-то задумали. Следом за ними начинает движение весь полк. Ганс выражает беспокойство.

— Командир, как бы не по твою душу делегация.

— Возможно. Ваня, вы там далеко?

— Уже свернули на Миллионную. Скоро будем на месте.

— Ясно. Ганс, кто эти семеновцы? Есть в базе данных заговорщиков?

— Есть. Помимо Головина поручик Чарторыйский и подпоручики Салтыков и Беннингсен. Все замазаны.

— Как только они выедут на Дворцовую площадь, сразу возвращайся ко мне. Только вызови заранее, я тебе окно открою.

— Принято!

Что же, все не так уж плохо. Молодец Бенкендорф, оперативно сработал. Только с Семеновским полком не успел. Либо что-то помешало, либо замешанные в заговоре офицеры ночевали в расположении полка. Но теперь это уже неважно. Карты сданы, начинаем игру…

Ваня добирается до Зимнего раньше всех. На площадь перед дворцом вылетают легкие пролетки, в которых находятся вооруженные до зубов «егеря» в форме защитного цвета. Никакой золотой мишуры. Следом за пехотой прибывает артиллерия — четыре полевых орудия, и наше ноу-хау — двенадцать пулеметных тачанок. Жаль, что нет времени оборудовать укрытия вокруг дворца, сделав брустверы из мешков с песком. Поэтому будем обходиться тем, что есть.

Охрана предупреждена, поэтому лишнего ажиотажа нет. Ваню сразу же проводят ко мне. Даю ему вслух лишь общие указания, а по ментальной связи растолковываю подробно, что и как делать. А то, здешняя охрана разве что для церемониальных функций годится. Тут приходит вызов от Ганса — верховые семеновцы прибыли. Выехали с Невского на Дворцовую площадь и направились было к Зимнему. Но как увидели, что обстановка здесь сильно изменилась, тут же рванули назад. Открываю окно и впускаю свою авиаразведку, продолжая болтать с Ваней, дав знак, чтобы вслух ничего не ляпнул. Не исключаю вариант, что «прослушка» моего кабинета все же имеет место. И тут неожиданно стук в дверь! Вот не вовремя…

Быстро расстегиваю платье и прячу за него АДМ. Ваня аж поперхнулся на полуслове и смотрит на меня круглыми глазами. Не ожидал увидеть стриптиз в исполнении императрицы.

— Ваня, ты чего завис? Сейчас, как застегнусь, открой дверь.

— Э-э-э, Юрка… То есть, Елизавета Николаевна… Ты уж извини, не ожидал…

— Не волнуйся, с посторонними такие вещи я проделывать не буду. А сейчас надо торопиться, чтобы Ганса никто не увидел. Кого там черт принес?

Быстро привожу себя в порядок и Ваня впускает настойчивого посетителя, коим оказывается… капитан Войнович! Похоже, крысы почувствовали опасность.

— В чем дело, капитан? У Вас что-то срочное? Я занята.

— Покорнейше прошу простить, Ваше Императорское Величество, но охрана дворца не в стоянии выполнять свои обязанности, как положено! Кто эти люди, что прибыли с господином Давыдовым? Они распоряжаются здесь, как у себя дома!

— Они выполняют мой приказ. Разве эстандарт-юнкер Милорадович не сообщил Вам об этом?

— Сообщил. Но я не понимаю…

— Зато я все понимаю. У Вас что-то еще?

— Никак нет!

— Тогда можете быть свободны!

Когда мы снова остаемся вдвоем, Ваня вопросительно смотрит на меня. Я лишь молча киваю, продолжая разговор по ментальной связи.

— Да, он тоже из э т и х. Почувствовал, что жареным запахло.

— Так может мы его… того?

— Пока рано. Да и формально не за что. Подождем, когда Семеновский полк подойдет. Как тогда господа февралисты себя поведут. Знай, что на караул из семеновцев надежды нет. Помимо этого капитана еще двое офицеров связаны с заговорщиками, а вот сколько солдат замешано, неизвестно. Эстандарт-юнкер Милорадович — свой. Взаимодействуй с ним и с его кавалергардами. Всех прочих офицеров можешь игнорировать. Начнут что-то вякать, скажешь, что выполняешь приказ императрицы. На всякий случай, выдели мне шесть человек. Иди, командуй обороной Зимнего. Я все время буду с тобой на связи…

Ваня ушел, а я снова сижу и жду развития событий. Поскольку если пятнадцатилетняя императрица начнет руководить обороной Зимнего, это будет выглядеть нелепо в глазах окружающих. Поэтому сидим, ждем и не отсвечиваем. Пусть обороной руководят те, кому положено.

Наконец-то доставили мундир кавалергарда. Приходится сначала дать команду Гансу спрятаться на потолке, и лишь потом звать камеристок для выполнения операции «раздевание — одевание барышни». Одна из камеристок — Настя, уже осваивается в новой должности. А вот прежнюю надо будет удалить от своей персоны под благовидным предлогом. Елизавета была не в курсе, но я знаю из памяти Эстермана, что девица приставлена шпионить за царевной. И именно от нее, а также от фрейлины Трубецкой полковник получал нужную информацию. А также с помощью фрейлины сумел заманить Елизавету в ловушку. То-то княжны на месте нет. Сразу после похищения сказалась больной и не появляется на службе. И очень может быть, что уже знает о моем прибытии в Зимний. Интересно, попытается сбежать, или нет? А то, я комплексом всепрощения не страдаю. По делам и награда будет…

Так, что у нас получилось? Зеркало в полный рост, поэтому можно оценить свой внешний вид. На мне мундир эстандарт-юнкера Кавалергардского полка. Конечно, размер великоват, но мне в этом мундире не на балу танцевать. Так что, сойдет. А на будущее надо озаботиться пошивом мундирных платьев. Вроде тех, какие были у Екатерины Великой. Один револьвер в кобуру, второй за пояс. Вряд ли сейчас придется стрелять, но тут лучше перебдеть. Отсылаю обеих камеристок, и когда остаюсь один, расстегиваю мундир и даю команду Гансу занять свое штатное место. То есть, у меня между сиськами. Благо, покрой мундира это позволяет. После чего застегиваю мундир и еще раз придирчиво оглядываю себя в зеркале. Все нормально, императрица Елизавета Вторая готова к борьбе за трон. Раздается стук в дверь. Получив разрешение, входит взволнованный Милорадович.

— Ваше Императорское Величество, на Дворцовую площадь со стороны Невского проспекта выходит Семеновский полк…

Накинув шинель, быстро направляюсь к выходу. Милорадович с двумя кавалергардами следует за мной. Впереди и позади идут две тройки егерей, присланных Ванькой. Идем молча, но я слежу за ситуацией, используя ментальную связь. Семеновский полк не спеша выдвигается походной колонной на Дворцовую площадь. Похоже, обойтись без крови не получится. Они пришли сюда не договариваться, а убивать. Живая Елизавета февралистам не нужна. Поэтому «а ля гер ком а ля гер».

Наши егеря уже заняли позиции. Обыватели, дефилирующие перед дворцом совсем недавно, исчезли очень быстро. Все помнят события на Сенатской площади, и не хотят нарваться на неприятности. Артиллерийская батарея из четырех орудий готова открыть огонь. Пулеметные тачанки расположены по периметру Зимнего дворца, обеспечивая круговой обстрел. Причем, в отличие от «классических» тачанок, это специальная конструкция с хорошей прочностью и частичным противопульным бронированием при значительном возимом боекомплекте. Даже в случае гибели лошадей тачанка превращается в защищенную огневую точку с большим сектором обстрела. Сделали их пока для себя, поскольку говорить о заказе от Военного ведомства было глупо. Их превосходительства не восприняли сами пулеметы всерьез. Не говоря о «бронетехнике». Вот и пригодится задумка. Как в воду глядел…

Гремят кавалерийские сапоги по коридорам Зимнего дворца. Я иду впереди, Милорадович и кавалергарды за мной следом. Егеря же идут практически бесшумно, контролируя обстановку. Караульные на внутренних постах вытягиваются во фрунт, не скрывая удивления. На полдороги меня перехватывает Maman.

— Лизонька, я все знаю. Семеновский полк взбунтовался и идет сюда. Я их задержу. Пока еще не поздно, попытайся с верными людьми перейти Неву по льду и укрыться в Петропавловке. Там они тебя не достанут.

— Мама, у меня есть план получше. Я вместе с верными людьми либо уговорю Семеновский полк вернуться в казармы, либо уничтожу. Поверь, я знаю, что говорю. Отступать нам некуда. Либо мы победим, либо нас убьют. Живые мы им не нужны. Договориться с теми, кто убил императора и всех его сыновей ради своих корыстных целей, не получится.

— Да поможет тебе Бог, моя девочка! Я буду молиться за тебя! Спаси Империю от смуты!

Получив благословение Maman, иду дальше, продолжая наблюдать за обстановкой на площади глазами Ваньки, который сейчас находится на батарее.

— Ваня, будь готов открыть огонь из пулеметов, если семеновцы не остановятся и сходу рванут на штурм. Сейчас дай холостой выстрел из одного орудия. После этого все орудия зарядить картечью.

— Хочешь их пугнуть?

— Да. Как знать. Может одумаются, и не будут доводить до крайностей.

— А если не одумаются?

— Значит «а ля гер ком а ля гер»…

Грохот орудийного выстрела прокатывается над Дворцовой площадью. Это действует отрезвляюще, и семеновцы не торопятся идти на штурм. Выходят на Дворцовую с Невского и перестраиваются из походной колонны в несколько рядов поперек площади. Понятно, что не хотят повторять ошибки декабристов, стоявших в каре на Сенатской площади, и представлявших из себя прекрасную мишень для картечи. Но столичная гвардия еще не знакома с пулеметами конструкции Давыдова. А ту информацию, что дошла до Петербурга из Севастополя, считает преувеличением. Вот и не будем разубеждать господ февралистов раньше времени.

Спускаемся на первый этаж, но я не спешу выходить из дворца наружу. Вместо этого в очередной раз озадачиваю Милорадовича.

— Дмитрий Михайлович, те три персоны, которых я отметила в списке, арестовать и срочно доставить ко мне. Уточняю. Капитан Войнович, поручик Розен и подпоручик Лисовский. Если окажут вооруженное сопротивление, можете пристрелить их на месте. Вам все понятно?

— Так точно, Ваше Императорское Величество!

— Выполняйте.

М-м-да… Глаза у Милорадовича размером с блюдце. Но службу знает, глупых вопросов не задает. Я же, тем временем, наблюдаю за ситуацией на Дворцовой площади, по-прежнему используя зрение Ваньки. Семеновцы еще не закончили перестроение и не подходят близко. Позади строя гарцуют на лошадях офицеры. На плацу в расположении полка выступал полковник Шварц. А где же сам командир Семеновского полка генерал-майор Анненков? В базе данных февралистов он тоже имеется. Неужели случился скандал в благородном семействе, когда события стали развиваться не так, как запланировано? Ничего, скоро узнаем…

Милорадович сработал оперативно. Три искомых персоны и так находились под постоянным наблюдением, поэтому были сразу же успешно нейтрализованы. Если кто из солдат семеновцев, находящихся сейчас во дворце, и был замешан в заговоре, то предпочел не вмешиваться. И вот передо мной стоят три обезоруженных гвардейских офицера, изображающие оскорбленную невинность. Даже пытаются права качать. Особенно граф Войнович. Но я не собираюсь терять время на душеспасительные беседы.

— Господа, прекратите. Мне известно о вашей связи с заговорщиками. Как известно и о роли в заговоре каждого из вас. Но меня в данный момент не интересуют причины, почему вы пошли на это. Я согласна дать вам шанс искупить вину. Вы сейчас выйдете навстречу Семеновскому полку и потребуете встречи с его командиром. Сообщите о моем вступлении на престол и передадите приказ вернуться в казармы. Если командир полка откажется это сделать, попытайтесь его арестовать и повторите приказ вернуться в казармы. Если останетесь после этого живы, получите следующий чин, орден «Святого Ильи» четвертой степени и продолжите службу. Если погибнете, вашим семьям будет назначен пожизненный пенсион и сохранен дворянский титул. Не пытайтесь меня обмануть. Я все равно узнаю о содержании вашего разговора с командиром полка. Вам все понятно?

— Так точно, Ваше Императорское Величество!

— Теперь уточним последствия, если попытаетесь меня обмануть. Вы сами будете повешены, как государственные изменники. Все ваше движимое и недвижимое имущество отойдет в казну, а семьи будут лишены дворянского титула и переведены в мещанское сословие. Вам все понятно?

— Так точно, Ваше Императорское Величество!

— С Богом, господа! Дмитрий Михайлович, проводите их к выходу. И верните оружие, когда они покинут территорию дворца.

Да уж, картина маслом… Все, кто видел и слышал мой спич, охренели. Особенно граф Войнович, уверенный в незыблемости своего положения. Господа аристократы к такому обращению не привыкли. Ничего, они еще много раз пожалеют, что убили Николая Павловича и его сыновей. И будут вспоминать его правление, как эпоху небывалых «вольностей дворянских». Когда можно было «динамить» приказы императора, и чуть ли не в открытую заниматься антигосударственной деятельностью в составе разных «английских партий». В результате случилось то, что случилось. Но на вашу беду, господа аристократы, здесь есть я. Императрица Елизавета Вторая. Которая хорошо знает, как надо действовать в таких случаях. И хорошо помнит, что она творила на «диких» планетах, когда была коммодором Космофлота Российской Империи Сергеем Тихоновым. И не станет повторять ошибки Николая Павловича, который казнил всего лишь пятерых зачинщиков заговора, а остальных отправил на каторгу, где они жили припеваючи, ни в чем себе не отказывая. И тем более не станет повторять его слова, чтобы «никто родство в вину не ставил». Количество дворянских родов в Российской Империи сейчас заметно уменьшится. Чтобы уцелевшие впредь сто раз подумали, прежде чем решиться на участие в дворцовом перевороте. По-другому наши «светлости» и «сиятельства» не поймут.

Троих «парламентеров» выводят из дворца, возвращают им оружие и желают удачи в выполнении миссии. Если есть те, «кого не жалко», зачем я буду рисковать своими людьми? Ванька, тоже видевший сцену разговора по ментальной связи, не смог сдержать удивления.

— Ну ты даешь, Ваше Величество!!! Им теперь деваться некуда. А не обманут? Сомневаюсь, что они попытаются арестовать командира полка.

— А я в этом как раз не сомневаюсь. Не воспримут господа офицеры слова пятнадцатилетней девчонки всерьез. И будут уверены, что в случае ареста смогут выкрутиться. Но текущую обстановку в Зимнем передадут. И это будут слышать все, кто находится рядом.

— Так зачем же тогда этот спектакль?

— Надо донести нужную информацию до командира семеновцев. И спровоцировать его на нападение. Не верю, что он согласится вернуть полк в казармы. Это как минимум крах его карьеры. А если он отдаст приказ о штурме Зимнего, то мы будем вынуждены защищаться. После этого никто не посмеет упрекнуть императрицу Елизавету Вторую в том, что она не попыталась обойтись без крови. Николаю Павловичу долго не могли простить, что он первым открыл огонь по декабристам. Мне такая слава не нужна.

— Вон оно что… А сначала выслушать их требования не хочешь?

— А что они мне скажут? Главное я и так знаю. Ни при каких обстоятельствах не допустить меня к власти, посадив на трон послушную марионетку, которой они будут управлять по своему усмотрению. Детали сейчас значения не имеют. Выясним их позже в ходе следствия…

Вот теперь пора и народу показаться. Милорадович пытается меня уговорить не высовываться, но я все равно покидаю дворец в сопровождении охраны и подхожу к батарее, где находятся Ванька и один из «самураев» — Ерофеев. Сосновский уехал на квартиру охранять Елену. Мало ли что. По обе стороны от батареи выстроились пулеметные тачанки, держа под прицелом всю Дворцовую площадь. Егеря сейчас используют тачанки и транспортные повозки, как укрытия, чтобы не маячить на виду у семеновцев. Кавалергарды тоже рвались в первые ряды, но я запретил. Толку от них в пехотном бою все равно особо нет, поэтому пусть лучше Зимний изнутри защищают, и за находящимися там семеновцами присматривают. Думаю, что не просто так именно Семеновский полк несет караулы во дворце в эти дни. А если возникнет надобность кого-то в конном строю по улицам гонять, вот здесь кавалерия и пригодится.

Все вроде предусмотрел, теперь можно поиграть на публику. Тем более, все уже оценили мой мундир и поняли, что новая императрица не будет отсиживаться за их спинами. Но переигрывать тоже нельзя. Поскольку для всех я — пятнадцатилетняя девчонка. Да, смелая. Да, решительная. Да, с авантюрным складом характера. Но всего лишь девчонка, которая в военном деле ничего не понимает. Поэтому изображаем жгучий интерес дилетанта, и обращаемся к человеку, который уже при жизни стал легендой, оттоптав мозоли очень многим сильным мира сего.

— Как тут у вас дела, Юрий Александрович?

— Все в порядке, государыня! Наши егеря обеспечивают охрану периметра дворца. Орудия заряжены картечью. А вот это наша новая разработка. Роторный пулемет, установленный на турели в специальной железной повозке, выдерживающей попадания пуль. Скорострельность огромная. Порядка двухсот выстрелов в минуту. Можете не волноваться. Если бунтовщики рискнут напасть, то эти машины их остановят.

— Очень интересно! Именно эти ваши… пулеметы применили в боях под Севастополем? Кажется, в Камышовой бухте?

— Совершенно верно, государыня, в Камышовой бухте. Но не только там. Впервые пулеметы применили в Одессе при отражении высадки турецкого десанта. Однако, этот факт почему-то остался без внимания. И там использовалась более ранняя модель. В этой мы устранили выявленные недостатки, и несколько усовершенствовали конструкцию. Применение пулеметов в боевой обстановке доказало высокую эффективность данного вида оружия против больших масс пехоты и кавалерии.

— А почему же их нет в нашей армии?

— Увы, государыня. В Военном ведомстве сочли это оружие слишком дорогостоящим несмотря на все его выдающиеся возможности. Те пулеметы, что мы применили под Севастополем и в Одессе, и вот эти, что Вы сейчас видите, сделаны нами за свои средства, без заказа от Военного ведомства. Так сказать, на всякий случай. Вдруг до наших генералов все же дойдет, что выражение «пуля — дура» уже давно устарело.

— Поразительно… А я и не знала… Юрий Александрович, как все закончится, жду от Вас подробнейший рассказ о военных действиях в Черном море. Ведь Вы там были с самого начала? И прошли через Босфор без разрешения, из-за чего был жуткий скандал?

— Каюсь, государыня. Был грех. Но иначе у нас ничего бы не получилось. Как закончим, обязательно расскажу. Но сейчас сами видите, что творится. Укрылись бы Вы во дворце от греха. Ваше присутствие здесь необязательно.

— Нет, Юрий Александрович. Если мне предстоит силой доказать, что я достойна продолжить славное дело моего отца, то я должна быть здесь. Рядом с преданными мне воинами…

Стоим рядом с пушкой и продолжаем светский треп. Для всех окружающих герой и спаситель Отечества Юрий Давыдов в вежливых выражениях объясняет несовершеннолетней императрице, еще и дня не просидевшей на престоле, что она, мягко говоря, мается дурью. Нечего ей здесь делать. Все равно, от нее толку нет. Но императрица — девица упертая. Совсем, как ее прабабка Екатерина Великая. И в своем юношеском максимализме готова стоять здесь до конца. Находящиеся рядом егеря украдкой улыбаются, а Ванька даже интересуется по ментальной связи.

— Юрка, то есть Елизавета Николаевна! Ну, в самом деле, не майся дурью! Что тебе здесь делать? А если тебя заметят и пальнут?

— Ваня, да кто заметит и пальнет⁈ Я стою за щитом орудия, и с такой дистанции стрелять никто не будет. Даже если и заметят. Так что, я ничем не рискую. А когда начнут работать пулеметы, семеновцы побегут. Попомни мои слова. Насколько мне известно, Семеновский полк практически утратил боеспособность. Офицеры полка занимаются чем угодно, только не боевой подготовкой. Это синекура, где офицеры — сплошь аристократы, стремящиеся быть поближе к трону. В настоящий момент полк годится только для парадов, маневров в Царском Селе и церемониальных функций. Но не для реальных боевых действий против сильного противника. А мне необходимо быть здесь ради поддержания своего авторитета в войсках. Видел бы ты, какими глазами на меня кавалергарды во дворце смотрели!

— Ладно, бог с тобой, Ваше Величество! Стой здесь. Но, ради Христа, из-под прикрытия пушки не выходи. Твоя охрана тоже рядом будет. Ты в этой кавалергардской шинелишке не замерзнешь? Может все же шубу принести? А то, в чем только душа держится.

— Не замерзну. Ганс уже начал мою тушку модернизировать. Ты лучше поглядывай, что там наши «друзья» делают. Думаю, скоро начнется.

— Да мы давно готовы. Жду твоей команды на открытие огня…

А на Дворцовой площади начинают разворачиваться интересные события. Идет небольшой снег, и холодный ветер задувает со стороны Финского залива. Семеновский полк уже закончил перестроение и перекрыл площадь от Адмиралтейского проезда до Главного штаба. Обыватели исчезли от греха. Между нами и семеновцами пустое пространство, перекрытое лишь одной Александровской колонной. Кому-то повезет укрыться за ней от пулеметного огня и картечи. Наши «парламентеры» давно находятся среди семеновцев. Но отсюда не видно, что там происходит. А выпускать Ганса в свободный полет пока нельзя. И судя по тому, что никакого ажиотажа среди офицеров Семеновского полка нет, я не ошибся в своих подозрениях. «Парламентеры» не попытались даже создать видимость выполнения моего приказа, не восприняв меня всерьез. С вами все ясно, господа. Считайте, что вам крупно повезет, если вы погибнете во время штурма Зимнего. А если будете ранены, то я вас вылечу, даже прибегнув к помощи Ганса. Для того, чтобы потом повесить в назидание остальным. Чтобы все знали — императрица Елизавета Вторая добро помнит. И зло тоже…

Похоже, начинается. Засуетились офицеры, и вскоре строй всколыхнулся, сразу же перейдя на бег. Издалека доносится раскатистое «Ура!!!». Семеновцы бегут к Зимнему дворцу через площадь, выставив штыки. Увы, братцы… Вы стали разменной монетой в большой политической игре…

— Ваня, командуй открыть огонь.

— Слушаюсь!

Ванька командует, и грохот пушек раскалывает тишину над Дворцовой площадью. Я снова играю на публику — морщусь и затыкаю уши. Но не отвожу взгляда, и с интересом наблюдаю за происходящим. Понимаю, что окружающие меня люди тайком поглядывают, как ведет себя новая императрица. Которой всего-то пятнадцать лет от роду. Поэтому изображаю все, что положено девчонке моего возраста. Интерес к происходящему, дискомфорт от необычно сильного грохота, неуклюжая попытка выглядеть бывалым воином, дикий восторг (вот я какая!!!) и тому подобное. Как говорится, «всего в плепорцию».

Орудия заряжены мелкой картечью, которая даже отскакивая от булыжников, покрывающих площадь, сохраняет свою убойную силу на такой малой дистанции. Одновременно с залпом батареи в дело вступают пулеметы. И поскольку противник приближается плотным строем, свинцовый ливень выкашивает семеновцев десятками в первые же секунды. Да-а, строй «мечта пулеметчика» — невероятная глупость при атаке. Но наша доблестная гвардия об этом не знала до последнего момента. Если господа гвардейские офицеры и получили информацию о применении пулеметов в Одессе и в Камышовой бухте, то не сочли ее заслуживающей внимания. И теперь имеют то, что имеют.

Вокруг стоит страшный грохот. Пулеметы бьют длинными очередями, работая, как настоящая коса смерти. Атака захлебнулась. Понеся неожиданно большие потери в первые же секунды, семеновцы растерялись, и поначалу встали. Но не надолго, поскольку свинцовый ливень, летящий над брусчаткой Дворцовой площади, не прекращался ни на мгновение. И тут Семеновский полк дрогнул и побежал. Стрельба не прекращалась до тех пор, пока последние счастливчики не скрылись. Над Дворцовой площадью снова наступила тишина. Буквально звенящая тишина после недавнего грохота орудий и пулеметов. Дым быстро рассеялся, и всем открылась жуткая картина. Площадь до самого Невского проспекта и Триумфальной арки была усеяна телами в солдатских шинелях. Вдалеке бились раненые лошади. По-прежнему шел снег, и ветер гнал поземку по брусчатке, покрывая белым саваном тех, кто был меньше всего виноват в разыгравшейся трагедии. Стоявшие рядом со мной егеря потрясенно молчали и истово крестились. Ванька, хоть и видел похожую картину в Одессе и под Севастополем, тоже лишился дара речи. Ведь там были враги, пришедшие на нашу землю, чтобы решить «русский вопрос». А здесь…

Поняв, что надо разрядить ситуацию, быстро «прихожу в себя», окидываю взглядом поле брани, и обращаюсь к своей «новой гвардии».

— Благодарю за службу, братцы! Отдельное спасибо Вам, Юрий Александрович! Вы — настоящий гений, недооцененный нашими замшелыми генералами, до сих пор готовившихся к Наполеоновским войнам. Я не ожидала такой высочайшей эффективности от вашего оружия. Будьте наготове и продолжайте следить за обстановкой.

— Может поможем раненым, государыня?

— Это сделают семеновцы, находящиеся сейчас в Зимнем. Может хоть в этом от них толк будет. Кавалергарды продолжат охранять дворец. А Вы пока что оставайтесь на месте, возможна повторная атака. Ведь мы не знаем, какие силы еще есть у заговорщиков. Вряд ли они сунутся сюда еще раз после такого разгрома, но полностью исключать такую возможность нельзя…

Еще раз осматриваю притихшую Дворцовую площадь и осеняю себя крестом. Говорю тихо, но так, чтобы это слышали все, стоящие рядом.

— Простите, обманутые русские воины… Я пыталась этого избежать… Упокой Господь ваши души…

После чего, сопровождаемый многими взглядами, неторопливой походкой возвращаюсь в Зимний. Попытка «привлечь к порядку наглую девчонку» провалилась. Императрица Елизавета Вторая быстро и радикально решила этот вопрос. Даже быстрее и решительнее, чем ее отец — император Николай Первый. Сегодняшние поклонники «европейских ценностей» в Российской Империи снова получили Сенатскую площадь через три десятка лет.