Черноморский призрак 2

Глава 22

Вхождение в «высшее общество»

Первыми ощущениями были боль в горле и приступ удушья. Все же, сильно этот урод придавил. Мог и вообще шею сломать, много ли надо пятнадцатилетней девчонке? В памяти еще остались ощущения ужаса и близкой смерти. Но теперь все, господа февралисты! Российская императрица Елизавета Вторая готова приступить к выполнению своих обязанностей. Хотя вы об этом еще не знаете. Но узнаете. Причем очень скоро…

Первым делом анализирую недавние события. Мои подозрения подтвердились. О готовящемся перевороте Елизавета ничего не знала, легко угодив в подготовленную ловушку из-за своей наивности. И вообще не обладает информацией кроме той, что ей сообщил полковник. А там сплошное вранье. Но теперь это уже не имеет значения. Связываюсь с Гансом.

— Ганс, перенос прошел успешно.

— Поздравляю, Ваше Императорское Величество!

— Ладно, хорош хохмить. Я пока еще не величество, а охраняемая пленница. Проверь мою тушку на всякий случай. А то, горло побаливает…

Следующие несколько минут Ганс занят обследованием моей новой тушки. Слава богу, серьезных травм нет, а с мелкими он быстро справляется. Боль в горле стихает, и теперь можно действовать. Первым делом надо найти какое-нибудь оружие, поскольку станнер сейчас можно применять лишь в крайнем случае. А то, не хочется потом случайных свидетелей убирать. Если я устрою массовое побоище в особняке, то это неизбежно привлечет внимание.

С сомнением осматриваю свои нежные девичьи ручки. Вряд ли я сейчас смогу хорошо работать с чем-то тяжелым вроде сабли, шашки, или палаша, даже если удастся их найти. Но с ножом и револьвером управлюсь. Обыскиваю своих противников. Они без сознания, поэтому никак не реагируют на мои бесцеремонные действия. «Улов» неплохой — три револьвера, два кинжала, нож-засапожник и длинный узкий стилет. Плохо, что девать трофеи некуда. В моем платье подходящие карманы не предусмотрены. Поэтому один кинжал в ножнах прячу за чулок, а затем снимаю с одного из бугаев ремень, надеваю поверх платья, и затыкаю за него револьверы с кинжалом. Конечно, выглядит это комично, и неподобающе для ее высочества, но сейчас не до соблюдения принятой «формы одежды». Теперь я вооружен и очень опасен… Вернее, опасна… Ну-ка, поглядим, что у нас получилось?

Да уж, картина маслом… В комнате есть большое зеркало, из которого на меня смотрит симпатичная девушка. Все бы ничего, но вот шикарное пышное платье как-то не очень согласуется с простым кожаным ремнем, за который заткнуты револьверы и кинжал. Причем револьверы нашего производства. Оценили, сволочи. Больше не преклоняются в этом вопросе перед иностранщиной. Амазонка хренова… В платье до пят… Красиво, конечно… Но передвигаться в таком наряде за пределами дома, тем более быстро… А внешность у очередной российской императрицы очень даже ничего… Тем более, мне всего пятнадцать лет, и я еще расту… С косметикой нельзя перебарщивать, для меня это не требуется…

Стоп, что такое⁈ Что за дурацкие мысли в моей голове появились⁈ Дожили, Ваше превосходительство, господин контр-адмирал Космофлота… Какие вопросы Вас начинают волновать… Видать, гормоны играют, и молодое женское тело живет своей привычной жизнью, не обращая внимание на смену «хозяйки»… А Ганс, мерзавец этакий, следящий за моими мыслями, тут же влазит с ехидными комментариями.

— Командир, а ты прелестная милашка! Мы ведь раньше царевну Елизавету только на картинках видели. А оказывается, в реале ты гораздо лучше! Правда, ты еще тинейджер… Но не волнуйся, к восемнадцати годам я из тебя «Мисс Вселенная» сделаю! Раньше нельзя, слишком подозрительно будет. А вот через три года в самый раз!

— Издеваешься?

— Почему издеваюсь⁈ Мыслю на перспективу! Ты какой стандарт предпочитаешь? 90−60–90, или какой-то другой? Сиськи третьего размера тебе хватит? Или четвертый сделать? Ты только скажи!

— Тьфу на тебя, злыдень!

— А что я такого сказал⁈ Сейчас ты не отмороженный на всю голову капитан «Лебедя», а прекрасная дама! Тем более, российская императрица! Поэтому должна и выглядеть соответственно! Чтобы все потенциальные женихи из этой сраной Европы слюной изошли!

— Ладно, умник. Позже модернизацией моей новой тушки займемся. А потенциальных женихов из сраной Европы я сразу же в стойло загоню. Сейчас ничего опасного нет?

— Все в порядке. Ничего серьезного нет, а мелкие нарушения я убрал. Но не забывай, что сейчас ты пятнадцатилетняя девчонка. И прежние физические нагрузки пока не потянешь.

— Знаю… Ганс, начинаем работать. Приводи этих «революционеров» в чувство. Действуем по твоей методике. Мне в кресло сесть, или можно на ногах остаться?

— Лучше сядь в кресло. А то, еще грохнешься. Тельце у тебя сейчас очень уж хилое. Ничего, расстояние позволяет. С кого начнем? С полковника, или с его «шестерок»?

— С полковника. Вряд-ли «шестерки» что-то важное знают…

Устраиваюсь с удобством в мягком кресле, и снова знакомое ощущение «дуновения ветерка» в голове. Ганс привел полковника в чувство, но не позволяет ему даже шевельнуть пальцем, или сказать слово. И пока господин полковник пребывает в состоянии перманентного охренения от непонятной «чертовщины», я спокойно роюсь в его памяти. В памяти человека, всего лишь несколько минут назад собиравшегося меня убить. Конечно, не меня лично, а Елизавету, но это дела не меняет. Отныне я — Елизавета Николаевна Романова. Нравится это кому-то, или нет…

Вскоре становится ясно, что господин полковник не входит в число руководителей переворота. Он сам у них на побегушках. Но знает много интересного. В том числе и некоторых «тузов», замешанных в сем богопротивном деле. В число которых входят канцлер Нессельроде (как-то даже неудивительно!), граф Уваров (хоть и находящийся сейчас не у дел), князь Юсупов (ради такого дела даже вернувшийся из Европы «раньше времени»), а также неофициальные «великие князья» — Нарышкин и Мещерский, — бастарды императора Александра Первого. Что, в принципе, тоже неудивительно. Компания подобралась весьма колоритная. И это только те из главарей заговора, о ком полковник Эстерман знает достоверно. А кроме них хватает бунтовщиков рангом помельче. М-м-да… Придется вести себя, как Иоанн Грозный, прозванный за свою жестокость Васильевичем. По-другому не получится. И свой Малюта Скуратов мне бы точно не помешал…

Закончив с полковником, занялись его «шестерками», но там ничего важного узнать не удалось. Оба были из личных головорезов полковника, осуществляя лишь разные темные дела и «силовые акции». В данный момент присматривали за Елизаветой и слугами, которых выделили ей в помощь. Они же и пресекли попытку побега, когда одна горничная согласилась мне помочь и попыталась вывести из особняка. Вообще-то, не мне, а Елизавете, но сейчас это уже неважно. Девчонка знала, чем рискует, и я не брошу ее в этом гадюшнике. Российская императрица Елизавета Вторая добро помнит. Надеюсь, что горничная еще жива.

Закончив сбор информации и разорвав ментальный контакт, встаю из кресла и ударами стилета приканчиваю бугаев. Они мне больше не нужны. Бить стараюсь так, чтобы не запачкать платье кровью. И лишь после этого подхожу к полковнику, который смотрит на меня с суеверным ужасом. Очень хочется сохранить мерзавца для суда и показательной казни, но он узнал много лишнего. А стирать ему память нет смысла. Поэтому прощайте, господин полковник! Удар стилета, и свидетелей «чертовщины» больше нет. Теперь надо срочно уходить. Поскольку в доме еще есть люди, связанные с заговорщиками. Но на их беду мне известно, кто именно.

Из памяти пленных знаю планировку всего особняка, что в моем положении большой плюс. Плюс также то, что Елизавету, сразу же, как поймали при попытке к бегству, сюда притащили в верхней одежде. Поэтому не надо искать шапку и шубу, которая удачно скрывает весь мой «арсенал». АДМ занимает место у меня на плече, мимикрируя под мех шубы, поэтому практически не заметен. Ганс предложил, чтобы я спрятал его под шубу, поскольку он и оттуда сможет работать, используя мое зрение, но сейчас лучше не рисковать. Все же, при открытом положении у него больше возможностей. Сейчас только случайной пули мне не хватало. Все, пора…

Подхожу к двери, ведущей в коридор. Сразу за дверью находится первый пост охраны. И на нем стоят люди, которые знают, кого именно, и с какой целью сторожат. Наобещал им полковник очень много. Вот они и польстились, пойдя супротив государыни императрицы. Невдомек служивым, что от них собирались избавиться в любом случае, как от ненужных свидетелей. Независимо от того, удалось бы «уговорить» Елизавету, или нет. Ну а я такой кровожадностью не страдаю. Посмотрю, как себя поведут. Признают меня своей императрицей и встанут на мою сторону — их счастье. Не признают и не встанут — их проблемы. Также плюсом является тот факт, что господин полковник был типичным офицером столичного гвардейского полка, который занимался больше парадами и разного рода торжественными мероприятиями, чем реальной боевой подготовкой. А уж о правильной системе охраны важных персон тем более имел весьма смутное представление. Поэтому допустил серьезную ошибку. Пост, который находился рядом с помещением охраняемого лица, не имел визуального контакта с соседними постами, что являлось грубейшим нарушением инструкции. Понадеялся, что четверо вооруженных мордоворотов, которые торчат сейчас под дверью, и гадают, почему стало так тихо, являются достаточной силой, чтобы предотвратить побег, или задержать тех, кто попытается освободить пленника. В крайнем случае, поднимут тревогу, и вскоре здесь будет не протолкнуться от кавалергардов, коих в особняке половина эскадрона. Но если тихо вывести этих четверых из строя, то на других постах этого не увидят. Впрочем, я рассуждаю с точки зрения человека своего времени. А здесь еще живут непуганые идиоты. Которые понятия не имеют, на что способна хорошо подготовленная диверсионно-разведывательная группа. И даже имеющийся опыт казаков-пластунов в столичной гвардии не перенимают, считая «подлым». Ну, тем хуже для вас…

Открываю дверь, выхожу в коридор и вижу четыре «фигуры», которые оторопело уставились на меня. Видать не ожидали, что пленница выйдет одна без сопровождения. Трупы полковника и обоих его подручных отсюда не видно, никаких разговоров и команд из комнаты тоже не слышно, поэтому служивые в непонятках. Сразу же пробую расставить нужные акценты. Лишние трупы мне не нужны.

— Кто старший?

— Я, Ваше Императорское Высочество! Ефрейтор Иванов!

— Понятно, ефрейтор. Ничего мне сказать не хотите?

— Дык, это… Ваше Императорское Высочество… А что сказать-то?

— Что сказать? Например, для чего вы здесь находитесь. Или что вам полковник Эстерман пообещал за то, что вы меня здесь сторожить будете. Делайте выбор, русские воины. За кого вы? За меня, законную наследницу российского престола? Или за врагов Российской Империи, убивших императора и его сыновей?

Зависли служивые. Ситуация для них неожиданная. Видно, что и хочется, и колется. Тем более, полковник со своими «шестерками» следом за мной так и не вышел. А это значит, что либо не смог, либо не захотел… Не захотел — вряд ли. Значит не смог… А если не смог… Можно сделать определенные выводы… Но у меня время есть, поэтому не тороплю с ответом. Стою и жду, на всякий случай сжимая под шубой стилет. Если жадность одержит верх над здравым смыслом, то… Ничего не поделаешь… «А ля гер ком а ля гер»…

Но здравый смысл все же берет верх над жадностью. Ефрейтор вытягивается во фрунт, а за ним и остальные.

— Приказывайте, Ваше Императорское Высочество!

— Проводите меня к выходу. И вызовите эстандарт-юнкера Милорадовича. Остальным ни слова.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество!

Один из служивых тут же убегает, а я в сопровождении трех оставшихся не спеша следую по коридору к лестнице. Больше поблизости никого нет. Остальные посты расположены на первом этаже. Не захотел полковник рисковать, слишком мало у него людей, посвященных в заговор. Остальных используют втемную. Они не знают, для чего здесь находятся. Приказали взять дом под охрану в связи с беспорядками, вот они и охраняют. Из находящегося здесь начальства только эстандарт-юнкер Милорадович не замешан в заговоре. А вот ротмистр Пестель и поручик Трубецкой замазаны по уши. Как-то даже не удивляюсь знакомым фамилиям. Но они сейчас должны возносить хвалу Бахусу, свалив всю рутину службы на молодого эстандарт-юнкера, не так давно прибывшего в полк. И понятия не имеющего, для чего на самом деле здесь находится два взвода второго эскадрона лейб-гвардии Кавалергардского полка. На него у меня вся надежда. Нужно продержаться до утра, пока не появится Бенкендорф с жандармами. Вряд ли среди ночи сюда пожалуют другие заговорщики. Но это только в том случае, если удастся предотвратить утечку информации, что царевна Елизавета уже на свободе. А для этого надо переманить на свою сторону всю находящуюся в особняке охрану. В этом мне и должен помочь Милорадович. Насколько удалось узнать из памяти полковника, гнили в парне нет. Еще до переворота его осторожно прощупали, ведя провокационные разговоры, и сочли ненадежным. Поэтому не стали посвящать в свои планы. Сюда его направили исключительно из-за «нехватки кадров», поскольку замешанные в заговоре офицеры Кавалергардского полка потребовались в других местах. Не думали, что в особняке полковника Эстермана могут возникнуть какие-то сложности. Никто царевну Елизавету всерьез не воспринимал. Как не предполагали и попытку ее освобождения. И все бы у господ февралистов получилось, не вмешайся мы в последний момент.

Между тем, подходим к лестнице в конце коридора. У входа на которую на первом этаже находится следующий пост охраны. Но дойти до лестницы мы не успеваем. Снизу слышны шаги, и неожиданно появляется… ротмистр Пестель! Как говорится, помяни черта, и он тут как тут. Непонятно, с какого бодуна его понесло на второй этаж, но вот из-за таких случайностей и проваливаются великолепно разработанные планы. Теперь обойтись без шума не получится.

Ротмистр хоть и находится под шофе, но мгновенно оценивает ситуацию, и пытается взять ее под контроль.

— Ваше Императорское Высочество, почему Вы здесь? Прошу Вас вернуться в свои покои. Это для вашей же безопасности.

— Сомневаюсь, что там безопасно. Вы арестованы, ротмистр Пестель. Сдайте оружие.

Пробую заставить противника раскрыться. Он уже понимает, что возникла какая-то накладка. Но свидетелей нет. Рядом со мной только трое кавалергардов, которые тоже вроде бы как «в деле». Если Елизавета не успеет поднять тревогу, то все еще можно исправить…

И ротмистр совершает глупость. Отдает команду стоящим за мной кавалергардам.

— Быстро заткнули ей рот и отвели назад!!!

Он совершенно не опасается пятнадцатилетней девчонки. А зря. Шуба у меня просто накинута на плечи, но не застегнута. Стилет уже заткнут за пояс, а вместо него в руке находится револьвер. Откинуть полу шубы в сторону — одно мгновение. Грохот выстрела разносится по всему особняку. Хоть руки Елизаветы и непривычны к стрельбе, но с пяти метров промахнуться сложно. Пуля сбивает Пестеля с ног и он падает вниз по лестнице. Ничего не поделаешь, участие в дворцовом перевороте иногда плохо заканчивается. Декабристы тому пример. Ему ли не знать. Но увы! Урок не пошел впрок…

Трое провожатых смотрят круглыми глазами. Не ожидали от девчонки такой прыти. Снизу слышен топот, и вскоре на лестнице появляются четверо кавалергардов с оружием на изготовку. Хорошо, что среди них посыльный и тот, кто мне нужен. Эстандарт-юнкер Милорадович. Причем тоже с круглыми глазами.

— Ваше Императорское Высочество⁈ С Вами все в порядке?

— Все в порядке. Понимаю ваше удивление, Дмитрий Михайлович. Меня похитили и держали взаперти в этом доме. Но мне удалось освободиться. Я знаю, что Вы не связаны с заговорщиками. В отличие от ротмистра Пестеля, который уже получил по заслугам. Обеспечьте надежную охрану дома, чтобы никто не смог сбежать и предупредить заговорщиков о том, что птичка вырвалась из клетки. Где поручик Трубецкой и здешний дворецкий?

— Поручик Трубецкой отдыхает, а дворецкого сейчас найдем!

— Арестовать обоих и доставить ко мне. Если окажут сопротивление, разрешаю применить силу. И еще… Дайте распоряжение п р и б р а т ь с я на втором этаже. Вам покажут, где именно.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество!

Так и только так. Как говорил Александр Васильевич Суворов, быстрота и натиск. Все вокруг приходит в движение. То, что кавалергарды смотрят на меня, как на чудо, вполне объяснимо. Такого поведения от тихой скромницы Елизаветы никто не ожидал. Одного из своих провожатых отправляю показать, где именно надо п р и б р а т ь с я, а двоих оставляю возле себя на всякий случай. Мало ли, вдруг потребуется кого-то срочно позвать. Коммуникаторов в этом мире еще нет. А пока суть да дело, занимаю гостиную на первом этаже, и жду первых результатов начала своего правления. Ждать приходится недолго.

Наконец появляются Милорадович и шестеро кавалергардов, которые втаскивают в гостиную две персоны. Одна в мундире поручика Кавалергардского полка с фингалом на физиономии, и матерится так, что хоть святых выноси. Вторая в штатском и что-то лепечет, трясясь от страха. Ну, наконец-то! Дворецкий меня мало интересует, а вот на потомка князя Трубецкого, замешанного в восстании декабристов, посмотреть очень хочется. Спрашивается, и чего тебе, аристократу долбаному, не хватало? Вот уж правильно в народе говорят — с жиру бесится…

Оба «гостя» удивленно на меня уставились, как на привидение, и замолчали. Не ожидали такой подлянки от Судьбы. Но если дворецкий еще может выкрутиться — он лицо подневольное, то вот господин Трубецкой влип серьезно. О чем я ему и напоминаю.

— Что, поручик, не ожидали меня здесь увидеть?

— Ваше Императорское Высочество⁈

— Судя по всему, Вы меня не ожидали увидеть живой и на свободе, поручик. О вашей роли в мятеже мне все известно, можете не обольщаться. Меня интересует другой вопрос. Почему Вы примкнули к мятежникам? Чего Вам не хватало? Я имею ввиду Вас лично. Ведь у Вас было в с е, о чем могут только мечтать многие подданные российского императора. Титул, богатство, положение в обществе. Власти? Ее бы Вы все равно не получили. Главари мятежа не для того это затеяли, чтобы делиться властью со своими подчиненными. И Вы не могли этого не понимать. Ответьте мне, п о ч е м у? Только не говорите о свободе, равенстве, братстве, счастье и чаяниях русского народа и прочих благоглупостях. Такие, как Вы, понятия не имеют, как на самом деле живет русский народ, и что ему нужно.

— Боюсь, что Вы меня не поймете, Ваше Императорское Высочество. То, что Вы считаете благоглупостями, когда-то все равно наступит.

— И для этого надо убить императора и всех его сыновей? Чтобы привести к власти высшую аристократию? Я уже не говорю о том, что к этому мятежу приложили руку англичане. Неужели Вы и ваши руководители думали, что все поверят в этот «польский след»? Вы всех дураками считаете? И меня в том числе? Впрочем, лично Вы об этом могли и не знать. Вы — слишком мелкая фигура в рядах заговорщиков. А вот ваши руководители з н а л и. И сознательно пошли на это.

— Но это невозможно, Ваше Императорское Высочество!!!

— Возможно, поручик. Еще как возможно. Мне известно несколько больше, чем Вам. Поверьте, наша аристократия согласна сотрудничать даже с врагами России ради достижения своих целей. Очень жаль, что она находит последователей в лице таких людей, как Вы. На этом с Вами закончим. Увести и содержать под стражей до особого распоряжения.

Когда поручика Трубецкого увели, обращаю внимание на дворецкого. Пожилой высокий мужчина, служит Эстерману уже много лет. Верный, как пес. Понимает, что у барина сейчас какие-то серьезные проблемы, но надеется выкрутиться. Дескать, он лицо подневольное, всего лишь приказы барина выполнял. Ничего, заставлю его малость подергаться.

— А теперь с Вами разберемся, любезнейший. Ваши отговорки о том, что Вы всего лишь выполняли распоряжения вашего хозяина, меня не интересуют. Расскажите об этом на следствии. Мне нужно видеть горничную Марту, и как можно скорее. Надеюсь, она в добром здравии?

— Не могу знать, Ваше Императорское Высочество!!! Была недавно в добром здравии!

— Да, была. До того момента, как ее скрутили ваши люди. Дмитрий Михайлович, пусть этот человек покажет, где удерживают горничную Марту, после чего сопроводите ее ко мне. Если вдруг Марту не смогут найти, расспросить у господина дворецкого, где она находится. Разрешаю применять любые методы дознания. Если вдруг выяснится, что Марта скоропостижно скончалась, то расспросить у господина дворецкого, каким образом и почему это случилось. Опять таки, применяя любые методы дознания. До нужного результата. Вам все понятно?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество! Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

Унеслись служивые выполнять распоряжение своей императрицы, а я подумаю, что делать дальше. Пока все идет не так уж плохо. Кавалергарды, кто не был замешан в заговоре, перешли на мою сторону. Один из заговорщиков ликвидирован, один арестован с предъявлением обвинений, а втянутые в заговор солдаты прикинулись ветошью и не отсвечивают, надеясь, что пронесет. Ну и ладно, я не против. Будут сидеть тихо — пусть живут. Устраивать репрессии среди нижних чинов не стоит. Наоборот, лучше прилюдно простить вовремя раскаявшихся. А вот с благородиями, высокоблагородиями и превосходительствами будем разбираться с каждым индивидуально. Если до прибытия жандармов удастся сохранить произошедшее в тайне, то можно надеяться, что главари заговорщиков не успеют сбежать. Но тут уже все зависит от надежности охраны. В которой я совершенно не уверен. Все же, для таких специфических функций кавалергардов не готовят. Можно, конечно, подключить к наблюдению Ганса. Но для этого ему надо все время находиться снаружи дома, и никак не получится залегендировать «несчастный случай» с теми, кто захочет улизнуть в город, несмотря на запрет покидать территорию особняка. Поэтому в данный момент нужно держать Ганса поблизости. Как он справедливо сказал, тельце у меня сейчас очень хилое, и не сможет противостоять даже не очень сильному супостату. Так что, не будем рисковать.

Ждать приходится недолго. Мотивация для сотрудничества у господина дворецкого железная, поэтому очень скоро раздается стук в дверь, и в гостиную входит Милорадович с двумя кавалергардами и перепуганной хорошенькой девчушкой возрастом даже чуть меньше, чем я нынешний… Вернее, нынешняя… Ладно, это в данный момент несущественно.

— Ваше Императорское Высочество, горничная Марта доставлена!

— Благодарю Вас, Дмитрий Михайлович. Марта, рада видеть тебя в добром здравии. Но мне кажется, что это твое ненастоящее имя? На немку ты совершенно не похожа.

— Да, Ваше Императорское Высочество. До того, как в услужение к барину взяли, Настей звали. Но барину не понравилось. Вот и стал меня Мартой называть.

— Теперь понятно. Что же, Анастасия, могу тебя порадовать. Ты единственная из прислуги этого бунтовщика, кто не побоялся мне помочь. Пусть не получилось, но сам факт для меня очень важен. Дарую тебе за это вольную и сто рублей золотом. Можешь вернуться к родителям в деревню, если хочешь. Но только, сама понимаешь, там тебя ничего хорошего не ждет. Поэтому предлагаю тебе службу. Мне нужны верные люди в своем ближайшем окружении. Пойдешь ко мне камеристкой?

— Ваше Императорское Высочество, век за Вас буду Бога молить, верой и правдой служить! Заберите меня отсюда!

И несчастная девчушка падает мне в ноги, а на глазах наворачиваются слезы. Никак не привыкну к такому проявлению чувств у аборигенов. Но надо соответствовать эпохе. Я ведь теперь российская самодержица… твою мать…

— Встань, Настя. Негоже честным российским подданным поклоны в пол бить. Не при боярской думе живем. Пращур мой Петр Великий этого не любил, и я не люблю. Дмитрий Михайлович, девица Анастасия принята на службу моей личной камеристкой и поедет со мной. Выделите ей людей в помощь собраться, и как закончит, пусть ко мне придет. Если кто из дворни попробует воспрепятствовать, не церемониться. С этими бунтовщиками еще будет отдельный разговор…

Когда Марта, оказавшаяся Настей, уходит в сопровождении кавалергардов, велю проводить меня в рабочий кабинет бывшего хозяина особняка. Надо хорошенько обдумать дальнейшие действия. Посты внутри дома убраны, и за счет этого усилена охрана периметра. Если кто и захочет ускользнуть, чтобы предупредить своих хозяев, то вряд ли у него это получится. Милорадовичу дан приказ — н и к о г о не выпускать за пределы охраняемой территории. Не имеет значения, кто это будет, и какие аргументы предъявит. Задерживать всех. Прислуга предупреждена, поэтому сослаться на распоряжение дворецкого не выйдет. Утром, когда появится Бенкендорф с отрядом конных жандармов, срочно отправляемся в Зимний. Надеюсь, что моя нынешняя маменька, которая вдовствующая императрица Александра Федоровна, доживет до моего прибытия. А то, не хотелось бы иметь дело с Регентским советом. Если есть возможность обойтись без лишних трупов, то надо эту возможность использовать. Поэтому вдовствующая императрица в роли регента меня более чем устраивает. Но это программа-минимум. А вот дальше идут различные дополнительные «плюшки», способные облегчить мое восхождение на российский престол, которое даже мне легким не кажется. Несмотря на все мои способности, кои воспринимаются аборигенами, как «чертовщина». Большой соблазн сыграть на этом. Только представить то, что я творю, не происками нечистого, а божьей благодатью, снизошедшей на скромную несовершеннолетнюю царевну, по воле обстоятельств вынужденной стать во главе Российской Империи. Соблазнительно и… Опасно… Процент «чудес» должен быть строго лимитирован. Мне еще предстоит с маменькой объясняться, каким образом я, не обладая выдающимися физическими данными, умудри…лась справиться с тремя здоровенными лбами. Любой из которых мог шутя справиться с такой пигалицей, как я, «одной левой». Но факты говорят об обратном. Это Милорадовичу и Бенкендорву можно спагетти на уши навесить. Либо вообще сказать, что это секретная информация. А вот с Александрой Федоровной такое не прокатит. Так и быть, начну применять «божественное вмешательство» в гомеопатических дозах. Только по отношению к императрице, и только в строго ограниченных рамках. Иначе верующая и богобоязненная маменька может подумать, что ее младшая дочь как минимум заключила сделку с Сатаной. А возможно, и сама все подстроила с его помощью. Только церковников мне сюда впутывать не хватало. И так придется с этой хитрой братией ухо востро держать, а если еще и маменька усомнится… Тогда придется делать тотальную зачистку, что не есть хорошо. Все же, какие-то лояльные родичи из семейки Романовых и из среды высшей аристократии мне нужны. Полностью перетянуть всех на свою сторону невозможно. Но вот если какую-то часть, чтобы стравить их друг с другом… Это был бы самый лучший вариант из возможных. Пусть меряются пиписьками, сколько хотят, но не мешают мне заниматься укреплением собственной власти. А там поглядим, кто полезен для дела, а кто нет. Я не тряпка Николай Второй, который даже при доказанных обвинениях против убийц Распутина не только не казнил главных виновников, но даже за решетку не отправил. Не-е-т, господа хорошие…Вы еще не знаете, на что способна несовершеннолетняя скромница Елизавета. Петр Великий и Иван Грозный меня бы поняли. А на мнение «просвещенной» Европы и заглядывающих ей в рот наших доморощенных либералов мне наплевать.

Вооружившись пером и бумагой, начинаю составлять список первоочередных кандидатов для «беседы», личности которых узнал из памяти Эстермана. Передоверять такое никому нельзя. Даже Бенкендорфу. Хотя в его личной преданности российскому престолу у меня никаких сомнений нет, но Бенкендорф — человек «просвещенного» XIXвека. Со всеми его «правами» и «свободами». Начнет церемонии разводить с этой зажравшейся аристократической сворой, и в результате потеряет время. А сейчас не то, что каждый день, каждый час важен. Поэтому мне нужен не «просвещенный» жандармский полковник образца 1855 года, а «непросвещенный» Малюта Скуратов. Который не погрязнет в юридическом крючкотворстве, а будет без затей рвать всех, на кого укажет хозяин… Вернее, хозяйка. Да только, где же этого Малюту взять? Вот и придется взвалить все тяготы следствия на свои хрупкие девичьи плечи. Ничего, выдержу…

Список готов, теперь надо забрать кое-какие бумаги в кабинете бывшего хозяина. Ничего особо компрометирующего с первого взгляда в них нет, но это если не знать всей подоплеки. А я знаю. Ох, ваши светлости и ваши сиятельства, доберусь я до вас… Так засияете, что в Европе увидят…

Но вот бумажные дела закончены, теперь можно и отдохнуть. Ганс прав, тельце у меня сейчас очень хилое. Поэтому перегружать его без меры не следует. Как раз и моя новая камеристка Настя вернулась. Отправляюсь с ней в выделенную мне спальню, где приходится пройти через обряд «раздевание барышни» с помощью Насти. Самому это сделать трудновато. Ей богу, поубивал бы здешних модельеров! Раз теперь меня это напрямую касается, надо начинать прогрессорствовать в области женской одежды. Это же уму непостижимо — напяливать на себя столько тряпок! Причем зачастую самостоятельно это невозможно! Зачем⁈ Хрен с ним, длину подола платьев можно оставить прежней. Но вот все остальное нуждается в серьезной модернизации.

Господи, какое счастье, наконец-то остаться в одной ночной рубашке, и завалиться в кровать! Ганс, мерзавец этакий, язвительно хихикает.

— Что, Командир, ношение установленной формы одежды создает некоторые сложности?

— Ганс, не трави душу! Это же сущий кошмар! Давай думай, что можно поскорее внедрить, чтобы от этого убожества избавиться!

— Ладно, посмотрим, что можно сделать. Сразу говорю, на мини юбки, брюки, капроновые колготки и комплекты от «Версаче» не рассчитывай. Эпоха не соответствует. Не поймут-с, как сейчас говорят господа аборигены. Но что-то более-менее удобное придумаем. Давай, спи, Ваше будущее величество! Детям давно спать пора. Тебе завтра еще свою маменьку охмурять.

— А зачем ее охмурять? Маменька умная и понимает, что выбора у нее нет. Либо она со мной, либо ее сожрут. Лишь бы до нашей встречи дожила. А там будет всем господам февралистам и их английским хозяевам «сюрпрайз»…

Ночью меня не беспокоят. Но когда будят в условленное время, выясняется, что были две попытки побега из числа прислуги. Проведенное по горячим следам расследование выяснило, что эстермановские «шестерки» все же надеялись предупредить заговорщиков о том, что ситуация изменилась. Ну, что же. Они сделали свой выбор. Мне такие подданные не нужны.

К семи часам я уже сижу в рабочем кабинете, полностью облачившись в установленную «форму одежды» (с помощью Насти, разумеется), и жду появления Бенкендорфа. Надеюсь, что жандарм не подведет. Так и есть. Раздается стук в дверь и в кабинет входит Милорадович.

— Разрешите, Ваше Императорское Высочество?

— Входите, Дмитрий Михайлович. Что случилось?

— У ворот особняка конные жандармы. Не менее полусотни. Командует полковник Бенкендорф, настаивает на встрече с Вами. Вверенные мне кавалергарды готовы отразить нападение.

— Все в порядке, Дмитрий Михайлович. Проводите ко мне полковника Бенкендорфа. Он на нашей стороне и прибыл с целью оказать помощь против заговорщиков.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество!

А вот теперь сыграем по-крупному. Интересно, как воспримет мои слова Бенкендорф. Раньше он с Елизаветой не общался, только издали ее видел. Поэтому не заметит резкую перемену в поведении. Но, с другой стороны, такие выверты судьбы тоже не каждый день бывают. И как поведет себя в критической ситуации «скромница» Елизавета, никто не знает. Елизавету Петровну тоже до последнего момента никто из ее врагов всерьез не воспринимал.

А вот и Бенкендорф, легок на помине. Вваливается в кабинет в сопровождении Милорадовича, и явно удивлен, увидев меня живой. Но службу знает. Докладывает, как положено, и ждет дальнейших распоряжений. Вот и я не буду тянуть кота за «фаберже»…

— Доброе утро, Фридрих Карлович! Я знаю, что Вы не связаны с заговорщиками, и всеми силами пытались предотвратить переворот. Очень жаль, что государь император не прислушался к вашим словам. Но что случилось, то случилось. Теперь будем исходить из того, что есть. Я хочу спасти Российскую Империю от поражения в войне и уничтожить бунтовщиков, восстановив порядок. Вопрос к вам обоим, господа. Готовы ли Вы следовать за мной до конца, несмотря ни на что? Враги очень сильны. Если откажетесь, ваше право. Спокойно уйдете в отставку, никаких преследований вас и ваших близких не будет. Обещаю. Итак, ваше решение?

— Готов служить Вам, Ваше Императорское Высочество!

— Готов служить Вам, Ваше Императорское Высочество!

— Я рада, что не ошиблась в вас, господа. Сейчас же отправляемся в Зимний. Государыня императрица еще жива?

— Вчера вечером была жива, Ваше Императорское Высочество. Но… Лейб-медики не питают надежд… Извините.

— За правду не извиняются, Фридрих Карлович. И впредь прошу всегда говорить мне только правду, какой бы горькой она ни была. Потом поговорим с Вами более обстоятельно. А сейчас — в Зимний!

Впрочем, понятие «сейчас» в умах аборигенов довольно растяжимое. Я об этом заранее не подумал, а когда кинулись, оказалось, что приличествующий для царевны выезд надо готовить более часа. Такой расклад меня не устраивал, поэтому приказал немедленно отправляться верхом. И началась клоунада. Со слов дворецкого выяснилось, что это невозможно. Почему? Ведь верховые лошади в конюшне есть? Есть. Так в чем проблема? Оказалось, что проблема в отсутствии женских седел. Велел подготовить лошадку с мужским седлом. На что последовали слова о недопустимости подобного. Потихоньку свирепея, повторил свой приказ. И пригрозил, что если через десять минут лошадь из конюшни Эстермана не будет оседлана, то возьму любого оседланного коня, а господин дворецкий отправится за мной следом и признается жандармам в попытке задержать Ее императорское высочество в логове бунтовщиков с неизвестной целью. Сказанное возымело действие, поэтому вскоре мне подали оседланную спокойную кобылку. Вторая кобылка для Насти. Хорошо, что она может ездить верхом. Для конспирации прибегли к маскараду. Двое кавалергардов переоделись в шинели и киверы убиенного мной ротмистра Пестеля и арестованного поручика Трубецкого, а мы с Настей надели шинели и головные уборы рядовых. Конечно, не бог весть какая маскировка, но сейчас сойдет. На улице еще довольно темно, поэтому если кто и наблюдает за особняком, то вряд ли разберет, что внутри строя двое всадников выделяются на фоне остальных. А там уже будет поздно. Оставили в особняке двенадцать человек под командованием вахмистра, и двинулись к Зимнему дворцу.

Стук подков по замерзшей мостовой и холодный ветер в лицо. Я мчусь по улицам Санкт-Петербурга инкогнито в шинели кавалергарда. Выбор сделан, Рубикон перейден, обратной дороги нет. Российская императрица Елизавета Вторая должна взойти на престол, уничтожив всех, кто попытается этому помешать. Эпоха дворцовых переворотов, начатая моей тезкой Елизаветой Петровной в далеком 1741 году, не канула в прошлое. Но отныне история Российской Империи пошла по другому пути. Совсем не по тому, какой ей предначертали в «цивилизованной» Европе.