Час в копилке

Глава 27

До шести часов вечера Марина ещё ждала.

Что Макс придёт из школы, и они всё-таки проведут этот вечер вместе.

Ждала, что он хотя бы напишет и поздравит её со своим днём рождения.

Что купит ей тюльпанов на специально сэкономленные деньги. А если накоплений у него нет, то хотя бы сорвёт несколько нарциссов с клумбы под окнами. Хулиганство, конечно, и трудов соседки жаль, но Марине очень хотелось, чтобы сын ради неё решился на подобное безобразие.

Она достала семейный альбом. Горько усмехнулась. Как его называть, когда семья не полная? Сыно-материнский? Или просто усечь слово на один слог? Се-мей-ный… Мама-папа-ребёнок… Без папы получается «се-ный»?

В мыслях она переставляла слоги, а руками переворачивала страницы. Фотографические изображения сына сегодня вместо умиления вызывали раздражение и очередные приступы ненависти к себе. Все эти снимки сделаны на цифровой фотоаппарат, а позже — на телефон. Потом распечатаны и вложены в альбом. Файлы неизменно отправлялись на электронную почту Бориса. Марина отсылала ему фотографии десятками.

И эту. Масику восемь месяцев. Бирюзовый бодик, из-под которого торчит краешек подгузника. Складчатые ляжки, розовые пухлые щёки со следами дерматита. Глаза — светлые, будто промытые голубые кристаллы. Наверное, только что ревел. Во рту виднеются четыре зуба. Всё по возрасту.

И эту. Масику три года. Он оседлал беговел. Коричневые шорты с лямками и белая футболка, украшенная изображением семейства мухоморчиков.

И эту. Из Турции. Масику пять. Он кормит местных котов.

И эту… И эту… И следующую.

А вместе с ними уходили и другие файлы. Без ретуши, коррекции и сортировки. Все подряд. Это в первые годы. Потом — меньше. Сейчас — ничего. Марина больше не посылает Борису Максовы фотографии. Зачем бы?..

Она достала шкатулку с бережно хранимыми девичьими секретами. Небольшая коробочка, украшенная палехской росписью. Парень с девушкой в нарядных костюмах, отливающих серебром и золотом, сидят на лавочке. Он играет на гармони, она поёт и обмахивается платком. А вокруг распускаются чёрно-красные цветы.

Первый подарок Бориса. Марина хранила шкатулку на верхней полке шкафа в самом дальнем углу и доставала редко, чтобы не расстраиваться. В ней она хранила золотые серёжки, которые надевала на первые свидания, билеты на совместные киносеансы, вкладыши — вот дурочка! — от жвачки «Love is…», валентинки, открытки на 8 марта и дни рождения. И фотоальбом. Ещё один. С фотографиями, сделанными на плёнку и распечатанными в ателье. У Бориса была «мыльница»-автомат. Они покупали для каждого знакового события плёнку — 12, 24 или 36 кадров. Чем значимее событие, тем длиннее плёнка. Всегда вдумчиво подбирали антураж, позировали, не тратили кадры зря. Бывало, находили очень живописное местечко и вглядывались в специальное окошечко фотоаппарата — сколько осталось кадров? Хватит ли? Если уже отснято 11, то лучше сфотографироваться сразу в ивовых ветках, а на камнях потом (ну, вдруг на плёнке окажется запасной кадрик!). А если в окошечке цифра десять, то смело можно сделать снимок и там, и там. После двенадцатого кадра прислушивались — аппарат начинал жужжать, сматывая плёнку. Замолчит — и можно открывать крышку, чтобы доставать цилиндрическую кассету. Но всё равно лучше делать это в темноте, потому как именно при перемотке, как назло, могли сесть батарейки. И тогда жужжание прекращалось раньше времени, а плёнка при открытии крышки подвергалась засветке…

Они вместе носили фотографии в проявку и ждали сутки, когда можно будет забрать. А если очень невтерпёж — платили дороже и заказывали печать за час. Борис хранил основную массу снимков у себя, а Марина отбирала те, что понравились больше всего, подписывала и вкладывала в альбомы. Накупила сразу много, но потом остался только этот, с ландышами. Каждый раз, когда Марина обещала себе больше никогда не писать Борису, она доставала альбомы и рвала фотографии, пока не доходила до какой-нибудь, с которой не хотелось расставаться.

В начале седьмого Марина смирилась с тем, что сын не придёт. Он выбрал концерт.

«Хуже! Он выбрал Аврору!»

Оставив фотоальбомы на кровати — пусть валяются, уберёт позже — Марина оделась и вышла на улицу. Погулять, освежить мысли. Всем клиентам она отказала, зная, что в этот вечер однозначно будет занята. Эх, лучше бы поработала. Хотя в таком настроении точно наговорила бы своим коучи лишнего.

Она шла по улицам, рассматривая витрины и размышляя, чем себя побаловать. Выпить кофе с пирожными или зайти в ресторан и взять пасту с морепродуктами. Или просто купить шаверму, попросить налить в неё соуса от души… Запить её холодной колой…

Вывеску бара «Три тетради» она увидела издалека. Числительное светилось целиком, а в слове «тетради» буквы появлялись по очереди…

«Тоже, что ли, вписать своё имя в какой-нибудь список смертников…, — мрачно подумала Марина. — Кофе, паста, шаверма или суицид… Прекрасное меню!»

Она прошла мимо бара, но вдруг вернулась. Шагнула внутрь. Посетителей не было, за стойкой, казалось, тоже пусто, но через мгновение показалась голова бармена.

— Одну минуту, сейчас протру пол и обслужу вас.

Марина села на высокий стул. Поискала взглядом тетради. Но на виду не было ничего похожего. Только две кожаные папки с меню и винной картой. Выбор блюд довольно обширный. Обычно в барах кухня так себе, максимум различные закуски к пиву. А выпивка на главных позициях. В «Трёх тетрадях» можно полноценно поужинать, но Марина не хотела ни местного алкоголя, ни еды.

— Мне нужны ваши три тетради, — сказала она тихо.

— Что вы имеете в виду? Есть фирменный коктейль с таким названием и горячее блюдо.

— Вы понимаете, о чём я, — твёрдо сказала Марина.

— Эта фраза действует лучше всяких паролей, — усмехнулся бармен, — вам нужны сразу все три тетради? Я удивлён.

— Нет, одной достаточно.

— Какой именно?

— Дуэльной.

— Расценки знаете?

— Нет.

Бармен назвал цены.

— Дуэльная самая дорогая?

— Не знаю, с чего вы это взяли, но у вас получилось угадать. Наш хозяин руководствуется такими принципами. Внести своё имя в суицидальную тетрадь — дешевле, чем в любую другую, потому что нельзя отнимать у человека последнюю надежду на смерть. Используя киллерскую тетрадь, заказчик может сам стать жертвой. Завышать цену за подобный аттракцион тоже не следует. А вот дуэлянты — это, как правило, пьяные идиоты, которых обобрать — благое дело. Во всяком случае, мне так запомнилось. Но моё дело простое: принять заказ и зачитать имена, когда позвонят. И получить свою долю, разумеется.

— Я не собиралась торговаться. Просто стало интересно. Как оплачивать?

— По QR-коду, если не сложно.

— Проверяйте.

— Всё пришло. Какие имена вписать в тетрадь? — бармен взял шариковую ручку с обгрызенным колпачком, расписал её прямо на обложке с полуголыми девицами, пролистал тетрадь до последней записи.

— Горшенин Борис Всеволодович.

— Есть. Второе?

— Горшенин Борис Всеволодович.

— Да-да, это я записал. Мне нужно второе имя. Это же дуэльная тетрадь. Состязаются всегда двое.

— Они одинаковые. Первое и второе.

— Не знаю, можно ли так. Раньше никто так не делал…

— Пусть поборется сам с собой, — сказала Марина.

— Хорошо, моё дело маленькое. Записать и продиктовать. За свою долю я готов на многое.

Марина удовлетворённо кивнула.

— Хотите, значит, дать ему второй шанс? А с тем, который победит, построить какие-то добрые отношения?

Он посмотрел Марине в глаза, видимо прочитал в них что-то, понятное только барменам.

— О, да это, похоже, его сотый второй шанс…

Марина горько усмехнулась и вышла из бара.

Возвращаться домой не хотелось, и Марина двинулась по улице дальше, в противоположную сторону.

19:30…

Аппетита она ещё не нагуляла. Кино не любила. Сходила бы в театр, но там все спектакли чаще начинаются в семь… Может, хотя бы на второй акт?

В их городе было три театра. Драматический, кукольный и оперный.

Последний находился всего в двух шагах. Давали «Иоланту». Начало в 20:00, час пятьдесят без антракта.

Марина купила билет на верхний ярус, разделась в гардеробе, взяла бинокль и прошла на своё место. Оно оказалось не слишком удачным, обзор загораживали осветительные приборы, но других билетов в кассе не предложили. Марина решила, что будет просто слушать. А, может, повезёт, и чьё-нибудь место в ряду окажется свободным. Тогда она пересядет.

«Ты нарушила договор».

Сообщение от Бориса пришло около восьми. В оркестровой яме уже разыгрывались музыканты. Доносились разрозненные звуки, сливающиеся в какофонию, впрочем, не раздражающую, а наоборот, настраивающую на торжественный лад. Марина представила, как эти несогласованные партии сольются в одну прекрасную мелодию…

Сообщения от Бориса она всегда открывала трясущимися руками. В горле пересыхало, сердце колотилось чаще. В них редко бывало что-то приятное, но именно этих неприветливых строк она ждала, как никаких других.

«Я просил тебя появляться только для перевода денег».

«Я перевела деньги», — парировала Марина.

«Раз в месяц».

«Формально месяц прошёл, я перевела тебе деньги в середине марта».

«Уговор был об определённой услуге»

«Я выбрала ещё одну. Кто может мне запретить воспользоваться тетрадями? К тому же ты сам сказал, что я могу заплатить тебе больше пяти рублей. Считай — заплатила».

«Эти деньги не идут в счёт оплаты жизни Максима. Следующий платёж я жду ровно в срок».

«Ты не хочешь меня отпускать?»

«А, по-моему, это ты подыскиваешь предлоги, чтобы со мной пообщаться! Займись собой! Найди себе кого-нибудь! Построй свою личную жизнь, а не ищи способы разрушить мою!»

«Что ты имеешь в виду?»

Уже погас свет в зале. Зазвучала увертюра. Маринин телефон ярким лучом подсвечивал затемнённый ярус. На неё с недовольством поглядывали соседи. Она убавила яркость телефона.

«А что ты имела в виду, когда записала моё имя в дуэльную тетрадь? Я получил твой заказ. Бармен подробно тебя описал».

«Хотела, чтобы ты выбрал себя. Настоящего.»

«Проверяешь на мне свои психологические штучки? Твой заказ выполнен. Ты зря потратила деньги. Я только что окончательно убил на дуэли того Бориса, которого ты знала шестнадцать лет назад. Остался другой. Его ты не знаешь, но он настоящий! Может, мне тоже записать тебя в дуэльную тетрадь? Проверь на себе свои тренинги. Выбери себя настоящую».

«Давай прощаться, Борис. На этот раз навсегда. И вот ещё: нам ничего от тебя не надо. Никаких подачек. Максим справится сам!»

«Раньше ты говорила по-другому. Не ты ли просила пожелать ему удачи?»

«Засунь эту удачу себе в зад!»

«Уверена? У Максима завтра важная репетиция, в пятницу генеральный прогон, а в субботу премьера. Весь спектакль в буквальном смысле держится на его руках!»

«Просто забирай своё чёртово колдовство и проваливай из нашей жизни!»

«Исполнено», — прилетел ответ.

Марина подождала, не появится ли надпись «Собеседник печатает». Несколько гневных слов набрала сама, но не отправила.

«Лучше бы тебя никогда не было в моей жизни, Борис Горшенин», — в очередной раз подумала она.

Смотреть оперу уже не хотелось. Но Марина решила не уходить. Она убрала телефон, откинулась в мягком кресле, закрыла глаза и вслушалась в музыку.

Где-то сейчас Масик танцует на концерте. Надо было не ругаться, а пойти туда вместе… Не так уж и дурна эта песня про нюдсы…