Час в копилке

Глава 16

Мысли, которых у меня никогда не было, из дневников, которых я никогда не вёл

Я люблю рассматривать потолочные светильники. С детства, с тех самых пор, как впервые прошёл, задрав голову, по коридорам больницы, где работала моя мать. Я видел их великое множество — маленьких, прямоугольных и выпуклых, как кусочки белого шоколада; прямоугольники побольше, похожие на целую плитку; выстроенные в линию или проложенные параллельно друг другу группами по три-четыре, под плафонами и без. Сейчас, разместившись на пластиковом лежаке общественной бани, я разглядываю круглую стеклянную таблетку, прикреплённую к потолку, от неё тянется в сторону длинная светящаяся трубка, отчего вместе они напоминают восклицательный знак или маятник больших часов.

Я напарился. Сегодня без веников. Не люблю веники. Изредка беру можжевеловый, но и то потому, что мне нравится потом рассматривать отметины на коже — многочисленные красные точечки, которые можно принять за аллергическую реакцию, но нет, это поры так причудливо реагируют на столкновение с зелёными иглами.

Окунувшись в ледяную воду, я постелил полотенце на лежак, устроился поудобнее, и вот уже минут пятнадцать рассматриваю потолок. Мимо проходят люди разных возрастов, оттенков кожи, несхожие по степени развитости мускулатуры. Мне нет до них никакого дела, я вижу их боковым зрением, полностью сосредоточившись на светлом кругу под потолком, соседствующей с ним длинной лампой и трещинах на давно не обновлявшейся побелке.

Возможно, кто-то из этих людей однажды станет моей жертвой. Не исключено. Любой из них может оказаться записанным в одну из тетрадей.

Если кто-то из вас подумает, что киллер Монетка — как меня окрестили в городе — это благородный мститель или блестящий психолог, стремящийся разобраться в сути чужих конфликтов, то вы ошибаетесь. Из двух человек — заказчика и жертвы — я никогда не выбираю того, кто, на мой взгляд, больше заслуживает смерти. Нет и близко ничего подобного: ах, какая у него насыщенная жизнь, как будет жалко, если она вдруг прервётся. Или: ох, это его первый серьёзный просчёт, разве можно из-за такой ерунды пожелать человеку попасть под трамвай!

Когда я придумал эту, хм, игру, мной двигала исключительно жажда мести. Мести своим родным, которые в одночасье от меня отказались. Без разговоров, без попыток вразумить, переубедить, спасти. А ведь я абсолютно уверен: маминых и бабушкиных сил хватило бы не только на то, чтобы скрыть мои преступления, но и воскресить мёртвых. Накопленный час — это золотой слиток энергии, драгоценный булыжник, который можно метнуть в любую точку Вселенной. Я знаю, на что способен сам, и на что были способны мои родственницы. Но они предпочли трусливое бегство, как только почувствовали рядом с собой чёрную силу. Как же! Пятно на репутации. Чистейшие воздушные взбитые сливки испачканы! И это не шоколадная крошка!

Раз уж это мысли, которых у меня нет и быть не может, то я скажу так: я понимаю, что мама и бабушка могли бы меня спасти, но также принимаю и другое. Мне это было бы не нужно. Просто потому, что я выбрал свой путь. Как выбирают профессию, как находят хобби, которому готовы отдаваться без остатка. Так я, перекормленный бесконечным желанием родственниц всех вокруг осчастливить, выбрал сторону зла. Осознанно! Зачем юлить? Записки, в которых люди просили замучить до смерти других людей, вызывали во мне трепет. Такой трепет, какого не было ни от одной просьбы о свадьбах, детях, исцелении и достижении целей. Злые просьбы словно подсвечивались, манили, и сами собой могли бы переводиться с любых языков — вздумай написать кто-то из иностранцев — чтобы стать понятными для меня и непременно попасть в мою душу, жаждавшую волшебства, но волшебства грозного, а не такого, каким грезили мама и бабушка.

Преступление — тоже искусство. Доводилось ли вам видеть азарт художника или театрального режиссёра, или иного творца, нашедшего способ реализовать задумку? Это внезапное озарение, сдавленный стон или откровенный крик радости, когда в голове тяжеленные плиты огромного пазла сходятся в единую картину, которая до этого никак не хотела складываться. Поверьте, точно так же горят глаза у мошенников, придумавших новую схему. Они так же звонят друг другу и возбуждённо орут в трубку:

— Слышь, чё придумал! Мы будем богаты… Это стопудово сработает.

И учащённо бьётся их сердце, когда криминальный спектакль свершается в первый раз. Не совсем гладко, не с полным успехом, но всё же есть повод отпраздновать премьеру! И сыграть его второй раз и третий, и пятый, с каждым разом улучшая мастерство и получая всё больше дохода. И тот, кто однажды придумал схему, вдруг невзначай улыбнётся, отпивая вино из бокала и подумает: а ведь без меня ничего этого не было. Ведь простая же схемка, лежала на поверхности, а никому, кроме меня, в голову не пришла…

И что, скажете, Вселенная всегда хочет только взбитых сливок и белых шкатулок? Похоже, ей в кайф от перчёных блюд и чёрных ящиков (читай, гробов). Она любит пощекотать себе нервы фильмами ужасов, только у концерна «Вселенная-продакшен» актёрская база побольше и спецэффекты покруче.

Гении-творцы призваны Вселенной для созидания, а преступные гении — для равновесия сил добра и зла. Зло неискоренимо. Это факт. И не только потому, что Вселенной оно зачем-то нужно, но и потому, что всякое добро может выглядеть добром только на фоне зла. Неблаговидные поступки оттеняют добродетельные. Если представить, что зло однажды будет уничтожено под корень, то уже через некоторое время ряд поступков, считавшихся условно добрыми и вполне допустимыми среди тех, кто привык жить по совести, перейдёт в разряд условно злых и с ними начнут борьбу — поначалу вялую. А после и весьма ожесточённую, когда группа активистов докажет миру, что на фоне всего остального добра именно эти привычки и деяния значительно выбиваются. Другими словами, люди всегда будут искать самое недоброе из добра и побеждать его. Отсюда вывод: добро — тот ещё волк в овечьей шкуре. Хочет выглядеть беленьким и пушистым, а на деле всегда отирается возле всякой грязи и откровенно пиарится, изображая целомудрие.

Не единожды хлопнула дверь парной, мимо меня с тазиками и вениками проходили молодые парни и пожилые мужчины, шлёпали банными тапочками, едва не теряя их на бегу, совсем юные мальчишки. А я положил руки под голову, вольно раскинул ноги, насколько позволяла ширина лежака, и любовался чуть подрагивающим светом — словно бьющейся под стеклянным колпаком бабочкой.

Получив такую силу, я, конечно, испытал её по полной. Пока Марина повторяла судьбу всякой классической матери-одиночки, я купался в роскоши. Денег накопил столько, что мог бы дальше жить припеваючи, даже не пользуясь знаковым временем. Я и сейчас с лёгкостью могу посылать всем жителям Земли каждый день по сто рублей, и эти траты будут для меня ничуть не более обременительными, чем покупка хлеба. Ну, пусть ещё сметаны, ладно. Разумеется, все деньги лежат у меня на счету в банке, но сумма выглядит весьма целомудренно: надумай кто-нибудь проверить мой счёт, он увидит среднестатистическую зарплату законопослушного гражданина. А вот банкоматы знали правду и никогда мне не отказывали, даже если им, чтобы удовлетворить мой запрос, приходилось опустошаться полностью. Не было проблем и с онлайн-переводами, электронный мозг не пугало количество нулей, и с меня никогда не просили комиссию. Помнится, я, хохотнув, пожелал всем управляющим банка, которым вздумается взять с меня процент за услуги, получить столько членов в задницу, сколько рублей составит сумма комиссии. Такая же присказка существовала у меня для должников. Не отдал вовремя — подставляй кому-то попку, отдавай, так сказать, натурой. Сбывалось! Долг одного из моих приятелей был так велик, что наутро нашли два трупа: самого приятеля и его насильника. Само собой, за день до этого я великодушно по телефону простил ему весь долг. И даже не пожалел на него пару секунд знакового времени, чтобы загадать желание. Тогда мы с Вселенной знатно поржали вместе, ударив ладонью об ладонь, как лучшие дружбаны…

О тех, кто не возвращает долги, я могу рассказать многое. С появлением соцсетей люди стали довольно бесцеремонны: просят в долг даже у малознакомых. Вернее, у малознакомых даже охотнее. Набрал деньжат, кинул в бан и забыл о ненужном контакте. Для меня поделиться тыщонкой-другой не проблема, даже с теми, кто заведомо не вернёт. Просто интересно наблюдать потом, как должники начинают изворачиваться, чтобы не отдавать деньги. И всегда-то они готовы перечислить тебе средства, только свистни, сразу открывают приложение мобильного банка. И — вот незадача! Не загружается. А потом они полдня едут в тоннеле, из которого сразу попадают в зону без интернета, а потом, разумеется, проделывают обратный путь по тоннелю. А здесь выясняется, что за проезд по тоннелю с них сняли последние деньги и теперь нужно срочно бежать к банкомату, чтобы положить на карту наличку и вот тогда уж точно сумма долга полетит к доверчивому кредитору. Но не летит…

Бывают и такие — возьмут денег в долг, а потом исправно звонят: помню о тебе, верну обязательно. Каждый день звонят. Иногда ещё и спрашивают: до тебя дошли деньги? Нет, ну как же? Я отправил. Сейчас проверю. Точно, отправил, но не тебе. Столько назанимал, что теперь путаюсь, кому вернул уже, а кому нет. И после этого выходят на связь лишь периодически, по-прежнему благожелательно уточняя, что помнят о долге и что прямо сейчас готовы всё перечислить, вот только доедут до дома, зарядят телефон…

А иногда должники действуют особенно хитро: первые несколько раз берут небольшие суммы и отдают всегда вовремя, но потом наступает тот самый раз, ради которого всё и затевалось. Сумму просят гораздо большую, ты, уверенный, что и в этот раз всё вернётся, без размышлений даёшь… А должник исчезает.

Самое смешное, что просят денег разные люди, а враньё у всех похожее…

В общем, чем больше суеты вокруг долга, тем меньше вероятность, что деньги когда-то к вам вернутся. К сожалению, знание всех этих уловок никак не убережёт: неприятные открытия всегда ждут уже после того, как кровные рублики утекли в чужой карман. Поэтому вывод один — в долг лучше никому и нисколько не давать.

Но я отвлёкся.

Итак! Путешествия по миру, отдых в пятизвёздочных отелях, заказ блюд с другого конца света, одежда из модных европейских бутиков и дизайнерские шмотки по индивидуальному заказу, дорогие автомобили. Я позволял себе всё. И, да, элитных проституток. От венерических заболеваний и прочих неприятных штук, связанных с половыми контактами, включая проблемы с законом, я защитил себя очередной порцией желаний, поэтому, если кому интересно, то экзотики я напробовался с лихвой.

Но пару лет назад мне всё это надоело… Сейчас я живу не в каком-нибудь умном доме, нашпигованном супертехникой, окружённом рвами и охраняемом львами. Я не грею кофе лазерным лучом. Не открываю ворота гаража взглядом и не управляю тачкой силой мысли. Не принимаю молочных ванн и не тренируюсь до седьмого пота в личном спортзале, занимающем целый этаж — сразу над бассейном. Ничего этого нет.

А есть однокомнатная квартирка в блочной пятиэтажке. Старый лагающий ноутбук, приобретённый на Авито. Надувной матрас на полу. Лапша быстрого приготовления, иногда — блюда из ближайшей кулинарии, чайные пакетики и кофе «Три в одном». Я не готовлю и не мою посуду, пользуюсь одноразовой.

Не смотрю телевизор, у меня его нет. А старый ноут настолько тупит, что невозможно посмотреть на нём без раздражения даже короткой серии очередного ситкома.

Из всех развлечений я оставил для себя посещение общественной бани.

Всё. Кажется, никаких желаний у меня больше нет.

Мой день скучен и мне не станет веселее, если я потрачу астрономическую сумму на космический туризм. (Или космическую — на астрономический…)

К чему весь этот аскетизм? Мне этого реально хочется. От шумного мира, кутежа и даже разврата я пришёл к тишине. Но не перестал убивать. Моё Зло осталось при мне. Словно чёрный кот, свернувшийся на матрасе клубком.

Я получаю заказы по телефону с односторонней связью. Звоню от случая к случаю бармену, записываю под его диктовку фамилии, накопившиеся в трёх тетрадях. Интернетом я пользуюсь только для того, чтобы изучить образ жизни потенциальной жертвы. На это мой ноутбук настроен магически: я могу посещать любые сайты с любой скоростью и выяснять о людях абсолютно всё. Мне транслируется их личная жизнь даже из тех укромных уголков, где никогда не было камер. Я знаю, на каких сайтах бывают мои жертвы, с кем общаются в секретных чатах и какой информацией там обмениваются. И пусть они не тешат себя мыслью, что мессенджеры, обещающие полную анонимность, защитят их от меня!

Я мог бы посвящать слежке месяцы и даже годы, но ни один заказчик не захочет ждать настолько долго, да и мне, признаться, довольно быстро наскучивает созерцать чужие жизни. Чаще всего они обыденны и серы. А от тех, у кого новостная лента похожа на аляповатый (или даже заляпанный) линолеум, рябит в глазах и начинается морская болезнь. Меня укачивает на всех этих призывах творить добро, ценить моменты и брать от жизни всё.

Про людские пороки мне теперь известно ого-го сколько! В слове «порок» будто нарочно две буквы О, таких округлых и глубоких, чтобы все, услышав их, поверили, что человечество и впрямь погрязло в чём-то постыдном и грязном. Если хотите знать, все человеческие тайны делятся на несколько больших категорий. И абсолютно каждый человек скрывает свою причастность хотя бы к одной из них. Или не скрывает. Это кому как больше нравится.

Категория А — истинные преступники, нарушители закона, уже столкнувшиеся или вот-вот готовящиеся столкнуться с системой правосудия. Не стоит объяснять, почему о своих деяниях они предпочитают помалкивать. Но отчего-то мне кажется, что стоит отменить уголовный кодекс, как их преступная деятельность тут же окажется предметом похвальбы. Им будут подражать и завидовать. Следовать их примеру и признаваться в собственных грешках.

Категория Б — тайные заложники зависимостей: алкоголики, наркоманы, лудоманы и даже курильщики, бегающие по углам, прячущие сигареты от жён, мужей, детей, работодателей. Не курящие при домочадцах, но окуривающие дымом коллег.

Категория В — любители извращённого секса, решившиеся или так и не решившиеся дать волю своим страстям. У них же нет моего магического щита от венерических заболеваний и, что ещё хуже, они всё время думают: ах, что об этом скажут люди? Не исключено, что захотят присоединиться. Расслабьтесь, чуваки.

И категория Д — ценители денег. Готовые хорошо если только на многое и ради крупных купюр. Но есть и те, кто за мелкие и на всё.

Каждый представитель последних трёх категорий рано или поздно выращивает из своего пустякового секрета большую тайну и начинает ходить по грани, а то и вовсе скатывается в истинные преступники. И вот ещё одно уточнение: все эти мелкие шалости интересны только тем, кто ведёт за вами охоту. В остальное время можете творить, что хотите, вас не заметят.

Теперь, когда я знаю всё это — о, спасибо, всевидящий Интернет — я понял, что мне наблюдать за людьми не интересно. Они пьют, колются, кидают друг друга на бабки, дрочат и трахаются, изменяют, лгут, грабят. И убивают, конечно. Иногда себя, иногда других. Некоторые обращаются в веру и начинают истово молиться, чтобы загнать внутрь себя грязные мыслишки…

Конечно, во всём этом винегрете мне нужно было найти для себя критерии выбора: кого убивать, а кого оставлять в живых, если каждый так или иначе измазан каким-то личным дерьмом? Истинной справедливости не выйдет, а на жалость я оказался не способен.

Я выбрал простой путь. Нет, не монетку. Газеты придумали это прозвище сами.

Я пользуюсь очередной системой А, Б, В. Итак, ещё одна классификация от Бориса Горшенина. Не многовато ли их на страницу теста, ха!

С наибольшей вероятностью из двух претендентов я убью того, у кого а) есть машина. Да-да, автомобиль унёс жизни моих родственников, поэтому этого монстра я ненавижу.

Под пунктом «б» у меня значится максимально полная семья. Чем больше у человека родни, чем дружнее семья, тем быстрее я расправлюсь с жертвой. Меня обездолили, и я восполняю свою утрату за счёт чужого горя. Восстанавливаюсь ли я при этом? Нет, конечно. В мыслях, которых у меня нет, я могу быть предельно откровенен.

Под «в» я вывел причастность к психологии. Да-да, милая Марина, к чёрту психологов, повыведу-ка я их всех из своей жизни.

А вот особым «Г» я считаю, как думаете кого? Благотворителей. Ни разу никому доброту не засчитал в плюс.

Если жертва умудрится обойти все четыре моих критерия (одинокий злобный пешеход с техническим образованием — такие бывают, поверьте), я выбираю наугад. Повторюсь, без помощи монетки.

Сейчас вас ждёт парочка киллерских баек. У бармена в «Трёх тетрадях» есть запас анекдотов про годы работы Дедом Морозом. Чем же я хуже? Кстати, именно с этим дурнем связана одна из моих промашек. Он, помнится, неверно зачитал мне фамилию из тетрадей с заказами Монетке. Удивительно, но кто-то до сих пор ею пользуется. Правда, иногда в тетради оставляют приписку: «Только давай без этих твоих фокусов». Таких я не убиваю, хотя с подобными требованиями они реально могли бы стать жертвой. Но я решил щадить их — за чувство юмора. Они пытаются мной командовать. Конечно, они же платят! Три ха-ха!

Но продолжу начатый рассказ.

Я неделю наблюдал за отвратительным типом, фамилию которого назвал мне бармен. После с огромным удовольствием от типа избавился. Это особое чувство. Только представьте: смотришь кино и вместо того, чтобы довольствоваться подсунутой режиссёром концовкой, можешь решить судьбу героя сам…

Так вот, убил я этого слабохарактерного мямлю, а потом выяснилось, что не того! Вот умора, да? Заказчик через месяц пришёл в «Три тетради», устроил скандал, мол, я человека заказал, денег заплатил, а он всё ещё жив и даже здоров. Да я на вас налоговую натравлю, в суд подам, жаловаться буду во все инстанции. И прямо на глазах у изумлённого бармена набрал 112, сказал, что в баре «Три тетради» работает жульё, приезжайте, разберитесь. Думаю, не надо пояснять, кто в итоге оказался за решёткой?

Было и по-другому. Два приятеля спьяну решили сыграть в баре в придуманную мною русскую рулетку. Записались в дуэльную тетрадь. В алкогольном угаре им эта мысль показалась и впрямь угарной! Но руки после выпитого тряслись у обоих так, что сам чёрт не разобрал бы их каракули. Остолопу-бармену сразу бы посмотреть, что фамилии нечитаемы, а он, дурак, деньги взял, тетрадь из-под рук пьяниц выхватил, а когда я позвонил узнать, есть ли кто по мою душу, только и смог промычать что-то нечленораздельное. Что видел — то и промычал. Непонятный набор крючков вместо букв.

— Вычёркивай обоих, — сказал я тогда, — повезло им. Пусть живут пока.

— Правда? — голос бармена потеплел и через него будто даже слеза протекла. Он вдруг начал мне рассказывать, что те двое, когда протрезвели, приходили, в ногах валялись, говорили, что никаких денег обратно не возьмут, но только бы ещё пожить.

Он у меня человеколюбивый… Это я, скотина, добавил хорошему человеку парочку черт, чтобы он мог выполнять нужные мне функции. Но и тут вам кое-что расскажу: манипулировать можно только теми, кто готов к манипуляциям. Нельзя заставить человека сделать то, чего он действительно не хочет. Не растут зёрна на неплодородной почве. Так что я, конечно, бармену портрет подправил, но только потому, что в его природе данные черты в зачаточном состоянии уже и так были.

А ещё я думаю вот что. Внезапные осечки — не просто мой косяк. И не косяк недотёпы-бармена. Полагаю, что эти жертвы — под защитой. Или сами наделены даром. Можно было бы ещё последить за ними для подтверждения или опровержения моей теории, наверняка я смог бы выявить их знаковые пять минут в месяц. А, может, и больше… С этими минутами до сих пор не ясно. Как сказала бабушка, что их пять, так я и верю всю жизнь. А перепроверять лень.

Удручает только одно: значит, моя сила не безгранична. Вселенная иногда даёт мне пятюню, но может дать и просраться. Так, стоп, не хватало только сейчас словить синдром самозванца. У меня всё хорошо, я исправно выполняю взятые на себя обязательства, я могу замочить кого угодно и когда угодно. Я злой, я ужасный, я просто кошмар кошмарный…

И всё же однажды настанет день, когда я не смогу выполнить ни одного желания. Бабушка говорила, что всё закончится внезапно. Просто — раз, и оплатишь все счета. Возможно, даже ценой собственной жизни.

Может, и не было никакого самоубийства? Просто моим родным пришла пора заплатить Вселенной за… сделанное добро?

Тогда я хотя бы знаю, за что буду платить. Я не сделал ничего хорошего. А если за добро и зло цена всё равно одна — смерть — так какая разница? Для меня совершать зло стало привычкой. Вредной привычкой, если хотите. Привычкой, которая меня… тяготит.

Я хочу завязать. Бросить. Но уже не могу. Это как в кино: захочешь соскочить — и ты не жилец. Но я борюсь. Поэтому — однокомнатная квартира и тормознутый ноут. И лапша с дрянным кофе.

Но хватит об этом. Я снова разболтался. С собой? Но иногда мне кажется, что с… бабушкой. Будто перед смертью она пожелала, чтобы я выбалтывал ей всё, как есть.

Спасибо, что ли?.. А то — больше некому.

Лампочка моргнула в последний раз и погасла. Мне стало холодно на лежаке, и я ушёл в парную.