Час в копилке

Глава 14

Макс вышел из бара «Три тетради» в приподнятом настроении. Выпитый виски не давал ему в полной мере осознать содеянное. Он думал только о том, что скоро мама сможет быть счастливой и свободной.

«Хорошо бы всё случилось уже завтра или хотя бы послезавтра, — думал он, уже забыв, что обещал незнакомцу вернуть деньги, — иначе мама снова начнёт со мной разговаривать, и мне захочется передумать. А сегодня моё решение твёрдое».

Снег падал хлопьями. Макс шагал по улице без перчаток и шапки. Прохожий указал ему, что небрежно сунутый в карман шарф волочится по земле. Макс поднял шарф, перебросил через плечо, даже и не подумав обмотать шею. Зачем теперь всё это? Можно хоть голым скакать по улице, всё равно скоро умирать.

Путь к дому пролегал мимо торгового центра, в котором располагалась студия «Путник». Время близилось к двадцати двум часам. Многие секции уже завершили работу, но на третьем этаже ещё горел свет. Макс подошёл к крыльцу, и свет погас. Отворилась дверь, послышался шум, и на улицу высыпала оживлённая толпа юношей и девушек. По обрывкам фраз Макс понял, что они обсуждают состоявшуюся репетицию.

— У меня эта реплика вообще не идёт… Корявая какая-то…

— А давай я тебе не щелбан дам, а подзатыльник. Может, тебя это больше рассердит?

— Да нет, дело не в этом… Просто я себя в этом образе не чувствую, поговорю с Мастером, может, даст мне другую роль…

Макс ушёл уже чуть вперёд, но обернулся, услышав знакомый голос. Аврорка!

Она увидела Максима и приветливо помахала рукой. Он угрюмо кивнул и хотел пойти дальше, но она окликнула:

— Макс!

А потом извинилась перед друзьями и ускорила шаг, чтобы его догнать.

— Жалко, что ты пока не в нашей компании!

Она была в лёгкой светлой шубке и белой шапочке с большим помпоном. Оживлённая и весёлая, видно было, что занятия в студии ей в кайф.

— Давай не будем… — Максим не хотел продолжать разговор. От выпитого начала болеть голова, уши замёрзли, но шапку надевать Макс всё равно не собирался.

— Нет, мне правда жаль. Музыкальную пьесу ставим, там роль точно для тебя написана! Всё время тебя вспоминаю, когда эти сцены репетируем. Я поговорю с Мастером, он очень хороший, он тебя ещё раз обязательно прослушает. А, может, и так возьмёт, без всяких конкурсов!

От её оптимистичного тона Максу вдруг стало тошно. Приятно, конечно, что Аврорка о нём думает, но — поздно. Он уже вписал своё имя в суицидную тетрадь. Больше никакая студия «Путник», никакие музыкальные постановки и никакие роли его не интересуют!

«Спасибо вам, бар «Три тетради» и щедрый незнакомец, меня больше не парит моё будущее, да и настоящее тоже…», — подумал он.

Весело болтая, их нагнала компания актёров и прошла мимо.

— Ты идёшь? — обратился один из парней к Авроре.

— Догоню, — махнула она и помпон на её голове затрясся. Казалось, это не связанные в пучок нитки, а упавший с крыши на голову комок снега.

— Не надо, — глухо сказал Макс.

— Что не надо?

— С Мастером говорить не надо. Ни к чему уже.

— Совсем раскис, да? — Она посмотрела на Макса тепло и добро, так, что он едва не ляпнул о единственной роли, которая волнует его больше всего; роли, которую сыграла в его жизни суицидная тетрадь. Но он сдержался.

— Не-а, не раскис. Просто… Научился жонглировать. В цирк ухожу.

— Монетами жонглируешь? — Аврора проявила искренний интерес, и Макс расстроился, что соврал.

— Снежками, — буркнул он. — Хочешь покажу?

— Да, — Аврора кивнула, — я на прослушивании так и поняла, что ты ещё не до конца разучил номер, а теперь ты готов, да?

— Послушай! — Макс посмотрел ей в глаза. — Ты стебёшься надо мной, что ли? Прикалываешься? Клоуна нашла, да?

— Аврор, ты идёшь? — донеслось издали.

— Я ни черта не умею! — Макс дышал Авроре в лицо, а она морщилась от запаха перегара. — Какой из меня жонглёр! Это я так, соврал. И тогда соврал, и тебе сейчас вру! Я жалкий неудачник, у которого никогда и ничего в жизни не получалось! И не получится!

Аврора отодвинулась, тон её стал сухим и жёстким. Сейчас она была больше похожа на ту Аврору, которую Макс привык видеть в школе:

— А я — молодец. Порепетировала и теперь иду домой. Хорошего вечера.

— Давай.

Макс некоторое время смотрел ей вслед. Она торопливо нагоняла компанию актёров. Белую шапочку с помпоном и светлую шубку отлично было видно в свете фонарей, лёгкий рюкзак за спиной колыхался в такт бегу. Ещё десяток шагов — и снежные хлопья скрыли Аврору из виду.

«Наверное, на занятиях студии она носит жёлтую футболку и облегающие лосины, те же, что и в школе на физкультуре, — подумал Макс, — может, стоило поболтать подольше? Проводить? И… поцеловать у подъезда?.. Напоследок».

Макс никогда ещё не целовался. Да и не хотел ни с кем целоваться, если честно. Разве что с Авророй…

Он наклонился и слепил снежок. Влажный комок приятно холодил руки. Макс из хулиганства лизнул шершавую поверхность снежка. Вкуса не почувствовал, зато на зубах заскрипели какие-то частички — песок или что там за дрянь? Максим сплюнул.

«Взять бы снежок, поставить на палец и провернуть, будто баскетбольный мяч», — подумал Макс и ради смеха попытался установить снежный комок на кончике указательного пальца. Снежок сразу же упал и не разбился только потому, что слой снега был уже приличный.

— Ага, вот так прямо взял и повертел снежок на пальце, — хмыкнул Макс. — Хоть сто раз попробую — не выйдет.

Он поднял остатки недавнего снежка, добавил к нему ещё немного снега, укрепил, сжимая в ладонях, и снова установил на указательном пальце. Но и второй снежок полетел на запорошённый асфальт. И третий. И четвёртый.

— После какого снежка до меня окончательно дойдёт, что я неудачник? — Макс уже не стеснялся и разговаривал сам с собой в голос. Народу на пустынной улице не было. Окна торгового центра давно погасли, Макс делал несколько шагов, останавливался, лепил снежок и прилаживал его на палец. Снова шагал вдоль по улице, опять делал остановку и ронял с пальца очередной снежный комок.

Прошло около получаса, Максим едва ли приблизился к дому, но игра его забавляла. Замёрзшие уши уже ничего не чувствовали — он поплатится за то, что не надел шапку, когда придёт в теплую квартиру. Там-то ушные раковины заноют вовсю! Замёрзли и пальцы, но Макс упорно лепил снежки. Он готов был отморозить руки, только бы не возвращаться к ледяной материнской молчанке.

— Я буду гулять по улице и ставить снежки на пальцы, — бормотал он, хрустя в ладонях очередным туго сдавленным комком, — пока однажды они не закрутятся! Ну, или пока не наступит лето…

Он поставил снежок на палец и крутанул. Завершая мысль, он даже не понял, что снежок прочно укрепился на пальце и медленно кружится вокруг своей оси. Максим осторожно, боясь спугнуть внезапную удачу, поднёс палец ближе к лицу. Он скосил глаза на вращающийся снежок, а потом крутанул сильнее — ещё и ещё, пока тот не стал вращаться настолько быстро, что начал таять. Тепловатая влага заструилась по Максову запястью в рукав куртки.

Макс слепил ещё один снежок. Установил его легко и быстро на палец и снова раскрутил. Он приближал и отдалял руку, тряс ладонью и даже танцевал, размахивая конечностями, как сумасшедший, но снежок держался. От него отлетела парочка снежных крупинок, а потом в свете фонаря на его поверхности заискрились мелкие капельки — ещё чуть-чуть и он растает, как предыдущий, — но всё же снежок не падал, будто намертво примороженный к Максову пальцу.

Макс раскручивал его всё сильнее и сильнее, пока и этот снежок не утёк в рукав. Рубашка до локтя промокла, но ему было всё равно. Он хохотал, как безумный, разглядывая лужицу на ладони.

— А если я возьму два снежка и поставлю один на другой? — неизвестно у кого спросил он. Вряд ли весь снег мира сейчас мог бы ему возразить! Хотя, если бы снег заговорил, Макс признал бы всё происходящее сном или галлюцинацией и поспешил бы домой, пока ещё отмороженные уши и — похоже — мозг можно спасти. Но два поставленных друг на друга снежка безмолвно вращались на Максовом пальце. И даже — когда Максу этого захотелось — в разные стороны.

— А теперь жонглирование!

Он слепил два новых снежка. Раз уж прёт — чего стесняться? И слепил третий.

Подбросил один, следом второй, потом третий. Снежки летали в воздухе, а Макс успевал их перехватывать с небывалой прежде ловкостью.

А если закрыть глаза? Холодные комки один за другим в заданном ритме опускались в ладони. Ни один не упал.

Макс засмеялся и запустил снежком в окно ближайшего дома. Глухой стук — и снежная жижа размазалась по стеклу. В окне показалось чьё-то недовольное лицо.

Макс вприпрыжку побежал домой. И пусть мама с ним не заговорит сама! Пусть она даже спит! Он всё равно разбудит её! И всё расскажет! Или даже покажет! Схватит самые острые ножи в доме! Или топоры! Два топора, три топора, сто топоров! Есть ли дома столько? Плевать! Он прибежит и с порога закричит:

— У меня получилось! Мама! Получилось!

О разговоре с незнакомцем в баре он уже забыл. Подумаешь: какой-то странный мужик с тетрадками! В этом баре все пьют виски, а спьяну несут невесть что!