Час в копилке

Глава 26

22 апреля 2024 года, понедельник

Утро понедельника началось так, как Максим и ожидал — с полной холодности и молчанки со стороны матери. На плите стояли сваренные с вечера для оливье картошка и яйца, в холодильнике лежала колбаса. Макс сделал себе один бутерброд с яйцом и майонезом и два с колбасой. Выловил из банки маринованный огурец, запил этот немудрёный завтрак чаем, перепроверил рюкзак — в гневе он побросал туда много лишнего. Бесполезные сегодня физика и химия были готовы сопроводить его в школу, а вот нужная тетрадь по русскому языку затаилась на полке.

В телефоне с утра уже накопились поздравления. От парочки одноклассников, нескольких родственников и одной известной сети магазинов.

Аврора поздравила ещё в полночь. Макса, уже успевшего к тому времени заснуть, разбудило оповещение. Он прочитал объёмный текст сообщения, содержавшего и стихи, и длинный перечень пожеланий, и сотню смайликов… Отправил в ответ «Спасибо. Очень приятно», хотя сам терпеть не мог этого сочетания слов. Когда говорят так, ощущение будто вежливо хотят отделаться… Поэтому он твёрдо пообещал себе непременно во время личной встречи поблагодарить Аврору за добрые слова как-нибудь потеплее.

Мама не вышла к завтраку. Не оставила на столе подарка. Это развязывало руки. Можно гулять хоть всю ночь. Макс решил, что сегодня спорную фразу «делай, что хочешь» он воспримет как стопроцентное разрешение. И оттянется по полной! Да!

Время в школе тянулось невыносимо медленно. Время от времени Аврора присылала всякие поздравительные открытки и весёлые мемы. Поздравили некоторые участники «Путника» и Леонид Викторович. А Тёмка прислал в электронном виде обещанные проходки на концерт, а ещё, уточнив предварительно, привязана ли у Макса банковская карта к телефону, скинул две тысячи с лаконичной подписью: «Лови подарок».

Уроки закончились в три. Макс проводил Аврору до дома, соврал, что пойдёт к себе переодеваться, а сам уселся с телефоном на ближайшей детской площадке и стал читать забавные истории из паблика, прерываясь лишь иногда, чтобы ответить на поздравительные звонки и сообщения.

Время опять еле ползло. Макс прогулялся по городу, перекусил, изучил афиши в местном кинотеатре. Ни один фильм не показался ему интересным. Попускал «блинчики» по пруду в парке. На какую-то долю секунды ему даже подумалось, что стоит вернуться домой и отпраздновать днюху с мамой тем более, что он умудрился зачерпнуть ботинком воды из глубокой лужи… Да и с неба начинает капать. Впрочем, не беда. Запасная футболка есть, а на ноги можно надеть школьную сменку без носков.

На часах 17:30. Дождь накрапывал, но усилиться так и не собрался. Даже ботинок подсох. Во всяком случае, был уже не настолько мокрым, чтобы доставлять дискомфорт. Или просто дискомфорт стал привычным. Макс шагал по улицам города в сторону клуба «Элеватор». Тот находился на окраине, место его расположения выглядело живописно и одновременно пугающе — уцелевший корпус разрушенной старой больницы, который уже давно отдали под выступления различных коллективов, по большей части рок-направления. Сам клуб был стилизован под большую кабину лифта с раздвижными дверями, светильниками в виде кнопок на стенах, а коктейли в баре назывались оригинально-однообразно: «Первый этаж», «Второй этаж», «Третий этаж».

Все здания бывшего больничного комплекса находились в аварийном состоянии, из-за чего жители города нередко писали властям, требуя прекратить мероприятия на опасной для жизни территории. Посетители клуба действительно редко ограничивались пребыванием только в самом «Элеваторе». Разгорячённая нетрезвая толпа вываливалась на улицу и устраивала шествия по заброшкам с выполнением различных безрассудных трюков, иногда заканчивающихся госпитализацией.

Музыканты тоже использовали здания по-разному. То запускали какое-нибудь жутковатое лазерное шоу, проецируя на стены черепа и прочую рок-атрибутику. То некоторые команды забирались вместе с аппаратурой на верхние этажи и крыши, провоцируя фанатов ползти по водосточным трубам, запрыгивать на козырьки, влезать в разбитые окна, а иногда и добивать чудом уцелевшие до этого стёкла.

Начало концерта объявлено в семь, но запускать в клуб стали уже в 18:15. Макс предъявил проходку, подставил предплечье для штампа, которым помечали всех гостей «Элеватора», оставил на вешалке при входе куртку, прогулялся мимо барной стойки. Народу пока было мало. Не больше двух десятков человек. Две небольшие компании. Остальные порознь. Многие одеты в фирменный мерч «Пикселей» — футболки и кепки с логотипом группы.

Бармен наливал для одной пятёрки друзей пиво. Они смеялись и матерились.

На сцене уже стояла барабанная установка, бас-гитара на специальной подставке и стойка-журавль с микрофоном. Двое охранников с рациями прохаживались вдоль сцены, чтобы особо ретивые фанаты не решили позариться на музыкальные инструменты с отпечатками пальцев своих кумиров.

Максим стоял у стойки и смотрел, как бармен крутит серебристые шейкеры, когда раздался знакомый голос.

— Спорим, он вам покажет такое шоу, что вы весь вечер станете наливать ему пиво бесплатно? — Он обернулся на голос, и Аврора чмокнула его в нос. Когда только успела прийти?

На ней были чёрные спортивные брюки с белыми лампасами и тёмно-зелёная толстовка с изображением одноухого зайца, покрытого заплатками и неровными швами от многократной штопки. Глаза ему заменяли пуговицы разного размера.

Максу Аврора протянула похожую — только вместо зайца на ней был однолапый медведь.

— С днём рождения!

— У нас именинникам пятидесятипроцентная скидка, — сказал бармен, — но если будет обещанное шоу, и оно мне понравится, один стакан налью бесплатно.

— Не, я пиво не буду, — отказался Макс.

— Душнила! — Аврора показала Максу язык и сказала бармену, — Шоу отменяется!

— Возможно, позже?

— Не исключено, — ответила Аврора, но Макс покачал головой.

— Тоже бармен?

— Нет, он фокусник, — она так и вела диалог за Макса, но он был не против.

— Надеюсь, вам есть восемнадцать?

— Нам без пяти двадцать один! — весело откликнулась Аврора.

— Молодо выглядите.

— Отними пять от двадцати одного. Вот столько нам! Но с нами будет совершеннолетний, он купит нам пиво, не парься! Тёмка-то однозначно пьёт пиво!

Тёма опоздал, но в 19:15, когда он появился в клубе, концерт ещё не начали.

— Привет, парни, — от входа он помахал Авроре и Максу, — раньше половины не начнут. Полчаса — это самая минимальная задержка. Пиво будете? Взять вам, малолетки?

Он сдал ветровку в гардероб, сам остался в кислотной футболке, светящейся в темноте. В широких прорехах на светло-синих джинсах виднелись его тощие ноги.

— Взять нам пиво? — Аврора уточнила у Макса. — Если ты будешь, то и я.

— Аврор, слушай, — Максим замялся, — я вчера много лишнего наговорил матери. В общем, я перед ней сильно виноват, поэтому я решил, что домой обязательно вернусь трезвым.

— Не будешь пить? Или вернёшься, когда протрезвеешь? — хихикнул Тёмка.

— Сегодня вернусь, не позже одиннадцати, — сказал Максим. — И пить не буду.

— Хорошо, поняла. Драйва у «Пикселей» на концертах столько, что никакой алкоголь не нужен!

— В то-о-очку! — протянул Тёма. Ему бармен уже цедил в огромный стакан тёмный эль. — То есть и в бар с нами после концерта ты тоже не пойдёшь?

— В бар?

— Да, мы хотели там продолжить отмечать твою днюху!

— Не, я пас.

— Тогда подключим тебя по видеосвязи! — сказала Аврора.

— То есть вас реально не смутит моё отсутствие на праздновании моей днюхи?

— Таланов! С тобой или без тебя, но в бар мы пойдём! Хочешь с нами — будем рады.

— Нет, развлекайтесь. Я после концерта домой.

На сцене уже собирались музыканты. Барабанщик занял своё место за установкой, басист перекинул через плечо лямку гитары. Собравшиеся в клубе зрители вплотную приблизились к сцене, удерживая стаканы с пивом над головой, чтобы не расплескать.

— И тебя реально не смутит, что твоя девушка зависает в баре с посторонним парнем? — в тон ему спросил Тёмка.

— Моя девушка? — Максим смущённо посмотрел на Аврору.

— Ну, вы ведь пара?

— Мы пара? — Макс переадресовал вопрос Авроре.

— Мы пара? — Пинг-понгом вопрос вернулся от неё обратно к Максу.

— Пара.

И грянула музыка. Без приветственных слов и прочих предупреждений. Сразу зазвучало вступление одного из самых драйвовых хитов группы «Пиксели». На сцене появился фронтмен, Илья Удальцов — высокий, короткостриженый, худощавый парень с татуировками на предплечьях, в чёрных шортах и белой футболке.

Аврора, Макс и Тёмка устремились вслед за толпой, уплотнившейся и сжавшейся в тугой клубок. Атмосфера будто кричала: хей, здесь все свои, давайте же станем ещё ближе друг другу!

— Привет, привет, Элева-а-а-атор! — закричал в микрофон фронтмен, едва отзвучала первая песня. — Здесь опупенно, согласны?

Толпа одобрительно загудела.

— Меня часто ругают за мат на концертах… А я что? Разве я когда-то позволял себе? Я же, пиндец, какой культурный, верно?

В зале раздались смешки и выкрики:

— Илья, ты клёвый! Возьми меня в жёны!

— Ты пиндец, какой крутой!

— Пиндец!

Следом за толпой Аврора тоже крикнула:

— Пиндец!

И Макс повторил. Мама наверняка не одобрила бы это слово. Даже с буквенной заменой. Но мамы здесь нет…

— Да ещё и штрафуют теперь за мат со сцены, — поделился солист «Пикселей», — поэтому раньше я бы сказал другое слово, а теперь придётся смягчать. Ну, что, Элеватор, разгребём здесь всё?

— Разгребё-ё-ё-ём! — заорала толпа.

— Разгребём здесь всё? — повторил Удальцов.

— Разгребё-ё-ё-ём, — срывая глотки, отвечала молодёжь на танцполе.

— Парни, — Тёмка привычным жестом растёкся по плечам Авроры и Макса, пролив немного пива из стакана Максу на толстовку. — Как же он сочно матерится! Я его люблю!

— Я не слышу! Разгребём этот зал?

— Разгребём! — завизжала толпа, а солист вдруг выкрикнул в микрофон бранное слово в исходном виде, но его тут же зацензурили мощные басы следующей композиции.

Молодёжь скакала и подпрыгивала, зал то исчезал, то появлялся в пунктирных штрихах пульсирующего света. В участников группы, казалось, вставили какие-то мощные аккумуляторы. Энергия со сцены хлестала в зал бурными потоками.

Аврора, Максим и Тёма устроили между собой соревнования по высоте прыжков. Тёма был выше на голову многих собравшихся. Он скакал дико и в то же время технично. В руке у него всё ещё был стакан, в котором на дне плескались остатки эля — частично выпитого, частично пролитого на пол. Он допил последний глоток пива и швырнул стакан, не глядя, за спину, тонкий пластик тут же был смят и раздавлен чьими-то подошвами.

— Как настроение? Затрепись? Вам вообще нравятся эти замены?

— Не-е-е-ет! — завопила толпа.

— Значит, настроение у вас… — он вытянул руку с микрофоном в зал.

Толпа выкрикнула слово без цензуры.

— Ха, — фронтмен засмеялся, — Обращаю внимание организаторов! Это не я сказал! Штраф, если что, им!

В зале снова раздались смешки.

— А что вы сделаете, если я скажу… — он поднёс микрофон максимально близко к губам и прошептал, — «Детка, прости, я долго молчал…»

Толпа взвыла.

— Долгожданный слэм! — крикнул Тёмка, стянул с себя футболку и бросил на пол.

— Готов? — Аврора посмотрела на Макса.

— Ага, — он подарил ей ответный глуповатый взгляд. В горле пересохло. Этого момента он очень ждал. Сейчас хотелось взаимно противоположного: чтобы все люди разом исчезли, а они с Авророй раздевались только друг перед другом. А ещё: чтобы людей, наоборот, стало больше, и юношеская энергия разнесла этот зал на кусочки!

Они отошли к лестнице, ведущей на второй этаж. На перилах посетители оставляли свои футболки. Аврора и Макс повесили толстовки.

— На раз-два-три, — крикнула Аврора и взялась за край своей футболки.

— Ага, — ответил Макс и, не дожидаясь счёта, разделся по пояс.

— Ну, типа, три, — хмыкнула Аврора и тоже сняла футболку.

Толпа молодёжи с обнажёнными торсами собиралась возле сцены в огромный круг. Фронтмен попил воды.

— Ну, что? Все в сборе? Моя очередь?

Под аккомпанемент девчоночьих визгов Илья избавился от футболки.

— Начинаем! «Детка, прости, я долго молчал…»

Нарочито тихий куплет никого не обманул. Все ждали. Только единичные зрители остались полностью одетыми. Но находились и те, кто разделся до трусов.

— «Во мне прошла главнейшая из революций…», — прошептал в микрофон Удальцов. Музыка на секунду затихла, а потом началось сумасшествие.

— «Мне больше не нужны твои нюдсы!»

Со сцены летели истеричные, звонкие ноты, очередями летел в зал бластбит, хлёсткими волнами затапливали собравшихся басовые партии.

Полуобнажённые тела разбегались и сталкивались друг с другом, не чувствуя боли от этих стычек. Обливали друг друга пивом, обнимались за время коротких встреч даже с теми, кого видели впервые. Запах чужого пота действовал возбуждающе, всё это напоминало первобытные ритуальные пляски.

Макс выкрикивал бранные слова, подпевал песням, закрывал глаза и тряс головой, как безумный и полностью отдался вихрю из музыки и человеческих тел. Он нёсся вместе с Авророй и Тёмой на таких же сумасшедших людей и был счастлив. Тревоги прошедших месяцев отпускали. Этот зал уж побольше его комнаты! Здесь ярость можно выместить по полной.

Под грохочущую музыку он избавлялся от мучившей негативной энергии. Он представлял себе замершую в молчании мать и, чем больше видел её молчаливой, тем громче орал сам:

— «Нюдсы, еее! Нюдсы, ооо!»

Они разгонялись, бежали в толпу, сталкивались с незнакомцами, на мгновение становились родными и снова отталкивались. Круг расширялся, и всё повторялось сначала.

— «Мне не нужны твои нюдсы…»

Тёмка схватил Макса огромными ручищами, прижал к себе и проревел ему в ухо, обдавая запахом пива:

— С днюхой, парень! — и толкнул его в самую гущу буйного действа у сцены.

— Может, устроишь здесь какое-нибудь шоу? — во время очередного вкрадчиво-тихого куплета спросила Аврора у Макса.

— Это не моё шоу, главные здесь — они, — Макс указал на сцену, — а я пришёл отдыхать.

— Ха, у тебя чудовищно разумный парень! — засмеялся Тёмка.

— Он стал таким только в шестнадцать, — Аврорка показала Максу язык и, ожидая новой адреналиновой волны, приготовилась броситься в толпу.

— «Во мне прошла главнейшая из революций…», — прошептал в микрофон Илья.

А дальше карусель слэма опять смела всё на своём пути.

— О-о-ох, это было мощно! — фронтмен выпил воды, — после такого нужно что-то спокойное… Медлячок… Напрыгались? А теперь целуемся!

— Потанцуем? — спросила Аврора, когда зазвучала плавная мелодия. Пожалуй, самая спокойная из всех песен «Пикселей».

Макс и хотел бы встретиться с ней глазами, но взгляд сам собой сползал ниже.

— Не беспокойся, я оденусь.

Макс нашёл в рюкзаке сменную футболку. Ту, что висела на перилах, постигла печальная участь. Она, похоже, упала и после этого сгинула под ногами скачущих танцоров. У сцены валялась гора одежды, в которой вряд ли кто-то смог бы найти свои вещи.

Толстовки, к счастью, обе висели на месте.

— Оторвитесь там за меня, любители поцелуев. Мне тут не с кем, — сказал Удальцов и махнул рукой в сторону группы, — одни пацаны!

— Со мной! Илья, целуйся со мной, — крикнула какая-то девушка. Она сидела на плечах у обнажённого по пояс парня и, судя по амплитуде раскачиваний, оба прошлись по всем «этажам» барной карты.

— Записал тебя на следующую пятницу, — прокомментировал Илья, — всё, хорош болтать, поём!

Макс притянул к себе Аврору. Они топтались на месте, не особенно вникая в смысл песни и не пытаясь показаться друг другу великими танцорами.

— Кажется, он что-то говорил про поцелуи, — шепнул Макс.

— А ты умеешь?

— Нет.

— И я нет.

— Ещё есть полпесни, чтобы потренироваться, — и Макс коснулся её губ своими.

Это было странно. Непонятно и оттого как-то особенно волнующе. Может, чуть менее интересно, чем Максим ожидал, но всё же приятно. Сердце его забилось чаще, в смущении он сделал небольшой шажок назад, чтобы скрыть от Авроры юношескую реакцию на поцелуй.

— Пара в центре зала, зачёт! — сказал Илья, завершая петь. — Нацеловались вдоволь. Я завидовал!

Аврора и Макс, не ожидавшие к себе столь пристального внимания, отпрянули друг от друга. А Тёмка проорал:

— У этого парня сегодня днюха. Ему шестнадцать, и он только что впервые сосался!

— Хей, — Илья махнул рукой, — рад быть крёстным твоего первого поцелуя. Надеюсь, ты запомнишь его навсегда. И нашу песню тоже! С днюхой! Расти большой, не будь лапшой!

Домой они добирались на такси. Вернее, домой забросили только Макса. Аврора и Тёма поехали, как и планировали, в бар.

— Точно всё в порядке? Не ревнуешь? Я её не обижу, парень! — сказал Тёма. Все трое вышли из машины, чтобы попрощаться.

— Всё норм. Спасибо за крутые подарки, Тём!

Тёмка потрепал Макса по голове.

— Ты сам тоже очень крут! Никогда не сомневайся в себе!

Они обнялись.

— С днём рождения, — Аврора поцеловала Максима в щёку, а потом — не так продолжительно, как на танцполе — в губы.

— Спасибо. До завтра. Помни, что она ещё школьница, Тём.

— Сказал же — не обижу!

Они сели в машину и уехали. Макс посмотрел вслед уезжающему такси, потом перевёл взгляд на тёмные окна своей квартиры. Мамы или нет дома, или она уже легла. Надо будет пошуметь на пороге, чтобы проснулась и поняла: сын молодец, в одиннадцать уже вернулся. А это вполне приличное для подростка время!

Макс вошёл в квартиру. Внутри было тихо. Не слышно ни телевизора, ни плеска воды.

Он снял ботинки и куртку. Толстовку бросил на стул в своей комнате, потную футболку отправил в бак для грязного белья. Вымылся.

Когда он вышел из душа, мамы по-прежнему не было дома. Дверь в её комнату осталась приоткрытой. Макс зажёг там свет — пусто.

На аккуратно застеленной кровати лежали фотоальбомы. Два — смотренных-пересмотренных, знакомых Максу. Он в пелёнках, он в подгузниках, он голенький на горшке, он с погремушкой, он с книжкой, он с букетом идёт в школу… Он, он, он… И немного — мама одна. Немного — они вместе.

Ещё один альбом — тоненький, формата десять на пятнадцать, с ландышами на мягкой обложке — Макс видел впервые. Он перелистал страницы. Его тут не было вовсе. Зато мама была на каждом снимке. Молодая. Счастливая. И не одна. Рядом с ней был парень — худощавый, неровно выбритый, с коротко стриженными светлыми волосами. В аквапарке, в зоопарке, на морском побережье… Лицо молодое, но точно знакомое Максу.

Везде мама была рядом с «размазанным»!

Последний снимок в альбоме явно со студийной фотосессии. «Размазанный» обнимал Марину со спины, сомкнув руки на её животе и сложив из пальцев сердечко. На обороте подпись: «Декабрь 2007 года, в ожидании Масика».

Макс отложил альбом и взял в руки телефон.

«Как вы там? Веселитесь? — написал он Авроре в мессенджере. — А я только что узнал, что «размазанный» мой отец. Крутая фишка, да?»

«Тогда у нас для тебя плохая новость, — через пару минут прилетел ответ, — он только что совершил убийство».