Безбожный паладин

Глава 10 «Без боли не получится!» (орочий шаман во время операции)

— Так вот, значит, кто вступился за мою сестренку! — выпаливает молодой, но толстый парень, в голубой мантии. Он пытается обнять меня то ли в порыве чувств, то ли тут традиционно так принято. Но я отступаю, а девушки демонстрируют обнаженное оружие, вставая между нами. Стража тоже не дремлет, мгновенно обступая нас.

— Спокойно! — взмахом руки успокаивая стражников, восклицает парень. — Я просто хотел выразить благодарность спасителю! Все нормально!

— Знал бы я, в какой гадюшник попаду, сто раз бы подумал, — ворчу, пытаясь обойти парня. Но тот снова загораживает мне путь.

— Постойте! — восклицает парень. — Мне очень нужно поговорить с вами!

Двери за нами открываются вновь, пропуская Селестину с Эльзой. Девушки тут же замечают нас и парня, который преграждает нам путь. Рыцарша делает шаг вперед, открывая рот, но принцесса ловко и незаметно бьет ее по уязвимому участку голени, там, где нога сгибается в колене.

— Приветствую вас, мой венценосный брат Фридрих! — приседая в реверансе, звенящим голоском говорит она. Эльза молча склоняет голову, хотя ее глаза мечут молнии. Точно! Это наверняка тот самый принц, который и заказал убийство своей сестры!

— Приветствую вас, моя любимая венценосная сестренка! — улыбается тот, хотя я чувствую в его голосе скрытое недовольство и.… зависть? Странное чувство. Чему он завидует? Ее успехам? Популярности? Что мешает тебе, принц, выйти к народу и проявить чуточку добра, как это делает твоя сестра⁈

К черту. Не мое дело копаться в этом биотуалете. Подождав, пока родственнички расшаркаются и попрощаются, смотрю на вновь подошедшего Фридриха.

— Прошу прощения за навязчивость, — кланяется тот. — Но я слышал о вашей миссии и уверяю вас, что моя просьба заодно затронет и ваши интересы.

— Короче.

— Дело в том, — заторопился принц, — что недалеко от столицы недавно появился данж. Что это такое вам надо объяснить?

— Нет, продолжайте, — сухо ответил, вспоминая свой печальный опыт в теле сисястой эльфийки.

— В общем, это один из тех лабиринтов, на зачистку которых требуется хорошо организованный отряд высокоуровневых воинов. Но сейчас Империя испытывает некоторые… м-м-м-м, трудности с наймом таких воителей. Слишком много сил отправлено…

— Короче, вы хотите, чтобы я помог вам с зачисткой подземелья, — перебиваю принца. — Я вас понял, но какая мне от этого выгода?

— Так множество зверолюдов селятся у стен города, — разводит руками принц. — Те, кому удается найти жилье внутри города, могут считать себя счастливчиками, несмотря на гонения. Остальные же приходится выживать самостоятельно. В принципе, если сильно не удаляться от стен, то можно считать себя в безопасности, так как большинство монстров опасаются приближаться к стенам столицы. Но с появлением данжа все изменилось. Зона, окружающая лабиринт сама по себе привлекает чудовищ, которые принимаются делить территории и нападать на местных. Надо ли вам говорить, что сейчас происходит в селениях зверолюдов?..

— Твою мать! — бормочу я сквозь зубы. — Можно представить.

— Ваш ответ? — смотрит мне в глаза Фридрих. Отчетливо понимаю, что главный интриган во дворце отнюдь не Император, а вот этот невзрачный пухляш. Что сейчас происходит с его планами, которые я ненароком спутал, известно только ему. Но наверняка у него есть, и своя выгода от зачистки подземелья независимо от того убьют меня там или нет. Хотя, какая ему польза от моей смерти? Мы ведь почти не знакомы… В любом случае, мне придется взяться за это дело.

— Я согласен, — наконец, говорю я.

— Отлично! — потирая руки, воодушевляется принц. — Но, прежде чем приступать к миссии вам, вероятно, потребуется поддержка? Да, кстати, сначала вам нудно зарегистрироваться в гильдии. Можно, конечно, и без нее обойтись, но это вызовет определенные сложности. А так я смогу снабдить вас продовольствием, амуницией и предложить охрану.

— С чего начать? — хмуро спрашиваю принца, понимая, что ввязываюсь во что-то непонятное.

Он подробно объясняет, как в городе найти гильдию, добавляя, что как только регистрация будет завершена, со мной незамедлительно свяжутся его люди, и прощается. Мы идем к выходу из дворца, ведомые все той же служаночкой.

Оказавшись на улице, облегченно вздыхаем. Все же эта каменная громада ощутимо давит на мозги. Не успеваем выдохнуть, как нас перехватывает барон, лицо которого лучится счастьем. Из его слов узнаем, что ему далось договориться о встрече с купцами, которые прямо сейчас ждут моего приезда.

— Главное, — напоминает он. — Не стоит светить перед ними всем тем золотом, которое у вас есть. Сделайте намек, помашите парой недорогих безделушек — и они все ваши. И не продешевите!

Мы садимся в уютный салон Гурри, где я вновь пытаюсь найти общий язык с отмытой и накормленной девчушкой-воровкой, пока наш экипаж следует за конями Нефедоффа. Из слов Черри становится ясно, что девушка пошла на преступление отнюдь не из-за желания пошиковать. Дома остались больная мать и две малолетние сестренки. Отца казнили за участие в митинге пару лет назад. Мать старалась одна вытащить семью, но после потери кормильца вскоре слегла из-за чрезмерного перенапряжения и лихорадки — довольно частого явления в бедных кварталах. У Черри оставалось лишь два выхода — пойти торговать своим отощавшим телом или попытаться стянуть пару монет. Вчера ей повезло — у нее получилось стянуть с прилавка отвернувшегося торговца немного булок. Но сегодня фортуна от нее отвернулась. Кто знает, что могло с ней произойти, если бы мы не вмешались. Внезапно девчонка соскальзывает на пол и хватается за мои сапоги.

— Умоляю, господин! — стуча лбом об пол, плачет девушка. — Позвольте мне увидеться с семьей напоследок. Дайте хоть попрощаться.

Несмотря на все уговоры Масяны, она так и не приняла тот факт, что я не принадлежу к сословию напыщенных тупых аристократов, для которых жизнь бедной монстродевушки ничего не стоит. Вместо ответа я также наклоняюсь и заключаю в объятия порядком струхнувшую Черри. Успокаивая дрожащую как осиновый лист девчонку, ласково и медленно, смакуя каждое слово, рассказываю ей коротенькую сказку о том, что знает каждый нечеловек. Легенду об Избранном, который живет ради других. Ради Некотян. Ради Эльфов. Ради Гномов, рахнер, гарпий и многих-многих других.

— А теперь, — поглаживая Черри по голове, заканчиваю я. — Этот Избранный наведя порядок на материке некотян, таинственным образом перенесся сюда, чтобы помочь всем и каждому избавиться от рабства и невзгод. И ты, Черри, одна из первых, кто увидела его своими глазами.

Та, не веря своим глазам и ушам, поднимает на меня взор и, наконец-то, ее долго сдерживаемую запруду прорывает поток слез. Пока она выплескивает на меня переживания, я понимаю, что девушка, в общем-то, не похожа на некотянку. У нее нет хвоста, только небольшие рожки на голове, которые Черри тщательно скрывает.

А в следующий момент, девушка вдруг перестает плакать и вскидывает голову, уставившись на меня прямым и дерзким взглядом. Ее глаза вспыхивают молочно-белым светом, и я чувствую, как пол подо мной исчезает. Не успев вскрикнуть, проваливаюсь в темноту…

…Которая тут же сменяется жизнерадостным пейзажем. Я стою на холме у высокого дерева-гиганта, которые растут далеко отсюда. Точно не на этом материке. Из-за его ствола вдруг выходит обнаженная Черри. Она похожа на человека, только за ее спиной вдруг распускаются огромные стрекозиные крылья. Она молча смотрит на меня, но я совсем не чувствую угрозы.

— Прости, Ричард, господин мой, — звенит ее голосок. — Но я должна была убедиться в правде твоих слов. Я принадлежу к исчезающему виду элементалей. Во все времена нас было угрожающе мало, а с нашествием хумансов на земли некотян и последующей охотой на нас и совсем почти выродились. Может быть, я даже последняя…

Она подходит ближе, почти касаясь меня своим не сильно развитым телом.

— Мы спим в сознании тех, кому суждено стать нашими аватарами, просыпаясь лишь по определенным причинам. Ты стал толчком к моему пробуждению. Прошу, Ричард, не дай мне исчезнуть! Прошу…

— Но, что я могу сделать?

— Не дай нам исчезнуть… — шепчет она, растворяясь в молочно-белом свете, заливающем все вокруг…

Очнувшись, понимаю, что так и сижу на полу, опираясь на стул. Черри лежит у меня на коленях, но стоит мне дернуться, как и она открывает глаза, потягиваясь. Сейчас у нее обычный цвет зрачков.

— Что… произошло? — спрашивает она. А потом вспоминает, что только что слушала мою историю.

— Мы обязательно заедем к твоей семье! — обещаю ей. — Но чуть позже. Прости, но мне надо позаботиться о том, чтобы спасти всех, а не только твою родню…

Вскоре мы останавливаемся в богатом квартале. Черри остается внутри на этот раз с Тиемой, пока я, Томоре, Масяна и Хатико следуем за бароном и его телохранителями к одному из разукрашенных зданий. Нас уже ждут. Ворота распахиваются, и нам кланяется дворецкий в красной ливрее.

— Просим проследовать за нами, господа! — говорит он, показывая на второй этаж особняка. Там, в одной богато разукрашенной комнате нас встречает хорошо вышколенная горничная с кошачьими ушками. По ней не заметно, что ее как-то притесняют, но наверняка ее статус гораздо ниже, чем у того же дворецкого. Она провожает нас в другую комнату, представляя хозяину дома. Это оказывается невысокий полноватый мужчина, представляющий в своем лице главу торговой гильдии. Мы садимся друг напротив друга, знакомимся и плавно переходим к главному, пока кошечка сервирует нам столик.

— Значит, вам нужны продовольственные поставки, — протягивает купец по имени Адриан, задумчиво поглаживая небольшую бородку. — В принципе, это вполне осуществимо. Тем более, что с Академии сейчас идет неплохой приток довольствия. Я рад, что мне придется иметь дело с такими честными дворянами, как барон, — говорит он, глядя на Нефедоффа. — Вот только слухи говорят, что вы на грани разорения, уважаемый. А в долг мы не работаем, извините…

— Нет-нет! — горячится Василий. — Заказ хочет сделать господин Ричард, а вовсе не я.

Он даже отодвигается на край дивана, тем самым предоставляя мне право вести переговоры.

— Стало быть, Вы, господин Ричард, желаете заключить договор? — вопросительно приподняв брови, спрашивает глава торгашей. — Уж простите, но нам ничего про вас неизвестно. Как вы будете рассчитываться?

Вместо ответа я делаю знак девушкам, стоящим за моей спиной. Масяна тут же протягивает небольшой мешочек, приняв который, я аккуратно кладу на стол. Развязав тесемки, показываю жадному взгляду толстяка содержимое. Там преимущественно серебро, но кое-где проглядывают края золотых монет.

— Это задаток, — спокойно говорю я. — Теперь давайте обсудим условия…

Дом главы гильдии мы покинули лишь через два часа. Нефедофф и толстяк до хрипоты спорили, ругаясь, и торгуясь друг с другом, но, в конце концов, примирились и пожали друг другу руки, довольные сделкой. На зов главы пришел дворецкий, за которым шел человек в колдовской мантии. Под диктовку главы, он создал договор, на который мы трое капнули по капле крови. Как мне позже объяснил барон — это был стандартный договор на крови. Нарушивший его тяжело заболевал до тех пор, пока не искупал свое прегрешение.

Уже на улице я попрощался с бароном, пообещав заглянуть в его владения на досуге, прекрасно понимая, что вряд ли у меня будет такая возможность. Заглянув в салон киборга, вытащил наружу переодетую в одно из запасных платьев девушек Черри и двинулся в свою первую прогулку в кварталы бедноты, где селились зверолюды.

Пока мы шли по богатым улочкам, полных разнаряженных аристократов и их слуг, кидавших презрительные или равнодушные взгляды на девушку, Черри все еще жалась ко мне или сопровождающим нас куноичи. В отличие от нее ниндзя не стеснялись своего поведения и внешности, демонстрируя восхитительные тела в разрезах красивых одежд, которые они прикупили заранее в караване Академии.

Но стоило нам перейти через площадь, разделявшую кварталы аристократов от жилых районов обычных жителей, как начались проблемы. Первый же качок, прислонившийся к стене ближайшего кабака, загородил нам дорогу.

— Парень, — без приветствия произносит он, кивая в сторону куноичи. — Сколько хочешь за рабынь? Как насчет полтоса за каждую?

Не успеваю открыть рот, как звякает сталь и яремную вену у горла дегенерата переживают сразу три остро заточенных клинка.

— Господин, — говорит деланно-равнодушным тоном Масяна. — Позвольте я порежу его на кусочки?

— Которые мы скормим зверолюдам? — подхватывает Томоре.

— Он посмел обратиться к вам без уважения! — заканчивает Хатико.

— …! — только Тиема хватается ладошкой за лицо.

Верзила даже не дышит, покрываясь холодным потом. Обхожу его слева.

— Они не продаются, — говорю ему в спину. — Девушки, отпустите мальчика, он все понял.

Сразу же раздается топот убегающего мужика и легкий робкий смех Черри. Кивнув ей, показываю большой палец в знак одобрения. Мы идем без особых приключений, не считая подобных вопросов и грязных намеков, проходящих мимо парней, еще около часа по пути, который она нам указывает, как вдруг бывшая преступница забегает вперед и поворачивается к нам.

— Милорд Ричард! Девчата! — восклицает она. — Я.… я хотела бы вас предупредить! Вы… вы еще не были в нашем городе, поэтому будьте наготове! Мы входим не в самые безопасные места. Незнакомцев тут не любят…

— Не волнуйся, — улыбается ей Масяна. — Каждый из нас в состоянии о себе позаботиться. Веди!

Успокоив девушку, мы входим в бедный район столицы. Сначала он немногим отличается от жилых и спальных кварталов обычных людей, но чем дальше мы заходим, тем больше и чаще ощущаем на себе чужие взгляды. И далеко не все из них дружелюбные. Но нападать в открытую пока никто не решается. Девушки просто увешаны оружием, и даже у меня за спиной ножны с катаной, подаренной мне Джигуром. В крайнем случае, всегда можно наплевать на маскировку и вызвать Гурри, которая устроит тут ковровую бомбардировку и тактику выжженной земли. Вот только мы сюда не воевать пришли, а отбиться от преступных элементов труда не составит.

Как ни странно, но до самого конца никто не осмеливается встать на нашем пути. Но с каждым шагом я вижу все больше и больше ушастых страдальцев. Они ютятся везде: в проулках, в наспех сколоченных домишках, землянках или даже просто лежат под открытым небом, уставившись в никуда бессмысленным взором.

— Какой ужас! — шепчет Хатико, прижимаясь ко мне. — Как хумансы это допускают⁈ Они же… Они же умирают, Рич!

— Я вижу! — рычу я, невольно ускоряя шаг. — Но я пока ничем не могу им помочь!

— Помогите! Подайте монетку! Ради всего святого! — раздаются голоса вокруг. Я гляжу в их бесхитростные измученные лица, глаза, наполненные болью и страданием, худющие лапки, которые они протягивают в слепой надежде.

— Масяна, раздайте им все, что у нас есть, — приказываю девушкам. — заодно расскажите о нашем плане.

Куноичи, словно ожидая моих слов, растворяются в воздухе, как молнии проносясь по рядам некотян, раздавая монетки. Я слышу, как они шепчут им заученные слова: «Избранный пришел. Спасение близко! Осталось совсем чуть-чуть потерпеть!», показывая им на меня.

— Черри! — спрашиваю девушку. — Далеко еще?

Но та, не отвечая, резко поворачивает за угол, ныряя в один из множества плохоньких домиков, хлопая дверкой. Пригибаясь, следую за ней, входя в небольшую каморку…

— Мама! Мама! Я хочу есть! Мама! — раздается еле слышимый детский писк.

Черри уже нянчит на руках девочку лет четырех, успокаивая ее и глядя на меня с надеждой. Рядом стоит девочка постарше лет двенадцати. А за ними на коврике лежит женщина, прикрытая лохмотьями. Она тяжело дышит и хрипит. Я чувствую знакомый аромат смерти и гниения.

— Мама! Мама! — кричит Черри, бросаясь к ней. Следую за ней. Та открывает глаза, но не узнает дочерей, смотря на нас невидящим взором. Лихорадка вступает в последнюю стадию. Еще бы немного и пришлось бы ее воскрешать.

— МАКСИМАЛЬНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ!

Столб света озаряет хижину. Девочки пищат от ужаса, отбегая к противоположной стене, глядя, как тело их мамы поднимается в воздух. Черри замирает, широко раскрыв глаза. Через несколько минут тело матери опускается на лежанку. Она открывает глаза, глубоко вздыхая.

— Черри! Эппл! Бини! — тихим, но крепким голосом говорит женщина.

Что-то в ее облике мне кажется неправильным, нечеловеческим, но кто-то довольно грубо отталкивает меня в сторону. Масяна кидается к лежащей, поднося к губам исцеленной фляжку с питательной смесью. Хатико проталкивается вслед за ней, кивая мне на выход. Она поспешно роется в рюкзаке, доставая нехитрую еду детям. Поняв, что мне тут делать нечего, выхожу на улицу.

У выхода уже постепенно скапливается народ. Внимательно оглядев их, вижу только ушастых. В их глазах впервые загорается робкая надежда. Тогда вздыхаю, выходя вперед и вставая так, чтобы меня было видно как можно дальше. Я говорю, с трудом подбирая слова. Пытаюсь донести до них новость о том, что их страдания закончены. Рассказываю о том, что происходит сейчас на родном материке, что видел собственными глазами. Убеждаю в том, что я и есть тот Избранный, который вытащит их из рабства и угнетения.

В глазах некоторых впервые за многие годы загорается надежда, но большинство взоров остается потухшими и потерянными. Слишком много лет прошло, чтобы одним пустыми словами вернуть утраченное доверие. Тогда я подхожу к первому попавшемуся парню, на чьем плече отчетливо видно рабское клеймо, а левая рука перебинтована и висит на весу. Бежал он или умер хозяин — сейчас мне это не важно. Кастую исцеление, глядя на то, как все шарахаются от него в стороны. Парень и сам с недоумением смотрит на свое тело, но уже через несколько секунд сияние исчезает, а окружавшие его соплеменники с восторгом и восхищением смотрят на его тело. Шрамы, подпалины, синяки, а самое главное — клеймо! Все исчезло, заменившись на чистую розовую кожу! Юноша с недоверием, а потом сильнее и сильнее машет здоровой конечностью, переводит на меня взгляд и, не сдерживая слез, падает на колени, подвывая от счастья. Тогда и все остальные кидаются ближе с мольбами, просьбами и вопросами.

— Не все сразу! Не все сразу! — кричу я, пытаясь навести порядок. — Сейчас — только самые тяжелые! Есть те, кто находится при смерти? Лежачие больные? Отведите меня к ним!

Меня робко трогают за костюм, показывая на отдельно стоящее здание с намалеванным красной краской каплей, символизирующей болезнь. Иду туда, по пути касаясь наиболее искалеченных некотян. Сзади уже мечутся куноичи, предупреждая о том, что после лечения следует сразу восстановить силы.

Зайдя в здание, вижу то, что и ожидалось: десятки, сотни лежащих больных. Некоторые мечутся в лихорадочном бреду, некоторые лежат неподвижно. Между ними ходят пожилые некотянки, но в их силах лишь менять некоторым повязки и давать воды. Ни лекарств, ни сил у них нет, как и надежды на выздоровление. Не теряя времени, подхожу к первому пациенту, кастуя на нем максимальное исцеление…

Довольная Мия возвращалась домой, неся в котомке охапку целебных трав, ягод и немного еды для сестры. Ей повезло — по возвращении с охоты, она ухитрилась подстрелить кролика, которого обменяла на припасы в лавке. А травы и ягоды грех было не собрать, раз уж она вышла за стены. Год назад умер ее последний хозяин, егерь, который успел обучить девушку собирательству и охоте. Он был стар и уже практически не мог позаботиться о себе. Обычно при смерти хозяина рабы переходили из рук в руки, если контракт был скреплен магическим образом. Согласно ему в случае непредвиденной смерти хозяина от старости или несчастного случая у раба было не более трёх суток, чтобы найти себе другого или помереть мучительной смертью. Но Мие и ее сестренке повезло — старик успел освободить их незадолго до кончины. Впрочем, им все равно пришлось перебираться из его жилища на улицу, так как имущество егеря перешло в казну Императора.

Но Мия не сдалась, потратив большую часть накопленного на более-менее сносный домик, лекарства и еду. Оставшуюся часть она потратила на новый лук и ежедневно упражнялась в стрельбе, ходила на охоту, радуя родных и знакомых дичью, лекарственными травами и вкусными плодами из ближайших лесов. Конечно, это оставалось опасным занятием, так как монстры не дремали, но до сих пор Мие удавалось избежать их нападения. К сожалению, после появления в окрестностях нового Лабиринта, ей пришлось оставить обжитые места.

Но сейчас все проблемы остались позади. Улыбаясь, девушка шла по знакомым кварталам, махая лапкой случайным знакомым, как вдруг увидела впереди нездоровое оживление.

— ***! Только не очередная облава! Проклятые хумансы! — ругнулась она, ускоряя шаг.

Облавы или рейды работорговцев, усиленные стражниками, были обычным делом в квартале зверолюдов. Несколько раз в неделю те шерстили их нехитрые убежища, разыскивая беглых рабов или безжалостно забирая тех, кто достиг, по их мнению, «призывного возраста». Мия не зря беспокоилась — ее восьмилетняя сестра уже могла привлечь их внимание. Но другого выхода у нее все равно не было. Конечно, можно было бы перебраться в другой город, но где гарантия, что там не будет того же самого? Здесь, хотя бы можно было затеряться в толпе или просто сбежать.

— Ох, сестренка, пожалуйста, делай так, как я тебе говорила! — бормочет Мия на бегу. Но вскоре она снижает скорость, с недоумением глядя на лица окружающих ее соплеменников. Они и забыла, что они умеют улыбаться! Перейдя на шаг, она подходит к ближайшей группе знакомых, что-то яростно обсуждающих. Ее внимание сразу привлекает Ганс, паренек, которому пару дней назад хумансы сломали руку за косой взгляд. Сейчас он машет ею в воздухе, словно ничего и не было! А куда… Куда делось его клеймо⁈ Свел⁈ Но как⁈

Она невольно ощупала свое на ключице, прикрытое тканью. О, как охотница ненавидела эту отметину! Из-за нее она не могла вступить в гильдию свободных охотников, чтобы на равных с остальными стать полноправным Искателем сокровищ! Но сведение стоило денег. Причем немалых. Два золотых в Церкви или один в магической лавке, но с дополнительным условием, в виде ублажения хозяина. Но Мия, не раздумывая, отдалась бы ему, будь у нее один золотой! Вот только все их сбережения составляли несколько серебрушек, да и те таяли с каждым днем.

Парень радостно орет, не веря своему счастью. Увидя ошарашенную Мию, сам подходит, чуть ли не в нос тыкая рукой и местом, где раньше было клеймо.

— ТЫ видишь⁈ Видишь⁈ — кричит он весело. Из его глаз текут ручьи слез счастья. — Мия, я теперь могу… Я все теперь могу! Я — свободен! Это сделал Он! Он! Спаситель! Избранный!

— Избранный⁈ — удивленно переспрашивает та. — Это же сказки!

Но ее никто не слушает. Все смотрят на больничку, из дверного проема которой видно какие — то вспышки. Не понимая происходящего, Мия нерешительно протискивается ближе, предусмотрительно бросив взгляд на свой домик. Дверь плотно закрыта — значит, все в порядке. Девушка вдруг видит трех человеческих женщин у порога больницы и скалит зубы в яростной гримасе. Глухо рыча и пытаясь отступить и затеряться в толпе, она вдруг видит, как одна из них протягивает фляжку, из которой так вкусно пахнет, пожилой Марте, а другая достает из рюкзака бутерброды, которая третья раздает в протянутые руки. Тогда охотница решает во что бы то ни стало пройти внутрь, чтобы узнать, в чем дело. Но девушки блокируют проход, мягко попросив ее подождать.

Но решительную девушку так просто не остановить. Отойдя назад, она прыгает на ближайший дом. Оттуда — на крышу больнички и со стены ныряет в ближайшее открытое окошко. Залетев в помещение, она застывает с вытаращенными глазами и открытым ртом.

Изнутри строение залито ослепительным светом. Девушка видит, как вокруг нее в воздухе кружатся тела ее соплеменников. Некоторые уже приходят в себя, недоуменно и радостно осматривая себя, и друг друга. Повернув голову вбок, Мия видит какого-то парня, который, не обращая ни на кого внимания, ходит по помещению больнички и склоняется над лежащими. Стоит его руке только коснуться тела, как из ниоткуда бьет новая вспышка слепящего света, а больной сам собой взлетает в воздух. Парень выпрямляется и идет к следующему.

Слезы бегут по щекам девушки, но та совсем не замечает этого.

— Избранный! — шепчут ее губы…