Без права на остановку

Глава 7

Первым идёт суховатый, невысокий дядя с суровым лицом — типичный сиделец, или алкоголик. Однако на нём приличный костюм. Вторым следует молодой парнишка в «адидасах», примечательный своими внушительными габаритами. Возможно, именно из-за них он и взят на эту встречу.

А вот третий мне хорошо знаком. Завидев меня, он дёрнулся, будто хотел уйти, но, совладав с собой, продолжил путь к нашему столу. Егор Конев, или просто Конь, прекрасно меня знает — как бывшего соседа по Николаевке… ну и вообще знает.

Люди за столиками ведут себя по разному. Некоторые даже не смотрят на троицу, которая немного показушно и лениво шествует по залу в наш козырный угол. Наш стол стоит наособицу, и кроме Марты, меня и Пашки за ним в данный момент нет никого. Ну ещё официант — худой и невысокий азиат суетится неподалёку, наливая вино и подавая блюда.

Некоторые гости насторожились, опять же, возможно, из-за молодого качка, а вот некоторые точно знают, кто это такие, и ведут себя странно — в основном глаза отводят. А один — шустрый армянин из кооператоров (забыл его имя) встав, сначала пошёл было к окну, а потом зигзагом сиганул на выход, при этом тоже стараясь не встречаться с троицей взглядом.

Бандосы? Да х (роскомнадзор) с ними! Конь тут явно не за главного, он вообще-то под Вано, а тот с Фёдором в близких отношениях, — вспоминаю я. Вот этот Фёдор, да — в законе сейчас. Но оба ко мне не полезут. Более того, сам Фёдоров как-то обмолвился: мол, если что по нашим делам надо — скажи, порешаем. И действительно помог однажды, когда Зойку прессовали. В общем, я спокоен.

Не учёл я одного. За мной, а точнее — за Мартой, уже приглядывали люди и от Лукаря, и от Жердакова. А после того как всем силовикам, кому только можно, вставили в задницу паяльник и пообещали включить его на прогрев, ребята резко поумнели. И начали работать — быстро, чётко и профессионально. Прошло всего-то… несколько часов. А мы уже — под приглядом. И, как ни странно, под защитой. Я даже не заметил, когда слежка началась. Умеют же работать, когда надо!

— День добрый! Мы присядем? — негромко спросил пожилой незнакомец и, не дожидаясь согласия, подвинул стул и сел напротив нас с Пашкой.

Конь помялся и, не глядя мне в глаза, тоже уселся рядом. А вот молодой амбал остался стоять, всем видом выражая крутость и решимость. И сейчас он сверлит меня взглядом. Ну как же — других соперников у него тут нет.

— Уважаемый, надо чего? — вежливо спросил я, раздумывая как бы отослать куда-нибудь Марту.

— Ты кто? Обзовись, — голос пожилого остался всё таким же тихим, почти ласковым, но глаза — серые, колкие — уставились на меня, не моргая.

— Вежливые люди сами для начала представляются. А я человек известный в крае, меня знать надо. Так что хотел-то?

— Это Штыба. Фёдор его знает, — также тихо проговорил в никуда Конев.

И имя произвело эффект! Но, к сожалению, не моё, а Фёдорова по кличке «Фёдор».

— Федор знает? Ну раз так, то прощения просим за беспокойство. Сам я — Толмач, ну или Юрий Александрович по паспорту. За тебя слышал… Но у меня разговор вот к этому красивому дяденьке, — Толмач кивнул на Полоскина.

Пашка икнул, и от его былой радости по поводу рождения сына ничего не осталось. Лицо — белее скатерти. Значит, есть косяк. И, судя по реакции, не мелкий.

Вот откуда мне лицо сидельца немного знакомым показалось… Нет, лично мы не пересекались. А вот могильный камень с его портретом я видел. Причём портрет — на удивление правдивый. Было дело: пару раз наведывался на красноярское кладбище Бадалык. Один раз — хоронили сотрудника с нашей конторы, другой — просто навещали знакомых. Дат на плите не запомнил, но про Толмача слышал.

Теперь вот и встретились. Впрочем, ненадолго. Скоро в город приедет один провинциальный учитель физкультуры — и количество бандитов начнёт резко сокращаться. Появятся, конечно, новые. Но это уже совсем другая история.

— Кооператив? Да нет, разговор другой… Про дома и про деньги. Проблема у него, — кивнул Толмач на Полоскина.

— Если вопрос решается деньгами — это не проблема, а расходы, — перебиваю я.

— Я отдам… Деньги уже есть, просто надо перевести в рубли… В понедельник край, — забубнил Пашка, не глядя ни на кого. — А по зданию пока глушняк, но решим — через исполком…

Вот идиот. Он что, с ворами дела имеет? Надо срочно выяснить — что за деньги, и что за здания. Пока ещё не поздно.

— Чё там, много должен, Паш? — спрашиваю у компаньона.

У меня с собой пара тысяч, и в заначке дома двадцать пять лежит. Поднакопилось.

— Осталось тридцать… Пятёрку я сразу отдал… Но ты ж знаешь, Толь, — деньги будут, — нехотя буркнул Полоскин.

— Деньги небольшие. Разберёмся, если долг реальный. Если нет — спрошу уже с вас, ребята, — говорю я непрошеным гостям.

— Тридцать — это сегодня, а завтра уже больше будет, — не вступает со мной в спор Толмач.

Он, очевидно, не понял пока, как со мной себя вести. Зато это понял амбал, который был настолько же туп, насколько и здоров. Точнее, это он думал, что понял, и сейчас смотрит на меня вызывающе, а на Марту — оценивающе. Страх потерял, короче!

— Толмач, может, этому молодому морду поправить? — амбал качнулся на нашу сторону, сделав буквально один шажок, и тут же был сбит официантом — этим щуплым и невысоким бурятом, или якутом, по национальности. Я их не различаю.

В нашу сторону бросились ещё двое замаскированных под обедающих. Плюс — один человек из персонала. Но видимо, из разных ведомств, потому что на секунду замешкались, выясняя, кто тут главный. Это дало возможность Толмачу с Конём отскочить. Им — ничего. А вот амбал… Сбитый с ног официантом, он ещё не понял, что случилось, как кто-то резко бросил:

— Работает милиция!

После этого амбал разом сник на месте, и получил несколько раз по ребрам.

Марта в испуге спряталась за меня. Вот я идиот! Видел ведь, что ситуация нестандартная — так какого чёрта не отправил девушку попудрить носик? Какое впечатление теперь у неё о нашем городе будет⁈

— Какое впечатление теперь о нашем городе будет у неё? — повторил мои мысли, словно подслушав их, через несколько минут целый майор милиции, который, оказывается, с самого утра ездит за мной со своей, точнее, моей… ещё точнее, Мартиной охраной!

— Это наша операция, — буркнул молодой паренёк, замаскированный под обывателя.

— Хренаша! Ага, щас. Сержант! Распустили вас там! Так, Петров, грузи хануриков по машинам!

Сержант против целого майора не тянет, как и майор против Лукаря, который как раз только что появился в зале.

— Толя, что тут у тебя?

— Да ничего особо криминального. Один паренёк ляпнул лишнее, и прозвучало это как угроза. Ну, товарищи милиционеры и сработали…

— Товарищ полковник, имею приказ генерал-майора, — отчеканил майор, по-армейски вытягиваясь.

— Хоть генерал, хоть сам министр — работать надо было согласованно. Чтобы не позориться перед иностранными гостями.

— Согласен, — кивнул майор. — Как действуем? Молодого отдаём вам, а с этими двумя… побеседуем сами?

— Да отпустите их, ничего они не хотели. Поздравить пришли с рождением сына, — громко попросил я в тот момент, когда мимо проводили Толмача в наручниках. Тот морщился — явно по почкам уже прилетело.

— Не положено, — в унисон ответили майор и полковник.

— Ты это, Толя… — обернулся на выходе Толмач. — Скажи своему заполошному, чтоб в понедельник вернул долг. Процентов не надо… И зла не держи.

Он сказал это спокойно. Даже почти по-дружески.

Интересно, а что он там про меня подумал? Что я их слил? Мог ведь и так решить. Откуда ему знать, что я случайно тут оказался? А грехов на этом уголовном элементе наверняка как блох на бродячей собаке.

Иду в зал. Около нашего стола толкутся человек десять гостей. Все поддерживают Пашку, ведь эффектное задержание криминальной троицы произвело впечатление. Всем интересно, как он смог такую охрану заполучить. Полоскин же и сам в непонятках.

— Да веду с ними одну тему по НТТМ. Но видно за ними что-то есть, раз задержали. Я точно ни при чём — нет у меня связей в КГБ, — разводит он руками.

— Никому только не рассказывай, но это тебя охраняют, — шепчу я Марте, наливая себе водки.

Хоть и не пью давно. Но тут, видимо, случай особый.

— А можно я только папе расскажу? — так же тихо спрашивает моя принцесса и глазки у неё загорелись.

— Лучше не стоит… Хокону можно — он парень надёжный.

— А Лене? Это ведь её папа? — она кивает на Лукаря, которого видно через окно. Тот стоит у машины и разговаривает с майором.

— Лене можно, — разрешаю я, понимая как трудно держать такие интересные вещи в секрете.

— Она сказала, что ты хороший друг! — выдала Марта.

— Плохой я друг! Чего ей надо было? Опять цветы хотела всучить? Котёнка? Давай, рассказывай подробнее, — встревожился я.

— У неё котёнок есть… Такой черный, с белым ушком…

— Марта!

— А… ну, ей муж позвонил. Рассказал, что мы кассеты нашли. Ленка попросила его — мол, скажи, что это твои, а я ни при чём.

— Ну?

— А он говорит, что так и сказал, но ты якобы пообещал рассказать ей про них сам. Потому, мол, что скрывать такие… такие гадости от друга нехорошо. А друг — это она… То есть ты… То есть он… Ну, ты понял!

— Не понял, — моргнул я. — И в чём тут радость-то для Ленки?

— Так, Лена обрадовалась, что ты её другом считаешь, и не будешь покрывать развратника! То есть её мужа.

Пипец!

Я так и не смог вытянуть из Пашки, чего хотели жулики. Кремень мужик! Хотя, когда услышал, что долг можно отдать в понедельник, заметно приободрился. После разговора его словно отпустило. Он стал быстро пьянеть, и мы с Мартой решили поехать — сначала к себе, а потом уже в «Сосны».

До базы добрались только под вечер — потому что были дела… Например, досмотреть кассету. Ничего нового я там, конечно, не увидел, а Марта так мило краснела…

— Штыба? Да, готов ваш домик. Ждём, — круглолицая тётка лет сорока встретила нас так, будто я не клиент, а её любимый сын.

Красноярские «Сосны» уже не раз принимали высоких гостей — даже самого Горбачёва. Комплекс солидный: несколько коттеджей, главный блок с двумя корпусами — спальни, холлы, бассейны, кабинеты, огромная столовая. Всё как положено.

У нас с Мартой будет отдельный коттеджик. Бесплатный он для меня или нет — я, честно говоря, не в курсе. Шенин дал команду поселить нас.

Местный персонал радушен. Врут, когда говорят, что у СССР сфера услуг хромает и задом к потребителю повёрнута. Здесь всё на высшем уровне: и гостиничный фонд, и персонал. Оно и понятно — кого попало сюда не селят.

Сейчас нас ведут в отдельный домик, утопающий в соснах. Тропинка — каменная, можно и в дождь ходить. А дождик, как назло, накрапывает. Зонта мы, конечно, не взяли. Зато собой два чемодана.

По дороге размышляю, что надо бы Марте сообщить, что завтра у нас по плану ознакомительная поездка по краю. Вот только интересно, действует ли её разрешение на передвижение по всему региону, или только в пределах Красноярска? И ещё — пустят ли Мартиных соглядатаев в «Сосны»? Ну или охрану. Хотя… какая, в сущности, разница — как их называть? Не хотелось бы, чтоб по ночам нас с подругой подслушивали, как это делала Недолюбко, стоя у двери моей квартиры с борщом в обнимку. Или что там у неё было?..

— Толя, а ты тут как? — слышу за спиной знакомый голос.