Без права на остановку

Глава 23

Глава 23

С небольшим перевесом победил… Штыба!

— Ну ты зверь, конечно. Сразу ясно, почему ты чемпион.

Нурмагомед, хоть и расстроен, но подошёл с поздравлениями. Нашёл слова уважения победителю, которого в этот момент… отчитывали! И что характерно — за него же.

— Толя, ну почему так сильно бить⁈ Вот тут красно, и тут кровь… — бормочет Марта, невесть как пробравшаяся к рингу, вытирая платочком то меня, то Нурмагомеда.

Хотя почему «невесть как»? Всё просто: с Ельциным она прошла. А его, понятное дело, никто не рискнул остановить.

— Он меня тоже, знаешь, как больно бил! — ябедничаю я.

Марта тут же бросает тяжёлый взгляд на Шанавазова.

Дагестанец замер, не зная, что сказать: спереди — я, слева — тренер, справа — Марта, которая пытается вылечить всех сразу. Он старался не шевелиться — не дай бог заденет строгую норвежку. Да и Ельцин, стоящий неподалёку, тоже придавал моменту веса. Для боксёра, не привыкшего к такому обществу, обстановочка явно некомфортная.

«А Штыба этот вообще дикий. Если он неизвестно из-за чего на ринге разъярился, то что будет, если случайно толкну его подругу?» — читаю мысли в голове побеждённого соперника.

Шучу. Видимо, уже сам начинаю отходить от боя.

Да чёрт его знает, что у кого в голове — особенно у боксёров после непростого поединка. У меня, например, обычно никаких мыслей нет — один туман в башке да гул в ушах.

А вот гемор я себе победой нажил немаленький.

Тренировки, режим дня, тренерская команда… Её, правда, пообещали подобрать, и хорошо хоть из местных, красноярских тренеров.

От Ельцина отделался без труда: согласился вечером заглянуть в ресторан. Мы с Мартой всё равно улетаем сегодня, так что долго там сидеть не придётся. Так, чисто символически.

Но так просто уехать с «Олимпийского» не получилось. Сразу после боёв — тренерский совет. И состав, надо сказать, неожиданно солидный. Заглядываю в зал.

Председатель: Заслуженный тренер СССР А. П. Лавров. Присутствуют: старшие тренеры сборной, представители «Динамо», ЦСКА и ДСО «Труд», спортивные врачи, психолог сборной. Даже представитель Госкомспорта, которого первый раз вижу. И самое прикольное, что впервые вижу и председателя федерации бокса СССР — дважды Героя Советского Союза, лётчика‑космонавта Павла Романовича Поповича. Сидит, смотрит на меня с интересом.

Наш председатель — фигура в основном медийная. Иностранцам хорошо такого показывать: герой-космонавт, обаятельная улыбка, звёзды на груди. Но вот в боксе он разбирается так себе.

Уже разобрали Мунчана, Ружникова и Судакова. Они тоже только сегодня пробились в сборную. И сейчас выступает Анатолий Иванович Бондаренко, старший тренер сборной СССР:

— Товарищи, наш олимпийский чемпион, товарищ Штыба, демонстрирует стабильно высокий уровень. По физике — базу прошёл, нагрузку держит, вес в пределах допустимого — 81 кг. Особенно радует, что и по спаррингам, в частности, видно, техника стала чище, подвижность улучшилась, особенно в работе ног.

Ну, не зря же я себя гонял почти каждый день.

Бондаренко продолжает:

— Однако, Толя, нужно добавить в темпе и включениях. Чемпионат у нас дома — вся страна будет смотреть. Против тебя выйдут лучшие кубинцы, американцы, возможно, корейцы. Они будут работать остро, порой грязно. Ты должен выходить не просто побеждать, а показывать красивый советский бокс: мощный, умный, техничный.

А то я сам не знаю…

— Но есть и минусы, — продолжает Бондаренко. — Если перед Олимпиадой его вес был 67–69, то за год Анатолий набрал очень много и перескочил сразу две весовые категории. Да, физически он окреп, лишних килограммов нет. Но соперники у него теперь все новые: и Маске из ГДР, и кубинец Пабло Ромеро…

— Маске и сам раньше в 75 кг выступал, — пробурчал с места Копцев, который был по-прежнему старшим тренером сборной. — Он также прилично набрал, и ему тоже всё внове.

— Анатолий, ты уже показал всему Союзу, что умеешь побеждать. Олимпиада в Сеуле была твоим звёздным часом, — напутствует меня по бумажке космонавт. — Но сейчас ты не просто спортсмен — ты лицо советского бокса. На чемпионат мира приедут иностранцы, поэтому будет политический момент, будут и провокации. Мы уверены: ты выйдешь на ринг не просто как спортсмен, а как представитель всего Советского Союза. Бей чётко, без суеты. Не отвечай на провокации. Покажи, что наш стиль — это не просто удары. Это культура, воля и идея. Вперёд, товарищ Штыба! — выкрикнул он под занавес так торжественно, что я уже ждал услышать фирменное космическое «Поехали!»

Выкатили мне расписание подготовки к чемпионату аж в трёх экземплярах. Видимо, парочку придётся отвезти в спорткомитет, чтоб знали, что бездельничать я не собираюсь.

Читаю уже в машине, которую нам Власов выделил на всё время моей командировки:

8–12 августа — восстановительный микросбор. Место: Красноярск.

— Лёгкий кросс, бассейн, растяжка;

— Спарринги без нагрузки: 3–4 раунда, партнёры меняются каждые два раунда;

— Работа с психологом: дыхательные практики, визуализация поединков.

Психолог? Вот уж кто мне совершенно не нужен. Пусть моим соперникам психологов нанимают! Ха! Хотя спорить не стану: всё равно назначат.

13–31 августа — интенсивный соревновательный блок. Место: Центр подготовки, Красноярск.

— Две двухчасовые тренировки в день.

— Утро: ОФП, работа на снарядах, лапы;

— Вечер: спарринги (Галагов, Тищенко).

— Разбор видеозаписей соперников. Особенно — возможного финалиста из Кубы.

А вот Галагов — парень зубастый. Придётся бегать по рингу быстрее обычного.

5 сентября — выезд в Москву на акклиматизацию. Жильё: гостиница «Спорт», рядом с «Олимпийским».

— Поддерживающая нагрузка, медосмотр, восстановительные процедуры.

— Мини-пресс‑конференция для центральных СМИ (по указанию Госкомспорта).

Последнее для меня — дело плёвое. Потрепаться я люблю. На ринге тяжелее — там слова не помогут.

Ну что ж… Основательно всё, и быстро сделали. Или у них заранее было заготовлено на Нурмагомеда и меня?

— Толя, надо ехать в посольство, там подарки пришли, — сообщает подруга уже когда наш водила вырулил от спорткомплекса.

— Какие ещё подарки? — удивился я.

— Как какие? — Марта даже возмутилась. — Я заказала для твоих родных. Они — от моей семье твоей, — объясняет она мне непонятливому.

— Родных? Для дядьки, что ли? — недоумеваю я, ведь у меня в Красноярске из всей родни ровно один человек.

— Нет, для бабушки, папы… — терпеливо начала загибать пальцы Марта.

— Умничка, а чего там за подарки? — спрашиваю, и вдруг становится стыдно: своим‑то я почти не помогаю и подарками редко балую.

Живут они, конечно, неплохо, но мог бы и больше заботы проявить. А Марта — заморочилась и не забыла о них!

Наклоняюсь и нежно целую подругу в щёчку. Девушка довольно улыбается.

Внутренний двор посольства принимает сегодня необычных гостей: принцессу Марта Луиза, внучку норвежского короля Олафа V, и меня — Анатолия Штыбу, советского боксёра, олимпийского чемпиона и депутата Верховного Совета. К этому моменту я уже давно не только спортсмен, но ещё и фигура светская, хоть и по-советски сдержанная.

— Госпожа принцесса, господин Штыба, добро пожаловать. Господин посол вас ждёт. Всё готово, — встречает нас кто-то из посольских: невысокий, но плотный, с выдающимся животиком.

Он идёт, точнее катится нам навстречу, сияя улыбкой. Вид у него — живое подтверждение того, что ожирение — бич благополучных стран. Эдакий человек‑пельмень, обтянутый костюмом, который явно страдает вместе с ним. Ещё шаг — и пуговицы на рубашке не выдержат нагрузки.

— А зачем? Давайте коробки грузите в машину, да мы поедем, — искренне удивляюсь я.

— Толя, раз посол просит, надо зайти, — пихает меня в бок кулачком Марта.

Пухляш проводит нас в небольшой представительский зал с флагами Норвегии и СССР. Там уже стоит посол Норвегии в СССР — в очках, с дежурной дружелюбной улыбкой. С ним сотрудник службы протокола МИД СССР, наблюдающий со стороны. С ним я, кстати, знаком — он работал в Норвежском посольстве ещё весной.

— Принцесса Марта, Анатолий, рад вас приветствовать вновь, — произносит посол. — Надеюсь, госпожа, ваше пребывание в СССР проходит спокойно? Ваш багаж доставлен вчера из Осло. Мы оформили его как личный гуманитарный груз — во избежание формальностей.

— Спасибо за хлопоты. Это в основном книги, подарки и кое-что для господина Штыбы, — улыбается Марта. — Моя семья очень хотела послать сувениры. И… немного шоколада.

Одет я прилично — в костюм, галстук на месте, хоть и подстрижен по‑армейски коротко. Но стою, как говорится, морда тяпкой: на лице ясно читается — чего звали? Подарки лежат тут же! Два саквояжа, коробки и какой-то небольшой пакет сверху. И как нам это всё везти? Да ещё часть же в Ростовскую область надо переправить.

— Мне бы позвонить первому секретарю крайкома КПСС Ростовской области, — говорю громче, чем, наверное, положено в таких залах, возможно нарушая какой-то этикет. — Ну, чтобы передать часть подарков родным.

А чего? Пусть сам Виктор Семёнович и озаботится доставкой их к месту назначения.

— Звонок можно сделать, но чуть позже, — посол и не думает меня ругать. — Дело в том, Королевство Норвегия официально приглашает вас и ваших родных с визитом в нашу страну. С советской стороной уже всё согласовано.

Наш мидовец подтверждающе кивает. Вот так новость!

— Толя, я знала, что готовят приглашение, — тихо признаётся Марта, чуть смущённо опустив глаза, — но дедушка просил не говорить, пока не договорятся с вашим МИДом.

Вот коза. Кто ей дороже — я или… ладно. Она же подданная своего дедушки, и ослушаться не могла. Ругать сильно не буду. Но хоть намекнула бы…

— Гм… неожиданно. Я поговорю с бабушк… — начал мямлить я, но, опять получив в бок кулачком от Марты, мгновенно переобулся: — Спасибо огромное! Это приглашение — честь для нас. Уверен, мои родные примут его с радостью.

— Бабуля, норвежский посол передал мне приглашения для тебя, папы, мамы Веры, Лизаветы и Кешы! А приглашает — сам король Норвегии, — распинаюсь я в телефонную трубку, больше для подслушивающих рядом, чем для неё. Пусть видят, как я доволен.

Впрочем, я по-настоящему доволен. И бабуля, на удивление, согласилась почти сразу. Уговаривать и не пришлось. Нет, прямо «да» она ещё не сказала, но, если уже задумалась, куда пристроить корову на месяц, значит, считай, вопрос решён.

Где-то вдалеке орут дети, батя на работе, мама Вера… вероятно, тоже слушает, ведь она ещё в декрете с Иннокентием, моим младшим братом.

Из посольства я так просто уйти не смог — наш мидовец заловил меня для приватной беседы.

— Тут дело такое Анатолий, ты человек теперь публичный, — немного замялся Виктор Анисимович, начиная разговор.

Очень хотелось ляпнуть: «Короче, Склифосовский!», но сдержался.

— В общем, не стоит афишировать поездку. Норвежская сторона просила это сделать по возможности без лишнего шума.

— Я только первому секретарю Ростова сказал… ну и предсовмина РСФСР… ну и нашему первому, Шенину, ещё хотел… — стал оправдываться я, будто школьник, схлопотавший двойку.

Виктор Анисимович мягко кивнул, и продолжил.

— Я знаю, Толя, что у вас большой круг друзей на высоких уровнях. Тут в другом дело. Визит почти семейный, как мне сказали. Просто одна семья пригласила другую в гости. Поэтому прессу решили не извещать.

Его голос звучал тихо, доверительно, и от этого слова мидовца казались весомее всяких официальных указаний и распоряжений.

— Ну, ясен пень — вдруг мы с Мартой разбежимся ещё, — усмехнулся я и, как назло, сказал фразу громче, чем следовало. Моя норвежка услышала.

— Толя! Я тебя бить два раза в бок, прости! — вспыхнула Марта и запричитала: — Просто хотела, чтобы ты выглядел красиво и правильно. А так я тебя любить и больше бить не буду… А как бабушка сказала? Хорошо — да?.. Нас могли здесь покормить обедом…

Слово «разбежимся» она поняла правильно — и сейчас старается казаться услужливой и заботливой.

«Запереживала», — самодовольно отметил я про себя.

— Я тебе ещё хочу кое-что сказать! — шепнула Марта мне на ухо. — Это тоже нельзя, но… ладно.