Без права на остановку

Глава 15

А пьянка набирала обороты. Я еле успел у Марты бокал отобрать. Хватит ей пить — принцесса уже и так достаточно напиталась русской культурой. Она мне, конечно, глазками хлопает и губки уточкой, но я стою на своём: ни капли больше.

А вот Баранову — пожалуйста. Пей, родной. Во-первых, вижу, мается мужик. Во-вторых, чисто в научных целях интересно: а как он себя пьяным поведёт? Может, что новенькое расскажет про вверенный ему объект строительства? Так что, наблюдаю.

— Ант-о-о-лий И-ич! У меня такие планы на жизнь! Армию отслужил, техан закончил, щас ж-ж-женюсь и дето-о-ок! — пьяно делился своими мечтами Лёха. Так он сам просил себя называть.

— Ты им, главное, спуску не давай. Сейчас я врезал разок, но чую, надолго моей науки не хватит — народ у тебя в бригаде ненадёжный, — говорю я и, скорее всего, в пустоту, ибо Лешка оказался слабоват на алкоголь и вряд ли мои слова запомнит.

Ну, а чё… Вижу — парень карьеру хочет сделать. Иначе, для чего он два года назад в партию вступил? Но тут я знаю — недолго ему партийным быть. Скоро побежит партбилет сдавать. Или в лучшем случае выкинет его.

Да где вообще все эти члены были, когда партию рушили? Когда знамена, как половики, с балконов скидывали? Нет, нашлись, конечно, некоторые решительные — подняли бунт, но и их ненадолго хватило. Не было по-настоящему идейных в оппозиции Ельцину.

А Лёшка… Лёшка, может, и не хуже других. Просто не в ту эпоху родился.

Так, не пора ли мне проверить наших горе-строителей? Что-то я слабо верю в их трудовые подвиги, особенно на фоне той культурной программы, что у них утром была. Да и понятно же: заставил я работать их не из-за производственной необходимости, а в воспитательных целях. А по-хорошему, по технике безопасности, пьяных вообще на пушечный выстрел к стройке подпускать нельзя было. Разве что щебень грузить да канаву копать. Может, уже пора закругляться?

Смотрю на Марту — ей весело, это видно сразу. С Елизаветой у них разговор проходит явно на одном языке — и в прямом, и в переносном смысле. То хохочут, то вдруг начинают о чём-то шептаться, как школьницы на перемене. И главное — я там вроде как третий лишний. Вздыхаю и слушаю дальше пьяные откровения новых знакомых.

Поскольку Андрей у нас — трезвенник по служебной необходимости, даю ему задание — съездить проверить работяг. Тот нехотя соглашается. Да, я знаю, что основная задача у особиста — защита Марты, но его папа у меня в подчинении, так что пусть выполняет моё партийно-хозяйственное поручение.

Капитан — тот вообще сбежал, как только понял, что за столом человек из «конторы». Сослался на какие-то неотложные важные дела. Правильно. Когда в компании КГБшник — даже у районного милиционера находятся дела государственной важности. А мы остались вчетвером: я, Баранов, председатель чего-то там Иван Моисеевич (я так и не понял, чем конкретно он командует) и депутат Петрович. И разговор у нас серьезный — без тостов и анекдотов. Чисто по делу. Про стройку, про то, что людям жить где-то надо, и не в бараках до пенсии. Да и вообще — о перспективах развития этого небольшого сибирского посёлка. А пьянка… так, фоном идёт.

— Анатолий Валерьевич, вот у нас в районе кооператив один новый появился — «оздоровлением» занимается, — заговорщически понижая голос, вдруг обратился ко мне депутат. — Хотели там молодёжь восточным практикам учить… ну каратэ там, кунг-фу… Но каратэ, как известно, под запретом. Может, чего посоветуешь?

— Действительно, деятельность кооперативов по всем видам восточных боевых единоборств: каратэ, таэквондо, кунг-фу, айкидо, джиу-джитсу и прочей хрени — запрещена. Можешь им предложить в сторону «ушу» посмотреть — это китайская гимнастика с оздоровительным уклоном. Но там вроде бы надо получить разрешение… Точно! Разрешается только лицам, прошедшим специальную подготовку при Госкомспорте и получившим удостоверения.

— Ушу? — скептически скривился Борис Петрович, будто я предложил ему обучать молодёжь макраме.

Ну а что он хотел? Разрешения на занятия запрещёнными видами боевых искусств? Извините, дорогой товарищ, я вам не начальник КГБ. И не генсек. Да и вряд ли им стану.

— Ты зря недооцениваешь этот вид китайского боевого искусства, — убеждаю я. — Там, между прочим, есть такое направление — «Саньда». По сути — то же карате, но официально относится к ушу.

Я сам немного занимался ушу в прошлом теле, году так в восемьдесят седьмом, учась в новочеркасском институте. Был у нас там один спец… да, уверен, он и сейчас там есть. А к концу года вообще все запреты, как я помню, отменят, и каратисты будут составлять серьёзную конкуренцию боксерам.

— А нормальные фильмы когда официально можно будет крутить? Нет, у нас крутят, конечно, но и наказывают за это. В моем салоне… то есть в салоне моей родственницы показывали как-то один неплохой фильм. А потом вон как про него написали, — сказал Иван Моисеевич и подсунул мне местную газетку. Читаю вслух:

«В афише о демонстрации видеофильма „На сборах“ в общежитии № 5 зазывающе подчеркивалось, что он более порнографичен, чем „Жевательная резинка“. В этом видеосалоне, как правило, демонстрируются незакупленные для проката в стране фильмы, без продажи билетов и по произвольно устанавливаемым ценам. В большинстве случаев идет бесконтрольный показ зарубежных видеофильмов, культивирующих жестокость, насилие и эротику, наносящих нравственный и моральный ущерб людям, и прежде всего молодежи. В г. Шарыпово ещё одни кооператоры обосновались в помещении напротив райкома КПСС и горисполкома. В день Советской Армии 23 февраля они демонстрировали видеофильм „Время костоломов“…»

— Сволочи! Ничего святого! — поддакнул, не разобравшийся в теме беседы, Баранов.

— Так ведь фильм-то интересный! Про спорт, про справедливость… Ну, дерутся мужики, но не порнуха же! А за этот «нравственный ущерб» мне потом такой разнос устроили… — попытался было оправдаться Иван Моисеевич, но махнул рукой на это бесполезное занятие, так как Лёха уже лыка не вязал.

— Ну… надо уметь договариваться, — прозрачно намекнул я. — А вообще, скоро все ограничения снимут. Трансляции с заседаний Съезда смотрели? Там обещали послабления для кооператоров.

— Да погоди ты с киношками своими. Валерич, тут другая темка есть… Деньги отличные с неё можно поднять… Грибы! — поднял палец вверх депутат.

— Грибы? — насторожился я, так как ассоциации из будущего были нехорошими.

— Грибы! Обычные. Год-то нынче — грибной… А лес у нас, сам знаешь, вон — за железнодорожной линией уже тайга начинается! Смотри: кооператив… моего племянника при райзаготконторе закупает у нашего лесхоза грибы по цене 80 копеек за 1 килограмм. А мы солим, фасуем — и продаем уже по три, а то и по четыре рубля!

— Да много ты с тех грибов имеешь? — недовольно буркнул председатель, явно обиженный тем, что его товарищ по кооперативному движению перетянул одеяло моего внимания на себя.

— А ты посчитай сам. Скажем, восемь тонн по два пятьдесят за кило… Уже машина! А то и две!

— Это спекуляция! — вопит председатель.

— Выкуси! Читай кодекс! Спекулянт — это если физлицо барыжит! А мы — кооператив! Юридическое, мать его, лицо! — торжествует депутат и продолжает: — А есть ещё берёзовый сок! Чистейший! Мы его через «Леспромхоз» оформили как «экологически чистый напиток». А закатываем — с лимонной кислотой, чтоб вкуснее.

Ну все — дяди, что называется, дошли до кондиции и сейчас расскажут всё: и что ещё, кроме грибочков, можно втюхать измученному дефицитом советскому потребителю, и какой местный авторитет крышует банку с солёными опятами.

Поэтому пока они не поведали о каком-нибудь местном криминале, и видя, что Андрей уже вернулся, я волевым решением отнимаю Марту от Лизы и, взяв в заложники Баранова, — а он мне трезвый завтра нужен, едем к нему домой.

Но от библиотекарши отделаться так просто не получилось. Лёха — невменяемый, а дорогу до его дома показать кому-то надо.

— Как там работяги? — спрашиваю у Андрея по пути.

— Нормально, дорогу щебнем отсыпали, — отмахнулся водила.

Домик у Алексея оказался неплохой — три комнаты. Но в аренде, так как сам он неместный. Баня тоже имеется, и я с удовольствием иду её топить. Познакомлю Марту с ещё одной русской традицией — русской баней!

Девушки сидят на кухне и, возможно, даже что-то нелегально пьют, пока меня нет, ведь Лиза у Баранова ориентируется как у себя дома. Тем временем гостеприимный хозяин, несмотря на то, что обещал свалить, спит в своей спальне. А мой водила Андрей скучает — ему ни побухать нельзя, ни с женским полом пообщаться.

В бане поддаю парку, и моя подруга, одетая в купальник, с визгом выбегает на улицу. Я за ней.

— Опять баб привёл! Всю ночь орать будут! — слышу недовольный старушечий голос за забором.

— Да не будем мы кричать, мать! Я вообще партийный! — обещаю я так же через забор.

— Какая я тебе мать?.. Партийный он! Ставила к стенке я таких в тридцать седьмом… — бабка громыхнула чем-то жестяным и, удовлетворённая, замолчала.

Вот же курва старая. Обхаяла человека ни за что, а сама… Ну да и бог с ней — у меня тут другое намечается: Марта, довольная как ёжик, полезла целоваться, и мы вернулись в предбанник.

Но старуху я обманул. Марта, не знаю уж от чего — то ли от алкоголя, хоть и выпила немного, то ли от задушевных бесед с Лизкой, но была сегодня особенно громкой. А вернувшись через час в домик, я зафиксировал подозрительную румяность на лицах Андрея и Лизки. Похоже, все же перепало КГБшнику сегодня женской ласки!

Утром нас будит Алексей и сразу начинает каяться — мол, он вообще-то не пьёт… Я вполуха слушаю, делая зарядку. Короткие двоечки по воздуху, потом троечки.

— Иди сюда, поспаррингуемся! — шучу, делая шаг в сторону Баранова.

— Не-е-е… — отмахивается тот, пятясь к двери, явно всё ещё находясь под впечатлением от моей вчерашней воспитательной работы с его трудовым коллективом.

Поскольку выезд на рыбалку намечен на послеобеденное время — ну а раньше мужики и не проснутся, — мы плотно завтракаем и едем инспектировать стройку.

Здесь — что и требовалось доказать. Если к людям нормально, по-человечески, то и они с отдачей работают, а если штрафами да увольнением пугать, то не поможет — будут пить.

Все шестеро трезвы и энергично заливают какой-то участок около дома бетоном. Жужжит бетономешалка, шныряют туда-сюда тачки, а советские труженики работают лопатами так ударно, что Марта не удержалась и сделала несколько снимков.

Захожу в здание, которое уже почти готово. Стены стоят, крыша на месте — только окна пока зияют провалами, как глазницы черепа. Вчера я, не подумав, пообещал помочь с этим делом, а теперь стою, прикидываю: а реально ли нашему хозуправлению крайкома закупить кооперативные алюминиевые рамы? Они ведь явно дороже, чем те, что по смете — обычные, деревянные.

Да к чёрту! Начальник я или так — погулять вышел? Уверен, меня никто за небольшой перерасход не накажет.

К делу подхожу обстоятельно: запрашиваю план работ, проверяю, что должно быть, а что уже на месте. Ну да, кое-где приписочки имеются — видать, к концу квартала натягивали, чтобы премию получить. Но я виду не подаю, наоборот — хвалю Алексея, отмечая динамику. Тот выдохнув, сразу повеселел. Видать, переживал парень. И правильно делал.

— Ну что, в столовую? — бодро предлагает он.

— Десять утра, даже половины нет. Мы ж вроде на час выезд планировали? Может, по магазинам? Что-нибудь для рыбалки купим… — начинаю я.

— Обижаешь! — Баранов даже на ты перешёл. — Что мы, гостя из крайкома не накормим? У нас там всё готово: палатки стоят, лодка имеется, мясо уже в столовой с утра маринуется, уху сварим!

— Ну, тогда домой давай, — зевнул я, так как ночью с Мартой поспать толком не удалось — ни мне, ни ей. Но тут девушка сама виновата — раздраконила меня.

Спустя некоторое время выдвигаемся на Еловое на двух уазиках, потому как «Волга» может не проехать: дорога там непростая. Андрея, разумеется, берём с собой — пусть за Мартой бдит! Я спецом узнавал — он плавает хорошо.

Вижу, парень доволен. И понятно почему — Лизка с нами едет. Сижу в машине и думаю: походу, я парализовал работу посёлка своим визитом. Ну, некоторых служб, во всяком случае. Уже второй день, например, закрыта библиотека. А если кто захочет Карла Маркса перечитать? Освежить, так сказать, в памяти основы диалектического материализма?..

Можно было и на Инголь поехать, но там вода холодная. Купаются в том озере в августе, да и то только смельчаки. А Еловое, которое в восьми километрах от Инголя — теплое и красивое. Правда и рыбы там поменьше.

— Лещ, подлещик, плотва, линь, окунь, — перечисляет мне заядлый рыбак Иван Моисеевич, ведя машину.

— А щука? — требовательно спрашивает Марта, которую усадили на переднее сиденье.

— Есть. Но мелкая — до кило ловил, — кивнул председатель, не отвлекаясь от дороги.

— Зачем тебе щука? — стало любопытно мне.

— Вялить очень вкусно! — тоном непререкаемого авторитета заявила моя подружка, и тут же созналась: — Лиза сказала.

А… ну если Лиза — тут уже не поспоришь.

— Бьютифул! — почему-то на английском восхитилась норвежка, когда мы прибыли на место.

Не то слово! Тут не просто красиво — тут офигенно! Сосны до неба, вода как зеркало, а воздух такой, что им можно не только дышать — им питаться можно… С трёх сторон вокруг нас — дикий лес, а с четвёртой — пляж, где уже дымится мангал, стоят палатки и разложены какие-то коврики.

Ага, значит, Борис Петрович с Никодимом прибыли заранее, с Лизкой. Андрей и Лёха — со мной. Всё по плану. Но не по плану в компании оказалась ещё одна фигура — длинноногая блондинка с модельной внешностью, которую я вчера в столовке видел. Не заметить её шикарное тело на травке было нельзя. Интересно, с кем она ребёнка оставила? Мы-то тут вроде как с ночёвкой.

— Здрасьте всем здрасьте! Я Настя! — весело махнула нам рукой девушка.

Марта засопела. Молча, но выразительно. Лиза, похоже, уже успела на ушко рассказать подружке местную сплетню о «московской штучке».

«Здрасьте всем, здрасьте, намазала красным губы Настя» — всплыла в голове строчка. Не знаю, придумал или вспомнил, но в рифму и точно в цель. Потому что губы у Насти были… ну, скажем так — не единственное, но первое, что бросалось в глаза. Остальные прелести — чуть позже.

А мужики после вчерашних совместных посиделок в столовке решили, что я окончательно свой человек и меня можно не стесняться.