Без права на остановку

Глава 6

Глава

— Надеюсь, хоть не сегодня?

— Сам реши. Можешь хоть на выходные. Но за неделю надо управиться!

И то хлеб.

Иду к себе в приёмную. Аньки ожидаемо на месте нет, зато ожидаемо есть её временная замена — Лиза Пестрецова. Табельщица из автоцеха вот уже вторую неделю греет стул моей секретарши. На два фронта работает — и водил табелирует, и на звонки у меня отвечает.

— Анатолий Валерьевич, — радостно вскинулась девушка, вскакивая со своего места.

«Радость-то какая! Теперь будет кому кофе варить», — язвительно отмечаю про себя, ведь особых причин для радости у девушки быть не должно. «Сам» прибыл на рабочее место, а значит, можно забыть о кроссворде и долгих разговорах по телефону. Или чё там сотрудники делают, пока босса нет?

Но на сей раз у Лизы была причина сиять как начищенный самовар: я принёс ей в подарок набор теней — импортных, норвежских.

Марта, оказывается, привезла сувениры для моих коллег и друзей. Я аж опупел от такой заботы! Причём ещё тогда, в аэропорту, когда шмонали чемоданы, удивился: зачем подруге столько косметики, ведь она и так красотка? Ну, не фарцевать же надумала⁈

— Ну, что вы! Не стоило… — смутилась непривычная к таким знакам внимания табельщица. — А вас Геннадий Николаевич ждёт. Только он… отошел на минутку…

Наверное, в сортир пошёл. Но ничего, я пока разрулю одну… гм… щекотливую темку. Кому звонить — знаю. Илье! Нет, подложить те злополучные кассеты могла и его благоверная… Но тут такие соображения: если я скажу, что Ленка смотрит порнуху, ну или просто притащила кассеты ко мне домой, то ничего страшного ей за это не будет. Она та ещё лиса — всегда найдет, что сочинить. Илюха у неё ещё и прощения будет просить!

А вот если подложил Илья, и я его случайно сдам… то моему другу будет худо, потому что Ленка не только лисой, но ещё и тигрицей бывает. Так что звонить буду только Илье.

— Кассеты? Какие? — заюлили на том конце телефонной линии.

Илья сейчас в городе, но прямо на днях едет обратно на север, золото добывать. Парень руководит артелью! Участок я ему подбросил, плюс, деньжат немного дал, а покровительствует тесть, так что, надеюсь, скоро добыча у друга пойдёт на ура. Ну или «на-гора».

— Ладно, спрошу у Ленки, раз ты не знаешь… — с насмешкой протянул я, собираясь закруглить разговор.

— Стой! Я это принёс! Ленке не говори, прошу! — выпалил Илья.

— Скажу. Как не сказать? Ленка — тоже мой друг, а ты тут такие вещи от неё прячешь, — строжусь я, стараясь не заржать.

— Да мы с Ленкой просто забрать их не успели! Пока Валерий Ильич гулял с Валерием Ильичем, решили… ну, ты понял… В общем, пошли к тебе, так как у нас палевно — тащ полковник мог вернуться в любую минуту. А кассеты… что тебе, жалко?

— Так вы ещё и на моей кровати баловались⁈ — вот теперь я реально недоволен.

— Да вообще не на кровати… — оправдывается друг.

— Тьфу, извращенцы! Ладно, заберёте потом эту гадость. И на будущее — бельё, если что, своё приносите.

— Ой, да можно подумать, ты святой. Сегодня ночью вон… — слышу в трубке ворчание.

— Стоп. Что — «сегодня ночью»? Я во втором часу домой приехал, если не позже. Ты откуда в курсе?

— Ленка ходила подслушивать, — честно сдал жену Илья, но, спохватившись, тут же поправился: — Нет, она, конечно, приходила, чтобы покормить вас. Но говорит, вы заняты были, а стучаться она не стала!

— Идиотизм! Ночью кормить⁈ Делать нечего?

— Так света же не было. Ленка и сейчас пошла к тебе — твою принцессу борщом кормить!

— Та-а-ак. А борщ… — заволновался я.

И причина для волнения была: из Ленки кулинар, как из меня балерина. Самое съедобное, что у неё получается, — это «муравейник». Всё остальное — гастрономическая рулетка с шансом отъехать в реанимацию. И даже семейная жизнь так и не научила Лукарь готовить.

— Не боись! — перехватил мою паузу Илюха. — Борщ — мамин! Она утром принесла.

— А, ну, раз мамин… — расслабился я. — Скользкий ты тип, я смотрю! На всё у тебя ответы есть. Ладно, хорош трындеть. У меня тут человек пришёл.

— Здорово, — Генка тянет лапищу, и морда у него при этом недовольная. Может, конечно, просто запор у человека, а может, и посерьёзнее неприятности.

— Жалуйся! — киваю я на стул напротив.

— Калинин совсем охренел! — с ходу выдаёт Геннадий. — Привёз почти десять процентов брака!

— Тормози… Какой Калинин? Какой брак? Куда привёз?

— Калинин — начальник производственного отдела, из вашего кооператива, по окнам. Строим здание крайкома, ты в курсе. Так вот: из ста семи окон — двенадцать не в размер. И это только то, что сразу бросилось в глаза! А ещё масса брака по металлу: заусенцы, покраска, стыки… говно, а не окна.

А вот это фигово! Ведь эти же окна мы сейчас гоним в ФРГ. Притом в большом количестве. Ну, не окна, а оконные комплекты — но не суть. А суть в том, что штрафы по договору — серьёзные. У бюргеров там всё чётко, как в аптеке: три миллиметра отклонение — штраф, дефект покрытия — штраф, всё, что не шевелится, — покрасить, всё, что ходуном ходит, — штрафануть.

Поэтому сразу хватаю трубку. Но не Калинину звоню — на того мне вообще плевать. Он — винтик, а мне нужны шестерёнки. Звоню Полоскину — моему компаньону и по бизнесу.

— У аппарата, — отвечает Пашка голосом… как бы сказать… слегка подогретым.

— Зашибись! Ты чё там, в обед уже бухаешь? Как говорится: с утра выпил — весь день свободен?

— Ура, Толян, приехал! — заорал Полоскин кому-то, кто был рядом и наверняка в том же состоянии. — Да у меня же сын родился!.. Ресторан уже заказан, гуляем! Отказы не принимаю!

Его жене вроде ещё рановато рожать было?

— Ну, раз зовёшь… Приду, конечно. Только я с девушкой буду. Иностранкой… А хотел я с тобой поговорить насчёт…

— Ты чё, иностранку сюда привёз? Так нельзя же к нам! Я вот немцев хотел позвать, на производство наше посмотреть — так не смог!

— Кому «нельзя», а кому «льзя», — отмахиваюсь я, не собираясь вдаваться в разъяснения. — Но сейчас не об этом. Калинин твой брак привёз на стройку здания крайкома: из ста семи окон — двенадцать не в размер. А ведь это, на минуточку, партийный объект!

— А что делать? Всё, что по ГОСТу, — уходит в ФРГ. Сам знаешь, какие у них штрафы! — Пашка на том конце провода стал говорить более внятно. Не сказать, что протрезвел, но, по крайней мере, перестал ржать в трубку. И насчёт брака он, видно, был в курсе.

— За брак пусть отвечают те, кто его допустил! А окна, которые идут для крайкома, теперь проверяй лично, — не принимаю оправданий я.

— Понял! Яволь! Мерси! — бодро отрапортовал Пашка.

А нет, не протрезвел…

— И не бухай до вечера, — ворчу я. — А то зачем мне ехать к тебе — в стельку пьяному?

— Какой вечер? Сейчас приезжай! Я вечером еду к жене во второй роддом.

Вот оно что! Значит, недоношенный родился. Второй у нас как раз по таким деткам специализируется. Понимаю Пашку — я бы тоже забухал от переживаний.

Выслушав другие проблемы, быстро отпускаю Генку и тороплюсь домой. Ведь у меня там в гостях… чума! В лице Недолюбки.

Открываю своим ключом и слышу немецкую речь… Причем не Марта говорит, и не Ленка. Та вообще языков не знает, и владеет только своим розовым и шершавым. Спросите — чей тогда голос я слышу? Ну, а кто может кричать «даст ист фантастишь»? Эти две плутовки смотрят… порно!

— Та-а-ак! — многозначительно тяну я, насмешливо разглядывая девчонок.

— О майн гот! — Марта рванулась вытаскивать кассету, чуть не сломав видеодвойку. Видать, на экране в этот момент было что-то особенно… вдохновляющее.

А Ленка? Ленка даже бровью не повела. Психика у неё своеобразная.

— Толя, — произносит она осуждающим тоном, — порядочные мужчины, прежде чем возвращаться домой, предупреждают жену.

Она мне ещё и выговаривает!

— А по заднице вам обеим не всыпать, а? Вы что тут, притон устроили?

— Их бин… кергуду… майне швайне… — путаясь в словах, Марта начала объяснять, что ни в чем не виновата — мол, она (Ленка) сама пришла.

— Ладно, проехали. Идём, кормить тебя буду. Я борщ сварганила, — Ленка-развратница легко соскочила с дивана и направилась на кухню.

Врет, как дышит. «Борщ она сварганила». Ага! Я бы за километр не подошёл к её вареву, но Илюха уже просветил, кто его готовил, поэтому ем и хвалю.

— Отлично! Сметанку ты тоже принесла? Умничка! Марта, а ты кушала?

— Там свеклуша, — уныло напомнила норвежка, с опаской покосившись на кастрюлю.

Да, Марта, к сожалению, борщ не ест — там свеклуша! Вообще у неё к этому корнеплоду личная неприязнь. Даже родные норвежские блюда, где он фигурирует, вызывают у неё отвращение. Хотя в Норвегии я свеклу тоже не ел. Ну вот, например, маринованная свекла по-норвежски… варят, режут, заливают какой-то уксусной гадостью и ставят «дозреть» недели на две. Пробовал — фигня полная.

— Зря! — осуждающе качаю головой. — Отличный борщец! Я вообще был уверен, что ты, Лен, готовить не умеешь, а тут просто праздник для желудка. Жаль, нам в ресторан сегодня ехать — так бы всё съел.

— А мне нельзя было не есть — меня за это в детстве били по попе… — зачем-то вспомнила Лукарь.

Принцесса недоверчиво посмотрела на неё, потом на меня, но я серьёзно кивнул — мол, всё так: не ешь борщ — по заднице, а в особо тяжёлых случаях — ещё и в угол могут поставить. Вот такие мы, русские, суровые.

Марта даже поёрзала своей пятой точкой, очевидно представляя расправу.

— Это мама приготовила, — вдруг стыдливо призналась Ленка.

Батюшки святы! Вот сейчас страшно… Это что же с человеком семейная жизнь делает, если даже Ленка Лукарь стала меньше врать?

— Ты Марточку не ругай! Кассета — моя. Я просто попросила её перевести, — продолжила она процесс саморазоблачения. — Я же по-немецки ни бум-бум, ты знаешь. А интересно же, что они там говорят!

Господи, да что они там могут говорить?.. Но похоже на правду. И я, конечно, убеждаю девиц, что ничего страшного не случилось.

Марта пошла переодеваться и краситься, готовясь к визиту в ресторан, а я выгоняю Ленку домой — видео, хоть и небольшой кусочек, навело меня на срамные мысли.

Недолюбко уходит, разумеется, не с пустыми руками — пакетом с сувенирами, косметикой и, вроде как, туфлями! Интересно, их ей в подарок привезли или она у принцессы выклянчила? Такая может!

— Некогда! Ночью же… Помнёшь! Размажешь! — аргументы у Марты быстро закончились, так как подруга и сама была на взводе.

В результате в ресторан мы, если и опоздали, то не намного. Пашка Полоскин, как и положено успешному кооператору, сорит деньгами напропалую, и в зале ресторана «Красноярск» всё по-богатому. Даже ананас на столе стоит. Один, правда, и очереди к нему не наблюдается. Народ по старинке предпочитает селёдку — с водкой она лучше идёт.

А люди здесь собрались, я смотрю, все полезные. Некоторых знаю лично и здороваюсь за руку. Представляю Марту Пашке. Тот сегодня в идиотском костюме с идиотской бабочкой вместо галстука. Зато запонки — золотые. Пижон!

— Семь месяцев, прикинь! Скорая вчера еле довезла до роддома, — рассказывает компаньон и, понизив голос, добавляет: — Нам там на расчётный счёт капнуло от фрицев. Но ты, уверен, и так в курсе…

— Откуда? Я в банк недели две не звонил… А сколько? — любопытно мне.

Пашка, повертев башкой по сторонам и убедившись, что никто не видит, достаёт дорогой паркер и на салфетке пишет цифру:

— Это — в ихних!

— Чистыми? — не верю я.

— Совсем, что ли? — фыркает Пашка. — Скажи ещё — каждому. Это, Толь, за два месяца поставок по контракту, но чистыми там будет…

И Полоскин пишет вторую цифру.

— Получается, мы с тобой… миллионеры? — прикидываю я свою долю по окнам.

Да, в кооперативе нас четверо акционеров: у меня — тридцать восемь процентов. Больше всех. У Пашки — тридцать, ещё семнадцать — у Александры, ну и пятнадцать — у Аркаши Славнова. Вернее, по документам у последних двоих по тридцать пять, но часть денег — мои. Я хоть и не фигурирую в бумагах как кооператор, но долю свою получаю исправно — и она уже перекрыла доходы от видеосалонов. А уж теперь…

Салоны, правда, тоже официально не мои, но в Сашкином, у той, которая Курагина, моей доли — половина. С Зойкой — три четверти, а в салоне с Сашком-автомехаником — я вообще имею восемьдесят процентов!

Пока я мысленно подсчитывал барыши, Пашку продолжали поздравлять. Народ подходил, тряс руку, чокался, вручал подарки… Чёрт, а я, скотина, подарком не озаботился! Но выручила опять Марта. Она вытащила из своей сумочки японский калькулятор, и Пашка замер.

— Это… это как у Марти в фильме «Назад в будущее» на руке был? — выпалил мой друг, превратившись на мгновенье из бизнесмена и миллионера в восторженного пацана.

— Ес, — уверенно отвечает Марта. — Именно эта модель.

— Спасибо! От души! — молодой отец схватил подарок и стал тыкать в кнопки, коих на устройстве было множество.

Моя запасливая подружка тут же вызвалась помочь с настройками — и сейчас они, как два школьника, склонились над импортным девайсом. Всё-таки Полоскин по-немецки уже более-менее шпрехает.

Выпиваем. А количество гостей всё прибывает и прибывает. Сейчас в зале человек тридцать уже, в основном мужики. У Полоскина в друзьях сплошь нужные люди — умеет он вертеться!

Я, пользуясь случаем, потихоньку раздаю визитки, ибо сейчас на позиции самого важного гостя, и почти все меня знают. А кто не знает — нате вам визиточку. Мне в ответ суют свои. Читаю и стараюсь запомнить, чья кому принадлежит.

Вдруг замечаю, как мой друг, отложив в сторону подарок Марты, нервно сглотнул слюну и замер, как суслик! Прослеживаю его взгляд и вижу, как в нашу сторону, медленно, но целеустремлённо движется тройка мужчин. Без улыбок и подарков. И, разумеется, без визиток, так как «род деятельности» этой троицы определяется и без них.