Беглый в Гаване

Глава 9

Джаз стих. Небо еще больше потемнело, словно опустился занавес. А в голове наоборот — только начинался новый акт.

Задержав взгляд на остатках кофе, я провёл пальцем по кромке чашки и вдруг поймал себя на том, что снова думаю о деньгах. Не о кубинских песо или даже советских рублях. Нет. О тех самых — новеньких, хрустящих сотках, которые с таким удовольствием проверял под микроскопом часовщик.

Раньше это казалось игрой — мелкие обмены, наблюдение за уличными махинаторами, проверка курса, изучение психологии. Но теперь всё выглядело иначе. Теперь у меня было то, чего не хватало почти всем — доступ к оборудованию, каналам связи, подлинным биометрическим данным и информации, о которой на улицах Гаваны даже не шепчутся. И были технологии.

Я мысленно вернулся к моменту, когда держал в руке поддельную стодолларовую банкноту. Точнее, не просто фальшивку, а высокотехнологичную реплику, неотличимую от настоящей. С минимальными следами химии, с активной защитной лентой и идеальной микротекстурой. Даже «Цейсс» одобрил.

Если их можно делать в нужных объёмах… — мысленно начал я. — То можно покупать всё, что угодно. Главное — с умом.

Раньше такие мысли показались бы сумасшедшими. Но теперь… Я знал: если выбрать правильную точку приложения усилий — эффект может быть колоссальным. И первой в списке этих точек значилась Южно-Африканская Республика.

ЮАР — страна, где золото добывают тоннами. Где действует частный оборот драгметаллов. Где есть Крюгерранды — официальные золотые инвестиционные монеты. Проверяемые, ликвидные, узнаваемые. Где с наличными долларами можно купить золото, а с золотом — сделать всё остальное. Даже выйти из игры, если будет нужно. Или наоборот, построить новую.

Купить Крюгерренды. Сначала немного. Потом больше. Переправить в Европу. Или в Латинскую Америку.

Я почувствовал, как план начинает обретать конкретные очертания. Ни одна деталь пока не вызывала тревоги, всё просчитывалось и было подчинено строгой логике. Конечно, потребуются связи, логистика, защита. Но у него уже было это. Генерал, «Друг», «Помощник», зондовая сеть, дипломатические каналы. И главное — время и желание…

Не для личного обогащения. А как актив — в случае, если придётся строить свою игру без Кремля и без Гаваны, только с теми, кто хочет быть по-настоящему свободен.

Я поднял взгляд в небо. Там, за облаками, были спутники. А ещё дальше — станции мониторинга, корабли, планеты и цивилизации. Но всё начинается здесь. С чашки кофе, с фальшивой сотки, и идеи.

Я вздохнул, а в мозгу «Друг» уже начинал компиляцию:

— Подключаю биржевую аналитику по ЮАР. Начинаю сбор сведений о текущей цене на Крюгерренды. Рассчитываю маршруты безопасной доставки. Моделирую систему хранения и легализации.

— Тихо, — шепнул я, усмехнувшись. — Мы же просто подумали. Это ещё не приказ.

— Разумеется. Но ты же меня знаешь.

В этот момент мне показалось, что он кивнул. Да, знал, а значит, скоро будут цифры, прогнозы, маршруты. И тогда всё станет по-настоящему.

Начинается игра в долгую. Ту, где у меня — козыри уже на руках, а не в колоде.

Я всё ещё сидел на террасе, с давно уже пустой чашкой в руке. Вечер окончательно спустился на Гавану. Вдали — редкие огни. Возле калитки прошёл кто-то с гитарой. Где-то мяукнула кошка.

В голове только золотые монеты, крюгерренды ЮАР, спецконтейнера и возможные политические гамбиты. План начинал жить своей жизнью, прорастая корнями в существующую реальность.

Но именно в этот момент «Друг» мягко, без предупреждения, вмешался.

— Могу ли я озвучить предварительный анализ рисков, связанных с реализацией вашего умозаключения?

От этой фразы, непроихвольно вздохнул и откинулся на спинку кресла:

— Давай, включай адвоката дьявола.

— Начну с ключевых уязвимостей, — спокойно произнёс «Друг». — Первое: география. Для доступа к золотому рынку ЮАР необходима либо физическая переброска оператора, либо использование третьих лиц. Обе схемы несут следы деятельности, что крайне нежелательно.

— Принято. Но если посредник… — начал Костя.

— Посредник — это человек. А человек — это эмоции, амбиции, и слабости. Любой утечке достаточно одного рта. Далее: факт приобретения крупного объёма золота за наличные, даже в ЮАР, может вызвать вопросы, как у спецслужб, так и у частных игроков, контролирующих рынок. Особенно если купюры будут новыми. Серия 1981A — свежая. Выбивается из типичной «уставшей» массы хождения.

Я нахмурился.

— А если «потереть» часть банкнот? Состарить?

— Возможно. Но искусственное состаривание может нарушить баланс чернил, вызвать следы вмешательства, особенно при анализе на спектрометре. Это неизбежный второй риск: биохимическая проверка.

От прилива адреналина, встал, прошёлся до перил, посмотрел на улицу. Прохожих почти не было.

— Продолжай.

— Третий риск — логистика. Перевозка монет даже в небольшом объёме требует контейнеров, упаковки, каналов. На каждом этапе — визуальные и технологические следы. Даже при использовании дипломатической почты есть сканеры. Вес металла может быть нестандартным для обычных грузов. Это легко вычисляется.

— А если под видом медтехники? Например, в корпусах для ортопедических заготовок?

— Вероятность успеха — 68%. Но всё равно остаётся четвёртый риск — следовая аналитика. Рынок Крюгеррендов отслеживается. Монеты имеют год чеканки, физико-химический «отпечаток» партии. Их можно сопоставить с базами данных. Если начнётся обращение — их могут засечь. Особенно если выводить через Европу.

Медленно провёл ладонью по лицу. Всё звучало слишком правильно.

— Ну, а если просто держать как актив? Не использовать, не продавать?

— Тогда возникает пятый риск — бессмысленность. Монета, не участвующая в обмене, — это тяжёлый сувенир. А ресурс — неактивный.

Повисла пауза. Джаз на кассете закончился. Снаружи снова послышался шорох — в саду пронёсся ветер.

— И что ты предлагаешь? Отказаться?

— Нет. Модифицировать. Вместо монет, рассмотреть сценарий с приобретением левого золота с рудников. Предложений хватает. Продумать процедуру обмена на наши баксы и самим делать золотые монеты.

— Еще варианты?

— Например, тайный счёт, привязанный к золотому индексу. Или вложение через подставное юрлицо в ЮАР. Или прямое участие в сырьевом потоке без физической передачи монет.

Я усмехнулся.

— «Друг», ты уже становишься настоящим контрабандистом.

— Я просто анализирую данные. С учётом того, что ваша жизнь и безопасность — моя зона приоритета.

Снова сел. Долго смотрел в темноту, где дрожали листья мангового дерева.

— Спасибо. Запиши: пока к прямым действиям не переходить. Только сбор информации. Маршруты, с каких шахт золота, его цена, какие условия сделок, типы монет, банки, посредники. Без конкретных шагов, пока. Позже, я сам дам команду.

— Принято. Режим, только наблюдение, сбор информации и анализ. Команду на активацию ожидаю от тебя.

На секунду повисла тишина.

Я закрыл глаза.

План остался, но теперь с другим на все углом зрения. И с полным пониманием: даже если есть козырь на руках, лучше сначала узнать, кто еще в комнате держит в руках карты. Может быть в них тоже есть козыря.

Следующий день выдался редкостным счастьем — выходным. С самого утра Инна и Жанна Михайловна собрались на базар, прихватив холщовые сумки, солнцезащитные очки, соломенные шляпки и друг друга. Жена генерала увлечённо рассказывала, где на рынке лучше брать ананасы, у кого — манго, а кому и вовсе не стоит смотреть в глаза, если не хочешь уйти с мешком картошки за тройную цену.

Инна, подыгрывая, хлопала глазами и кивала с видом восторженной туристки. Обе весело смеялись, проходя мимо меня в пальмовой тени.

— Не скучай, Костя! — Инна подмигнула. — Нам — три часа, не больше.

Я поднял вверх большой палец и, дождался пока за ними захлопнулась калитка. Затем, привычным усилием, запустил нейроинтерфейс.

— «Друг», проверь зону на тишину.

— Перехват отсутствует. Радиочастоты в норме. Глушение активировано. Все каналы под контролем.

Я кивнул и направился в манговую аллею, к генералу.

Касу генерала я узнал бы теперь даже по запаху — лёгкий дымок от его сигары, немного корицы и мятной воды, которой Жанна Михайловна обычно протирает плитку. Он вышел на террасу уже без формальностей, в халате нараспашку, с металлической фляжкой в руке.

Мы прошли в глубину сада, где устроились на шезлонгах, он в халате и с полотенцем через плечо, будто мы не сеанс готовились проводить, а в баню собрались.

— Ну что, доктор Борисенок, готов издеваться над стариком?

— Только мягко и с уважением к сединам, — улыбнулся я, открывая кейс с оборудованием.

Рядом с нами стоял невинного вида плетёный столик, на котором под салфеткой лежал комплекс из моих инструментов — на вид обычный набор физиотерапевта. Внутри — технологии, которые не снились даже центральной военно-медицинской академии.

— Ложитесь, Филлип Иванович. Животом к небу, лицом к пальмам, мыслью — в светлое будущее.

— Как скажешь, — буркнул он, и с неожиданной ловкостью растянулся на пляжном топчане.

Я запустил систему: датчики беззвучно просканировали его тело, лазерная сетка отобразила зоны воспалений, нарушения обмена, перегрузку сосудов и одну коварную зону в брюшной полости.

— Ух ты, — присвистнул я. — А это у нас что за сувенир?

— Старое, — отмахнулся генерал. — Афган. Пуля рикошетом. Не вынимали — сказали, ближе к сердцу некуда. Так и хожу. Как Наполеон, только с гвоздикой внутри.

— Так вот почему ты упрямый…

— Не начинай, доктор.

Я усмехнулся и приступил к работе. Используя скрытую систему точечного воздействия, я поочерёдно обрабатывал каждый участок, попутно давая пояснения:

— Сейчас может потянуть спину — это нормально. Готовься.

— Потянет, говоришь? — фыркнул Измайлов. — Я думал, ты гипнозом займёшься. Расслабишь, так сказать.

— Это вам не цыганский базар. Мы тут здоровьем занимаемся. Желаете сеанс расслабления — жди Жанну Михайловну из магазина.

Он фыркнул. Потом выдохнул:

— Кость... Знаешь, не думал я, что кто-то когда-нибудь будет вот так возиться со мной. Без приказа. Просто потому что... надо.

Я молча работал дальше. Через двадцать минут генералу стало ощутимо легче — я видел это по цвету лица, по ритму дыхания, по расслабившимся пальцам рук.

— На сегодня всё, — сказал я, отключая аппаратуру. — Завтра — второй раунд. Потом недельный перерыв и снова курс. Через месяц вы себя не узнаете.

Он открыл глаза и сел, по-стариковски постанывая:

— А может, я просто выкину эту старую пулю к чёртовой матери?

— Подумайте, — кивнул я. — Но не спешите. Лучше не выкидывать, а отполировать. Пусть будет, как орден.

Мы ещё немного посидели под манговыми деревьями, пока не вернулись наши жёны — с авоськами, новостями и ароматом свежего базара. Я успел только подмигнуть генералу:

— Ну всё, пациенты приближаются. Пора снова быть бодрым и железным.

— И выглядеть, как будто ты всё ещё можешь за себя постоять.

— Или убежать.

Мы рассмеялись.

Первый шаг к настоящему лечению был сделан.

Остаток субботы и воскресенье пролетели не скучно.

Воскресным утром мы с Инной вдвоём прокатились на служебной «Победе» по прибрежным дорогам, заехали в рыбацкую деревушку, где купили связку свежих лангустов, а потом устроили импровизированный пикник в тени кокосовой пальмы. Там же Инна с восторгом фотографировала местных мальчишек, ловящих рыбу на самодельные удочки, а одна пожилая кубинка даже подарила ей кулон в форме черепахи — «на удачу и плодородие».