Беглый в Гаване

Глава 23

Гавана. Президентский дворец. Вечер.

Жар не спадал даже после захода солнца. Капли конденсата медленно стекали по бокалам, в руках у офицеров и дипломатов. В большом зале с высокими потолками и массивными колоннами царила церемониальная тишина, та, что живёт в старых залах власти — когда слышен даже скрип каблуков по мрамору.

На стенах — государственные флаги Кубы и СССР, два герба, и тонкий аромат табака от свежих сигар, лежащих на столах среди графинов с ромом. Но пить пока никто не спешил — ждали Главного.

Щеглов поправлял воротничок, поглядывая по сторонам. Иванихин держался увереннее, но и у него подрагивала бровь, то ли от волнения, то ли от жары. Я же откинулся спиной на спинку стула и мысленно слушал «Друга», который уже давно подцепил внешнюю звуковую обстановку в зале и шептал в ухо:

— Присутствует десять сотрудников кубинских спецслужб, четверо из посольства Мексики, двое из ГДР, один — предположительно сотрудник внешней разведки КНР. Двое граждан Швейцарии ведут скрытое наблюдение. Ключевое имя, прозвучавшее в нескольких шёпотных разговорах — «Мюллер».

Я кивнул незаметно. Значит, всё-таки они что-то почувствовали.

В этот самый момент распахнулись двойные двери, и в зал вошёл Фидель.

Высокий, в парадной форме, с неизменной бородой и усталым, но твёрдым взглядом человека, который каждую минуту помнит, сколько на него охотятся. Все в зале встали. Кастро кивнул в ответ, прошёл вдоль почётного ряда, пожимая руки, и остановился рядом с трибуной.

Рядом встал министр обороны Кубы, и переводчик.

— Друзья, товарищи, — начал Фидель. — Сегодня здесь собрались те, кто плечом к плечу защищает свободу. Не только Кубы, и всей Латинской Америки, но и всей планеты.

Он посмотрел в сторону Измайлова:

— Генерал Измайлов — человек, имя которого я услышал от трёх разных офицеров сразу. И в каждом рассказе были разные эпизоды… но одно и то же уважение. Сегодня — мы награждаем его Кубинским орденом «Антонио Масео», за боевую доблесть и стратегическое мастерство.

Аплодисменты были не фальшивыми. Кубинцы аплодировали от души. Орден — тяжёлый, в бархатной коробке — вручил лично министр, и генерал Измайлов, чуть склонив голову, принял награду без лишних слов.

— Лейтенант Иванихин, курсант Щеглов и гражданский специалист Константин Борисенок — те, кто показали, что союзников у Кубы больше, чем думают в Вашингтоне. Вы, señores, сделали невозможное. Поэтому Куба награждает вас орденом «Эрнесто Че Гевары» — за боевые заслуги и международную солидарность.

Гром оваций. Я даже не сразу понял, что стою с вытянутыми руками, принимая орден, с лицом, на котором, как мне показалось, что-то дернулось — возможно, впервые за долгое время.

Щеглов весь пунцовый, Иванихин пытается держать себя в руках, но блеск глаз выдает его сильное волнение.

Когда церемония завершилась, началась неформальная часть. Ром лился щедро, сигары тлели, в углах возникли группки. «Друг» уже фильтровал разговоры:

— Вариант. Подтверждение. «Американец прибыл в пятницу». Говорят о нём шепотом. Один из кубинцев упомянул встречу в посольстве Швейцарии. Ключевая дата — послезавтра.

Я сделал вид, что поправляю пуговицу на рукаве, но в этот момент аккуратно подошел к Измайлову и прошептал:

— Они подтвердили — контакт будет через швейцарцев.

— Когда?

— Через два дня.

— Понял. Передашь всё «Помощнику». Пусть отслеживает каждого, кто сегодня пил вино рядом с послом Швейцарии.

Мы оба, не сговариваясь, взглянули на того самого представителя швейцарской дипмиссии, который с блеском во взгляде общался с кубинским министром энергетики.

Фидель в этот момент подошёл к нам. Посмотрел в глаза каждому.

— Куба — это не просто остров. Это баррикада. А вы, señores, — вы привезли на эту баррикаду не просто помощь. Вы привезли уважение. А оно, поверьте, не продаётся.

Он пожал руку генералу, а потом каждому из нас. Без пафоса. Как старший — младшим. Как командир — бойцам.

Фидель уже собирался отойти к следующей группе гостей, как вдруг снова повернулся к нам — и взгляд его стал чуть более игривым, а уголки губ тронула ухмылка человека, привыкшего говорить всерьёз даже в шутку.

— Señores… — произнёс он, проводя ладонью по бороде, — операция с новейшим американским оружием была, скажу прямо, достойна романа. Или фильма, как сейчас модно. Вы гринго хорошо ободрали — четыре миллиарда баксов, знаете ли, даже в Москве не каждый день видят.

Он сделал паузу, глядя на меня, на генерала, потом — чуть прищурился:

— Так вот, товарищи… раз уж вы так ловко разбираетесь в американских делах — может, посоветуете, куда теперь эти деньги вложить, а? Чтобы Куба получила не просто разовый выигрыш, а устойчивый доход? Ну, скажем… лет на десять вперёд?

Генерал едва заметно повернул голову ко мне, словно говоря: «Твой выход». Я сделал шаг вперёд и, позволив себе ту же тональность, что и у Фиделя, ответил:

— Señor Comandante, есть один вариант… но он потребует терпения и аккуратности. В Швейцарии можно открыть номерные счета, вложиться в биржевые индексы по добыче и переработке сырья. Металлы, каучук, сахар — то, чем сама Куба живёт. И если обернуть деньги с умом — то через пару лет прибыль будет выше, чем доход с канала в Панаме.

— А если не через Швейцарию? — прищурился Фидель.

— Тогда — ЮАР. Есть надёжные цепочки закупки золота, особенно если действовать не от имени государства, а через частные структуры. У нас уже есть доступ к крюгерандовому рынку. И, возможно, скоро у Кубы появится анонимный инвестиционный портфель в Лондоне.

— Неожиданно, — усмехнулся Кастро. — Но звучит… перспективно.

Он кивнул, будто ставя невидимую галочку, и, похлопав Измайлова по плечу, добавил:

— Вот теперь я понимаю, почему Москва прислала вас, а не очередного военного советника.

В этот вечер мы вышли из зала под шелест пальм, шум вентиляции и слабый хруст шагов по мрамору. Награды звенели в коробках, но главной была не медаль. Главной была тень, скользнувшая в сторону — туда, где дипломатия смешивалась с разведкой, а праздник с подготовкой к новой игре.

Следующая после приема ночь была глухая, безлунная. Где-то вдалеке залаяли собаки, но вскоре и они затихли. В старом, полуразрушенном доме на окраине Марианао, чья крыша давно проросла мхом, а окна заколотили жестью, слабо скрипнула дверь. Из темноты вышел человек, одетый неприметно, в выцветшей рубашке, без лишнего блеска на пуговицах и без звука в шаге. Всё в его движениях говорило о привычке находиться в тени.

Он призраком пробрался через двор, осторожно обойдя рассыпавшийся бетонный водосток, пересёк переулок, юркнул в заброшенный гараж, где в глубине под откидывающейся плитой скрывался старый люк. Пальцы нащупали замаскированную защёлку, крышка мягко поднялась. Внизу открылось небольшое помещение, обшитое старыми фанерными листами. На столе — пыльный, но рабочий радиопередатчик военного типа, тщательно экранированный, с подключенной узконаправленной антенной, которую он аккуратно вывел наружу на прошлой неделе под видом починки антенны телевизора.

Он закрыл люк за собой и включил питание. Лампочки мигнули. Высокочастотный генератор, который связисты называют гетеродином, ожил. Сперва с тихим гулом, потом прогрелся и затих под кожухом. Мужчина достал из потайного кармана маленький блокнот. Короткая, чёткая запись это всё, что осталось от приёма во дворце. Фразы, описания, имена. А главное, новые фигуры на доске.

Он ввёл длинную последовательность — ручной шифратор, без компьютеров. Внутренний код «OTTER/9». Статус: срочно. Адресат: Langley.

Передатчик на несколько секунд ожил, и над Кубой поплыл узкий, почти неуловимый сигнал в диапазоне, который не слушают ни кубинцы, ни советские операторы.

Через пятьдесят восемь секунд он отключил питание, ещё раз проверил, что конденсаторы разряжены, антенна отключена, схема не греется. Бумажку с кодами сжёг в жестянке. Пепел растёр по полу. Вышел так же, как и пришёл — не оставив после себя ни звука, ни запаха, ни какого другого следа.

Через десять минут казалось, что в этом доме не было никого последние лет двадцать.

А через два часа, в другой стране, при получении сигнала, на верхнем этаже одного из административных зданий кто-то приподнял бровь, и сделал пометку:

«Cuban reception: high-value Soviet-Cuban contact confirmed. New asset group — names cross-checked. Increased counterintel recommended. Watch 'Borisienko».«('Прием на Кубе: подтвержден важный советско-кубинский контакт. Имена новых агентов проверены. Рекомендуется усилить контрразведку. Следите за „Борисиенко“».)

Утро выдалось жарким. Ветер с моря лениво перебирал листья пальм за окном, в столовой медсанчасти одуряюще пахло кофе, и даже Инна, сонно помешивая ложкой в чашке, казалась полностью расслабленной. Всё выглядело обыденно, даже скучно. Именно в такие моменты чаще всего и приходят плохие новости.

— Медик-инженер второго ранга, — раздался знакомый нейтральный голос «Друга» внутри уха. — Приоритетный сигнал. Перехвачена радиопередача в диапазоне, давно снятом с военного мониторинга. Частота 19.645 мегагерц, модуляция частотная, диаграмма узконаправленная, источник — район Марианао, Гавана.

Я застыл, держа чашку на полпути ко рту. Марианао… слишком близко.

— Время передачи: ноль три двадцать четыре по местному. Продолжительность — 58 секунд. Передача завершена самостоятельно. Анализ показал высокий уровень дисциплины оператора, структура сообщения — ручной шифратор, применяемый в ряде натовских спецслужб вплоть до конца семидесятых. Стиль кодировки — OTTER/9.

— Что передал? — спросил я негромко, опуская чашку.

— Расшифровка завершена. Содержит краткое описание фуршета в резиденции Фиделя Кастро. Упоминаются имена: генерал Измайлов, Борисенок, Иванихин, Щеглов. Отмечена церемония награждения. Дополнительно зафиксирован акцент на экономическом блоке беседы с Фиделем Кастро. Заключение источника: высокая значимость новой группы, усилить наблюдение за объектом «Борисенок». Передано на абонента, идентифицируемого как Langley Black/Two.

Мышцы на шее невольно напряглись.

— Начинай анализ. Вычисли, кто мог отправить.

— Уже начал, Константин. — Голос «Друга» стал на полтона ниже, что всегда означало переход к более серьёзному протоколу. — В настоящее время мной собрана первичная карта активности в радиусе одного километра от источника передачи. Активных станций в зоне не зарегистрировано. Однако ночью в зоне наблюдалось кратковременное и незначительное падение напряжения по линии S-24, что совпадает по времени с передачей. Это косвенный признак включения скрытого оборудования.

— Действуй.

— Я проанализирую все перемещения, совпадения по временным меткам, доступные архивы регистрации электропотребления, фиксации на видеосенсорах и сигнатурных зондов. Будет установлено, кто шепчет. Это угроза для тебя — значит, это моя прямая задача наивысшего приоритета.

Я медленно кивнул.

Инна взглянула на меня поверх чашки.

— Что-то случилось?

— Ничего, — выдавил я. — Просто день обещает быть интересным.