Беглый в Гаване

Глава 3

Гавана после пяти словно сбрасывала с себя дневную усталость. Ветер с залива нес прохладу, на улицах усиливались запахи обжаренного мяса, тростникового сахара и старого бензина. Тротуары наполнялись детьми в школьной форме, женщинами с корзинами и мужчинами, привычно опершимися на капоты своих автомобилей, как на поручни у парадной лестницы. В центре города жизнь текла иначе, чем на окраинах: ярче, шумнее, свободнее.

Инна шла рядом, прижимая к боку небольшую сумку на ремне. Сандалии чуть поскрипывали, когда она притормаживала, чтобы рассмотреть что-то интересное на уличном прилавке. Проходя мимо площади с колоннами, она указала на ярко-синий «Шевроле Бел Эйр» с хромированными крыльями.

— Посмотри, какая прелесть… Не машина, а дворец на колёсах.

Хозяин автомобиля — кубинец в белой рубашке с расстёгнутым воротом — вытирал капот тряпкой, как будто гладил любимую женщину. Увидев наш интерес, широко улыбнулся и показал на надпись на заднем стекле: «La belleza vive aquí».

— Красота живёт здесь, — перевела Инна с лёгкой усмешкой. — И правда, глянь на это крыло. Такое ощущение, что сейчас взлетит.

Один за другим проезжали разноцветные монстры шестидесятых. Розовый «Кадиллак» с белой крышей, зелёный «Бьюик» с деревянными вставками на дверях, даже редкий «Плимут» с огромными, почти мультяшными задними фонарями. Шум моторов гремел как оркестр духовых — хрипло и с ощутимой вибрацией. Некоторые автомобили были отполированы до зеркального блеска, другие держались на честном слове, но ехали, пыхтя, словно старые актёры, не желающие покидать сцену.

Инна слегка толкнула меня в бок:

— А ты не думал… может, и нам приглядеть себе что-то? Не обязательно прямо сейчас, но на будущее. На Кубе без машины тяжело.

Ответ напрашивался сам собой. Здесь всё было растянуто — расстояния, ожидания, климат. Такси не всегда доступно, особенно если срочно нужно в центр или обратно. Да и… стильно это. Всё-таки, если уж жить в Гаване — так с шиком.

— Думаешь, нам одобрят личный транспорт? — вопрос был скорее риторическим. — Тем более в нашем распряжении служебная «Победа»…

— И сильно ты разгонишься на ней по личным делам?

— Пока нам удается удачно совмещать… Скажи честно, тебе больше хочется проехать на красивой машине, показать себя и подразнить других?

Инна ответила не сразу. Подумала, откинула волосы со лба, глянула на припаркованный «Шевроле Импала» с блестящими как зеркало колпаками.

— Тебе не кажется, что у нас теперь уже не совсем обычная жизнь?

— У-у-у… Как ты издалека заходишь…

На секунду стало тихо. Где-то за углом лаяла собака, мимо прошёл парень с гитарой, на перекрёстке замигал светофор, хотя машин рядом не было ни одной.

— Согласись, что это всё возможно. Особенно если сделать это правильно, — добавила она.

На автобусной остановке к нам подошёл местный старик в льняных брюках и спросил на смеси испанского и русского, не ищем ли мы экскурсию на ретро-авто. Улыбнулся, показал рукой на кабриолет с белым кожаным салоном и номером HAV-1959.

— Очень красиво, очень романтично! — сказал он. — Вам — со скидкой, советских — уважаем.

Мы отказались, но после его ухода Инна снова повторила:

— Представь: салон — кожаный, бежевый, открытый верх, ты за рулём… Я рядом. Включаем радио, а оттуда музыка, как в фильмах. Только всё по-настоящему. Хочешь?

Тем временем машины проезжали одна за другой, и в каждой было что-то от духа сопротивления. Они жили наперекор времени. Казалось, вся страна решила: «Новые не нужны, эти лучше». И ведь не поспоришь.

Повернув за угол, увидели парковку у кинотеатра. Под тентом стоял «Форд Гэлакси» — огромный, черный, как пианино, с надписью на лобовом стекле «TAXI». Шофер в панаме раскуривал сигару, а на крыше автомобиля была прикреплён небольшая автомобильная радиоантенна.

Инна засмеялась:

— Они ещё и модернизируют их! Вот кто настоящие инженеры!

На обратной дороге разговор вернулся к теме транспорта.

— Если что — буду выбирать между «Импалой» и «Фордом». Только не зелёную. Зелёный притягивает тепло почти как черный.

Слово за слово, вечер превратился в одну большую прогулку с обсуждением будущего — пусть и с бензиновым привкусом.

У киоска с поджаренными бананами, где на старом масле шкворчали золотистые кружки и в воздухе висел сладкий аромат карамели, образовалась небольшая очередь. У стойки стояла женщина лет сорока, в цветастом переднике, с косынкой на голове и быстрыми, резкими движениями. Она одной рукой переворачивала бананы, другой успевала что-то подсчитывать на старых счетах с косточками вместо деревяшек.

Рядом, почти вплотную к ней, прижимался тип в темных очках и с сумкой через плечо. Не турист, но и не местный. Слишком чисто одет, слишком внимательно смотрит по сторонам.

— Только по одному, — негромко бросила торговка, не глядя на него. — Пятёрки и десятки не дам. Самой нужны.

— У меня всё честно, мамита. Вот, — он извлёк из кошелька сложенные сотки. — Сотка за сто двадцать?

— Как договаривались, — она вытерла руки о передник и взвесила пачку, пересчитав не глядя. — Смотри, чтоб фальшака не было. А то в прошлый раз чуть не села.

— Сколько на ченч мамита?

— Три сотни…

Он усмехнулся, подал ей три аккуратные купюры, и в ответ получил одну аккуратно сложенную сложенную пачку однодолларовых купюр.

— Только не болтай об этом. — Она кивнула на стоящего позади мужчину в форме, будто оправдываясь.

— Мне что, — ответил меняла и скользнул прочь, будто растворился в людском потоке.

Инна тихо произнесла:

— Видел? Не золото — доллары тут мерило свободы.

Ответ ей не требовался, всё и так было ясно. Хотя эта сцена подсказала как и у кого можно менять сотки на нужный объем для моей орбитальной типографии.

А когда, вернувшись в свою касу, открыли окна и услышали далёкий гул американских моторов в темноте, стало ясно: автомечта крепко засела в наших головах. Осталось только вписаться в её ритм — желательно на четырёх колёсах и с открытым верхом.

Но у нас с Инной было еще одно важное дело — нас пригласила на ужин чета Измайловых.

Касу генерала Измайлова я уже видел мельком — белая, аккуратная, с террасой, увитой чем-то вьющимся, и почему-то с флагштоком у ворот. Может быть, тут было какое-то очень официальное учреждение? Но вечером она выглядела иначе. Уютнее и теплее.

Солнце уже клонилось к морю, и в саду расплывались длинные, вялые тени. На террасе было тихо — Инна дремала в спальне, оставив окно открытым. Над манговым деревом вяло кружила птица, и только сканеры «Дрона» тихо щёлкали в голове: эфир глушится, контрольная зона чиста.

Свет от окон ложился золотыми прямоугольниками на плитку двора, а из-за приоткрытой двери тянуло запахами жареного мяса, приправ и чего-то ещё — домашнего что-ли.

Жанна Михайловна встретила нас на пороге. Стройная, с короткой стрижкой и огромными, серьёзными глазами — в этом её образе угадывалась и врач, и жена генерала, и человек, который не позволяет себе лишнего.

— Проходите, дорогие, — сказала она. — Мы уж начали собирать на стол. Измайлов где-то у себя, скоро выйдет. Инна, поможешь мне с салатом?

Жена ушла на кухню, а я остался в прихожей — снял кеды, повесил куртку, провёл рукой по затылку. Было немного неловко. Всё-таки первый ужин на генеральской территории. Но запахи из кухни моментально успокоили мои тревоги.

В столовой, оформленной просто, можно сказать по-военному, стоял круглый стол, сервированный стильно и аккуратно. Домашнее вино в пузатой графинке, миска с рисом, тарелка с мясом по-креольски, ещё — какие-то тушёные овощи.

Генерал появился минут через пять, на нем была светлая рубашка, строгие брюки, в руке — бокал.

— Здорово, молодые. — Он пожал мне руку, потом Инне. — Ну что, устроились?

— Устроились, — ответил я. — Спасибо. Дом хороший, тихий.

— Там всегда был тихо, пока мои соседи не приехали, — усмехнулся он.

За столом говорили обо всём. Инна с Жанной обсуждали кухню, кубинские продукты, какие специи чем заменяют. Мы с Измайловым — понемногу, о службе, но без особых деталей и подробностей.

— Знаешь, — сказал он, наливая мне вторую рюмку, — в чём главная прелесть этой земли?

— В погоде?

— В людях. Они простые. Но очень гордые. Не прогибаются. Это нам ещё аукнется.

— А работа?

— Будет. У вас. У меня. У всех. — Он чуть прищурился. — Только прошу тебя — не геройствуй. Всё должно быть по-тихому. Без фанфар.

Инна, улыбаясь, принесла на подносе десерт — что-то вроде жареных бананов с мёдом и корицей.

— Где научилась? — удивился генерал, глядя на жену.

— Повара спросила сегодня на рынке, что можно сделать из зелёных бананов. — Улыбнувшись ответила генеральша.

— Молодец. Настоящая кубинка.

Ужин подходил к концу, и я почувствовал себя расслабленным. Как дома, в котором по настоящему всё ладно. Где семья рядом. Где есть старший — не начальник, не командир, а почти как отец.

На прощание Жанна Михайловна обняла Инну:

— Ты приходи, не жди приглашения. У нас тут круглый год лето.

— Спасибо, — ответила Инна. — Это… важно.

Генерал крутанув пальцем конус возле своей головы, дал понять что у него каса прослушивается. Я понятливо моргнул.

— Жанночка, я проведу ребят до дома, заодно ужин растясу маненько перед сном…

— Хорошо Филюша.

Мы шли домой под шум пальм и стрёкот сверчков. Воздух был мягким, сладковатым.

— Нравится тебе здесь? — спросил я Инну шепотом.

— Очень. И люди, и ты. Особенно ты. — Прошептала она в ответ.

— Тогда всё будет хорошо.

И я действительно в это верил. Хотя знал — впереди многое.

Я проводил Инну до нашей спальни — она жаловалась на лёгкую усталость и сонливость после насыщенного дня. Мой Дрон, мой Санчо уже ждал в тени мангового дерева, как всегда бесшумный, с полускрытыми крыльями. Я дал ему команду на активацию маскировки и глушения. Отошёл в сторону, посмотрел на браслет: глушение активно, микрофоны не работают, передача данных заблокирована. «Друг» подтвердил в голове:

— Зона чиста. Контроль по всем каналам.

Через минуту в сад спустился Измайлов, с непроницаемым лицом. Он не сразу заговорил — присел на кованую лавку у куста гибискуса, вытянул ноги и закурил.

— Всё в порядке? — спросил он, не глядя на меня.

— Да. Спит уже почти. А вы?

— Тоже почти сплю. Только не могу, пока не поговорим.

Я кивнул. Измайлов, кажется, почувствовал это — посмотрел на меня пристальнее и, понизив голос, заговорил:

— Ты видел, что произошло на борту. Считай, что ты сдал экзамен на оперативника. Первый.

— Я знаю. И понимаю, что это — только начало.

— Так и есть. Куба — точка интереса всех, и своих, и чужих. В том числе и тех, кого вы с «Другом» и «Помощником» называете «третьими».

— Есть уже что-то конкретное?

— Только намёки. Но они… тревожные. Вот, ты говоришь, радар. А это верхушка. В трюмах было кое-что поинтереснее. Для них, во всяком случае.

— Вы хотите, чтобы я…

— Нет. Пока — наблюдай. У тебя есть всё, что нужно. Техника, «Друг», «Помощник». Ты и сам отлично знаешь, что иногда лучше услышать лишнее, чем пропустить даже пару фраз.

Он затянулся и ненадолго замолчал. Я слушал ветер в листьях манго и гудение цикад.

— Ты говорил, что Инна ничего не знает?

— Да. И пока не узнает. Это не просто любовь. Это доверие. Я не хочу, чтобы оно стало оружием в чьих-то руках.

— Молодец. Правильно мыслишь. Только учти, она уже в игре. Просто пока по касательной. Но если что-то пойдёт не так — ты должен быть готов.

Мы ещё немного помолчали. Потом он поднялся.

— Завтра тебе на работу. Будни начинаются. Пускай для всех ты — просто зубной техник. А для меня ты — антенна. И не только ты, пусть «Друг» и «Помощник» тоже слушают. Уловите что-то — шепните.

— Уже слушает, — сказал я, кивая в сторону невидимого дрона.

Измайлов усмехнулся.

— Хорошая штука. Хоть кто-то на этой жаре работает без перерывов. Ладно, Костя. Спокойной ночи.

— Вам тоже, Филлип Иванович. И спасибо за доверие.

— Ты его заслужил делом.