Беглый в Гаване

Глава 26

Я вышел из здания посольства чуть нахохлившись — жара уже сдала свои позиции, вечерняя прохлада казалась особенно приятной после не слабого, хоть и вежливого, давления Рыжова. Город начинал светиться окнами, улицы заполнялись звуками — где-то рядом играло радио с сальсой, пахло жареными бананами, влажной листвой и старым асфальтом.

До дома оставалось минут десять ходу. Зайдя на нашу улочку, свернул к касе Измайлова. На крыльце, уютно сидела Жанна Михайловна, в кресле-качалке, с книгой на коленях и пледом на плечах. Она посмотрела поверх очков и улыбнулась:

— Опять поздно, Костя. У вас там что, совещание на совещании?

— Можно и так сказать. — я кивнул и заглянул внутрь. — Филлип Иванович дома?

— В кабинете. Наверняка портит глаза мировой прессой.

Я прошёл по коридору, стучать не стал — в этой касе нас давно не было от меня секретов. Генерал сидел за столом в клетчатой рубашке и с бокалом Карибского рома и сигарой «Сэр Винстон». В помещении витал мягкий, но насыщенный табачный аромат с кофейными нотками. Он посмотрел поверх очков и кивнул:

— О, возвращённый! Как у «торговцев зеркалами»?

— Давят, Филлип Иванович. Мягко, но с прицелом. Уговаривают одеть погоны.

— Ну и что ты им?

— Пообещал подумать. Сказал, что поступил в университет — пусть пока меня за это простят.

Генерал хмыкнул, откинулся в кресле:

— Логично. А то вдруг ты там вместо шпиона — зубы вставляешь.

— В смысле — прямо сейчас вставляю. И вам пора. — Я сделал паузу. — Готовы на очередной сеанс?

Он покосился на бокал, поставил его на стол:

— А ты не устаёшь меня колупать?

— Я не колупаю, я вас лечу, — усмехнулся я. — И ещё лет десять подарю, если будете слушаться.

— Слушаться — это в генетике не записано. Но идём. Пока мой организм говорят «да».

Мы пошли к моей касе, сквозь сад, где слабо пахли манго и звенели ночные цикады. Дрон уже поднялся на высоту и включил зону глушения. Ветер шевелил листву, и в этот вечер небо было особенно тёмным — как будто тоже готовилось к чему-то важному.

В нашем манговом саду было темновато и тихо. Дрон висел высоко над кронами, маскировочное поле и глушение создавали ощущение, будто мы находимся в вакууме — только шорох травы и редкие звуки тропической ночи пробивались сквозь фильтр безопасности.

Я уложил генерала на топчан, подключил оборудование. Он откинулся, сцепил руки на животе.

— Ну, командир, только без особых мучений.

— Всё будет как всегда — с комфортом, — улыбнулся я, настраивая активные поля.

Сеанс шел минут пятнадцать — глубокое сканирование, мягкая стимуляция клеточного регенерата, локальная очистка сосудов. Генерал не спал, но явно отключался. В его взгляде появлялась та самая странная, светлая отстранённость, которая бывает у людей, переживающих нечто одновременно физическое и внеосознанное.

Закончив, я осторожно выключил поле, снял сенсоры с его висков и аккуратно дал воды.

— Ну что, командир, ещё минус год болезней. Как самочувствие?

— Как будто загоняли на беговой дорожке, а потом — тёплый душ и пирожки, — пробормотал Измайлов, с трудом открывая глаза. — Ты меня там, часом, не реинкарнировать собираешь?

— Пока нет. Но у меня есть предложение для вас. — Я достал коммуникатор, активировал его и вызвал интерфейс «Друга». — Запускай анализ состояния пациента. Полный, с акцентом на нейросистему.

Небольшая голографическая проекция над коммуникатором замерцала, и голос «Друга» возник в пространстве:

— Пациент Измайлов. Возраст: 61 год. Состояние: стабильное. Нейроактивность — в норме. Дегенеративных процессов — не выявлено. Иммунный фон — выше среднего. Существенные улучшения по сравнению с предыдущим сканом.

Я повернулся к генералу:

— А теперь серьёзно. Вам ведь всё чаще приходится быть в нескольких местах одновременно. Если срочно выйти на связь, обычные средства могут не сработать или не будет возможности ими воспользоваться.

— Было такое, пару раз чуть не спалился с твоим коммуникатором.

— Есть решение.

— Опять из ваших… космических технологий? — хмыкнул он.

— Да. Называется «Имплант нейроинтерфейса.» Наноустройство в районе основания черепа. Его нельзя отследить, взломать или заглушить. Работает как персональная внутренняя радиостанция. Мгновенный вызов, голосовой канал, шифровка. Не нужен ни телефон, ни рация, ни даже слово. Только мысль.

Он задумался. Поводил плечом, нащупал затылок.

— Побочный эффект?

— Разве что начнете думать быстрее, — подмигнул я. — И анекдоты запоминать с первого раза.

— Тогда ставь. Только не сейчас — в другой раз. Жанна, если узнает, что я себе что-то «вживил», решит, что я пересмотрел «Звёздные войны».

— А здесь и сейчас не выйдет, надо будет сгонять туда, — я поднял палец вверх, — где вы уже раз были.

— Ясно. Сколько это займет времени?

— Пару часов.

— Хорошо, я выберу время чтобы сделать все тихо.

Мы поднялись с кресел. Дрон вернулся в пассивный режим, и сад снова стал просто садом.

— Спасибо, Костя, — сказал генерал, хлопнув меня по плечу. — Если я когда-нибудь снова женюсь, то только на медсестре твоего производства.

— А ты представь, какие дети будут — с чипами и анализом крови в реальном времени.

Мы оба рассмеялись, и в этот момент воздух над Кубой был особенно мягким.

— Кстати, Костя… — голос стал чуть тише, но без напряжения. — Ты думал, как всё-таки это золото будем конвертировать? Где, через кого? Всё-таки это не пару монет в кармане, сам понимаешь.

Я кивнул, оставаясь рядом.

— Думаю, лучше всего через ювелирную сеть или аукционы. Но надо выбирать страну, где золото не вызывает вопросов. Швейцария, Австрия, часть Юго-Восточной Азии. Контакты подберу, «Друг» уже анализирует.

Генерал хмыкнул, почесал переносицу.

— Смотри только, чтобы не вышло, как с одним моим знакомым — тот по глупости чуть не засветил все что знал… Ты у нас парень умный, но не забывай — чем тише вода, тем глубже следы. А следов оставлять не надо.

— Согласен, Филипп Иванович. У нас на корабле девиз другой: «Чисто зашли — чисто вышли».

— Вот и держись его.

Генерал уже собирался уходить, но я окликнул его тихо:

— Филипп Иванович, есть ещё одна идея. Не срочная, но, возможно, стратегическая.

Он обернулся, задержался на месте, как будто почувствовал — сейчас будет что-то важное.

— Слушаю, — просто сказал он.

Я указал ему на лавку у стены, мы снова присели, но уже без медицинской цели — просто два человека среди тропической ночи, с комарами и лягушками.

— Куба ведь добывает немного золота. Немного — это до тонны в год. Серебра — чуть больше. Но не это важно. Представьте: из этого металла мы начинаем чеканку инвестиционных марок. Не просто в виде слитков с гравюрами, а пазлов. Каждая такая «марка» — это комплект, составленный из кусочков: одна десятая унции, четверть, половинка и целая. Всё — стандартная 917-я проба. Только форма не круглая, а как у мозаики — с выступами и выемками.

— Игрушка для нумизматов? — прищурился генерал.

— И не только для них, этим могут заинтересоваться филателисты. Было бы не плохо создать моду на этот продукт среди богатеньких… Один-два пазла каждой серии делаем крайне малым тиражом, да еще с редкой чеканкой или микрогравировкой, доступной только через покупку нескольких комплектов. Кто хочет собрать полностью — будет вынужден скупать больше пазлов. Возникает эффект коллекционной гонки. Одновременно — это чистый, инвестиционный драгметалл. То есть, даже если никто не собрал ничего — всё равно остался инвестиционный актив, который можно использовать как залог. Возможно возникнет вторичный рынок таких пазлов…

Он молчал, слушал.

— Основной рынок — Европа, Канада, немного — Австралия. Ставим ограниченный выпуск. И ещё — даём скидек тем, кто платит банкнотами мелких номиналов. Один или два. А вот это уже — материал для перепечатки. «Помощник» перепрофилирует линии на орбите, и у нас будет целый архив для нужд…

— … для нужд будущих сделок, — подхватил генерал. — И это будет не просто игра с золотом, а игра с мозгами покупателей.

— Да. Лотерея и инвестиция в одном флаконе. Золотой капитализм — по-кубински.

Он медленно выдохнул, вглядываясь в темноту сада.

— Ты становишься опасно полезным, Костя. Если Москва узнает о твоих идеях, тебя либо уволят, либо возведут в сан…

Я усмехнулся:

— Главное — чтобы не расстреляли. А всё остальное — дело вкуса.

Он встал.

— Над этим надо неспеша подумать. Но в первом приближении, мне твоя идея нравится. Но на это нужно благословение не от Рыжова, а от людей выше. Гораздо выше. И немного удачи.

— А если это проворачивать под кубинским флагом?

Ответом мне был очень тяжелый взгляд моего командира.

Он ушёл, а я ещё долго сидел под звёздами, представляя, как в Европе скупают наши «пазлы», охотясь за редкими фрагментами. А где-то в орбитальном отсеке мерно гудел 3D принтер, готовый вдохнуть вторую жизнь в американскую мелочь.