Зодчий. Книга VI

Глава 7

— Ещё детали, ваше сиятельство? — спросил Конычев и закинул ногу на ногу. Его спокойный взгляд неторопливо скользил по залу совета.

— Последний раз его телефон зарегистрировался в сети три дня назад. По данным с вышек связи и логам активности его учётной записи — Волгин пропал в районе «Божественной рапсодии», — продолжил я, наблюдая за психомантом. — Этот клуб в Малорите был нашей точкой интереса, Степан Родионович. По моей информации человек, которого искал Станислав, завсегдатай этого заведения. Зовут Андрей Пивоваров и судя по описаниям, он из золотой молодёжи. У меня также имеются косвенные улики на то, что вся сеть принадлежит некоему Семёну Мухину. И тот и другой связаны с дилерами, пойманными на моей земле.

Конычев молча кивнул:

— Известно, где Волгин останавливался?

— Отель «Николай», номер оплачен ещё на неделю. Такого рода детали я уже отправил вам на телефон. Ознакомьтесь, пожалуйста. И когда отправитесь, то прошу не стесняться и задавать любые вопросы в любое время. У меня имеется приличный вычислительный и справочный ресурс. Грех его не использовать.

Психомант снова кивнул, и, наконец, посмотрел мне в глаза:

— Вы ведь знаете, кто такие Мухины?

— Пришлось поднять некоторую информацию. Но связи между Пивоваровым и этой семьёй у меня нет. Кроме той, что клуб принадлежит Семёну Мухину.

— Это очень серьёзная семья. Боюсь, ваш лис перепутал сараи и вместо курятника залез в псарню, — холодно заметил Конычев.

— Возможно, Степан Родионович, — спокойно сказал я. — И мне очень хочется спалить нужное здание, раз мы погрузились в метафоры, а не весь скотный двор.

Его губы тронула тень улыбки.

— Было бы недурно, ваше сиятельство. Однако не спешите. Мухины это не Игнатьевы. И уж совершенно точно не такие тупые, как идиот Фурсов. Осторожность не помешает.

— Поэтому я обратился к вам. Признаюсь, первой реакцией было желание отправить моих гвардейцев. Но я передумал.

— Слава богу, ваше сиятельство. Эта работа для специалиста другого профиля. Хорошо, в общих чертах я понимаю, куда мне двигаться. Разрешите приступать, ваше сиятельство?

— Конечно, Степан Родионович. И ещё раз очень прошу: держите меня в курсе о каждом вашем шаге. Мне не хотелось бы терять ещё и вас. Ну и помните, пожалуйста, что ситуация довольно щекотливая и неофициальная. Полиция или какие-то другие государственные органы вмешивать мне бы совсем не хотелось. Это частное расследование.

— Разумный подход, ваше сиятельство, — отметил Конычев и хмыкнул, — раз уж вы решили закуситься с Мухиными. Очень влиятельная семья. Даже странно, что вы ещё ни разу с ними не пересеклись.

— В моей деревне у них интересов не было, — сказал я.

— Но, как я понимаю, теперь они появились, — вздохнул психомант. — Обратная сторона успеха. Пока ты ничего не делаешь, то никому и не мешаешь.

— Степан Родионович, поверьте, это — временная история, — многозначительно заметил я. Конычев поднялся и с почтением поклонился:

— В таком случае позвольте начать?

— Если потребуются люди, способные погреметь оружием, не стесняйтесь.

— Постараюсь обойтись ограниченным ресурсом. Я привык работать один.

Он вышел, оставив меня наедине с мыслями. Несколько минут тишины никому не повредят. Очень хорошо очищает сознание. День вообще шёл крайне суетливый. Разговоры-поручения. Отец Игнатий и Боярский занимались беженцами, так как военные пока не давали добро на возвращение, проверяя поселение и окрестности. Мол, раз уж пришли.

Я успел пообщаться с Глебовым, дав ему зелёный свет на разведку в сторону нужных мне шахт. Сталкер расплылся в довольной улыбке, пообещав выступить уже к вечеру. Регион Злобека, надо сказать, так и не раскошелился на концентрат аспекта, но там и активность была невысокая. Искать некому. Тринадцатый Отдел довольствовался районом близ Приборово, а вояки как окопались вокруг Колодца, так и не высовывались никуда. Да и вообще об их существовании на моих землях напоминали лишь висящий к югу от Орхово дирижабль, да иногда проезжающие туда-обратно военные грузовики. И это не означало, что земля брошена и не будет развиваться. Просто пока есть чем заняться, и направление для работы тоже имеется. Для дальнейшего расширения нужны люди и инфраструктура. А если хватать всё подряд… Можно, в итоге, и не унести. Пусть вояки подежурят, не убудет от них.

Также за это утро удалось пообщаться с Мариной, которая напомнила о грядущей выставке и торжественном банкете с аукционом, на который была приглашена вся окрестная знать. Часть экспонатов для показа уже прибыла, заняв своё место, и поток энергии сильно вырос. О, как мне хотелось пройтись по галерее самому, насладиться картинами и скульптурами, но пока не получалось выкроить время. Время мой самый ценный ресурс сейчас.

Ах да! Утром ко мне пришла неожиданная просьба от Феофана Миклухи найти время для встречи, так как у него была информация, на которую мне нужно непременно обратить внимание. Звучало очень интригующе. Да и сам кадровик вид имел максимально загадочный.

Короче, я болтал-болтал-болтал, планировал-планировал-планировал и думал. И мысли постоянно возвращались к случившемуся в Богданах. Орлов пока ничего не рассказывал о результатах опросов, но клятвенно пообещал поставить меня в известность, как только появится хоть какая-то информация о соучастнике Инфернального Десятника.

Эта пыльная тварь не обладает способностями Шепчущего Колдуна, а значит, влиять на психику или же брать кого-то под контроль — не умеет. И всё же сумела найти союзника среди людей. Неужели в Богданах тоже сидят культисты Аль Абаса?

О, кстати, надо бы поговорить с Сашей, что там у неё с Люцием происходит и не появилось ли чего-то новенького.

Короче, голова кругом и забот полон рот. Я вышел на улицу, прошёл по мокрой дорожке к Конструкту и вошёл в залитое синим цветом помещение. Потоки Колодца приятно окутали ноющие от истощения каналы, и проблемы будто бы моментально улетучились.

Я аккуратно закрыл за собой дверь, прошёл в самый центр свечения и устроился в нём поудобнее, приступив к восстановлению. Мягкий и тёплый свет заполнил меня всего, и вздох облегчения вырвался сам собой. Бой с Десятником был тяжёлым и, слава богу, обошёлся без последствий и повреждений контура. Восстановиться за день не удастся, конечно, однако путь осилит идущий. Хотелось бы, конечно, и ранг поднять, но для этого нужно больше времени. Гораздо больше времени. Годы медитаций. А я уже упоминал насчёт моего самого ценного ресурса, которого вечно не хватает. Позволить себе подобное времяпрепровождение никак нельзя. Нужны концентраты, благо тут поле непаханое. Главное, найти его на новых землях.

Мысли потекли плавнее, успокоенные потоком энергии, и когда я покинул Конструкт, то почувствовал себя отдохнувшим. На часах было почти восемь. Время встречи с Миклухой, однако, я ещё успевал заскочить в «Логово друга» за ужином. На месте поесть не получалось, поэтому взял с собой. Пожилой, но бодрый пенсионер уже ждал меня у административного здания, прячась под зонтом.

— Добрый вечер, Феофан Валерьевич, — поприветствовал его я. Дверь открылась, повинуясь моей команде. Низенький рекрутёр нервно кивнул, проскользнул внутрь. Потоптался на проходе, после чего повесил плащ и, потирая руки, шагнул к столу.

— Рассказывайте, что случилось, — мягко попросил его я.

Пенсионер чуть скривился, но затем принял строгий вид, оправил костюм по военной привычке и выпрямился:

— Ваше сиятельство, возможно, я отнимаю у вас время. Но лучше перебдеть, как говорят в народе.

— Я слушаю, Феофан Валерьевич, — пакет с ароматным ужином пришлось поставить под стол.

— Как вы знаете, я занимаюсь задачами, связанными с персоналом для вашего прекрасного края. Кстати, хочу воспользоваться случаем и поблагодарить вас за оказанную честь. Давно мне не было так интересно выполнять свою работу. Но, простите.

Он положил на стол папку.

— Здесь у меня ряд документов, ваше сиятельство, не дающих мне покоя. Это касается политики найма сотрудников и распределения ресурсов.

Я терпеливо ждал, а Миклуха открыл папку.

— Не подумайте, будто бы мне было нечем заняться. Просто при изучении личных дел я обнаружил некоторую закономерность. Очень странную, ваше сиятельство. Тревожную.

— Вы обсудили это с госпожой Князевой? — спросил я.

— В этом-то и проблема, ваше сиятельство, — поджал губы кадровик. — Именно в этом проблема.

— Я очень внимательно слушаю.

— В своё время мне приходилось заниматься неблагонадёжными людьми, ваше сиятельство. Теми, кто был так или иначе замешан в сомнительных политических предпочтениях.

— Заблудшие овцы не должны отправляться на бойню, но должны быть посчитаны, — кивнул я, помогая военному и уже догадываясь, о чём пойдёт речь.

— Именно, ваше сиятельство! — вдруг просиял Феофан Валерьевич. — Именно! И среди личных дел людей, нанятых вами за последний месяц, процент таких людей чрезвычайно высок. Если моя практика подсказывает об обычных значениях в пределах процента, то в нашем случае приблизительно десять процентов нанятых людей так или иначе оказывались в поле зрения охранки. Десять, понимаете?

— Вы уже делились этими соображениями с кем-нибудь, Феофан Валерьевич? — поинтересовался я.

— Делился? — нахмурился тот. — Нет, что вы, ваше сиятельство. Я прибыл сюда, чтобы быть причастным к войне против Скверны. Чтобы мои таланты пригодились в борьбе с ней. У меня совершенно нет желания оказаться в эпицентре какой-нибудь, простите, революции.

— Что в папке?

— Дела людей, которые были наняты госпожой Князевой. Часть находится в чёрной книге, — со значением добавил он и пояснил. — Это люди, которым запрещено находиться на государственной службе.

— Много таких у меня работает?

— Достаточно, ваше сиятельство. Простите, хочу говорить предельно откровенно. На вашей земле зарождается революционная ячейка! — он потянул галстук, словно ему стало трудно дышать.

— Позволите взглянуть? — указал я на папку. Миклуха тотчас протянул её мне.

— Вы не возражаете, если она побудет некоторое время у меня? — спросил я.

На лице кадровика появилось некоторое сомнение, но он быстро с ним справился:

— Разумеется, ваше сиятельство.

— Если вы не против, Феофан Валерьевич, я хотел бы изучить это без лишней суеты и шума, — вкрадчиво произнёс я, глядя ему в глаза.

— Конечно, ваше сиятельство! — не дрогнул тот.

— Паулина не последний человек в наших краях. Мне необходимо исключить любые варианты случайностей.

Я открыл папку, пробежался взглядом по первой анкете. Хирург Владимир Григорьев. Послужной список великолепный, образование прекрасное. Где и как получил отметку «сомнительный» — непонятно. Но без причины такие не ставят.

— В гвардии есть такие? — спросил я, не поднимая глаз.

— Увы, — вздохнул Миклуха. — Боюсь, мы в катастрофической ситуации. Если уволить всех сразу, это вызовет непредсказуемые последствия. Я бы предложил вам избавляться от неблагонадёжных людей по одному, через разные промежутки времени.

— Спасибо, Феофан Валерьевич.

Я закрыл папку. Кадровик терпеливо ждал, сидя по стойке смирно, глядя то на меня, то на папку.

— Что там с Драконовым? — тему нужно менять. Революция, конечно, плохо, но и охота на ведьм мне здесь не нужна.

— Должен прибыть завтра, ваше сиятельство, — живо ответил Миклуха. — За него можете не волноваться, его я проверял лично. В сомнительных связях не замечен, в движениях не состоял, в протестах не участвовал. Прекрасный кандидат!

— Вот и славно. Тогда ещё раз спасибо. Вы свободны.

Феофан Валерьевич поднялся, бросил ещё один взгляд на папку, а потом коротко поклонился и поспешил к выходу. Я же достал из-под стола ужин, развернул шуршащий пакет, взял замотанную в салфетку вилку.

А затем отодвинул «список Миклухи» в сторону.

Полевой госпиталь близ города Ямбург

Ночью подморозило, и земля под сапогами похрустывала. Майор Карантинной Службы Парфёнов шёл по дорожке, то и дело оглядываясь на спутников. Охрана на блокпосте взяла под козырёк, пропуская начальство. Офицер ответил им собранным, но скупым жестом.

— Прошу, — указал он направление. Слева и справа тянулись ярко-жёлтые бока бараков.

Увидев Парфёнова, охрана на двери вытянулась по стойке смирно. Майор же молча открыл дверь и вошёл в отапливаемый барак. Следом за ним, чуть пригнувшись, внутрь ступила очень высокая женщина в белой шубе. Коротким жестом сбросила её с себя, но драгоценную одежду быстро подхватил следующей за ней помощник.

— Вот… — сказал майор.

Ряды коек уходили вдаль. Люди, спасшиеся после захвата Ивангорода, либо лежали на кроватях, либо сидели рядом с ними. На гостей все отреагировали с интересом, но и раздражением.

Женщина подошла к первой кровати, взяла планшет, висящий рядом, и вчиталась. Нахмурилась. Мужчина, чью историю болезни она смотрела, чуть сжался.

— Как вы себя чувствуете? — спросила женщина холодным тоном и добавила, перевернув карту. — Александр.

— Хорошо, ваше благородие… — неуверенно ответил тот.

— Прошу, вытяните руки перед собой, — приказала она, и «больной» немедленно подчинился. Майор наблюдал манипуляциями гостьи с равнодушием. Та же проверила рефлексы, посветила в глаза, после чего положила руку на голову испуганному мужчине и наморщила лоб. Затем отстранилась, вытерла ладонь о дорогой платок и бросила тот на пол. Следующий за ней помощник подхватил и его.

— Вы правы, Михаил, — повернулась к майору женщина. — Если ваши люди ничего не напутали. Очевидно обратное влияние. Полагаю, остальные наблюдаемые покажут те же результаты?

— Перед вами был самый тяжёлый случай, — отчитался Парфёнов. — Мы планировали, что придётся зачищать его уже позавчера. Шли необратимые изменения. Судороги уменьшились, но ещё сохраняются.

Алекандр, о котором говорили, сел на край кровати, нервно глядя себе под ноги.

— Необратимые… Не такие уж и необратимые, как я вижу, Михаил, — женщина, от вида которой у специалиста Карантинной Службы шли мурашки по коже, оглядела барак. — Покажите то, о чём говорили.

Парфёнов покорно двинулся к выходу, на миг задержался, пока его спутница одевалась. Вскоре они снова шли по осенней земле, к лабиринту из гудящих на ветру щитов, построенных Зодчим.

Когда женщина оказалась перед укрытыми от непогоды иконами, то поморщилась:

— Выходит, вы не шутили?

— Никак нет, ваше сиятельство, — отчеканил Парфёнов.

— Церковь всюду пихает свои побрякушки, — сквозь зубы процедила она. — Убрать их отсюда, немедленно. Но так чтобы никто не видел. Поживее.

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — не моргнул майор.

— Как зовут этого Зодчего? Бакалжанов?

— Баженов, ваше сиятельство. Позвольте напомнить, что он особа ныне приближённая к Императору.

— Держи свой язык за зубами, Михаил. И не забывай, что не он один.

Начальник Карантинной Службы с ненавистью уставилась на лики святых, спрятанных в нишах.

— Что делать с пациентами, ваше сиятельство? — Парфёнов прекрасно понимал, что последует дальше. Но ему необходимо было прямое распоряжение. Так потом легче спится по ночам.

Пусть ответственность на себя берёт госпожа Кроницкая лично.

— Держать. Наблюдать. Ты должен понимать, что с тобой станет, если вот это вот, — она кивнула в сторону икон, — станет известно. С твоей квалификацией найти работу будет очень сложно.

Майор кивнул.

— Мне нужно, чтобы несколько человек прошли процесс до конца.

— Ваше сиятельство, если кто-то узнает, что иконы пропали…

— Так найди копию, Миша! — прервала его княгиня Кроницкая. — Я не обязана всё за тебя решать. Это ты должен делать, а не я.

— Простите, ваше сиятельство, — покорно кивнул Парфёнов. — Всё сделаем в лучшем виде.

Женщина в дорогой шубе ещё раз окатила презрением иконы и быстро пошла прочь, сопровождаемая помощником. Майор же посмотрел на лица святых, стиснул челюсти, торопливо перекрестился, воровато оглянувшись, а затем отправился на поиски мешка.