Зодчий. Книга VI

Глава 6

Ночь сверкала огнями. Нападение с запада прекратилось, единичные твари успели добраться до границы, где полегли под ударами Тринадцатого Отдела. Пожар в Церкви затушили несколько водников. Сразу с двух направлений прибыли военные. Огромные грузовики въезжали в несчастный посёлок один за другим. Граф Орлов уже объявил отбой операции и сейчас на повышенных тонах разговаривал с представителями армии, пригнавших своих людей просто так, как оказалось. Тем временем в Приборово мои люди обустраивали лагерь для беженцев. Семьи с детьми я приказал расселить по пустующим коттеджам. Для остальных разбили палатки, с непременными пунктами обогрева и питания.

Опасность миновала, но запускать обратно весь бежавший народ Богдан было рано. Пусть придут в себя. Десять жертв Инфернального Десятника (застывшего каменным истуканом на улице несчастного посёлка) отвезли по моей просьбе прямо в лабораторию. Граф Орлов внимательно выслушал мою версию случившегося, насчёт использования дара как батарейки для порождения Скверны, скептично хмыкнул, но спорить не стал.

Я же решил дождаться вызванный с лесопилки тягач, чтобы забрать новую статую. Тем более, её феномен меня не на шутку заинтересовал. Подобного проявления Таланта я никак не ожидал!

Потому жизнь в запертом демоне не прервалась. Она едва теплилась, и магия «тёмного скульптора» выжгла всю Скверну, оставив толику очищенной энергии, за которую и цеплялась сущность монстра. Жизненной силы чудовища хватало только на тусклое свечение глаз, ну и, иногда, он двигал ими, переводя взор с одной точки на другую, но уже ничего не видя.

Эхо от него исходило такое, какого я прежде никогда не испытывал. Будто искра демонической сущности, запертая в камне, усиливала его многократно. Природная дикая магия тёмного скульптора завораживала. Понять её пределы я был не в состоянии. Да и, убеждён, в этом мире никто не сумел бы хоть как-то упорядочить или просто определить возможности такого Таланта.

Я несколько раз прислушивался к статуе, чтобы убедиться в отсутствии Скверны. Ошибиться здесь нельзя. Ведь это моя батарейка, которая будет стоять в сердце владений. Если есть хоть какая-то вероятность освобождения демона — я не стану его использовать. Запихаю куда-нибудь в болота и пусть генерирует мне энергию оттуда. Без эффекта от зрителей.

Однако нужды в таком радикальном решении не было. Я не чувствовал Скверну. Вообще! Передо мной был шедевр с вкраплением иллюзорной магии, в виде опустевшего взгляда запертого демона. И это свечение не было всего лишь фокусом. Инфернальный Десятник был жив. Разорван на клочки, ослаблен и закованный в необоримую темницу, но всё-таки не уничтожен. Что давало неожиданный эффект. Который хотелось бы изучить и уметь повторить самостоятельно.

— Ты должен научить меня этому, — сказал я себе под нос, обращаясь к спящему «попутчику». Однако тот, как и следовало ожидать, промолчал. Его вдохновение воплотилось в новый шедевр, и теперь он впал в спячку, чтобы накопить силы для следующего.

Я поморщился.

Стихийное творчество, несомненно, обладает особым шармом, но куда надёжнее работать от дисциплины, а не разового порыва.

Перед тем как покинуть Богданы, я прошёл к помещению Конструкта, сопровождаемый Снеговым. На страже стратегического объекта уже стояло несколько одарённых из брестского полка. Мне дорогу преградил лейтенант с аспектом воздуха в ранге мастера.

— Прошу прощения, господа, но доступ закрыт, — вежливо сказал он.

— Позвольте представиться — граф Баженов. Зодчий Томашовского фронтира. Мне необходимо удостовериться в работоспособности Конструкта.

Военный не дрогнул:

— Ваше сиятельство, со всем уважением, но данное сооружение является объектом зарегистрированным на другого Зодчего, и мы не имеем права пускать к нему посторонних. Даже в высоком ранге.

— Зодчий, прикреплённый к этому объекту, не появлялся здесь уже несколько недель, а то и больше, — терпеливо пояснил я. — Господин лейтенант, это, как вы правильно сказали, стратегический объект. Если он повреждён, то значит окажется уязвим для следующей атаки Скверны.

— Ваше сиятельство, простите, но я не могу вам этого позволить, — уже чуть менее уверенно проговорил лейтенант. Военные у входа в Конструкт наблюдали за нами очень внимательно и готовые к действиям.

— Представьтесь, пожалуйста, — тихо попросил я.

— Лейтенант первого брестского механизированного полка Суханов, ваше сиятельство, — вытянулся он.

— Господин Суханов, вы понимаете, чего будет стоить потеря Конструкта? — я старался говорить мягко и вкрадчиво, чтобы не давить на парня. — Если вы не доверяете мне, то можете пройти в помещение вместе со мной. Я должен убедиться, что аппаратура не повреждена и больше ничего.

Суханов занервничал. Обернулся на товарищей. Один из военных кашлянул, явно привлекая к себе внимание, и лейтенант заторопился:

— Одну минуту, ваше сиятельство!

Он подошёл к своим. Похоже, недавно в звании. Скорее всего, здесь вместе с прежними сослуживцами. Вроде бы и есть субординация, но тот, кто его подозвал — обладает бо́льшим авторитетом.

Гладковыбритый одарённый, вооружённый усиленной кристаллами алебардой, что-то тихо сказал подошедшему. Лейтенант нахмурился, посмотрел в мою сторону с недоверием. А его соратник продолжал что-то объяснять. До меня донеслось «Ивангород», «Император» и «не тупи».

— А приказ? — немного наивно спросил Суханов у товарища, и тот посмотрел на него как на идиота. Судя по всему, лейтенанта поставили командовать вместо алебардиста, и тот учился в процессе. Интересно.

Офицер потёр лоб, кивнул товарищу и двинулся ко мне:

— Прошу, господин Зодчий. Проходите.

Я поднялся по ступеням к двери, провожаемый взглядами военных. После чего оказался внутри. Куб Конструкта висел посреди помещения и медленно кружился. В углу был свален какой-то мусор и воняло здесь откровенной тухлятиной. Скверны нет. Сила потока хорошая, перспективная. Какой тут ранг-то? Восьмой? Неплохо развит Конструкт, но что-то подсказывает мне — это не заслуга нынешнего Зодчего.

Я коснулся Куба рукой и тот вспыхнул, выдавая мне запрещение на доступ. Ну, раз реагирует, значит, уже хорошо. Мой взгляд снова упал на организованную в помещении помойку. Ну, Блиновский…

Когда я вышел, то кивнул лейтенанту:

— Всё в порядке. Спасибо.

— Михаил Иванович, — сказал Снегов, как только мы отошли подальше. Нас ждал броневик Тринадцатого Отдела и двое силовиков Орлова у входа. — Объясните мне, пожалуйста, что это было там, на улице. Мне показалось, будто бы эта тварь вас знала…

— Вам не показалось, Станислав Сергеевич, — кивнул я.

Витязь замешкался, удивлённый таким ответом.

— Скверна обретает разум, ваша доблесть, — пришлось пояснить мне, моментально ухватив толковую версию. — После Ивангорода у неё есть ко мне некоторые претензии. Вполне справедливые.

— Он снова говорил про Истину… Как та тварь в Злобеке. Истина… Что это?

— Полагаю, то, кем Скверна себя ощущает. Она дала себе интересное имя, не находите? — я наклонился, пролезая в брюхо вездехода. Снегов устроился рядом. Громыхнул закрывающийся борт. Двигатель затарахтел чуть надсаднее и нас качнуло.

Витязь тяжело вздохнул:

— Разумная Скверна… Но почему тогда они до сих пор просто не собрали всё, что у них есть, и не бросили на нас? С теми силами, что есть у демонов, все воители Империи не выдержат и падут.

— Потому что разум не всемогущ. Он растёт. Пронизывает сознание тварей, прорастает в них. Объединяет в единое целое, — пояснил я.

— С каждым днём она будет становиться всё сильнее? — Снегов смотрелся немного растерянным.

— Иначе было бы слишком просто, — усмехнулся я. — А когда просто — это не интересно.

— Но… Что же делать, Михаил Иванович? — лицо у витязя было по-детски растерянным, будто у трёхлетнего малыша попросили раскрыть тайны мироздания, ну или хотя бы определить, сколько у Васи будет морковок, если его папа сожрёт две из них, и при этом будет ехать из точки А со скоростью… Неважно, с какой скоростью.

— Мы же должны что-то предпринять, — нахмурился воин.

— Мы этим и занимаемся, Станислав Сергеевич. Каждый божий день.

Витязь замолк. Некоторое время мы ехали молча, я размышлял о случившемся и о Блиновском, до которого так и не добрался, хотя он попадался мне на глаза уже несколько раз. Помойка возле Конструкта — это уже совсем за гранью. Надо менять приоритеты и снимать Волгина с задания, пусть вытаскивает мне этого горе-Зодчего из Ростова. Тем более что по наркодельцу, за которым я отправил огневика, подвижек вроде бы нет, так как отчётов я не получал. Кстати, почему?

Я мысленно включил телефон.

Снегов вдруг нарушил тишину:

— Хочу сказать, что вы исключительный человек, Михаил Иванович, — он осторожно распрямился, положив свой топор на колени. — Сегодня я ещё раз в этом убедился. И я не могу сказать, что я человек набожный или суеверный, но… Вы знаете, что про вас говорят?

— Нет, и не уверен, что мне интересно, — признался я. Посмотрел на рану на руке. Кровь свернулась, но болячка ныла. Да и голова всё ещё была немного ватная после невероятного напряжения. — У вас не найдётся воды?

Витязь кивнул, сунул руку куда-то за спину и через миг протянул флягу. Я сделал пару глотков, оценив примесь лимона. Бодрит.

— Благодарю, ваша доблесть, — кивнул ему я. — Признаюсь, бой был тяжёлым.

— Неужели такое случается у Собирателя Земель? — усмехнулся витязь. — Может быть, всё же отвезти вас домой? Вы выглядите не очень хорошо, уж простите. Вам бы отдохнуть.

Я помотал головой, нахмурившись. Меня полностью поглотила мысль о Волгине. Со всеми этими делами, выпавшими на мою долю в последние дни — он как-то вывалился за пределы моего внимания. И сейчас выяснялось, что «тёмный» гвардеец пропал. Последнее моё сообщение ему висело непрочитанным уже несколько дней. Чёрт.

Я, не доставая телефона, написал Турову вопрос о том, слышал ли он что-то про огневика, а когда вездеход пересёк границу с моими землями, то озадачил проблемой ещё и Черномора.

Когда мы прибыли в башню Тринадцатого Отдела, то десять человек, использованных Инфернальным Десятником, уже были размещены в отдельных палатах.

Граф Орлов лично курировал работу своих людей, и когда я появился на этаже, то немедленно двинулся ко мне навстречу, отстукивая тростью ритм:

— Михаил Иванович, как вы?

— Терпимо… — не стал лукавить я. Вид у меня был довольно помятый. — Что у вас?

— У нас всё очень многообещающе, Михаил Иванович, — Леонид Михайлович кашлянул. — Семеро пришли в сознание. Здоровью их ничего не угрожает. Мои люди уже разговаривают с ними. Трое пострадали серьёзнее. Управляющий усадьбой, садовница-геомантка, а также один из дружинников Игнатьева. Их состояние стабилизировали, но пока с прогнозами я бы не торопился.

— Что с фоном? — мы двинулись вдоль палат с пострадавшими. Все они находились за панорамными окнами, видимые из коридора. Перепуганные, измученные люди, вынужденные отвечать на строгие вопросы специалистов Тринадцатого Отдела.

— Растёт, вы нашли проблему и устранили её, — граф улыбнулся, наблюдая за мной. — И кажется, вы снова оказались правы. Скажу прямо, Михаил Иванович, мне очень хочется разобраться, наконец, в природе ваших познаний.

— Хотите запереть меня в одну из этих палат и провести необходимые исследования? — предположил я с усмешкой.

— Хочу, — кивнул он и, надеюсь, пошутил. — Но не буду. Во-первых, это не практично. Если что-то работает, то лучше это не ломать. Во-вторых, у вас слишком могущественные покровители, и вам благоволит лично Император. Ну и в-третьих — у меня лучшее оборудование в Империи и вас сто раз просветили и проверили на наличие Скверны. Вы чисты. Хотя познания меня смущают.

У меня не было сил для разговора, однако некоторые вопросы надо гасить быстро и не позволять им обрасти домыслами.

— Я готов дать все нужные вам ответы, Леонид Михайлович, хоть и вряд ли они окажутся полезными, потому что мне самому природа их неизвестна. Но позже. Вы выяснили что-нибудь?

— Пока не так много, как хотелось бы, мой друг, — мы остановились у очередной палаты, где в кровати сидел бледный Вениамин Игнатьев. Он пытался вести себя с достоинством, которое сложно соблюдать в больничной пижаме и в койке. На отца он похож не был совсем, слишком мягкие черты лица. Нет надменности и оскала хищника-людоеда, как у покойного графа. Даже приятным можно назвать.

— Энергетические контуры у всех нарушены, — продолжил Орлов. — Некоторое время придётся восстанавливаться. А те пострадавшие, кто без сознания, если и выкарабкаются, то почти наверняка будут лишены дара. Но это всё результаты на скорую руку, Михаил Иванович. Моим людям нужно время, чтобы полностью изучить этот феномен. Ничего подобного я не видел. Ни в ком нет Скверны, но Скверна их использовала.

— Один из этих десятерых служил демону, — сказал я, глядя на Игнатьева. — И именно с его помощью сумел «подключить» остальных.

— Господи, Михаил Иванович, а это-то вы откуда знаете⁈ — без удивления спросил Орлов.

— Тварь сама мне сообщила. И механизм, как она сумела это провернуть, хотелось бы понять. Такие порождения Скверны будут появляться и дальше. Она развивается. Как так вышло, что она проникла из Изнанки и не сработали сканеры? — посмотрел я на него.

Тот опёрся на трость, глядя на юного графа через стекло.

— Полагаю, ответ на столь занимательный вопрос должен дать этот юноша, — сказал Леонид Михайлович. — Хотя, по-моему, он сам пока вообще ничего не понимает.

— Как и многие.

«Не могу найти Волгина, ваше сиятельство» — пришло сообщение от Турова. «Отправить людей на поиски?»

«Да» — ответил я. «Но осторожнее, ради бога!»

Похоже, тот наркоделец из Малориты оказался крепким орешком, раз мой человек, копающий под него, пропал. Что ж… Теперь у меня, надеюсь, будет время заняться им плотнее.

— Не могу более терпеть, Михаил Иванович, — вдруг заговорил Орлов. Интонация его изменилась. — Мне доложили, что вы знали, где искать этих несчастных. Безошибочно определили места, где они были. Не только направления, но и расстояния. На территории, где не было вашего Конструкта.

Он повернулся ко мне, опершись обеими руками на трость.

— Позвольте поинтересоваться, откуда вы знали, что с ними делать? Как вы поняли, каким образом оно использует их? То, что вы чувствуете Скверну мне понятно, пусть и нет объяснения такому феномену. Допустим, природное. Но одно дело ощущать колебания волн, другое дело знать, что они означают. Это очень смущает меня, друг мой.

— Боюсь, мой ответ вас разочарует, Леонид Михайлович, — тихо сказал я. — Потому что я не смогу объяснить. Я просто видел его связь с жертвами. Призрачные щупальца, если хотите. Так что направление, расстояние рассчитать было несложно. Ну и первая мысль в таком случае возникает, что подобные связи надо рвать как можно быстрее. Согласитесь, логично?

Леонид Михайлович выпрямился, глядя мне в глаза:

— Но то, что вы сказали об этой твари… Про то, что её нельзя убивать. Почему вы так решили⁈

— Всего лишь версия, Леонид Михайлович. Энергетические потоки в этих щупальцах были очень странные. Я таких никогда не видел. Оно будто высасывало жизнь из них и закачивало вместо неё что-то иное. Вы задаёте вопросы, на которые я не могу ответить не из-за нежелания, а из-за непонимания самой физики, если позволите.

Я сокрушённо вздохнул, думая о Волгине.

Граф хмыкнул:

— Понимаю вас, Михаил Иванович. Вероятно, задайся я вопросом многоножке, как она определяет, какой ногой шагнуть после двадцать первой — та вряд ли смогла бы мне объяснить этот процесс. Но всё же… Вас бы и правда на недельку к нам в палату.

— Позволите отказаться? — улыбнулся я.

— Разумеется, Михаил Иванович. Разумеется, — покачал головой Леонид Михайлович. — Пусть вы и являетесь загадкой, но вы очень эффективная загадка. Резать вас на части и ставить опыты в текущей ситуации будет неправильно. Как-нибудь потом. После победы над Скверной.

На его лице появилась улыбка.

— Если вам предложат писать мотивационные речи, Леонид Михайлович, то прошу вас — откажитесь, — сказал я.