Зодчий. Книга II

Глава 25

Дуга арбалета лязгнула, распрямившись, но я даже не почувствовал удара. Один из оберегов на защиту от кинетики щёлкнул, перехватывая выпущенный Алевтиной снаряд, и в тот же миг Турбин машинально метнул нож. Оружие вошло в горло дочке Володина, и та схватилась за рукоять обеими ладонями. Изумлённо посмотрела на моего телохранителя, силясь что-то сказать.

— Чёрт… Это ж баба… — выдохнул тот, побледнев. — Как же так… Это ж… Я женщину убил⁈

— Приди в себя, Турбин!

Алевтина упала на землю, не сводя взгляда с Турбина, и мой охранник едва не бросился на помощь.

— Да соберись ты! — одёрнул я его.

Воздушник закивал отстранённо, но продолжал пялиться на убитую.

— Давай, доблесть, двигайся сам! — просипел я витязю, пытаюсь его поднять. Снегов и так-то был немаленьким, а тут ещё и боевой доспех. Плюс топор, который крепился цепью к пластикоровому наручу и волочился следом, будто уставшая от прогулки собачка, которую тащит за собой не менее уставший хозяин. Пришлось прибегать к магии.

Под усилителями и земельным аспектом я без труда подхватил товарища, едва передвигающего ногами. Турбин сразу отступил в сторону, понимая, что будет скорее мешать. Ночь сверкала огнями, ревела и наполнялась проклятьями. Тварь Изнанки гоняла людей Игнатьева, будто собака стаю котят, с восторженным воем раздирая то одного бойца, то другого. Бо́льшая часть его жертв бросилась наутёк сразу, так как не обладали даром, и тупое животное, ведомое инстинктами, погналось за убегающими. Вспышки огня гасли на теле монстра, ледяные стрелы пронзали изменённую плоть, но бронированный горжет защищал самое важное у чудища — голову. Так что пока Скверна одерживала верх.

Я протащил витязя через небольшой проход между двумя штабелей с гниющими брёвнами. Земля в мешочке усилителя нагрелась почти сразу. Так, секунду на передых, иначе запасов не хватит.

— Найди Капелюша! — приказал я топчущемуся рядом Турбину, и воздушник молча кивнул и растворился в ночи. Я огляделся по сторонам. Тварь сыграла важную роль, забрав всё внимание на себя. Жалкий Зодчий — это вам не порождение Скверны. И это, не стану скрывать, замечательно. Так, пошли дальше. Помогая идти витязю, я вытащил рацию:

— Вепрь, на связь!

Молчание.

— Муэ… — сказал вдруг Снегов, и его вырвало. Я едва уклонился, а затем чудом удержал падающего воина. Усилитель на груди уже натурально жёг, и в любой момент должен был прийти в негодность.

— Вепрь, на связь! Приём! — повторил я.

Охотники молчали. Мобильного телефона у их командира нет, Тень осталась в лагере за старшую, а больше у меня ничьих координат не имелось. Ладно. Я мысленно разблокировал свой смартфон, набрал сообщение и отправил девушке:

«Кащей предатель! Срочно найди отца и предупреди!»

Снова кто-то заверещал от боли, и это крик сначала поднялся в небо, а затем удалился и закончился треском сучьев. Тварь Изнанки взревела от радости, а потом завизжала от боли.

— В голову бейте! В голову! — заорал кто-то.

Так, потащили дальше.

Я устроил витязя за большим деревом, метрах в ста от лесозаготовки. Случилось это ровно в тот момент, когда треснул усилитель. Повезло, что не раньше. Так как я едва спину не сорвал, устраивая бронированного воина.

— Никуда не уходи! — выдохнул я осоловевшему витязю.

— Муэ… — ответил Снегов, снова накренившись. Этот опять отвоевался. Судьба умельцев незавидна. До старости если и доживают, то с вконец расшатанным здоровьем. А ведь он и так-то отбитый был на голову. Что теперь-то будет?

— Постарайся не умереть, ладно? — попросил я, понимая, что он меня не слышит, а затем поспешил к тому месту, где мы потеряли Капелюша.

Во вспышке огня я увидел, что монстр Изнанки припал на одно колено и вслепую размахивает лапами-мечами. На фоне огня мелькали человеческие силуэты. Кажется, скоро тварь закончится. А значит, надо спешить.

Телохранителей я отыскал быстро: помог знакомый силуэт Турбина. Воздушник склонился над телом товарища, и я перешёл на бег. Где-то здесь ещё и Володин валяется. Надеюсь, в пылу схватки до него никто не добрался. Вот только рисковать и вытаскивать горе-семьянина я сейчас не собираюсь.

— Бей! — раздалось громовое со стороны сражающих. — Давай, Макс!

И в этот момент монстр Изнанки со сдавленным стоном упал. Попытался встать, опираясь на руку-меч, но уже знакомый молотобоец подскочил к павшему и обрушил на голову чудовища молот. Затем ещё раз, и ещё. Раз на пятый он отступил, и заорал на лежащее порождение Скверны, колотя себя по груди свободной рукой. Натуральный псих.

Ну что, как итог — от дружин Володина и Игнатьева осталось всего пять одарённых. Обычные бойцы разбежались почти в самом начале схватки с порождением Скверны, кто смог. Остальные были разбросаны по лесозаготовке. Некоторые — кусочками. Кажется, дальше уже нужно работать самостоятельно.

— Вытаскивай его, — сказал я Турбину и указал на Капелюша. Воздушник покачал головой, но ничего не ответил. В руке телохранителя был зажат меч.

— Зодчий! — послышался голос графа. — Ау⁈ Ты думаешь, это всё? Думаешь, ты отделался от меня?

Живой, зараза. Но это и хорошо. Мне очень не хотелось бы, чтобы ублюдок помер где-нибудь за кадром. Было бы неплохо присутствовать при его смерти. Потому что достал. Хуже комара ночью, честное слово.

— Зо-о-одчий! Ты где⁈ — издевательски продолжал Игнатьев.

— Забирай Капелюша и уходи, — приказал я Турбину.

— Никак нет, — нахмурился тот.

Я ткнул ему пальцем в сторону Снегова.

— Там лежит твой начальник, тут твой друг. Толку от тебя в бою уже не будет. Сам сказал что пустой. Сдохнешь ты — сдохнут и они. Всё ясно?

— Зо-о-о-одчий! Не прячься! — надрывался Игнатьев.

Враги шли в нашу сторону. Пока неторопливо, приходя в себя после сражения. Пять измученных одарённых и вредный граф.

— Я вас не оставлю! — упрямо повторил Турбин.

Я распрямился:

— Ты очень много со мной споришь, Андрей. И сейчас скорее помешаешь мне, чем поможешь. Хочешь принести пользу — вытащи Капелюша. Я разберусь с ними и вернусь.

— Но…

— Я всё сказал! — процедил я, и, удивительно, но это сработало. Воздушник подхватил бесчувственного Капелюша подмышки и потащил прочь.

Мне удалось пройти шагов двадцать, прежде чем Игнатьев захохотал:

— О, Зодчий, ты всё-таки имеешь яйца! Но совсем не имеешь мозгов. Понимаю, это возраст. Ум у мальчиков просыпается к тридцати. И то не у всех.

Я молча перешёл на бег, выхватив меч. Идущие навстречу одарённые рассы́пались, чтобы не мешать друг другу. По центру оказался уже знакомый молотобоец — Ткач Реальности земельного аспекта, с навыками умельца. Справа окутался пламенем мастер-огневик, его сосед тоже был мастером, но стихию пока определить не удавалось. Значит, можно ждать любую гадость. Слева приближался ещё один Ткач, опять огневик, а рядом с ним напитывался мощью мастер земли. Воздушников и водников Игнатьев уже растерял. Остались самые крепкие, и, надо не забывать об этом, истощённые.

Я нырнул вправо, начав с огневика. Пламенная фигура с гудением обрушилась на меня градом ударов, пока я смещался так, чтобы противник закрыл меня от остальных. Бил он умело, питаясь от ярости и рассчитывая, что ведёт бой с земельником. Этот аспект я показывал без вопросов, как основной.

Поэтому он не был готов к моим действиям. Я мечом слил его очередную атаку в сторону, а затем левой рукой ударил в пылающую грудь, вложив в это движение водяной толчок, запитанный от усилителей. Огневика окутало облако пара, и он вскрикнул, а затем получил клинком в живот. Я отступил, парируя удары земельника-мастера, по-прежнему держась так, чтобы не позволять работать другим одарённым.

— Ты хорош, Зодчий. Даже жалко гробить такой талант, — воскликнул Игнатьев. — Мог далеко пойти, если бы вёл себя правильно.

Земельник работал так, как обычно и должен действовать представитель силового аспекта. Тяжёлые удары, агрессивный накат и игра с бронёй. Я отступал под размашистыми атаками, не забывая поглядывать за соседями. Ткач огня осторожничал, а вот мастер с непонятной школой ускорился, заходя ко мне во фланг.

— Дайте мне! — прохрипел молотобоец. — Дайте мне!

Он улыбался, словно сумасшедший. Глаза навыкате и не мигают. Под химией какой-то?

Я парировал ещё одну атаку противника, сделал ответный выпад, вложив в удар чуть аспекта. Сталь лязгнула о камень поднятой брони, контратаку пришлось принимать рукой, тоже покрытой камнем.

— Мне! — заревел молотобоец.

Удар молота снёс моего противника в сторону, и мастер тряпичной куклой улетел под ноги ещё одному противнику. Вряд ли он встанет.

— Что ты творишь, Макс! — вскрикнул кто-то.

— Борзых, собака ты бешеная! — заорал Игнатьев. — Какого чёрта?

— Мне! — с воплем бросился на меня безумец. Его страшное орудие двигалось с низким гулом, и, совершая чудовищные взмахи, молотобоец будто не чувствовал веса, перемещаясь необычайно быстро.

Такой удар принимать на броню нельзя. Нужна дистанция! Я нырнул в сторону, перекатываясь подальше от громилы, сдёрнул с пояса метательный нож и запустил его в противника. Сталь лязгнула о камень тотчас накинутой брони, а я уже ринулся на оставшегося в живых огневика. Трое. Их всего трое. Справимся. Мне в лицо ударил поток пламени, выжигая воздух, но я продолжал рваться к врагу, считая мгновения и слетающие обереги. Выставил перед собой водяной щит и, объятый паром, я вывалился в нескольких шагах от хитроумного противника. Ткач не стал сближаться врукопашную, сместился влево и ударил ещё одним огненным потоком. Это мне и нужно было. Я рванулся в сторону, разрывая дистанцию с одарёнными.

— Куда пошёл⁈ Сюда иди, дерьмо собачье! — безумствовал Борзых.

Лицо Игнатьева изумлённо вытянулось, когда я оказался рядом с ним. Он шёл следом за остатками дружины, и никак не ожидал, что я прорвусь через строй. В итоге граф даже пискнуть не успел, как я загородился от его людей его же благородным телом. Мой клинок оказался у горла. Дар внутри аристократа заклокотал, и пришлось надавить сильнее.

— Не надо, ваше сиятельство. Магия не ваш конёк, — сказал я на ухо Игнатьеву. — Кажется, вы оказались слабым звеном всей операции. Пусть ваши люди опустят оружие.

— Он мой! — Борзых с молотом двинулся на нас, не замечая ничего вокруг и, по-моему, не видя даже хозяина. — Мой! В сторону.

— Максим! Стой! — испугался Игнатьев. — Стой! Оставьте его!

— Мой! Я размажу этого ублюдка! — изо рта Ткача валила пена. — В мазь! В грязь! В кровь! В лепёшку!

— Сто-о-ой! — завизжал граф. И тут молотобоец как будто подвис в замахе. Тот мастер, чей аспект я не распознал, растопырил пальцы в сложном жесте. Лицо одарённого побелело от усилия. Однако здоровяк продолжал движение, хоть и очень медленно. Его мощь пересиливала таланты хрономата. Губы Борзых кривились от ярости, взгляд выпученных глаз пополз в сторону, словно воин хотел рассмотреть того, кто осмелился пустить свои чары.

— А-а-а-а! — вдруг завопил огневик и швырнул ещё одну волну пламени прямо перед собой и, одновременно, в сторону своих товарищей. — Нет! НЕТ! ПРОЧЬ!

Хрономант тут же превратился в ходячий факел и завыл от боли, молотобоец же неумолимо двигался вперёд, несмотря на пожирающий его огонь. Но ещё медленно. Очень медленно и, что-то подсказывало мне, ярость воина позволит тому добраться до цели в любом случае. Даже если он в пути обратится в головешку. Поэтому отшвырнув в сторону Игнатьева, я прыгнул навстречу выходящему из замедления Борзых и в прыжке вогнал ему клинок в незащищённое горло. Ушёл перекатом с правого бока молотобойца и ловко встал на ноги. Время вернулось в исходное состояние, Борзых с хрипом грохнулся на землю. Горящий хрономант упал, поднялся, размахивая руками и оглашая лес воплями, а затем застыл, уперевшись в дерево. Сполз по нему вниз, да так и остался стоять, догорая.

Очень просто. Либо они на оберегах сильно экономили, либо в суматохе боя уже всё потратили. Что ж… Надо было больше запасов делать. Амулеты не та вещь, где стоит прижиматься. Особенно на фронтире. И уж тем более, когда привык жить не по законам Российской Империи, а по правилам дикого приграничья.

Оставшийся в одиночестве огневик осматривался с исступлённым видом, совсем потеряв связь с реальностью.

— Они повсюду! Они повсюду! — повторял он, как заведённый. — Господи, откуда они⁈ Откуда⁈

Бахнул выстрел, и голова мага взорвалась. Туловище ещё несколько секунд стояло на ногах, а потом повалилось на мох.

Стреляли с севера. И только сейчас я почувствовал ещё одного одарённого. Причём он сам открылся мне. Будто пелену сдёрнуло с сознания. Я вернулся к Игнатьеву, испуганно застывшему на месте, и закрылся его сиятельством от потенциального противника.

Фигуру человека с огромной винтовкой я увидел через несколько минут внимательного наблюдения за чащей. Внезапный стрелок не скрывался. Он шёл, подняв над головой руки с зажатым оружием.

— У тебя много друзей, да? — сказал я на ухо Игнатьеву, неотрывно наблюдая за приближающимся. — Даже боюсь представить, кого ты ещё обидел.

— Не извольте беспокоиться, господин Зодчий, — сказал знакомый голос, когда расстояние между нами позволяло говорить громко, но не орать. — Я здесь не по вашу душу.

Неожиданная встреча. Зато прекрасно объясняющая столь странное поведение бойцов Игнатьева.

— Вы не торопились, господин Керн, — ответил я психоманту. В целом, работу этой школы не узнать было сложно. Если хотя бы единожды с ней сталкивался в прошлом — сто раз перепроверишь собственные чувства. Если нет… То вот они, последствия, на земле. Раскачанный дракой Борзых, которому, наверное, слегка нужно было надавить на ярость, чтобы он потерял берега. Огневик с фобией, которая затмила ему разум. Интересно, как Керн её просчитал.

— Это было красиво, господин Баженов. На самом деле, красиво. Я не мог пропустить, — произнёс Керн и скинул капюшон.

— Вижу, вы не просто подлогом занимаетесь, а ещё и хорошо стреляете.

— Делаю то, за что хорошо платят. Вернее, платили…

— Зачем вы здесь? — спросил я, так и держа Игнатьева перед собой. Граф умолк и не рыпался.

— У меня есть одно дело к его сиятельству. Очень важное.

Психомант осторожно скинул со спины рюкзак, вытащил оттуда что-то круглое, запакованное в полиэтиленовый пакет, а затем вытащил из него за волосы человеческую голову.

— Узнаёте, ваше сиятельство? — холодно спросил Керн.

Я почувствовал, как напрягся Игнатьев, но дар графа молчал. Да и вообще, боец из него оказался аховый. Мог ведь хотя бы попытаться постоять за себя. Как ему только удалось набрать такую шайку, со столь невзрачными задатками.

— Эта свинья пыталась меня убить, — сказал Керн, разглядывая Игнатьева. Из-за темноты ему пришлось подойти ещё ближе, так чтобы видеть глаза графа. — По-вашему, господин Игнатьев, заказу. Это было очень непрофессионально с вашей стороны. Как и то, что вы распустили обо мне слухи, как о ненадёжном исполнителе.

Граф задрожал. Что ж, вряд ли Керн его союзник. Психомант говорил ровным тоном, но голос его дрожал от едва сдерживаемого бешенства. Так что я отпустил пленника из захвата и огляделся по сторонам. Пахло гарью и смертью. Где-то стонал раненый. Бойня, настоящая бойня. И сколько же ценного барахла здесь будет!

— Вы очень вовремя появились, господин Керн, — заметил я. — Невероятно вовремя.

— Я наблюдал, господин Зодчий, — психомант стоял напротив Игнатьева. — После вынужденной медитации в Изнанке это занятие доставляет мне удовольствие. Особенно когда мной движет желание отомстить.

— У меня не было другого выхода, — улыбнулся я.

— Вы были в своём праве. Но на вашем месте я бы себя убил. Как и барона. Вы приятно удивили меня, а я люблю приятно удивляться. Тешу себя надеждой, что когда-нибудь вы сделаете нечто подобное ещё раз. Поэтому выстрелил только один раз.

— Зачем вы здесь, господин Керн?

— Я хочу покопаться у него в голове, — равнодушно заявил он. — Если вы не возражаете. Он уничтожил мою репутацию. Я уничтожу его.

— Не возражаю, — я махнул рукой приближающемуся Турбину, мол, всё в порядке, а сам отправился на поиски Володина.

За моей спиной жалобно заскулил граф, а через несколько секунд его сиятельство орал на весь лес от ужаса и боли. Сейчас это было лучше любого птичьего пения. Потому что Игнатьев уже был у меня в печёнках своими недалёкими заговорами. Мне нужно строиться, а не возиться с ошалевшими от власти дворянами.

Когда я нашёл Володина, то у меня зазвонил телефон. Незнакомый номер.

— Да?

— Слава богу вы живы… — выдохнул Вепрь. — Слава богу! Простите меня, простите!

На заднем плане слышалось тяжёлое дыхание, бряцанье оружия и хруст сучьев. Охотники торопливо ломились через лес.

— Где вы?

— Гадёныш выбросил нас за Хрипском. Я снова вас подвёл. Второй раз. Мне нет прощения, — пропыхтел командир охотников. — Клянусь, я искуплю. Даю слово. Я готов произнести Клятву Рода, если попросите!

Вот это предложение!

— Мне нужен Кащей, — сказал я.

Пауза.

— Простите. Уже поздно. Вы знаете, как я отношусь к предателям, — извиняющимся тоном ответил Вепрь, не останавливаясь. — Рад, что вы живы. Мы будем минут через двадцать.

— Можете не торопиться, — сказал я и повесил трубку. Посмотрел на небо, где из-за облаков выглянула луна, окрасив поле боя в зловещие цвета.

Лес снова разорвал вопль Игнатьева, а я поднял на руки Володина и понёс его к остальным. Чтобы больше никого не потерять.

Когда психомант работает быстро — жертва не имеет шанса на восстановление и проходит через жуткие муки. А Керн и не собирался медлить, выдирая из головы графа всё, что ему было нужно. Игнатьев умер уже минут через пятнадцать после начала экзекуции. Измученный граф принял смерть как облегчение. Психомант же очень неторопливо сложил свой инструментарий, отдав мне пачку пластин со слепками.

— Полагаю, вам это понадобится. Есть очень интересные моменты, — проговорил он. Затем поднялся, закинул рюкзак за спину и чуть поклонился.

— До новых встреч, господин Зодчий.

Павел Павлович любил лето. Потому что в это время можно было сидеть в любимой беседке с видом на Пумелецкое озеро и не кутаться в плед. На столике рядом с удобным креслом расположилась чашка горячего чая, позади, в паре шагов от хозяина, смиренно ожидала служанка, обязанная следить за правильной температурой напитка. Наряд короткий, откровенный, потому что Павел Павлович был большим эстетом и не гнушался любой красоты.

Разумеется, девушка получала за такие требования хорошую надбавку. Потому что не страдала лишним стеснением и, что важно, не позволяла чаю остыть. На коленях Скоробогатова урчал чёрный толстый кот, пальцы аристократа поглаживали питомцу пушистое брюхо. На губах графа царила лёгкая полуулыбка. Смерти старого недруга он был несказанно рад.

— Я считаю, мы должны остановить строительство, ваше сиятельство, — закончил доклад верный помощник. — Он слишком быстро развивается. С этой дорогой логистические проблемы региона ушли в прошлое. Орховчане так и вовсе молятся на мальчишку. Наш торговый центр будет простаивать, если он решит возвести что-нибудь подобное. Мы даже не отобьём затраты!

Павел Павлович осторожно коснулся чашки, наблюдая за полётом чайки над синим озером. Приятный тёплый ветерок шевелили прозрачные занавески. Казалось, будто бы граф отдыхает сейчас где-то на море, а не в родном имении.

— Что-то удалось узнать про его новые постройки? — хлебнул он сладкого напитка.

— Только в общих чертах. Есть предположение, что возле его Конструкта стоят усилители неизвестного типа. Но особенно интересна та, куда он свозит мусор со всей округи, и даже обслуживает ассенизаторские машины! Всё в одном помещении. Это невероятно. По всем моим прикидкам он уже должен был его заполнить. Вероятно, он всё перерабатывает. Предполагаю в энергию, раз занялся электрификацией деревень, однако я ни разу не слышал о строениях такого рода.

— Зацепки? — чайка опустилась ниже, скользя у поверхности воды, а потом резко плюхнулась, чтобы через миг взмыть в небо с добычей. Терпение и результат. То, что нужно.

— Пока ничего, ваше сиятельство. На переработке у него сидит один местный болван, но пока не удалось его разговорить, что удивительно. Но мы работаем над этим. Что до его здания в лесу, похоже, это аналог Распределителей. Тоже неизвестная модель. Есть мнение, ваше сиятельство, что у нас здесь проводят эксперимент. Возможности юноши слишком высоки. Может быть, это какой-нибудь императорский проект? Испытания? Слишком высокая скорость прогресса. Слишком много парень умеет. Натренирован и владеет тремя аспектами! Есть слухи, что даже четырьмя, но у меня нет прямых свидетелей. Также смущает его материальное обеспечение. Он совсем не похож на купеческого сына из глубинки!

— Может быть. Может быть… — задумчиво проговорил Скоробогатов.

— Приступить к планируемым диверсиям, ваше сиятельство? Груз с чистыми индийскими беспилотниками на месте, можем начинать хоть завтра.

Павел Павлович хмыкнул, взял кота за шкирку и снял с колен. Животное смиренно застыло, зная, что лучше не возражать. Скоробогатов разжал пальцы, и питомец ловко сгруппировался. Возмущённо глянул на хозяина и принялся вылизывать шкуру.

— Зачем, Артём? — проговорил граф. — Учись на ошибках других людей. Пример Игнатьева показателен. Грубая и глупая сила не работает.

— Вы оставите идею забрать Томашовский Колодец себе? — уточнил помощник, скрыв удивление.

— Конечно, нет, Артём. Столько сил вложено. Просто действовать будем иначе. Не всё решается прямым насилием. Особенно, если это, как ты говоришь, может оказаться императорским проектом. Где Светлана?

Артём Подольский привык к резким переходам хозяина и почти моментально ответил:

— На конной прогулке, ваше сиятельство.

— Когда вернётся, вызови ко мне начальника её охраны.

Скоробогатов улыбнулся. У него появился новый план.