Зодчий. Книга II

Глава 24

В сумеречном лесу нас было только четверо. Мои верные телохранители, да витязь, которому пришлось рассказать о планах. Я слушал лес, сидя боком на квадроцикле. Скоро станет совсем темно, а, значит, нам пора выдвигаться. Рация на поясе молчала, получается, моя основная группа ещё не готова.

Старая лесозаготовка была от нас в пятнадцати минутах ходьбы по лесу. Не самое лучшее место для встречи двух благородных людей, но идеальное для кровавой бойни, которую хотелось бы скрыть от чужих глаз.

— Вы ещё не передумали, ваша доблесть? — спросил я у молчаливого витязя.

— Пусть это и не входит в мои должностные обязанности, но если есть шанс прищучить этого сукиного сына, простите, ваше благородие, то я обязан это сделать! — смиренно прогудел Снегов. — И при всём при этом не могу не отметить ваш авантюрный дух. Вы не умрёте своей смертью.

— Поживём — увидим, — улыбнулся я. И тут рация ожила:

— Волк в логове!

— Принял, — ответил я Вепрю. Посмотрел на спутников:

— Выдвигаемся.

Отряд Вольных был моей ударной силой в будущем противостоянии. Вепрь и двадцать его одарённых расположились в болоте, в километре от лесозаготовки. В царстве комаров и лягушек ниже шанс натолкнуться на чей-нибудь любопытствующий взор.

Как только они получат наш сигнал, то Кащей организует портал и выбросит лесной спецназ к месту встречи, к северу от него. Этим утром я вместе с хрономантом Вепря обсудил план в деталях, наблюдая за Ткачом Реальности. Тот был угрюм, хмур и непрестанно морщился. Затея ему не очень нравилась, это точно, однако отказаться он не мог.

— За точность не ручаюсь. Может быть, погрешность, — буркнул Кащей в конце. Не очень уверенно. Однако Вепрь, стоявший рядом, горячо сказал:

— Не волнуйтесь, ваше благородие. Кащей, как обычно, себя недооценивает.

— Очень много энергии потребует расстояние. Нормальную привязку без маяка не сделать, а маяка нет! Будет нестабильно.

— За энергию не волнуйся, старик, всё сделаем! Все усилители, что на складе нашей общины есть — всё возьмём! — лидер охотников пребывал во взволнованном состоянии. У него тоже были свои претензии к Игнатьеву. Да, впрочем, у кого их здесь, на фронтире, не нашлось бы? Просто раньше их старались не выказывать, так как управу на влиятельного графа сыскать не могли.

Ситуация изменилась.

С помощью линз из воздуха я повысил чувствительность к свету, безошибочно направляясь к нашей цели. Справа пыхнул перстень Турбина, и тот активировал свои. Витязю и Капелюшу пришлось топать за нами, стараясь уберечь глаза от ночных веток. Телохранителей тоже увешали усилителями да оберегами с головы до пят. У меня самого защитных амулетов было выше десяти, если не считать двух мешочков с чистейшей землёй для аспекта. Это уже из гарнизонных запасов.

Мы вчетвером должны были выстоять, пока не явятся охотники. Даже если Володин изначально соврал, и его люди встретят нас шквальным огнём — какое-то время мы всё равно протянем. Ну и, если что, у меня был план Б.

Лесозаготовку мы увидели и услышали издалека. Сначала раздался гул генератора, а потом среди тьмы проступило несколько фонарей, расставленных на заброшенной площадке для лесовозов. В центре освещённого пятна в длинном кожаном плаще стоял низенький седовласый мужчина. Рядом с ним заложил пальцы за ремень уже знакомый мне Стриж. Третьей встречающей была женщина очень строгого вида и с лицом натуральной стервы. За спиной воительницы виднелась дуга спортивного арбалета. В лесу скрывалось четыре одарённых: двое к югу от площадки, и мимо них мы прошли, сделав вид, что не заметили, и двое к северу. Плюс я насчитал почти десяток обычных стрелков, скрывающихся среди брёвен.

Когда мы перешагнули круг света — Борис Стриж наклонился к седовласому и что-то шепнул ему. Володин, а это совершенно точно был он, натянуто улыбнулся.

— Господин Баженов! — проговорил аристократ дребезжащим голосом. — Рад, что вы пошли ко мне навстречу. Постараюсь не осрамиться. Приношу тысячи извинений за такую обстановку…

Он сокрушённо развёл руками:

— Иначе было никак. Я Василий Петрович Володин. Очень рад возможности вас лицезреть.

Мы пожали друг другу руки, глядя глаза в глаза.

— А это моя дочка, Алевтина Васильевна! — суетливо представил стерву седовласый. Тонкие губы некрасивой девушки напряглись, изображая улыбку, но глаза остались ледяными.

— Очень приятно познакомиться. Ослеплён, — я ограничился поклоном и даже не соврал. Прожектора действительно светили ярко.

У Бориса в кармане что-то пикнуло, и Стриж вытащил телефон. Однако я и без того знал, что за сообщение пришло помощнику Володина. Так же как и переписку Алевтины да самого Василия Петровича. Дочка даже не удосужилась её прятать. Всё прямым текстом! И то, что я в ней увидел, мне не понравилось.

Я обернулся к витязю. Командир гарнизона остановился на границе света и тьмы, держа в опущенных руках гигантский топор. Капелюша и Турбина не видно. Хорошо.

— Несказанно рад видеть вас, Василий Петрович, — отчётливо произнёс я, глядя в смотровую щель Снегова. — Не-ска-зан-но!

Начальник гарнизона чуть кивнул, мол, услышал. Перехватил оружие поудобнее и одновременно с этим незаметно преломил сигнализатор. Всё, время за Вепрем. За моей спиной заколебалась магия: Капелюш и Турбин тоже знали, что нужно быть максимально готовым к обороне, как только услышат кодовое слово.

— Что происходит, Михаил Иванович? — нахмурился Володин.

— Они рядом, ваше благородие, — тихо сказал ему Борис Стриж. Седовласый нервно сглотнул и повернул голову, будто хотел разглядеть что-то в кромешной тьме. Но прожектора не позволили. В ночи послышалось лошадиное ржание. Затем ещё одно. Я ощутил приближение одарённых. Один, два, три… Шесть… Десять. Пятнадцать… И ещё простых бойцов немерено.

— Какая неожиданная встреча, господа, — послышался голос из ночной мглы. Игнатьев, покачиваясь в седле, выехал на свет. За его спиной спешивались невидимые мне бойцы.

— Что же вы делаете так поздно и в таком неприятном месте? — с ухмылкой граф спешился, расслабленно сдёрнул перчатки. — Неужели замышляете что-то нехорошее?

Володин надсадно закашлялся. Слишком нарочито, а затем плашмя упал на землю, ожидая шквального огня. Вот только ничего не произошло. Лишь губы Алевтины тронула ехидная улыбка. Борис Стриж, пригнувшийся в первый миг и шагнувший было ко мне, чтобы сбить с ног, вместо этого быстро оказался между хозяином и графом, встав на защиту Володина.

Игнатьев смазал бородачу по лицу тростью. Здоровяка аж развернуло от силы удара, брызнула кровь. Стриж упал, попытался встать, но граф поднял руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в него. Здоровяк выдержал три попадания, упал на четвереньки, а затем ещё один пришёлся прямо в лоб бородачу. Помощник Володина, единственный лояльный человек аристократа, мешком осел на землю.

Лежащий Василий Петрович приподнял голову в недоумении и ужасе. Встретился взглядом с дочуркой и понял то, что я прочитал в переписке.

— Ты…

— Предать предателя — не предательство, Васенька, — цокнул языком Игнатьев. Подошёл ближе и наступил сапогом на кисть седовласого. — Глупый поступок. Глупый. Ну что, Зодчий, наконец-то мы встретились?

Кащей уверял, что ему потребуется минута, чтобы открыть портал и начать переброску охотников. Значит, пока надо тянуть время.

— Я представлял вас чуть повыше, — без улыбки сообщил я Игнатьеву. Граф хмыкнул, поелозил носком сапога, растирая ладонь лежащего, и Володин завыл от боли. В нём колыхнулся дар. Воздушник. Всего лишь воздушник, и слабый. Помощи от него можно не ждать. Где охотники?

— Не вздумай, Васенька, — сказал Игнатьев. — Так ты точно живым отсюда не выйдешь. А ты, Зодчий, дерзок. Откуда только взялся такой? Так, ты, стоять! Ещё шаг и здесь будет кровавая бойня, служивый.

Это граф сообщил уже витязю, сдвинувшемуся с места.

— Мы пока говорим, ясно? По-соседски. Умереть вы всегда успеете, — продолжил Игнатьев.

— Аля, за что? — провыл Володин. Дочка презрительно фыркнула:

— За то, что ты всегда считал меня своей слугой. За то, что лучшие свои годы я провела в нищете из-за твоих прихотей. Ты держал меня здесь, взвалив всю работу! Я хочу жить в столице, а не в деревне! Что, больше не считаешь меня дурочкой, которая «потом всё поймёт»? Я уже всё поняла. Его сиятельство мне поможет.

— В детей надо вкладываться, Васенька. Помнишь, я предлагал тебе купить твои земли? А ты отказался!

— Этих денег хватит на жизнь до конца моих дней в настоящем городе, а не в этой дыре! — воскликнула Алевтина. — Шикарной жизни! Его сиятельство обещал!

Володин смотрел на дочку с ужасом.

— Ах, семейные сцены, — продолжил глумиться Игнатьев. — Сколько демонов в них! Так что, Зодчий, поговорим?

— Нам не о чем разговаривать, — с лёгкой улыбкой произнёс я. В пятне света появилось ещё несколько человек. Очень расслабленные все. Разумеется, это ведь победа. Даже те люди Володина, которые прятались среди брёвен, выходили со своих мест. Людей на операцию подбирала дочь седовласого, которой он слепо доверял. Алевтина ядовито улыбалась, наблюдая за болью отца. Какие странные в их семье отношения…

— Хозяин-барин, — Игнатьев весь лучился от восторга. — Но сейчас чем ты дольше говоришь, тем дольше живёшь. Выбирай. Расскажи мне, откуда ты такой взялся? Весь такой успешный. Конструкт как на дрожжах растёт. Поведай секретец.

— Хм… — многозначительно ответил я.

— Ты же, надеюсь, сейчас никого не ждёшь? — издевательски поинтересовался граф.

— Кого надо, я уже дождался.

— И больше никого не будет, — Игнатьев встал совсем рядом со мной. — Ваши не придут. Все ваши уже здесь. Деньги, они имеют великую власть. Надо просто найти тех, кому они нужны. Всегда находятся такие. Даже если они Ткачи Реальности и Вольные Охотники.

— У вас изо рта пахнет, кстати. Вам бы к доктору, — поморщился я от смрада. Кащей, сволочь продажная… Вот почему людей Вепря рядом нет! Тогда приступаем к плану Б. Ауру манка, который подбросил сюда охотник по прозвищу Шустрый, я почувствовал сразу, как пришёл на лесозаготовку. Парень по моей просьбе почти сутки тащил сюда тварь из Изнанки и, как сам признался, умаялся. Ему пришлось поработать, определяя зону действия манка, чтобы и монстр за ним шёл, и чтобы ослаб в нужном месте, а не встречал нас среди брёвен. Теперь захваченное ловушкой чудовище подыхало где-то в лесу неподалёку, оказавшись за пределами зоны действия манка. А значит пришло время просыпаться. В следующий момент замигали прожекторы, и рёв генератора стал надсадным, а затем резко стих. Я высосал всю мощь из техники и одной волной уничтожил всё огнестрельное оружие вокруг. После чего остатки влил в манок. Такого выброса хватит, чтобы увеличить радиус действия и пробудить тварь.

— Работаем! — рявкнул я, ударив графа кулаком в горло. Его сиятельство захрипел, падая. Я же, усилив линзы и набросив такие же на Снегова, разглядел на земле Володина. Подскочил к нему, подхватил воющего седовласого и бросился в сторону, вытягивая соседа из зоны боевых действий. Снегов, не теряя ни секунды, рванул вперёд, и его топор почти сразу чавкнул о чью-то плоть. Отовсюду защёлкал бесполезный огнестрел, послышались недоумённые крики. На Капелюша и Турбина вылетело два одарённых. Умельцы, невысокого ранга, и, скорее всего, из людей Володина. Первого насадил на ледяной шип водник, а второй получил удар воздушным кулаком в лицо, пошатнулся, а в следующий миг Турбин грациозно отсёк ему голову. Мощи у моих бойцов сейчас было хоть отбавляй.

Бо́льшая часть противников ослепла от перехода из света во тьму, поэтому ворвавшийся в их ряды Снегов превратился в настоящего мясника. Его зачарованный несколькими кристаллами топор с гудением рассекал тела, сносил головы, проламывал спешно возведённые магические барьеры, а накаченный усилителями боец не замедлялся, а двигался только быстрее. За несколько секунд он прикончил пятерых, прежде чем встретил первое сопротивление.

Вытащив Василия Петровича подальше от поднявшейся суеты, я вырубил его ударом по затылку, чтобы седовласый не орал, положил под ёлку и вернулся к своим. Как раз вовремя — мои телохранители сцепились с земельником, ловко пробившемся через щиты. Зазвенела сталь, и Турбин попятился под напором одарённого слуги Игнатьева. Умелец! Противник двигался быстро, перемежая удары то одной школы, то другой. Капелюш держал щиты, сливая атаку огневика, и пятился, косясь на товарища.

Я зашёл с бока, отсёк земельнику руку и когда тот заорал, глядя на хлещущую из обрубка кровь, то снёс ему и голову. Кивнул Турбину. Капелюш же сумел вставить между атаками огневика длинную ледяную иглу, и его противник упал на колени и рухнул лицом вниз.

Несмотря на это, я ощущал ауры ещё пары десятков одарённых. И ни одного охотника. Чёрт.

— Надо уходить, — сказал я. Пусть с ними разбирается призванная тварь. Игнатьев подбросил мне этот манок? Значит должен всецело насладиться его дарами.

— Снегов, отход! — взревел я, перекрывая шум боя.

Мечущийся во тьме витязь разил без промаха, обладая преимуществом берсерка, оказавшегося против толпы врагов. Большая их часть оказалась обычными вояками, и поэтому он раскидывал их как котят. Пару раз вокруг его фигуры расплывались магические атаки, уходящие на обереги. Одна из таких спалила случайно попавшегося под неё бойца Володина. С диким криком, почти сразу прервавшимся, обратившийся в головешку человек упал под ноги витязю. Снегов определённо двинулся к нам, вот только эффект неожиданности закончился. Один из умельцев выстоял под нажимом витязя несколько секунд, в основном за счёт застрявшего в его теле топора, чем выиграл драгоценное время. Витязь замедлился, получил ещё одной атакой огня в бок, с рёвом отмахнулся от другого бойца. Со звоном ему по каске прилетел крупный камень, запущенный аспектом земли. Снегов пошатнулся.

— Прикройте его! — заорал я.

Капелюш и Турбин ударили вместе, по площади, ветром и ледяным дождём. Последние обереги Снегова сгорали под магическими ударами товарищей, но при этом ещё троих одарённых мои бойцы смогли обезвредить. Витязь споткнулся об одного из упавших противников, упал на колено. Отмахнулся от вылетевшего из темноты врага. Чудовищное оружие витязя прошло в сантиметре от последнего. И тут за спиной Снегова выросла фигура с молотом в руках. С низким гудением страшное оружие обрушилось на голову воина.

Командир гарнизона свалился набок и замер.

— Догнать Зодчего! Догнать! — завизжал откуда-то Игнатьев. Жив. Отлично.

Ему в ответ откуда-то с запада донёсся угрожающий рёв, отвлекая на себя внимание.

— Его доблесть… — выдохнул Капелюш. У него из носа текла кровь. — Я почти пустой. Всё потратил.

— Турбин? — уточнил я, глядя на лежащего витязя. Он не мог погибнуть вот так просто. Тот, кто сбил Снегова с ног, занёс над ним молот, но смотрел в сторону, откуда доносился рёв. Не дотянусь, никак не дотянусь. Но бросать нельзя! Чёрт!

— Я тоже пуст, ваше благородие.

Тварь Изнанки с воем вырвалась из леса, сразу же разрезав ближайшего к ней человека. Трёхметровый гигант с лапами, заканчивающимися кривыми зазубренными клинками, тяжело зашагал к лесозаготовке, переваливаясь с ноги на ногу. В него полетели первые заклинания, но в ответ на них монстр лишь заревел громче и перешёл на бег.

— К Снегову. Вытаскиваем, — приказал я. Мой водник уже мчался к поверженному витязю, прихрамывая. Его левая нога была обожжена до мяса. В последний миг перед падением молота, Капелюш смог прикрыть павшего начальника гарнизона ледяным барьером. Стена треснула под ударом, но выдержала. Телохранитель же остановился и без сил повалился ничком. Молотобоец же отшатнулся и бросился прочь.

— Тварь! Тварь Изнанки! — заорали в ночи. — Бежим!

— Стоять, ублюдки! Сражайтесь! — заорал Игнатьев. — Убейте её! Зодчий не уйдет!

Про нас будто бы и забыли. Лес сверкал от магии, ревел криками ярости и боли. Когда мы оказались возле витязя, тот очнулся. Попытался встать, но ноги его не слушались. Мы с Турбиным подхватили здоровяка, помогая ему.

— Тащим!

— Нет, — сказал женский голос. Алевтина с арбалетом в руках стояла в паре шагов от нас. Оружие целилось мне в грудь. — Вы не лишите меня мечты.