Зодчий. Книга II

Глава 16

Задача у жителей Приборово оказалась та же, что и у соседей. В течение двух дней выбрать себе старосту, с которым дальше мы и займёмся развитием поселения. Недоверчивые взгляды жителей говорили громче любых слов об удивительно непривычном для них предложении. Надеюсь, не передерутся, пока будут выбирать. Мне нужны счастливые люди, а не профессиональные оппозиционеры.

Хотя, памятуя о методах Фурсова — местных жителей легко можно было и дальше держать в рабском существовании. Просто это расходится с моими взглядами на жизнь. Служение — это прекрасно, но служение свободного человека, а не подавленного угрозами создания.

На моих гвардейцев народ смотрел с удивлением. Особенно их поражала великанша Нюра, которую здесь тоже знали. Всё-таки не так далеко деревни друг от друга, пусть и без дороги. И если раньше девушка была объектом насмешек, из-за неказистой внешности и выдающихся размером, то теперь у неё появился некий статус. Человек Зодчего. И Нюра, ростом достигающая упакованного в латы Снегова, наслаждалась вниманием селян, и вид имела максимально героический и гордый.

Пока из толпы не раздался грубый оклик:

— Да уж, смотрю, к новому хозяину мужики-то не шибко торопились. Вон, бабу себе в отряд взял!

Я моментально выделил взглядом крупного косматого мужика с красным носом и заросшей бородой. Огромное пузо выдавало любителя выпить, но и в целом проблемы с весом у него имелись, и по массе крестьянин значительно превышал огромную Нюру. Правда, от меня не укрылось крепость рук у здоровяка. К труду, стало быть, приучен. И наверное, в драке неплох. Таким бойцам не нужно много двигаться, таким надо один раз попасть.

Моя гвардейка побагровела от слов толстяка и стала ещё страшнее, чем раньше. Огромные кулаки сжались, девушка посмотрела на меня, потом на обидчика, снова на меня. Стиснула челюсти, но сдержалась. Умница. Какое ценное приобретение! Ей бы ещё дар…

— Как ты разговариваешь с дамой? — шагнул вперёд витязь. Я поднял руку, останавливая Снегова.

— Минутку. Как звать? — спросил я у селянина.

— Ивашкой кличут, вашбродь, — ответил с вызовом лохматый. — Ивашка Молочник.

— Сильно ты, Ивашка, дерзкий, — покачал головой я. — Когда здесь лютовали люди Фурсова, наверное, язык не распускал?

— Так его не трогали никогда, — выкрикнул кто-то. — Он же лучший им дружок был!

— Брехня! Просто знали, что отпор дам, вот и всё. И долю никогда не задерживал! — отбился толстяк.

— Вижу, человек ты крепкий. Выстоишь против бабы-то? — продолжил я, не двигаясь с места. Вокруг Ивашки уже никого не осталось, селяне сами разошлись.

— Она пусть и большая как медведь, а всё одно баба. Чё мне за это будет-то, вашбродь? Я за просто так с места не сдвинусь.

— Ну, победишь и тебе ничего не будет, — сказал я. — Проиграешь — извинишься так же громко, как и говорил до этого.

— А ну как откажусь? — усмехнулся в бороду Ивашка.

— Ответишь за оскорбление благородного человека. По всей строгости.

Молочник перестал улыбаться. Подобрался.

— Какое оскорбление?

— Тяжелейшее, произнесённое при свидетелях. Верно, господин Снегов?

Витязь смотрел на здоровяка так, будто бы тот отобрал у него любимую игрушку, и сейчас за это будет расплачиваться жизнью.

— Верно, ваше благородие. При свидетелях.

— Ну, хорошо, — Ивашка вышел вперёд, закатывая рукава рубахи. — На кулаках же?

Нюра двинулась ему навстречу, стиснув зубы и набычившись.

— Бить бабу грех, конечно, но раз такое дело, — осклабился молочник.

— Если он ей навредит, то я за себя не ручаюсь, — тихо сказал витязь, напряжённо наблюдающий за сходящимися противниками.

— Хм… — многозначительно отреагировал я.

Ивашка атаковал первым. Немного вальяжно, ударом сбоку, левой. Нюра ловко ушла от пудового кулака молочника. Также уклонилась от второго.

— Да чё ты пляшешь, коза? — фыркнул Ивашка. — Вроде же драться должны были, а не танцевать? Давай уже, будь мужиком в душе, а не токма внешне!

Он усмехался в лицо великанше, а та хранила выражение мрачной решимости. Ещё одна неуклюжая атака молочника закончилась ничем. Нюра, держа кулаки перед собой, терпеливо ждала нужного момента. Толстяк запыхался, замахиваясь то слева, то справа, но великанша даже не пыталась ударить противника.

— Скукота! — наконец вздохнул Ивашка, и вдруг резко прыгнул вперёд, намереваясь схватить девушку и повалить на землю. И сразу встретил два коротких удара в лицо. Тук-тук! Нюра била на выдохе, работая всем корпусом и, наверное, меня такая серия прикончила бы на месте. Голова молочника мотнулась назад, руки обмякли. Взгляд стал удивлённым, потом отсутствующим, и толстяк, закатив глаза, плюхнулся на дорогу лицом, но из-за пуза перекатился набок.

Нюра встала над ним, чуть пританцовывая и держа кулаки у лица. Затем разочарованно огляделась, мол, и это всё?

— Оскорбление моего гвардейца равнозначно оскорблению меня, — громко огласил я. Слева от меня захлопал в ладоши витязь, громыхая пластикором. Он не сразу понял, что аплодирует один, а когда осознал, то очень медленно остановился и заложил руки за спину, с видом, будто так и надо было. Нюра смущённо зарделась. Народ молчал.

— Игнат, проследи, чтобы эта груда мяса отчётливо принесла свои извинения, — попросил я своего начальника гвардии. Туров чуть поклонился, едва слышно добавив:

— С удовольствием, ваше благородие.

— И найди мне Боярского. Справишься?

— Конечно, ваше благородие.

— Хорошо. Я буду у Конструкта.

Колодец у Приборово был не такой мощный, как мой. Но всё равно энергия его тратилась отвратительно нерационально. Да, местные Зодчие обеспечили поселение электричеством. Да, на юг уходила зона Конструкта, вытянутая через Распределители и создающая мало-мальски отпугивающую полосу безопасности. Но из-за этих трат энергии не хватало на прокачку самого источника. Бездарное руководство объектом, малая зона действия. Никакого будущего.

На территорию чужого блока управления я заходить не стал. Конструкт стоял совсем без охраны, даже часовых нет.

— Заходи кто хочешь. Бери что можешь, — покачал головой я.

— Имперский гарнизон стоит там, где у земли нет хозяина, ваше благородие, — сказал Снегов. — А также в переходные периоды. Я предполагаю, что приказ на вывод моего подразделения поступит в течение месяца. Поэтому рекомендовал бы вам поспешить с укреплениями и обороной. И на новых территориях тоже. Если появится комиссия и оценит вашу защиту государственного имущества низко, то земли у вас могут и забрать.

— Ты думаешь, она здесь была когда-нибудь? — хмыкнул я.

— Не сомневаюсь, что не была. Но ваши связи и возможности несопоставимы с возможностями графа Игнатьева. Простите за прямоту, ваше благородие.

Витязь посмотрел на Конструкт.

— Уверен, все комиссии, отправленные сюда, доложили о прекрасном состоянии объекта, — добавил он. — Потому вам нужно быть лучше, когда мы вас покинем.

— Мне будет не хватать вас, ваша доблесть, — честно признался я. Начальник гарнизона хмыкнул, а затем неожиданно произнёс:

— Зато я вздохну спокойно. Вряд ли когда-нибудь ещё мне придётся нести ответственность за человека, который так ищет приключений. Поверьте, ваше благородие, я никогда не видел людей, так не берегущих себя.

— Вы мало общались с бароном Дигриазом, Станислав Сергеевич, — усмехнулся я. Витязь никак не отреагировал на мои слова. Он склонил голову прислушиваясь. Я заметил, что его рука дёрнулась, словно он хотел схватиться за топор, но уже через миг начальник гарнизона снова стал дьявольски спокоен.

— Господа, вы хотели меня видеть? — раздалось позади нас.

Я обернулся. Передо мной стоял высокий кучерявый мужчина в очках без одного из носовых упоров, отчего они смотрелись чуточку неровно. Лет сорок ему, не больше. Вид вроде бы и аккуратный, но с выбивающимися деталями. Одна прядь волос торчала в сторону. Совсем чуть-чуть! Третья сверху пуговица твидового клетчатого пиджака расстёгнута. Одна из штанин заправлена в носок, значит, собирался в спешке. Надеюсь, Туров вёл себя деликатно, когда вытаскивал бывшего управляющего из дома.

— Алексей Боярский? — уточнил я.

Мужчина кивнул. Живые глаза смотрели с интересом.

— Я слышал, что вы были управляющим у барона Фурсова некоторое время, — начал я, наблюдая за его реакцией.

— Был, — не удивился Боярский, едва заметно улыбнувшись. — Но больше таковым не являюсь.

— Не расскажете причину, по которой ваши взаимоотношения закончились?

— Просто я не работаю с мерзавцами, — буднично сказал он.

— И в чём же это выражалось в бароне?

— Вы ведь знакомы с семейством Фурсовых? — уточнил Боярский. Я кивнул, и бывший управляющий развёл рукам, мол, какие тогда вопросы. — Всё очевидно, ваше благородие. Позвольте предположить, что вы новый владелец этих земель и ищете того, кто смог бы вас проконсультировать по всем делам на подчинённой вам территории. Верно?

Я снова кивнул.

— Хочу сказать, что не все стороны дел господина барона мне известны, — он смотрел на меня очень внимательно и говорил осторожно. — Но легальные могу вам обрисовать.

— Были нелегальные? — ухватился я.

— Не могу знать, ваше благородие, — сокрушённо вздохнул Боярский. Опустил взгляд и застегнул так раздражающую меня пуговицу.

Он знал. Всё прекрасно знал. И раз жил спокойно, то значит, как я и предполагал, имел внушительную страховку. Мужик пусть и не очень опрятный, но зато с крепкими тестикулами. Другой бы сбежал подальше, а этот остался. Впрочем, если у него что-то было на Фурсова, то можно было выбить себе максимально комфортные условия. Особенно, если страховка отправится в нужные места при самом невинном несчастном случае.

— Хорошо. Обойдёмся легальными, — согласился я.

— Прежде всего, нужно начать с конюшен. Племенные скакуны известны далеко за пределами нашей области и особенно высоко ценятся у профессий, чья работа связана с Изнанкой, — охотно начал Боярский. — Поэтому данное предприятие имеет свою специфику…

Он не соврал. Конюшни Фурсова больше походили на укреплённый военный лагерь. Огромные заборы с колючей проволокой, вышки через каждые триста метров по периметру. Главный вход был перекрыт массивными воротами, а из башенок над ними в сторону нежелательных гостей смотрели спаренные пулемёты. Причём я почувствовал в эрекерах по бокам ещё и магические оборонительные укрепления.

Однако, когда мы приблизились, ворота дрогнули и медленно раскрылись, выпуская наружу усатого крепыша в синем комбинезоне. Красная шапка на голове была сдвинута набок, в руках мужчина держал карабин, опустив ствол к земле.

— Добрейшего денёчка, ваше благородие, — широко улыбнулся он. — Михаил Баженов, так ведь?

— Михаил Иванович Баженов, — поправил его я.

— Ну, Иванович так Иванович, чего уж там. Кузьма Веткин я, начальник этой драной богадельни, и главный, драть его, конюх, хе-хе, — он кивнул на конюшню. — А вы, стало быть, наше новое начальство?

— Можно и так сказать, — я изучал главное здание.

Магия защитная впечатляла. Здесь поработали Ткачи, не меньше. Интересно, сколько денег потратили? Чары разгадать мне пока не получалось, но сдаётся мне, команду Лапенко при штурме здесь ждала кровавая баня.

— Лёха, ты к делам, что ли, вернулся? — обратился он к сопровождающему меня Боярскому.

— Всего лишь оказываю консультационные услуги, Кузьма, — мягко ответил бывший управляющий. — Никаких обязательств.

— Добро, добро, — со значением отметил это главный конюх. — Ну что, ваше благородие, пойдёте знакомиться со своей златой жилой? Мы с мужиками сберегли каждую кобылку. Тут на них многие рты захотят разинуть, раз Фурсов сбежал. Да чего там многие. Мне лично голосок нашёптывал, что надо бы взять табун, да дёру дать. Хе-хе. Я устоял. Не все на такое способны!

— С утра были гости?

— Лапенковские заходили, чего уж там скрывать, ваше благородие! Ну а мы их шуганули малясь, хе-хе. Тоже мне, конкуренты. Всё уверяли, что каждый возьмёт понемножку, и разойдёмся по любви. Мы с ребятами отказались. Ясно же, что кобылки ваши, господин Зодчий! Так что сохранили ваше богатство. И мужичкам бы за это немного отсыпать благодарности, если вы понимаете, о чём я. Не все сделали это охотно, хе-хе.

— Правовая сторона владения лошадьми немного туманна, — подал голос Боярский. — Однако в текущей ситуации господин Баженов является владельцем земли, а сиречь всей инфраструктуры на вверенной ему территорией. Могу ли поинтересоваться, а была ли указана судьба лошадей в акте дарения, ваше благородие?

— Не была, — я с уважением глянул на бывшего управляющего. Какие речи он ведёт сладкие, правовые.

— В таком случае это было бы обыкновенным грабежом. Полагаю, в этом случае вопрос с лошадьми решённый. Если, конечно, барон Фурсов не оспорит их через суд. На вашем месте я бы подготовился к подобной тяжбе заранее.

— Да ты глаза всем открыл, умник. Вопрос решённый, говоришь! — хохотнул Веткин. — Да, мне так в особенности всё стало ясно. Я такой теперь образованный-образованный, Лёха! Да только ты это всё Игнатьеву бы объяснять стал, если бы он сюда свою армию пригнал?

— Полагаю, такие доводы в отношении с его сиятельством действия бы не возымели, — поправил очки Боярский. — Вы совершенно правы, Кузьма! Однако с точки зрения закона…

— Ой, ты сам, знаешь, какие тут законы работают, а какие нет, братец, — поморщился Веткин. — И кто здесь закон. Мы бы, конечно, коней, всё равно не отдали бы. Потому что здесь же лучшие для Изнанки скакуны, матушкой своей клянусь. Не монгольские, конечно, ну так, где Монголия, а где мы, ха-ха!

— Увы, по этой причине я и дистанцировался от ведения дел, — сокрушённо вздохнул Боярский.

— Да знаем мы, как ты дистанцировался. Ну что, ваше благородие, идёмте? Очень хочется как-то уж передать вам дела, да мужикам объяснить в деталях, что да куда у нас теперича будет. Что дальше снова всё входит в обычный рабочий ритм, и нам больше не надо играться в осаду со всем большим миром. Ну и что зарплата у мужиков не упадёт, хе-хе. Кстати, вы ж нам, если что, охрану поставите?

— Поставлю, если своей не хватает, — заметил я, изучая укрепления. — Решение же ваше мне по нраву. И если служба будет честной, то, обещаю, не пожалеете. По зарплате тоже не обижу.

Главное денег найти. Но ничего, завтра уже Ферма Кристаллов заработает.

— Да вы проходите, проходите! — засуетился конюх, повернулся к воротам. — Чего здесь стоять? У нас тут всё в порядке, не волнуйтесь.

В проёме ворот появилось ещё два человека, тоже вооружённые. Смотрели они настороженно и очень странно переглядывались.

— Кузьма Веткин один из лучших заводчиков Империи. Будет большой удачей, если он останется работать на вас, — шепнул мне на ухо Боярский. Главный конюх уже отошёл от нас на несколько метров и за ним, зачарованно, потопал Вепрь. В голове охотника, наверное, отряды конных вольных носились по Изнанке и истребляли там всё живое.

— Ваше благородие, — сказал Снегов. — Мне не нравятся эти двое в проёме.

Я разделял его опасения и кроме того ощущал чужое присутствие. Скверна? Нет. Но что-то знакомое! Я прикрыл глаза, прислушиваясь. Магические артефакты в стенах конюшни фонили так, что заглушали всё.

— Турбин, Капелюш — полная готовность, — приказал магам витязь и зашагал к воротам.

Кузьма уже миновал странных товарищей, что-то бросил одному из них, но ответа не получил. Остановился, повернулся к нему с недоумением. Вепрь всё тянул голову, будто пытаясь разглядеть своих лошадей. Вольный сильно оторвался от группы и сейчас мог за это поплатиться.

И в этот миг я понял, что показалось мне знакомым.

— Вепрь, назад! — заорал я. И тут всё пришло в движение. Один из конюхов вдруг схватил Кузьму за грудки, и до меня донеслось:

— Они наши. Наши. Наши! Мы должны забрать их! Не они!

Голос его изменился, перекатившись до рычащего баса. Веткин повис в воздухе, схваченный меняющейся на глазах фигурой. Второй конюх вскинул оружие, направив на меня, глаза его загорелись жёлтым светом.

— Наши! — провыл, теряя человеческий облик. Громыхнул выстрел, но я уже был готов к нему. Да и охранники мои не дремали.

Заревела сирена, среагировав на выброс Скверны. Отдавшиеся ей конюхи стремительно обращались, и Вепрь, старина Вепрь, только сейчас повернулся к нам, всё ещё не понимая, что происходит.

Ворота конюшни загудели, закрываясь и отсекая охотника от нас.