Зодчий. Книга II

Глава 19

— У имперской Комиссии другое мнение? — ответил я вопросом на вопрос. Мужчина сбросил капюшон, явив всем лицо с обвисшими щеками и запавшими глазами. Жидковатая поросль на голову дополняла унылый образ.

— Отрадна ваша осведомлённость, господин Баженов. Как и ваша своевременность, — снисходительно произнёс комиссар с гадкой улыбочкой. — Так удачно для вас всё сложилось! Бывают же в жизни совпадения. Только получили земли и сразу же такое происшествие!

Много я слышал про имперскую Комиссию, но не ожидал подобной бесцеремонности.

— Вы намекаете на мою причастность к трагедии? — мягко спросил я. — Прилюдно? Выдвигаете необоснованные обвинения в адрес благородного человека?

С каждым словом мой голос наливался сталью. Комиссар перестал улыбаться, глаза его забегали, а на лбу выступила испарина. Он не ожидал такой реакции, полагая, что перед ним стоит нежный цветок, только закончивший академию, и готовый намочить штаны под взором представителя власти.

Ну-ну…

— Потрудитесь объясниться, уважаемый, — продолжал я, шагнув по помосту в его сторону. Теперь вокруг имперского посланника стало совсем просторно. Между нами не оказалось ни единого человека. — И представьтесь, чтобы я понимал, кому высылать секундантов, если вы продолжите подвергать сомнению мою честь!

— Владимир Шибанов, ваше благородие. Старший комиссар по делам Изнанки, — отрапортовал побледневший гость. — Приношу свои извинения, мне не следовало позволять себе подобное.

— Извинения принимаются. Подождите, пожалуйста, когда я завершу своё выступление, — попросил я его, и комиссар умолк.

Он подошёл ко мне, когда я закончил сеанс убеждения селян.

— Ещё раз приношу свои извинения, господин Баженов, — с максимально смиренным видом сказал Шибанов. Слова вежливые, а глаза цепкие. — Однако несколько вопросов мне хотелось бы задать.

Комиссар протянул бумаги, доказывающие его право быть здесь и подтверждающие полномочия. Я внимательно изучил их, не забыв убедиться в их подлинности. Печать была чёткой, подписи тоже.

— Слушаю вас, господин Шибанов. Вы здесь уже второй день, насколько мне известно. Как продвигается следствие?

— Оно продвигается, — уклонился от ответа комиссар. — Меня заинтересовала ваша речь, господин Баженов. Вы будто бы понимаете, с чем мы все столкнулись. Что крайне удивительно, так как мои лучшие сыскари в недоумении. Ничего подобного на территории Российской Империи не случалось. Да и за её пределами, насколько я знаю.

Он вдруг закатил глаза, забывшись:

— Только не говорите мне про появление Изнанки и обращения сотен миллионов людей в течение нескольких часов. Всем известно, что это был аномальный разовый выброс Скверны, и случись в те дни именно он, мы бы с вами уже не разговаривали.

— А я и не собирался, — пожал я плечами, — Я хотел отметить влияние ретроградного Меркурия и отсутствие кроличьих лапок у пострадавших.

— Вы… Вы серьёзно, Баженов? — чуть растерялся комиссар.

— Вы снова забываетесь, господин Шибанов, — поморщился я. — Я вынужден сказать вам — два.

— Два? Это что-то значит?

— Когда я скажу три, то приглашу вас на поединок, — степенно проговорил я. — Надеюсь, оружием вы владеете лучше, чем своим языком.

— Мне кажется, или мы пропустили один? — заискивающе улыбнулся Шибанов. — Простите меня ещё раз, господин Баженов.

Он играл роль дурачка, потому что иначе мне и в голову не могло прийти, как этот человек дослужился до должности старшего комиссара. Большая часть людей, с кем следователю приходится общаться, это представители благородных родов. Должен был научиться уже. Так что его провокации имели под собой иную основу. Он хотел вывести меня из себя, но при этом балансировал на грани дозволенного.

Может быть, комиссар и драться умеет? Я оценивающе оглядел мужчину. Сложен неплохо, в движениях есть чёткость, ничего лишнего. Однако скорее стрелок, чем фехтовальщик. При себе три пистолета. Один в плечевой кобуре, один на поясе и один у щиколотки. Так себе набор для борьбы с Изнанкой.

— Мы оба понимаем, господин Шибанов, когда было «раз», — вежливо пояснил я.

— Да-да, досадное моё нетерпение… — вздохнул комиссар. — И всё же, ваше благородие, мне бы хотелось услышать вашу версию, почему это может вернуться?

— Потому что, надеясь на лучшее, нужно всегда готовиться к худшему, — пояснил я. — Если Изнанка так проявила себя один раз, то проявит и второй. Вы должны это понимать.

Правду им говорить нельзя. В неё всё равно не поверят. Особенно когда подходят с позиции обвинения. Из потенциальных доказательств у меня лишь одержимость сестры Ирины, однако если её вытащат с территории Конструкта, то это может плохо закончиться. Спасти её сможет только удалённость от Изнанки, пока Колдун слаб. Так что пусть будет под моим присмотром.

— Красиво сказано, — отреагировал Шибанов. — Красиво. Но практического применения из этого не выйдет, ваше благородие. Мне доложили, что вы имели беседу с одним из обратившихся, — будто бы между прочим бросил он, но глаза внимательно следили за реакцией. — Не расскажете, о чём?

Интересно, кто напел. Видели моё общение с Красным Гребнем сразу несколько человек, но слышать не могли. А если бы услышали, то вопросов ко мне сейчас оказалось бы ещё больше.

— Сложно назвать это беседой, но вам не соврали. Монстр говорил со мной, — кивнул я. — И мне показалось, будто бы его телом управлял кто-то разумный. Кто-то оттуда.

Он повернулся, следуя моему взгляду, и воззрился на пелену между нами и Европой.

— Разумная тварь Изнанки? Этого не может быть! — безапелляционно возразил комиссар. Можно только порадоваться такому неведению, жаль, что скоро всё изменится. Шибанов торопливо заговорил, словно убеждая меня:

— Должно быть, мы столкнулись с обратившимся Призывателем! Он же каким-то образом сумел склонить к Скверне своих товарищей, и вот этот элемент мы обязаны изучить обязательно. Пробуждать её в живых людях… Такого не было никогда! Что за речи Зуброва… Вы ведь знаете, что некоторое время Призыватели способны контролировать своё сознание, прежде чем окончательно не отдаются Скверне? Полагаю, с ним вы и общались. Но разум у порождений Изнанки! Это ведь невозможно! Вы представляете, что может произойти, если чудовища объединятся⁈

О, кто, как ни я, мог…

— Вы комиссия, вы и решайте, что там произошло, — уклонился я от ответа. Не тот человек передо мной, чтобы убеждать в своей правоте. Этот мир ещё не готов к истинному положению вещей. — Я излагаю то, чем был свидетелем. Мне продолжать?

— Да-да, ваше благородие, конечно! — смутился комиссар. — А что именно он говорил?

Я нахмурился, сделав вид, что вспоминаю, потом задумчиво проронил:

— Он сказал, что процесс начался. Что люди слабы. Что они охотно слушают его голос и их много.

Даже врать не пришлось. Шибанов же нахмурился и уточнил, слегка разочаровано:

— И всё? Вы можете дословно повторить сказанное?

— Я это уже сделал!

— Только не говорите три, ваше благородие. Я хочу ещё немного послужить Его Императорскому Величеству! — с тонкой улыбкой сообщил он и промокнул лоб.

— Это зависит исключительно от вас, господин Шибанов.

Комиссар страха не показывал, но чувствовалось, как он нервничает. Не перегнул ли я с этим, интересно? А ну как в обморок грохнется? Неловко потом будет объяснять следующему члену Комиссии, почему предыдущий посланник пал жертвой моего счёта до трёх.

— Вы такой серьёзный молодой человек, ваше благородие, — признался Шибанов. — Впервые с таким сталкиваюсь, призна́юсь честно. Позвольте, я помучаю вас ещё вопросами? Если вы, конечно, не спешите.

— Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы определить новую угрозу, господин Шибанов, — пошёл я к нему навстречу. — Это, всё-таки, мои земли.

Он явно хотел прокомментировать мои слова, но, вероятно, вспомнил про «три». Или же решил, что на меня тактика эмоционального раздёргивания не работает. Мы проговорили ещё около получаса, и в процессе беседы мне удалось выудить из комиссара некоторые детали его расследования. В Комиссии на самом деле не понимали, с чем столкнулись. Основной версией расслабившийся во время разговора следователь считал мутацию скрытого Призывателя. Он даже поделился, что контактами несчастного Зуброва уже занимаются. Как привязать к нему остальных конюхов — Шибанов пока не придумал.

Меня он опрашивал весьма дотошно, но и здесь интерес имперского комиссара проглядывался. Следователь играл роль придурковатую, однако совершенно точно пытался вплести меня в цепочку взаимоотношений с Призывателем. Будто бы конюхов ему было мало. Кажется, здесь идёт отработка чьего-то заказа.

— Спасибо за сотрудничество, господин Баженов, — сказал, на прощание, комиссар. — Империя не забудет вашего вклада.

Прозвучало, как угроза. Я проводил Шибанова задумчивым взглядом. Ведь он не дурак, совсем не дурак, но каши с ним сварить не получится. Слишком заинтересован в доказательстве своей версии, чем в поиске ответов. А ведь мне нужен был интерес Комиссии. Через неё можно было протолкнуть мой план по развитию. Я несколько раз накидывал интригу во время беседы, пытаясь направить мысли Шибанова в сторону необходимости укрепления границ. Однако он уже убедил себя в виновности Зуброва и теперь возводил вокруг этого доказательства.

Значит, придётся использовать другие варианты.

В Томашовке я заглянул в Конструкт, отобрав небольшой участок земли под строительство первого многоэтажного дома. Подходящая площадка, покрытая лесом, находилась неподалёку от границ с землями Володина. Если проложить дорогу севернее холма, то как раз новая трасса пройдёт мимо монастырского подворья. Дав указание Гудкову, я обрисовал ему место под вырубку леса. Подходящие для лесопилки деревья пустим на пиломатериалы, а остальное в реоген. Как расчистим всё, то можно будет и начать строительство. Вряд ли современный дом будет пустовать.

Сейчас же потока беженцев я не ожидал. Мест в Комаровке, Орхово да таун-хаусах пока хватало. Тем более что бо́льшая часть жителей новых территорий пропустили мои увещевания мимо ушей, и это абсолютно нормально. Люди жили здесь уже два поколения с тех пор, как образовалась Изнанка. Способно ли смутить их разумы новое зло? Вряд ли, раз они уже приспособились.

Люди вообще ко многому привыкают.

Размышляя о дальнейших действиях, я вытащил телефон и неспешно прогулялся по мощёной дорожке к раскинувшей руки статуи артиллериста. Внутри снова заворочался мой тёмный скульптор. Пришлось закрыть глаза и взять себя в руки. Несколько очень долгих ударов сердца я следил за дыханием и, наконец, прогнал неуёмную жажду творчества. Набрал номер.

— О, Баженов! — без приветствия отреагировал Александр Сергеевич. — Как твои успехи, дорогой?

Полагаю, проректор Академии Зодчих должен был знать ответ на вопрос, тревожащий меня последние несколько дней.

— Александр Сергеевич, здравствуйте! Я к вам за советом.

— Конечно, конечно, Михаил! Ты уже обеспечил запас энергии?

— Разумеется, как вы и учили!

— Хорошо. Хорошо! Но не расслабляйся. Я изучал твой участок, очень сложное место. Быть может, тебе стоит задуматься о гидроаккумуляции, у тебя ведь там рядом озеро! В твоём Конструкте есть такая схема? Если нет, то мой хороший знакомый может подъехать и записать её для тебя. О цене не волнуйся, он мне должен.

— Пока не нужно, Александр Сергеевич, — мне только хороших знакомых не хватало. — У меня возникла небольшая дилемма, с правовой стороны.

— Очень внимательно тебя слушаю, — немедленно стал серьёзным проректор Академии.

— Так вышло, случайно, конечно же, что мне тут перепали земли с ещё одним Колодцем, и с Конструктом в нём.

— Что? — ахнул Александр Сергеевич. — Что тебе случайно перепало?

— Земли. Сосед оформил дарственную, а там Колодец и…

— Баженов, земли — это не медный пятак, чтобы случайно перепасть! — я услышал, как в трубке резко громыхнул упавший стул. — Это… Ты же там месяца не пробыл! Кто вообще на такое пошёл⁈ У тебя же там истинный серпентарий вокруг!

Учитель в периоды волнения любил ходить, и сейчас, совершенно точно, принялся топтаться вокруг стола.

— Так получилось, Александр Сергеевич. Простите.

— Простите⁈ — обалдел Павлов. — За что ты извиняешься, Баженов⁈ Ты плюхнулся в логово змей и вытащил оттуда золотой самородок. Поразительно. Так, а что за земли? Чьи? Скоробогатов? Володин? Фурсов?

— Фурсов.

Проректор даже присвистнул:

— Очень слабый Конструкт. Не просто так на тебя его скинули. Хотя проверочные комиссии проходит успешно. Хм… Кто там делами заправляет?

Стул громыхнул ножками, затем скрипнул — Александр Сергеевич уселся за стол, потом защёлкал клавишами по клавиатуре.

— Так… Блиновский… А почему у него три Конструкта в попечении? Он же бездарь! Я его сам учил! Как так устроился-то? Ладно, Михаил. В чём твой вопрос?

— Мне хотелось бы знать, есть ли возможность каким-то образом заполучить этот Конструкт себе, как основному владельцу. Очень неудобно, когда на моих землях распоряжается другой Зодчий. Есть ли какие-то правовые нормы на такой случай? Потому что, совершенно точно, потенциал у Колодца есть, но он используется не в полной мере.

— Понимаю, Михаил. Это же Блиновский! Он, прости меня, даже систему канализации не выстроит нормально! Но как у него три Конструкта оказались приписаны?

— Полагаю, у него есть покровитель, однако речь не об этом.

— Баженов, речь как раз об этом! Это возмутительная ситуация. У нас по столицам годами сидят по десять — двадцать человек на одном Конструкте, и по распределению приходится аж в Америку людей направлять, а здесь под боком такое. Непорядок. И тебе второй Конструкт тоже нельзя. Уж насколько я бы хотел тебе помочь, но права не имею.

— Тут есть одна лазейка, Александр Сергеевич. Я владелец этих земель и одновременно Зодчий. С учётом последних поправок я имею полное право на управление Конструктом, находящимся на моей территории.

Мне хотелось бы увидеть лицо проректора, потому что наступила долгая пауза, после чего последовало восторженное:

— Ты прав, Баженов! Ну конечно, у тебя же было «отлично» по правовому полю. Да, никто не станет чинить тебе препятствий. Ты в своих владениях, и ты на них хозяин.

— И потому я хочу отвязать Блиновского от Конструкта, — вставил я.

— Занятно, Баженов. Занятно, — задумался Павлов. — Слушай, возможно, я смог бы с этим помочь. Но ты же захочешь привязать его к себе, верно? Может, согласишься принять кого-то из других Зодчих? У нас в столицах много талантливых ребят без дела сидит, и тебе помощь не помешала. Хотя, конечно, желающих на этот Конструкт будет совсем немного. Столько лет простоял и такие низкие результаты. А тебе зачем этот чемодан без ручки?

— Александр Сергеевич… — протянул я, осуждающе.

— Ладно, ладно. Понимаю. Буду думать, Михаил. Озадачил ты меня. Как у тебя в целом дела?

— Справляюсь, потихоньку, — уклонился я от ответа. — Создал одну схемку, думаю запатентовать.

— О, в какой области? — заинтересовался проректор.

— Энергетика.

Стремительный рост моих земель скрыть невозможно. Скоро появятся вопросы о причинах моей успешности. Надо подстелить соломку заранее. Плюс деньги.

— Прекрасно, Михаил! Я с огромным удовольствием бы с ней ознакомился! Но, умоляю, никому её не показывай, пока не запатентуешь! Мир Зодчих не так безоблачен, каким может показаться. Среди нас, увы, хватает негодяев и ворюг.

Да, случаи хищения авторства схем в этой среде случались. И истинный гений, сдвигающий Зодчество на новую ступень развития, мог умереть в нищете, тогда как тот, кто выдал его шедевр за своё изобретение и успел пройти Патентную Палату — купался в золоте. Ведь без патента использовать такую схему попросту нельзя, и даже за копирование деталей можно было получить срок.

— Непременно, Александр Сергеевич. Спасибо!

— Молодец, что позвонил. Мы должны держаться друг друга, Михаил. Могу ещё чем-то помочь?

— Пока нет.

— Тогда я попробую узнать, как бы нам с тобой избавиться от Блиновского. Доброго тебе вечера, дорогой.

Он повесил трубку. Я сунул телефон в карман, поднял взгляд на скульптуру артиллериста. К горлу вдруг подкатил неприятный комок, в глазах потемнело. Чёрт, это что ещё такое? Я проверил обереги, пошатываясь. Все в целости. Скрижаль на Скверну тоже не развеялась.

Слабость накатила волной, и ноги подкосились. Сознание я потерял ещё до того момента, как коснулся земли.