Зодчий. Книга II

Глава 15

Мастера охраны моментально закрыли нашу группу щитами, поэтому от шквального огня из перелеска чуть впереди никто не пострадал. А в следующий миг мой отряд стал действовать. Первым среагировал витязь. Он захлопнул забрало шлема и одновременно вонзил древко имперского штандарта в дорогу, и от силы удара во все стороны брызнули камешки, но ещё до того, как первый из них упал — Снегов уже сорвался в атаку. Он побежал вперёд, петляя из стороны в сторону и пригибаясь так ловко, словно не был закован в тяжёлый доспех. Несколько раз пули с искрами срикошетили об пластикор, но без ощутимого вреда.

Игнат и Макар скатились с дороги, едва раздался первый выстрел. Оба залегли в траве, вжимаясь в складки местности, будто всю жизнь этим и занимались. Нюру пришлось толкнуть в спину с криком:

— Да ложись ты!

Гвардейка всё пыталась заслонить меня телом, пока не осознала, что пули зависают перед ней в вязком щите моих телохранителей. Увидев действие магии, Нюра послушно бросилась в придорожную канаву, скрываясь от пальбы. Мастер Турбин с равнодушным лицом всё ещё стоял на дороге, выжимая свой аспект воздуха и концентрируя усилия на барьере. Небольшая воздушная преграда, метра четыре в ширину и два высотой, прекрасно справлялась с охраной, замедляя пули. Одна из них ударилась о мой пиджак, будто кто-то легонько камушком кинулся, и упала в дорожную пыль. Усилия мастера выдавали лишь прикрытые глаза, а так казалось, будто он просто задумался.

— Паша, твою бабушку! Ложись уже! — проорал я.

Мой четвёртый гвардеец всё ещё озирался. Да, он даже пригнулся, но на землю так и не упал. То ли форму пачкать не хотел, то ли дураком выглядеть не желал. Зато зачем-то достал бесполезный меч. Надо будет провести беседу с его инструкторами. Пусть побольше погоняют, чтобы на рефлексы всё ушло.

Рядом с Пашей вдруг возник Вепрь. Здоровяк заслонил юношу щитом, а затем толкнул парня в грудь. Я почувствовал задействованный аспект земли, а в следующий миг мой гвардеец с криком отлетел с дороги в канаву. Им будто из пушки выстрелили, и он закувыркался по траве вдоль рва. Ну, хоть сгруппировался и то ладно, значит, не зря его учат.

— Юра! Уведи Зодчего, — спокойно сообщил Турбин, и Капелюш кивнул, хоть и понимал, что приятель этого не увидит.

— Ваше благородие, поспешите, — второй мастер заслонил меня собой, выставив перед собой небольшой водяной щит, и двинулся к лесу.

— Прикрой Турбина и дуй на помощь Снегову. Это приказ! — скомандовал я и нырнул в канаву, перекувырнулся в ней, сразу же оказавшись на ногах. Одна пуля взрыла землю совсем рядом со мной, и я, мечась словно заяц, бросился под защиту деревьев. Тратить аспекты пока рано. От случайной пули спасут обереги, у меня их несколько как раз на такой случай. Одну очередь в упор переживу, чего там про пулю-дуру говорить. Но и нагло переть на врага, как сделал Вепрь, у меня энергии и снаряжения не хватит.

Пальба стала совсем беспорядочной. Затем впереди страшно заорал от боли незнакомый голос. Бахнул взрыв, затрещало падающее дерево. Видимо, витязь добрался до позиций. Капелюш и Турбин, прикрывая друг друга, медленно двигались по дороге на помощь командиру, отвлекая противника. Который, надо признать, на них уже и внимания не обращал. Вон, даже Вепрь со щитом был на кромке леса, откуда по нам открыли огонь.

Послышался ещё один крик, а затем ещё один треск и глухой удар чего-то большого о землю. Да уж, Снегов нёс нападавшим смерть и разрушение. Даже жаль, что я этого не вижу.

— Сколько их? — прижал я к дереву предупредившего нас незнакомца. Он был в армейской форме, с гербом Фурсова. Дружинник? Только сейчас я заметил, что мужчина здесь не один. У корней вывороченного ветром дерева безвольно ткнулся лицом в мох, словив пулю, его товарищ, а рядом тяжело дышал, затыкая кровавую рану в плече, второй. Чуть дальше от дороги виднелось ещё двое вооружённых человек в форме, и целились куда-то в сторону врага, а не нашу.

— Так-то два отделения, — моментально ответил дружинник. — Одарённых двое, но они такое себе. Вы это, простите. Раньше че-то мы не смогли предупредить!

— Игнат сюда. Пашу вытащите уже из канавы! И не лезьте никуда, ждите здесь! — раздал я распоряжения и побежал в сторону, откуда неслись крики боя.

Первый труп автоматчика я увидел уже через сотню шагов. Рассечённый на две части одним ударом топора, он развалился по обе стороны разрубленного дерева. В паре метров от мертвеца лежал ещё один покойник. Чуть дальше в куст закатилась отсечённая голова третьего.

— Кажется, работы не осталось, — заметил я. Разглядел, как в недалеко от меня стоит Вепрь. Охотник ещё прикрывался щитом, но уже скорее для профилактики. Потому что стрельба утихла. Пахло порохом и смертью, а из глубины леса к нам шёл залитый кровью витязь. Забрало Снегова было поднято, и невинное безусое личико имело выражение в духе «а чего это они? Я же просто мимо проходил».

— Один живой, ваше благородие, — сообщил он мне. Выудил откуда-то тряпку и принялся бережно счищать кровь со своего жуткого оружия. — Полагаю, он может нам пригодиться.

— Много я повидал, ваша доблесть, — сказал лысый Вепрь, с уважением в голосе, — но такое… Впервые.

— Это всего лишь бандиты, господин охотник, — раздосадовано заметил витязь. — Совершенно обычные головорезы. Никого опаснее селян они прежде не видели и ни на что серьёзное годны не были.

— У них на форме эмблема Фурсова, — Вепрь кивнул на свисающий с сука труп. Витязь вряд ли специально насадил врага на дерево. Скорее сбил дружинника на ходу и прикончил того совершенно случайно, но выглядело эффектно. В правой руке мертвец ещё сжимал автомат. Оружие меня нервировало.

— Фурсов решил мне подгадить напоследок? — предположил я. — Мелковато.

— Мы сможем спросить обо всём у пленного. Принести его? Правда, не уверен, что он в состоянии разговаривать, — витязь любовно оттирал лезвие топора и улыбался. Я не мог отвести взгляда от забрызганного кровью доспеха. И ещё раз пожалел, что не довелось увидеть Снегова во время этой мясорубки. Вероятно, это было очень красиво. Страшно, но красиво.

Я осторожно подошёл к висящему на суку солдату. Бережно разжал пальцы покойника и высвободил автомат. Теперь стало чуточку спокойнее.

— Несите, ваша доблесть, — согласился с витязем. — А я пока поговорю с нашими внезапными союзниками.

— Мы третье отделение дружины его благородия, — сказал тот незнакомец, что предупредил нас о засаде. — Я старший. Алексей Иньков. А это мои ребята… Лёху Васильева убило. Это Слава Попко, это…

— Потом, — прервал его я. — Кто вас послал? Игнатьев?

— Мы… Что? — изумился Иньков. — Игнатьев⁈ Нет, ваше благородие! Это всё лошади, будь они неладны.

— Лошади? — переспросил я. — При чём здесь лошади?

— Да мы собирались конюшню брать, ваше благородие. Барон ведь того, ночью сбежал. Конюхи забаррикадировались. Лапенко, наш старший, пошёл к ним по-хорошему договориться, но те упёрлись наотрез, мол, лошадей не дадут, ждут нового хозяина. Ну и вот! А если лошадей не дадут, то чего тогда? Штурмовать их, значится, надо. А там же конюшня-то о-го-го! Так-то магического барахла защитного в ней, что попой ешь! Ой, простите ваше благородие. Всё из-за лошадей, да!

Я переглянулся с витязем, затем с Вепрем и нахмурился:

— Да что ты такое несёшь?

— Правду, ваше благородие!

— Огонь почему по нам открыли⁈ — всё же сдержался я.

— Так то не мы, то Лапенко открыл! — возмутился Иньков. — Я же вас предупредить хотел! И предупредил, так-то!

— О чём ты хотел нас предупредить? — терпеливо уточнил я.

— О засаде! Лошадей ведь мы забрать не успели! — спаситель посмотрел на нас как на идиотов.

— Опять лошади, — растерянно сказал Вепрь.

— Да дайте я ему врежу уже, пожалуйста, — неожиданно предложил Капелюш. Глаза его были безумны. — Он ведь издевается над нами!

— Кхм… — откашлялся витязь, и маг-водник тут же утих. Мой охранник слушал допрос с живым интересом. Второй телохранитель находился где-то глубже в лесу, исследуя окрестности на случай повторного нападения. А моя гвардия занималась общественно полезным делом, обыскивая трупы и собирая оружие у перебитой дружины Фурсова.

— Чё это я издеваюсь? — удивился Иньков. — Я ж говорю, лошадей не забрали, а тут вы. Ну вот Лапенко и сказал: валить будем вас. За лошадей! Они же не это. Не недвижимое, а движимое мущество. Или он иначе сказал? Короче, правов у вас на них нет, да. А денег коняшки стоят, чего добру пропадать, говорит. Вас завалим, чего ценное соберём и, пока суд да дело, заберём у конюхов всё добро. Так он хотел, да. Но мы же не враги сами себе, верно?

Последнее прозвучало чуточку неуверенно.

— Позвольте, я переведу, — задумчиво проговорил витязь. Он закончил вытирать страшный топор и теперь занимался тем, что чистил доспех. — Господин Иньков…

— Да какой там господин, ваша доблесть! — улыбнулся дружинник щербатым ртом. — Мы же из простых. Лапенко да, у него мамаша с князьком путалась вроде бы, а мы…

— … пытается рассказать нам, что мы отвлекли дружину господина Фурсова от разграбления конюшни, — прочеканил Снегов.

— Почему разграбления? — вновь встрял Иньков. — Лошади ж ничьи теперь, раз барона нет. И вам они, простите, тоже ведь не принадлежат. Мы просто хотели…

— Замолчите, пожалуйста, — тихо попросил витязь и перестал тереть доспех. Иньков сглотнул, кивнул поспешно.

— Новость о нашем появлении они восприняли как появление конкурентов и решили нас устранить, — продолжил невозмутимый Снегов. — Однако этот человек решил не участвовать в страшном преступлении и на свой страх, и риск предупредил нас о засаде.

— Ага! Да-да, так и было! Лапенко чего-то придумал. Хрень какую-то. Тупая идея, как по мне. Я так-то сразу сказал, что лошади того не стоят. Ой, — закивал дружинник и испуганно умолк.

— Бред, — резюмировал я.

— Дружина Фурсова — это сборище головорезов, ваше благородие, — тихо проговорил Вепрь. — Не судите строго.

— Но-но! — вскинулся Иньков, но тут же поник: — Ну, так-то да. А жить как-то надо? Работы нет, а барон хорошо платил. Вы не думайте, мои парни не такие! Мирняк не трогали никогда, то другие отделения чудили. Мы без команды ни-ни. И вона, видите, мы же тревогу вам подняли! Лапенко команду дал палить первыми, а мы не стали палить. Что ж это, благородных ради лошадей в сыру землицу класть⁈ Хренотень это какая-то, простите, ваше благородие!

— Что там с пленным, пришёл в себя? — повернулся я к витязю. Тот обернулся, не отвлекаясь от доспеха, и отрицательно покачал головой.

— Вот, — не унялся Иньков. — А это… Вы вот… Как бы в знак благодарности может… Дадите пару лошадей, а? Так-то кровь пролили ж… Васильев вона… Того! А мы ж добро сделали…

Глаза у дружинника были хитрые-хитрые.

— А ну как, может, и вам солдатики нужны? — продолжил он. — Так-то ваши чего-то не очень были.

Иньков покосился на Капелюша и торопливо добавил:

— Я не про волшебников-магов, я про тех, кто в чёрном залёг. И то не сразу. Не навоюете вы ими ничего, ваше благородие. Уж глаз-то у меня намётан!

— Спасибо, в дружину мне солдаты пока не нужны. Лошадей тоже не дам. Но и в обиде не оставлю, — мягко отказался я.

— Ну вот… — нахмурился Иньков. — Так-то… Эх, ну ладно… Надо было всё же…

Он осёкся и старательно добавил:

— Всё же чего-то попроще просить, так-то, да?

— Поверь, Лёша, не нужны тебе такие лошади, — покачал я головой, пропустив оговорку. — Больше проблем получишь потом. Но, кстати, работу могу предложить. Непыльную, но ответственную. Правда, я очень суровый хозяин. Один раз оступитесь, и мало не покажется.

— А чё за работа?

— Потом объясню.

Очнувшийся пленник подтвердил рассказ Инькова о плане дружины, в одну ночь лишившейся управления, собрать жирный куш и свалить куда подальше. Правда, этот говорил более связанно, но суть оказалась та же.

Вооружения мои гвардейцы собрали по лесу порядочное количество. Автоматы, штурмовые винтовки, пистолеты — я попросил всё спрятать в одном месте и подзакидать ветками, дабы забрать потом на обратной дороге. Трупы бандитов тоже бы не помешало использовать, но отсутствие инфраструктуры сильно путало планы. Так что снова придётся бросать нужные ресурсы неиспользованными.

— Господин Зодчий живой! — закричал мальчишка, прячущийся за плетёным забором у дома на границе Приборово. — О-го-го!

— Ой, там Тарас! Тарас идёт! — подхватил другой. — Ха-ха, Тарас Гондурас! Тарас расколбас! Тарас третий глаз!

Перед нашей процессией ковылял пленный дружинник, со связанными за спиной руками. Голову он не поднимал. Кто-то из мальчишек бросил в него камень, и я сделал знак Турбину, мол, пресекай. Следующий булыжник подвис в воздухе и плавно опустился нам под ноги. Пацаны испуганно прыснули в стороны. Захлопали ставни открываясь. На улицу неуверенно выходили люди. В основном женщины. Приборово поселение было довольно крупное. Крупнее Комаровки и Орхово. Дворов больше сотни уж точно. Одна широкая центральная улица, изогнутая и уходящая на восток, и десяток поменьше, прячущихся вглубь поселения. Ни одного здания выше двух этажей, множество в очень жалком состоянии. Некоторые дома и вовсе заколоченные. Я прошёл мимо закрытой ремонтной лавки Молотова, а вскоре обратил внимание на изуродованный пикап, явно покорёженный вручную, с десятками оскорбительных надписей и с порезанными шинами. На помятой двери красовался бочонок с мёдом. Кажется, машина того самого пасечника, который собирался ко мне переезжать и которому сожгли пасеку за такую смелость.

Из дома, у которого стоял автомобиль, никто не вышел. Но занавеска в окне отдёрнулась в сторону, это я увидел. Значит, хозяин ещё здесь. А к востоку, за крышами домов, бил в небо синий свет местного Конструкта. Мы двигались в его направлении, и народ тянулся за нами, не скрывая любопытства и надежды.

— Это что же… Всё? — сказала тихонько одна старушка, когда я проходил мимо её домика. — Настала справедливость? Получит мразота за дела свои скверные?

— Где дом старосты, уважаемая? — спросил я у неё. Та буравила ненавидящим взглядом Тараса.

— Так убёг он уже, ваше благородие, — сокрушённо вздохнула та. — Ещё до того, как пальба началась. По северной дороге удрапал. Мужики пробовали остановить, да куда там… Ох, неужели не будут больше лапенковские нас мучить?

— Не будут, — задумчиво проговорил я.

— Ну и славно. Вряд ли хуже-то сделаете, верно? Вы же тот самый Зодчий, да? Да чего там, кто ещё! Лицо у вас благородное, доброе. Не может человек с таким лицом зло совершать.

— Всё будет хорошо, уважаемая, — улыбнулся я. — А Боярский Алексей где проживает?

— Лёшенька? Так в конце улицы, дом с каменным забором. А почто он вам? — нахмурилась старушка. — Он давно уже с бароном дел общих не имеет! Хороший человек! Не то что этот…

Она ожгла взглядом спину Тараса. Кажется, я оставлю его здесь, когда поеду в конюшню. Пусть народец сам придумает, что с ним делать. Вероятно, надо было и Инькова с товарищами сюда притащить, но… Дружинник поставил на меня и выиграл. Может быть, и не лошадей своих, конечно, а здоровье точно сохранит.

Наш отряд двигался к центральной площади, с каждым шагом приближаясь к чужому Конструкту. Я озирался по сторонам и понимал, что мне придётся строить ещё один Экспансионный Узел. Иных вариантов дотянуться сюда у меня нет. Забрать этот Конструкт я никак не могу из-за его привязки к другом Зодчему. Не убивать же несчастного ради доступа. Вдруг на местного графа работает какой-нибудь порядочный человек? Мало ли?

Но если что, я смогу строить здесь всё необходимое при помощи Томашовского Конструкта. Ну и, конечно же, использовать энергию Колодца. У меня было хорошее предчувствие.

А ещё нужно было не забыть про лошадей!