Земля: Начало. Том III

Глава 11

Марков отпустил Никанорова и на секунду замер, позволяя тишине кабинета заполнить пустоту.

Мир за последние полтора месяца изменился до неузнаваемости. Все, что раньше было предсказуемым и понятным: приказы, действия, цепочки событий… Теперь всё казалось зыбким как мираж. Жизнь, в которой он чувствовал себя как рыба в воде, теперь казалась чужой, перекрученной, будто кто-то вывернул её наизнанку и забыл вернуть обратно. А служба…

Он прикрыл глаза, оперевшись на спинку стула. В голове всплыло то утро – день, когда всё треснуло. Тот самый момент, с которого началось настоящее падение.

***

— Лаврентий Павлович, вы точно уверены, что это в пределах нормы? — Марков стоял у пульта, где по экрану скакали графики, мелькали строки данных, и что-то в них было откровенно… не так.

Пульс участился. Даже человеку далёкому от науки было понятно, капсула Алекса сейчас показывала нестабильность. Параметры метались, как стрелка компаса в зоне магнитной бури.

Старый учёный, как всегда, был в своем репертуаре. Он, казалось, не замечал ничего тревожного. Его глаза горели тем самым безумным блеском, который появляется у человека, слишком долго смотревшего в тайны вселенной.

Он нервно поглаживал усы, а затем закрутил один из кончиков между пальцами. Улыбка. Слишком спокойная для происходящего перед глазами.

— Артём, не сбивай волну. — отмахнулся он, не отрывая взгляда от голограммы капсулы. — Мы на грани прорыва. То, что ты видишь, это не сбой, а реакция. Он вступает в фазу соединения с объектом.

Марков чуть сжал кулаки. Он никогда не был трусом, но его организм знал: когда что-то идёт не так, даже на подсознательном уровне, тревога вырастает мгновенно. Сейчас она била тревогу в каждой клетке.

— Вы же говорили, что все должно быть стабильно. Что базовые уровни не вызывают отклонений. — голос Маркова был тихим, но твёрдым.

— Так и есть. — Лаврентий Павлович говорил с тем тоном, как если бы объяснял ребёнку, почему небо голубое. — Но мы-то сейчас уже не на базовых уровнях. Александр погружается глубже, гораздо глубже. Там, где никогда не ступала нога наших исследователей. Где, как мы думаем, границы между возможным и невозможным – это лишь вопрос воли.

— Вы же следите за сигналами? Последние пять минут там чистое искажение! Мозг перегружен.

— Он поёт, Артём. — учёный на мгновение повернулся, его глаза вспыхнули огнем. — Он наконец-то поёт. Ты не понимаешь… Он слышит то, чего не слышим мы. Он видит больше. Система его мозга расширяется, цепляет нейрополя напрямую. Да, это может быть напряженно для него. Но это рождение через огонь.

Марков впился взглядом в экран, где можно было видеть Алекса в капсуле, иногда картинка мигала и рябила. Он дергался в полубессознательном состоянии, а потом замирал на месте. Потом снова. А в груди нарастало липкое чувство опасности.

— Если он умрёт?

— Он не умрёт. Он сделает то, чего не сделали остальные. — Лаврентий Павлович проговорил это с такой уверенностью, что от его интонации веяло ледяным спокойствием.

Марков больше ничего не сказал. Он отошёл на шаг и встал, глядя в монитор. Внутри всё дрожало. Его подопечный, живой человек, с которым у них были договоренности… Сейчас был частью чего-то, что очень уж начало смердеть неприятным запахом.

В этот момент в глубине консоли замигал новый значок. Что-то снова передалось изнутри капсулы, резкий пик, а за ним звуковая вспышка. Буря данных захлестнула приборы.

Ученый впился пальцами в край пульта, а глаза хаотично бегали вокруг. — Он вошёл в контакт! Видишь? Он уже там!..

Но что значило "там" – никто толком не знал.

И Артём в этот момент впервые подумал, что, возможно, их уже слишком далеко завело чужое любопытство. И человек, стоящий рядом, вовсе не учёный… а фанатик. Фанатик с доступом к технологиям, способным сжечь разум и тело до основания.

Внутри самой капсулы тело Алекса внезапно выгнулось, словно его пронзило тысячевольтным разрядом. На экранах загорелись красные кластеры – тревога, перегрев квантовых ядер, всплески когнитивных выбросов объекта.

— Что за… — техник на втором терминале рванулся к пульту. — у нас скачок по всем показателям! Прямая связь… она… рвётся!

— Сканирование не успевает, у нас перегруз! — прокричал другой. — идёт помеха от самой капсулы, система вылетает в цикл сброса!

Сирены в помещении заорали, выдавая жуткий металлический вой. Красный свет мигал в стерильно белой лаборатории, отбрасывая тени на стены, казалось что сама реальность начинала искажаться.

— Давление растёт… Чёрт, это уже за пределами, мозговые волны скачут как бешеные! — ещё один оператор почти закричал, всматриваясь в рассыпающийся поток данных. — Он... что-то делает внутри сети, мы не понимаем!

Марков нависал над одним из пультов. Губы сжаты в линию. Он не отводил взгляда от экрана с показателями. Графики шли вразнос, словно сознание внутри капсулы вело ожесточенное сражение, где-то в другом мире. То были не цифры, то был крик. Слепой, отчаянный.

— Мы можем что-то сделать, остановить это? — выдохнул Марков. — Он же сейчас умрёт, или… или сгорит в этом геле!

Лаврентий Павлович не шелохнулся. Он стоял как вкопанный, с затенённым лицом, и наблюдал за экранами, как дирижёр, слушающий скрипки, уходящие в надрыв. Он почти шептал.

— Это оно. Это и есть контакт. Наконец-то кто-то, кто смог дойти до этого момента.

— У нас внутреннее замыкание по центральным каналам! – один из младших сотрудников отбросил гарнитуру. — Капсула… она сама изолируется!

— Сбросьте питание, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! — Марков в глухой ярости ударил по пульту. — Отключите всё!

— Бесполезно! — крикнул кто-то из дальней части зала. — Там внутренний процесс! Капсула ушла в автономный режим!

Паника. Сотрудники метались от терминала к терминалу. Несколько человек уже начали сильно потеть, не выдерживая давления. Системы защиты включились, но это только усилило нагрев. Стёкла начали покрываться испариной. Пол под ногами ощущался живым – от капсулы же шли волны пульсаций.

Марков выхватил аварийный ключ и уже направился к консоли отключения, но рука Лаврентия Павловича легла на его плечо.

— Если ты её выключишь, мы точно его потеряем. И всё, ради чего мы работали, пойдет прахом.

Марков посмотрел в лицо Лаврентию. В глазах учёного не было страха. Только… трепет. Как у верующего, впервые узревшего своего бога.

В этот момент из капсулы вырвался свет. Яркая вспышка. Как выброс энергии в чистом виде – всполох, словно молния прошла по всей комнате. Все системы повисли. Свет резко потух, а потом замигали лампы аварийного освещения. В лаборатории стало тихо. Слишком тихо.

“…стабилизация.”

Вспышка погасла.

На несколько мгновений лаборатория застыла во времени. Сама реальность притормозила, и затаила дыхание. Красный аварийный свет сменился ровным голубым свечением. На экранах больше не было скачков, графики стабилизировались. Давление, импульсы, биоэлектрическая активность – всё пришло в норму.

Капсула больше не дрожала.

— Мы… вернули контроль? — пробормотал один из техников, не веря собственным глазам.

— Состояние… стабильно. — прошептала девушка у панели. — Показатели ровные, уровень когнитивной активности… падает к норме.

Марков медленно выдохнул. Он шагнул ближе, удерживая взгляд на стеклянной панели капсулы. Внутри на ложментах был расположен Александр. Он больше не изгибался в конвульсиях, дыхание ровное, руки неподвижны. Лицо спокойно. Но что бы ни произошло внутри… скоро они все узнают.

— Готовьте отсоединение. Аккуратно. Без резких движений. — скомандовал Марков, уже шагнув к терминалу.

Но сделать он ничего не успел.

Двери лаборатории с грохотом вылетели наружу.

В помещение ворвался человек, он был раздет до пояса, а на его теле пульсировали крупные жилы разных цветов. Словно мышцы горели под кожей. Глаза горели диким светом, в них не было ни осознанности, ни сомнения. Только животная ярость. И внутри мощь, которая не могла принадлежать человеку.

Сергей.

— Что за… — Марков не успел договорить, впервые за долго время, он был обескуражен.

Один из охранников бросился к нему, но как только приблизился вплотную, тут же полетел через всё помещение, врезавшись в стену с треском костей. Второй не успел даже схватиться за оружие, прежде чем Сергей схватил его за грудки и буквально впечатал в пол. Панель искрилась, сыпались стекла. Паника среди персонала вспыхнула мгновенно.

— Не стрелять! — закричал ученый. — Это один из объектов сделки, применяем не летальное вооружение!

— Это уже не Сергей! — рявкнул Марков, бросаясь в сторону капсулы. Но путь ему преградил Лаврентий Павлович.

— Не вмешивайся. — спокойно, почти холодно сказал учёный. — Всё должно идти по плану.

— По какому, мать твою, плану?! — заорал Марков. — Ты что творишь?!

Пока он кричал, Сергей, двигаясь с ужасающей точностью, подошёл к пульту, схватил панель аварийного управления, и вырвал её из корпуса, оголяя провода и скрытый отсек с резервным контуром.

Лаврентий подошёл вплотную, вставая рядом с Сергеем, и достал из внутреннего кармана ключ-карту. Тонкая, чёрная, как сплав ночи и крови. Вставил её в гнездо, и с тихим звоном активировал неизвестный протокол.

На экранах тут же начали происходить изменения.

— Что ты сделал?! — Марков бросился к пульту, но Сергей загородил его собой, дыша шумно, зверино.

— Какая разница? Да и тебе не понять, я не киношный злодей, который раскрывает все планы. — прошептал Лаврентий, его голос дрожал от… восторга.

Сигналы начали лезть в разнос. Капсула завибрировала. Алекс внутри задергался, ощущалось и выглядело это так, как будто его засасывало внутрь.

— ТЫ СУМАСШЕДШИЙ! — Марков схватил провод и попытался выдернуть его, но Сергей ударом отбросил назад.

В этот момент кто-то из сотрудников всё-таки выстрелил. Пуля вошла Сергею в плечо, и отпружинила обратно. Он совсем не отреагировал. Только посмотрел, и у стрелявшего в глазах появилось что-то. Боль? Ужас? Или… внушение?

Он сам упал на колени и застонал, закрывая лицо.

Капсула вспыхнула ярче. Алекс внутри бился, снова дергаясь, как если бы его душу вынимали.

— Сергей! Очнись, мать твою! Это я, Марков! — рявкнул Артём, пытаясь докричаться сквозь звериный хрип одержимого.

Но тот даже не вздрогнул. Его глаза остались пустыми, стеклянными. Животный рёв, который вырвался из его глотки, был уже не человеческим.

Лаврентий Павлович лишь отступил на шаг, глядя на происходящее с неестественным восторгом. Он держал в руках какое-то устройство, которое майор ни разу ещё не видел. Капсула снова начала искрить, стекло мигало, как сердце под разрядами.

— Что ты сделал?! — Марков пытался хоть как-то достучаться до своего коллеги… бывшего коллеги. — Ты понимаешь, что ты сейчас похоронил не эксперимент, а весь проект?! Ты угробишь его!

— По сравнению с величием науки, и торжеством… это всё ничто! — Лаврентий Павлович улыбнулся с неестественным спокойствием. — Мы загнали силу в границы. Я смогу творить!

— Ты псих… — прошипел Марков.

В этот момент Сергей, или то что от него осталось, развернулся, и одним движением раскидал подбегающее подкрепление. За ним последовал ученый, даже не оборачиваясь. На прощание он только бросил.

— Артём, был рад с тобой поработать.

Их шаги эхом растворились в шуме сирен и вспышках света. Марков хотел метнуться за ними, но сейчас это было не самым важным.

Он ударил кулаком по стеклу, в каком-то нечеловеческом приступе гнева.

В лаборатории начался хаос.

— Блок “А” перегревается! — кричал кто-то из выживших инженеров. — Уровень кислорода падает, мы теряем объект и устройство!

— У нас отказ энергии по всему периметру! Вспомогательные генераторы не подключаются!

Сирены выли, свет моргал, в воздухе стоял запах плавящегося пластика и перегретого металла. Один из сотрудников, молодой парень, просто сел на пол и закрыл голову руками. У девушки, стоящей за пультом, дрожали руки, она пыталась что-то сделать, вводила команды, но интерфейс сыпался ошибками.

Марков резко выдохнул.

— Всем срочно! Переходим на аварийный протокол! Блокировка питания капсулы, попытка ручного отвода энергии через вспомогательные узлы “Север”. Живо!

— Сделаем! — воскликнула девушка.

Его голос прорезал панику, внося в происходящее хоть какие-то ориентиры. Все замерли на секунду, а потом начали действовать. Кто-то поднялся, кто-то схватил кабель, кто-то бросился к терминалу. Даже те, кто был на грани паники, делали несмелые попытки следовать протоколам.

Марков отступил на шаг, глядя на капсулу. Алекс внутри всё ещё был неподвижен, но пульсация вокруг стекла говорила: все работает. Что-то внутри происходит.

Он чувствовал, как зреет отчаяние. Всё выскальзывало из фокуса и из рук. Его люди были напуганы. Лаврентий Павлович предал их. Сергей… стал… хрен знает кем он стал. А Алекс, возможно, уже и не жилец.

Марков сжал кулаки до боли, пытаясь погасить гнев и тревогу.

— Прости меня, парень… — прошептал он себе под нос. — Я должен был раньше всё понять.

***

Майор медленно открыл глаза. Горло у него целиком пересохло, а в висках гудело. Он чувствовал, как холодный пот медленно стекает по спине, оставляя липкие полосы под одеждой. Воспоминания о том дне возвращались не всегда по его воле. Чаще они приходили внезапно, резкими вспышками, пережёвывая разум, и током прожигая плоть изнутри. Каждый раз – заново.

Он провёл рукой по лицу, сжимая пальцы на висках, словно мог физически выдавить из головы те образы, что очередной раз всплыли. Ничего не помогало.

— Что же ты натворил, Лаврентий Павлович… — процедил Марков сквозь зубы и резко ударил кулаком по столу.

Гулкий звук прошёлся по комнате как выстрел. По краю стола подскочили несколько тёмных, чёрных граненых камней. Один из них покатился ближе к нему, напоминая собой, что всё произошедшее началось именно тогда.

Он помнил голос ученого. Помнил ту самодовольную, бесстрашную улыбку. Тот взгляд человека, который был влюблён не в знания, а в сам процесс разрушения границ. Он знал, что они переходят черту. И не остановился.

Тогда это звучало всё как бред фанатика. Сейчас… сейчас это был приговор. Для них всех. И, судя по всему, для мира тоже.

Марков выдохнул через нос, тяжело, с глухим рычанием. Он понятия не имел, что произошло с Александром в той капсуле.

Он видел, как Сергей вошёл в помещение… и уже не был человеком. С ним и до того были проблемы, но после… А Лаврентий Павлович просто стоял рядом. И запустил какой-то протокол, как если бы ждал... Он знал, что именно вызовет коллапс, а ещё он знал что будет дальше.

— Знал... или ждал приказа? — Марков скривился.

Он больше не был уверен, что ученый действовал в одиночку. Вся эта ситуация, все уровни допусков, всё покрытое пеленой секретности – слишком стройная система, чтобы быть результатом паранойи одного человека. Он явно был частью чего-то большего.

Марков бросил взгляд на карту, разложенную на соседнем столе. На ней были пометки. Разведанные разведчиками области, ближайшие “гнезда” монстров. Как их называли сами разведчики. Соседние убежища, с которыми они взаимодействовали… А чуть восточнее, зеленый круг, внутри которого и была их лаборатория.

Он встал и прошёлся по комнате. Плечи сгорбились, словно он нес на себе мешок с камнями. Он не знал, сколько ещё сможет держать всё под контролем. Как долго его люди будут верить, что у них есть план. Что они выживут.

— Александр, извини, я дал тебе обещание, но так его и не сдержал. Дважды. — Марков поднял ладонь, и посмотрел на тыльную сторону, сжимая и разжимая её в кулак.

Он остановился у одного из экранов, уставившись на мелькающее изображение с камер.

— Если вдруг ты слышишь меня где-то там, наверху, парень… если хоть что-то от тебя осталось... Я не сумел уберечь тебя. Ни тебя. Ни остальных.

За спиной щелкнула входная дверь, но майор не обратил на неё внимание. И прикрыв глаза, тихо прошептал. — Но я клянусь, что сделаю всё, чтобы отомстить.

Наконец Марков обернулся, и увидел посыльного.

— Ну, что такое? — коротко бросил он.

— Командир, там это… — пытаясь отдышаться, сержант набрал полную грудь воздуха. — Там просто орда беженцев, идут с востока, весь тоннель в них. Ведут остатки военных.

Артем Артемович вскинул в удивлении брови, и быстрым шагом направился к пункту пропуска.