Земля: Начало

Глава 19

— Александр, вставайте. Мы на месте.

Голос Маркова прорезал вязкую тьму дремоты, вырывая меня из сна, который, казалось, только что начался. Ощущение было такое, будто я закрыл глаза — и тут же их открыл.

Я потянулся, чувствуя, как начали покалывать затекшие ноги. Машина уже стояла припаркованная, водитель куда-то исчез, а майор Марков медленно распахивал дверцу. Я поспешно вылез следом, чтобы не остаться в одиночестве хрен пойми где.

И тут же в глаза ударил яркий и ослепляющий свет.

Яркий ореол ламп в коридоре, бил прямо в зрачки, вызывая мгновенный спазм в висках. Я моргнул, пытаясь привыкнуть к столь резкой смене освещения, но получалось плохо. Руки почему-то машинально потянулись к карманам, но внутри все что я нашарил, так это телефон. Вытащив его оттуда, кинул мимолетный взгляд на экран, который мигнул мне в ответ, словно здороваясь — половина четвертого утра. Четвёртое число уже сменилось на пятое.

Скоро мой день рождения, через два дня. А ещё через неделю — день рождение Риты. Последние годы мы имели привычку праздновать вместе. Я, Серёжа и она.

Вспышка воспоминаний — прошлогодняя вечеринка, её смех, свечи на торте. Запах ванили. Небольшая горка подарков. Улыбающееся лицо. Живые и яркие веснушки.

Сейчас не время.

Ноги сами понесли меня за Марковым.

Коридоры были узкие, стены выкрашены в белый, а в воздухе витал ещё свежий запах краски. Местами с потолков свисали тяжелые связки проводов, кое-где они были проложены в прозрачных магистралях. По ним иногда пробегали световые импульсы, напоминая движение крови в искусственных артериях. Люди сновали туда-сюда, лица сосредоточенные, напряженные, взволнованные. Здесь явно что-то происходило.

И связь не ловила. Очевидно, её глушили. Либо мы находились так глубоко под землёй, что сигнал попросту не добивал.

— Александр.

Я невольно вздрогнул — Марков, до этого молчавший всю дорогу, неожиданно оказался очень близко.

— В ближайшее время сюда должны доставить вашего друга. А пока мы с вами можем поговорить о делах.

— О делах? — переспросил я, чтобы хоть приблизительно понять, о чем может пойти диалог. И быть готовым ко всему заранее.

— Нам сюда.

Он указал ладонью на неприметную дверь, такую же белую, как и стены. Только ручка выделялась на фоне, она почему-то была матово черной, слегка потертой местами от частого использования.

Марков вежливо кивнул мне головой, показывая, что пропускает меня вперед.

Я надавил на ручку. Она поддалась слишком легко, безо всякого сопротивления — словно за дверью ждали.

Мы вошли.

Просторное помещение напоминало кухню в офисе или какой-то лаборатории. По углам стояли потрепанные временем диваны, в центре длинный стол с нестройными рядами стульев вдоль него. Несколько холодильников выстроились у стены, их двери облеплены разными магнитиками, на первый взгляд они были со всех стран и городов мира.

На столешнице лежал открытый батон белого нарезного хлеба. Рядом с ним начатая упаковка нарезки колбасы. Кто-то недавно ужинал.

В воздухе витал слабый запах кофе.

Марков молча шагнул к кофемашине, бросил на диван свой дипломат, затем с точностью отлаженного механизма засыпал в аппарат свежие зерна кофе и выбрал два латте.

— Вы ведь не против поговорить за чашкой кофе? — его голос звучал непринужденно, но чувства кричали о том, что это ловушка.

— Зависит от темы.

Марков усмехнулся.

— Пока мы ждём моего коллегу, хочу спросить вас…

Он выдержал паузу, взглянул на меня, затем, словно бы невзначай, добавил.

— Что вы думаете о нас?

Кофемашина зашипела, запуская процесс заваривания.

Я застыл.

Такого вопроса я не ожидал.

— Эм-м… — я почесал затылок и посмотрел в пол, будто там могла скрываться подсказка к озвученному вопросу. — Вы имеете в виду… о вас, как о мужчине?

Марков замер. Его брови взлетели вверх так резко, что я даже задумался, не двигаются ли они автономно. Глаза расширились — в них читалось что-то между изумлением и убийственным желанием отправить меня в утиль.

Я машинально отступил назад и тут же врезался в один из стульев, стоящих рядом.

Грудь майора вздымалась от негодования, губы сжались в узкую полоску, явно сдерживая поток слов, которые в приличном обществе лучше не произносить.

— Вы меня… удивляете, Александр. — его голос был на удивление ровным, но в нем уже начинало гудеть раздражение. — Как человек с таким складом ума может быть таким… таким…

Он осёкся, будто выбирая, чем именно я могу быть.

— В общем, нет. — наконец выдохнул он. — Я имел в виду совсем другое. Что вы думаете о нас, как о виде? О людях в целом?

Вот это неожиданный поворот.

Я невольно расслабил плечи, чувствуя, как с них сваливается напряжение. Ну, хоть не про сексуальные предпочтения.

— Товарищ майор, у вас очень необычные вопросы для такого раннего утра.

Я принял из его рук стакан кофе, с удовольствием вдыхая этот манящий аромат.

— Но если говорить честно… мне кажется, что меньшая часть населения — действительно люди.

Марков поднял бровь, но не перебивал, внимательно слушая меня дальше.

— Большинство — нелепые трутни. Живут, пользуясь тем, что создало другое меньшинство созидателей. Потребляют. Плывут по течению. Не думают. Не делают. Не развиваются. — я сделал глоток кофе — и тут же поморщился от горечи пережаренных зерен, ощущая как кипящая жидкость спускается вниз.

— Вы это хотели услышать? Или у вас был какой-то другой, скрытый смысл?

Марков внимательно посмотрел на свой стакан, о чём-то видимо сильно задумавшись. А затем одним мощным глотком осушил его.

Я едва не поперхнулся от такого неожиданного действия.

— Вы вообще чувствуете вкус или у вас глотка лужёная?

— После армии — как титановые трубы.

Я хмыкнул. Кто бы сомневался.

— Хорошо. А как вы думаете, есть ли жизнь за пределами Земли? На других планетах, у других звезд?

Марков повернулся к кофемашине и снова запустил её. Машина зажужжала, лениво наполняя стакан ещё одной порцией кофе.

Я улыбнулся уголком губ и негромко произнес:

— Tantum scio quod videam.

Марков замер от такой неожиданности, затем медленно повернул голову, словно киборг из фильма девяностых, анализирующий входящие ему данные.

— “Я знаю только то, что видел”. — проявил отменные знания мертвого языка майор, дословно переводя мой ответ.

— Да, верно.

— Помню-помню, вы учились в медицинском университете. Верно? — покручивая стаканчик с кофе в руках, было слышно, Как в его голове скрипят шестеренки.

— Вы отлично осведомлены обо мне. Этого стоило ожидать. — сделав ещё один глоток, я продолжил. — Латынь меня очень интересовала.

— Но вы не ответили на вопрос.

Я задумался. Перевел взгляд вверх, уставившись в панельный потолок комнаты. В этом месте он казался особенно низким, будто давил сверху. А я старался видеть сквозь него, и перенестись куда-то вдаль, вверх, к звездам.

— Я не могу сказать, что не верю. — я снова посмотрел на него. — Согласитесь. — я сделал глоток. — Не может быть так, чтобы во всей огромной Вселенной мы были одни. Верно?

Марков кивнул, будто в его голове что-то звонко щёлкнуло — словно он сверил данные, которые хранились в дальних закоулках памяти. Потом он вновь залпом осушил свой стакан с кофе даже не поморщившись. У меня мелькнула мысль: что это совсем не человек.

Пустой стакан он аккуратно подтолкнул пальцами к противоположному краю, будто это была гильза от отработанного патрона. Затем, не торопясь, встал, сделал пару шагов к дивану и взял свой классический дипломат — черный, с легкими потертостями по углам, вероятно, от частого использования.

— Присаживайтесь, Александр. — его голос стал ниже, почти бархатистым, но от этого становилось только тревожнее. — Хочу поделиться с вами… кое-чем… занимательным.

Он указал на стул напротив.

Я неуверенно отодвинул пластиковый стул, сел, закинув рюкзак себе под ноги. Стакан с кофе поставил рядом. Увы, но я бы не смог осушить залпом дымящуюся жидкость. Тело свело небольшой судорогой внутреннего напряжения. Всё подсказывало, что сейчас начнётся что-то такое, что лучше бы мне не знать. Но было уже поздно отступать.

Марков открыл дипломат с характерным щелчком, запуская мои воспоминания в детство, когда отец работал со своими бумагами, и владел точно таким же дипломатом. Изнутри он извлек несколько пожелтевших листов, фотографии, перемешанные с новыми отпечатками, и начал раскладывать их на столе передо мной. Бумага — уже сама по себе анахронизм, а здесь… как страницы священного писания, посвящённого тайной и запретной теме.

— Начнём издалека. — сказал он, не глядя на меня, перебирая снимки. — Ваши рассуждения, Александр, логичны. Глупо было бы предполагать, что в масштабах Вселенной мы — единственные. И… мы не одни. Никогда не были.

Я напрягся, кожа покрылась мурашками. Что-то в его тоне не позволяло отмахнуться от сказанного как от теории заговора, да и логика была всецело “за”.

Он вытащил одну из фотографий и протянул мне.

На снимке видно угловатый, массивный силуэт. Нечто тёмное и чуждое парило на фоне Земли, освещенное лишь солнечным светом, который ложился на обшивку, как масло на холодный металл. Будь это видео, создавалось бы ощущение, что корабль дрейфует, живёт, наблюдает. Вокруг него — металлические бочки, похожие на разгерметизированные контейнеры. Что-то тревожное было в их случайном положении, словно… их выбрасывали в панике.

— Это один из первых цветных снимков “неизвестных”. — сказал он тихо. — Тех, кого мы привыкли называть гостями на нашей планете. Хотя иногда правильнее было бы сказать хозяевами.

Слова повисли в воздухе, как ядовитый газ. Я смотрел на фотографию, не понимая, каких эмоций во мне больше — удивления или же страха.

— Подождите, вы хотите сказать, что… они уже были здесь? — я поднял взгляд.

Марков не ответил сразу. Лишь откинулся на спинку дивана и закрыл глаза на пару секунд.

— Александр… — начал он, открывая их снова. — Есть снимки. Есть отчёты. Есть даже тела. Мы контактировали с ними задолго до того, как появился интернет, и даже задолго до того, как появилось радио.

— Тела?! — вырвалось у меня, голос хотел сорваться на крик, но получилось какое-то сиплое шипение. — Вы сейчас серьезно?..

— Более чем.

Он отложил один документ — это был снимок отчета, датированного 1908 годом. На обложке — герб Российской Империи и гриф: “Совершенно секретно”.

— Но самое интересное не в этом. — Марков понизил голос почти до шёпота, немного подталкивая ко мне документ. — Они не просто посещали. Они иногда что-то могли оставить, технологии, предметы, своих собратьев. А иногда могли и забрать… в том числе и людей.

Я не понимал, как мне это воспринимать. Все теории, что я когда-то считал лишь “теориями”, всплывали одна за другой в моем сознание. В глазах майора не было шуток, не было сомнений, не было насмешек.

— Хорошо… Но почему именно сейчас вы мне это рассказываете? Почему я?

Марков уже приоткрыл рот, готовясь выдать очередной монолог, возможно, не менее ошеломляющий, чем предыдущий. Но он так и не успел начать. Дверь с легким шелестом открылась, будто вздохнула и я вздрогнул всем телом от неожиданности.

— А, товарищ майор, вы уже с нашим гостем, — раздался хрипловатый, но цепкий голос из дверного проема.

На пороге стояла невысокая фигура. Мужчина в идеально выглаженном белом халате, больше напоминавшем лабораторную броню, чем форму ученого. Его седые усы скручивались на концах, будто антенны, ловящие сигналы из другой эпохи. Массивные, нависшие над глазами брови создавали что-то вроде биологического козырька, а его лицо, покрытое глубокими морщинами, словно рельеф старой карты, намекало на годы, прожитые не зря.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович! — Марков моментально вскочил, как будто вошёл командир полка, а не старик с добродушным лицом.

Они обменялись рукопожатием. Но было в этом что-то странное. Кивок. Чрезмерная тишина. И быстрый взгляд, почти незаметный, но напряженный, как между двумя офицерами, давно привыкшими говорить не словами, а подтекстами.

Они направились ко мне. Я в это время делал глоток остывшего кофе. Вкуса он, конечно, уже не имел, но казался единственным островом привычного во всей странности происходящего.

— Добрый день, молодой человек. — пожилой мужчина подошел ближе и протянул руку. — Александр, верно? Лаврентий Павлович.

— Да, здравствуйте. — ответил я, пожимая его ладонь — сухую, как песок, и холодную, как лед, долго лежавший в районе вечной мерзлоты.

Он отступил на шаг, заложив руки за спину. Двигался он медленно, но ощущение создавалось, будто он видит сквозь стены. Будто всё здесь — его дом, его храм.

— Не знаю, что уже успел поведать вам наш уважаемый товарищ майор… — Лаврентий Павлович бросил короткий взгляд на Маркова, тот не повел и мускулом на лице. — …но не думаю, что он успел погрузить вас полностью. Идемте.

Он чуть кивнул, затем добавил, почти шепотом:

— Я — инициатор вашего прибывания тут, но это станет ясно позднее.

Марков бросил на меня короткий взгляд. Без слов. Словно приглашая двинуться в след за этим сухоньким стариком, напоминающим врача.

Мы вышли в коридор.

Маршрут, по которому мы двигались, напоминал скорее сон, чем реальность, или какой-то новомодный фантастический фильм. Стены молочно-белые, почти светящиеся. Освещение шло откуда-то изнутри самих панелей, без ламп, без видимого источника. Пол глухо пружинил под ногами.

Двери встречались каждые десять-двадцать шагов. Они были разные не только по цвету, но и по ощущениям, которые вызывали. Некоторые утоплены в стены, как будто скрывают нечто сокровенное. Белые — нейтральные. Красные — угрожающие. Чёрные — словно предупреждение. Оранжевые — тревожные, как сигналы опасности.

— Цветовая система доступа. — пояснил Лаврентий Павлович, заметив, как я задерживаю взгляд на очередной черной двери с панелью без маркировки. — Но смысл её теряется, если ты не знаешь, что за ней. А большинство и не должно знать. Даже из нас.

Мы продолжали идти. С каждым шагом коридоры становились уже, а стены менее стерильными. В одном месте я заметил тонкие линии, будто следы когтей или трещины, которые кто-то пытался скрыть.

— Что здесь вообще за место? — не выдержал я.

— Это… нижний ярус комплекса. — ответил он, почти не поворачивая головы. — То, что не показывают большинству, политическим делегациям и даже основным научным работникам. Здесь находятся архивы. Останки. Фрагменты. И кое-что ещё.

— Останки? — прошептал я.

Он не ответил. Только ускорил шаг.

Наконец, мы подошли к двери. Она была темно-синяя, почти чернильная, со странным металлическим отблеском. Без ручки. Только черная глянцевая панель сбоку.

— Почти на месте. — сказал Лаврентий Павлович и подошёл к панели.

Он наклонился, и его лицо поглотил тёмный экран. Секунда — и раздался звонкий щелчок. Стена прошла мягкую вибрацию, и дверь с лёгким шипением ушла вбок, открывая проход внутрь помещения.

Я стоял, заворожённый. Никаких кодов. Никаких карт. Только взгляд.

— Скан по радужке. Модифицированный. — пояснил он. — Реагирует не только на биометрические параметры, но и на пульс, колебания зрачка и мозговую активность. Безопаснее, чем кажется на первый взгляд.

— Фантастика… — вырвалось у меня.

— Нет, Александр. — он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло нечто, что напоминало то ли страх, то ли благоговение. — Это не фантастика. Это — реальность, которая для нас выглядит новаторски. А для кого-то — и этот допотопный век.

Он вошёл первым. Я шагнул следом — туда, где начиналась правда.

Внутри царил матовый, слегка приглушенный свет, словно лампы пытались не осветить, а усыпить моё внимание. Воздух был чистым, слишком стерильным, будто я зашёл не в комнату, а внутрь гермитичной капсулы. На стенах мигали индикаторы и странные сенсоры. Какие-то из них выглядели знакомо — датчики давления, температуры, радиации… А какие-то были просто абстрактными пятнами света, играющими по поверхностям, словно живые.

Я медленно поворачивал голову, борясь с нарастающим чувством, что мое присутствие тут лишнее. И я не просто чужой, а ненужный. Как будто сама реальность подсказывала мне — разворачивайся и уходи.

Сзади бесшумно закрылась дверь. Марков прошёл мимо, не сказав не единого слова. Тишина, впившаяся в кожу, стала невыносимой.

— Может, кто-нибудь уже объяснит, к чему всё это? Зачем я вам? — голос мой сорвался чуть громче, чем хотелось. Не столько от гнева, сколько от нарастающего внутреннего давления.

Лаврентий Павлович неспешно подошёл к одной из капсул у стены. Он бросил взгляд на Маркова — они снова обменялись каким-то немым сигналом. Потом ученый повернулся ко мне, движения его были точны, выверены, как у хирурга на операционном столе.

Александр, — начал он мягко, но с той едкой твердостью, которую не сразу замечаешь. — Вы уже поняли, что мы не одни во Вселенной. Что ж… Это лишь вершина айсберга. Всего вам знать не нужно. По крайней мере, пока.

Он выдохнул коротко, резко, будто накапливал это дыхание. Перевёл взгляд на Маркова:

— Товарищ майор, бумаги подписаны?

— Никак нет, Лаврентий Павлович. — отчеканил тот, и добавил: — Пока ещё нет. Мы не дошли до сути.

— Скоро дойдём. — кивнул учёный. Его глаза задержались на мне, внимательно, будто сканируя.

— Александр, майор предоставит вам документы о неразглашении. Стандартная мера. Вам их надо будет подписать. Мы не питаем иллюзий — но поверьте, даже если вы решите заговорить… — он улыбнулся, но в его улыбке не было ни капли тепла, — …вам никто не поверит. И дело даже не в содержании. А в том, как это работает.

Он почесал подбородок, будто решая, стоит ли идти дальше.

— Но вы хотите правду, так? Раз так не терпится — получайте.

Он хлопнул в ладони. И в тот же миг комната ожила. На стенах загорелись экраны — их было не меньше десятка. Перед глазами закружился калейдоскоп из данных, видеофайлов, диаграмм. Некоторые кадры были откровенно странными: архитектура неизвестных городов, символы, сияющие в инфракрасном спектре, силуэты — почти человеческие, но с чем-то… лишним.

— Разумная внеземная жизнь существует. Существовала задолго до того, как мы приручили электричество и другие знания. И, что важнее, давно следит за нами.

Я замер, ловя каждое его слово.

— Они называют нас младшими видами. Примитивными если хотите. По меркам их эволюции, мы как декоративные животные. Занимательные. Часто опасные сами для себя. Но больше всего неразумные. И только недавно… только недавно… — голос Лаврентия стал почти торжественным, — Мы показали, что умеем учиться, что можем двигаться вверх. А это — первый критерий допуска к контакту.

— Вы хотите сказать, что… мы заслужили внимание?

— Скорее… наблюдение. — он чуть кивнул. — Они не вмешиваются в наше развитие. Не вмешиваются напрямую. Иногда, конечно, в чем-то помогают. Так, незначительные уступки с их стороны, объедки… — Он презрительно фыркнул, но потом продолжил в более мягкой форме. — Однако, есть условия. Никакого тотального вреда планете. Никаких глобальных войн с применением определенных видов оружия. И беспрекословное принятие их контроля над ключевыми точками планеты. Включая как господство за пределами атмосферы, так и полный контроль внутри земных недр.

Я сглотнул. В горле пересохло. Может из-за кофе, а может из-за новой для меня информации. Казалось, комната сузилась.

— Контроль…?

— Незаметный. Элегантный. Чаще всего даже добровольный.

Он подошёл к панели. Пальцы скользнули по сенсору, и экраны синхронно вспыхнули одинаковым изображением. Теперь перед нами была видеозапись. Старая, зернистая, но явно улучшенная современной цифровой обработкой.

— Это — первый официальный контакт. — сказал он, не сводя глаз с экрана.

На нём зал, дипломатическая встреча. Люди в костюмах, знакомые из истории лица. И в центре — он. Незнакомец. Чуждый окружающему его пространству. Похожий на человека, но “улучшенный”. Черты лица более четкие, геометрически правильные. Взгляд хищный. В движениях была ледяная грация, как у хищника, понимающего, что он — вершина пищевой цепи.

Он был одет в странный, обтекающий костюм, что-то между броней, скафандром и второй кожей. Его фигура выделялась из окружающей его толпы не экзотичностью, а именно надменной уверенностью. Ему не нужно было доминировать — он уже был выше.

— Их физическая форма близка к нашей, да. Но это не значит, что мы с ними “похожи”. — пояснил Лаврентий. — Это, скорее, шутка эволюции. Точно мы не знаем, потому что исследовать их не приходилось возможным. И всё равно… мы ощущаем разницу. Даже на этих записях. Они не люди. Они — другие.

Следующее видео резко контрастировало с предыдущим. Изображение было кристально чистым, явно сделано не так давно, с помощью самых современных технологий.

На экране вновь возник он — гость. Те же безупречно выверенные черты лица, такие же холодные глаза, в которых не было ни капли времени. Ни морщинки, ни седины, ни единого признака старения. Лишь безмолвная уверенность во взгляде.

Вокруг него — фигуры мировых лидеров, часть из которых я узнавал. Другие… словно вырезанные из неведомой хроники, чужие, незарегистрированные в мировой памяти.

— Разница между этими кадрами — шестьдесят два года, Александр. — Лаврентий Павлович подошёл ближе, как будто сам собирался нырнуть в экран. Его палец коснулся изображения.

— А он не изменился. Ни на день. Ни на дыхание. Представляете, какой прорыв это мог бы дать медицине, биотехнологиям, науке? Но… — он на мгновение замолчал, и голос его потемнел, — сейчас не об этом. Это был их посол. Представитель. “Переводчик” между видами, если угодно.

Шестьдесят два года. Я машинально пересчитал в уме. Возраст моего отца. А он… Он всё так же сидит, с таким же взглядом, будто наблюдает за экспериментом, а не участвует в нём.

И всё-таки, самый главный вопрос прорывался сквозь поглощающее меня замешательство:

— Но при чём тут я? — голос сорвался сам собой. Почти шёпотом. Почти мольбой.

Лаврентий Павлович бросил на меня взгляд, в котором мелькнула тень удовольствия. Как будто он ждал этого вопроса.

— О, Александр… Всё по порядку. — он слегка улыбнулся, но его улыбка походила на растяжение маски, а не на выражение эмоции. — Вы ведь знаете, как иногда простая песчинка может заклинить всю машину?

Он переключил изображение. Теперь на экране был не ролик, а зашифрованный файл. Его расширение выглядело настолько странно, что я не сразу понял, что вообще смотрю. Но память — гадкая штука. Где-то в глубине сознания всплыло: я уже видел такой формат. Раз на одном из архивных серваков, где тестировали нестабильные алгоритмы адаптивного ИИ. Файл изначально был нечитаем, и его быстро удалили.

— Несколько лет назад, — начал Лаврентий, и голос его стал тише, почти шёлковым, — старый посол исчез. Без предупреждений, без церемоний. Исчез — и всё. А на его место… пришёл новый.

Новый “посол” так ни разу и не вышел с нами на связь, а на все наши попытки установить контакт, мы либо были проигнорированы, либо получали отписки как вот эта.

На экране вспыхнуло явно текстовое сообщение, но в виде незнакомых для меня символов. — Белиберда какая-то. — вырвалось у меня.

— Интересно! — воскликнул ученый. — Не зная их языка, вы на удивление точно проникли в смысл тут написанного. Если перевести смысл всей “воды”, то с нами просто не горит встречаться новый представитель их нации. Но именно с тех времен, как предыдущий представитель покинул планету, на нашей планете начались странные похищения, а орбиту заполняют непонятные устройства. И это нам не нравится.

Тут же рядом со мной раздался знакомый голос Маркова, от которого я вздрогнул, полностью до этого забыв о его существовании.

— Если вы подпишете соглашение, мы гарантируем защиту. Для вас. И для вашей семьи. Ваших друзей. Вас не тронут. А если всё пройдёт успешно, вы получите доступ к тому, чего не касался ни один человек.

— А если я откажусь? — спросил я. И сам же пожалел. Потому что Лаврентий Павлович посмотрел на меня так, будто я только что лизнул штекер под напряжением.

— Отказ… возможен. — произнёс майор тихим голосом. — Но тогда вы всё равно останетесь “внутри”. Только в другом статусе. Без права доступа. Без движения. Без голоса. Вы станете наблюдаемым, а не наблюдателем. И, поверьте, это гораздо хуже. Как вы помните, мы заинтересованы в сотрудничестве.

— Вы готовы поработать с нами, Александр?