Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

Летящая на огонь. Пелагиад, Вивек

Закат в Пелагиаде весной особенно красен, ярок. Поднявшийся ветер заставляет куриться пыль на дороге и плясать кружевные тени едва зазеленевших деревьев. Как раз в такое время в заднее окно дома хаджитки Анасси, уважаемой торговки, поскреблись. Думая, что за каким-то надом явился сосед, огородник Дралас Гилу, тетка подняла раму. Вечерний гость уперся ногой в фундамент и дотянулся до подоконника, показав довольную разъетую физиономию с пышными баками и наглыми золотыми глазищами.

— Тебе тут племянница велела кланяться. Передает копченый гуарий бок и яичко.

— Яичко? — тетка Анасси задумчиво потрогала перламутрово сияющее здоровенное яйцо квама, который гость взгромоздил на окошко вместе с ароматной торбищей. — А через двери войти не мог.

Черрим развел мохнатыми ручищами, талантливо сохраняя равновесие на узком пояске камней.

— Мало ли что тут деется.

— А у нас тут не столица. И если что случится, мне первой и сообщат.

Взмахом лапы тетка Анасси разогнала докучливых вечерних насекомых.

— Ты давай, или внутрь, или отсюда.

— Так я не один. Пришел вот разведать… и гостинцы…

Седая хаджитка хмыкнула.

— А сколько вас?

— Да отряд большой. Тридцать душ. Мы пока в склепе Андрано устроились. Там места много. А я к тебе.

Анасси сощурилась.

— А моя подопечная тоже с вами?

— Ну…

— Дом огромный, пустой. Ночуйте, сколько влезет. Кому места не хватит — Дралас заберет. И вон таверна «Полпути» стоит пустая. Они счастливы будут и денег за постой не возьмут.

Черрим недоверчиво сморщил нос.

— А не подозрительно будет, что нас вооруженных и столько?

— Ну, катапульты ж вы с собой не тянули? — покивала головой Анасси. — А отряд по нонешнему времени и невелик. Кругом все вооруженные ездят, кто вообще за стены осмелится сунуться. И караульных нанимают. Говорю же: если появится кто чужой, ко мне первой прилетят. Нечего вам ходячие трупы пугать. Веди всех сюда. Только через дверь.

И сочтя разговор законченным, принялась готовить на гостей обильный ужин.

Черрим, фыркнув, спрыгнул с фундамента и отправился за остальными. Закатное солнце играло бликами на двемерике его доспеха.

Ждать себя гости долго не заставили. Кто с парадной калитки, кто через ограду объявились в усадьбе Анасси. Смущенно топтались на пороге, вытирая ноги о половики. Складывали у стенки поклажу. Анасси показывала гостям, где умыться, где привязать верховых. Черрим распределял людей в охранение и в помощь по котлам и громко фыркал на Аррайду:

— Твое дело караулы проверять, а не в них ходить. Отдыхай.

Нереварин и Лин с Эдвиной обнялись с кошкой и зашедшим Драласом Гилу, как старые добрые друзья. А вот некоторые новички косились на Анасси с опаской — похоже, им уже успели рассказать и о гордом ее характере, и о боевых умениях в Дожде-на-Песке. Да и когти, которые хаджитка выпускала время от времени, внушали.

Стульев на всех не хватило. Принесли из кладовой доски, обернули рядном и уложили на сиденья, тесно устроились за столом.

Тетка Анасси, оценив богатыршу Велву, вместе с ней вынесла караульным горячий флин — после заката все еще изрядно холодало, да и соленый ветер с залива нельзя было назвать ласковым.

Черрим отобрал разведчиков и отправил их промочить горло в «Полпути» и в лавки, что еще не закрылись: и прикупить нужное, и послушать сплетни. Выдав им кошелек и приказав не увлекаться особо. Дракошки приятно звякали, глаза сверкали в предвкушении ужина. Хотя Анасси с Гилу расстарались, и еда, что они выставили на стол, казалась куда привлекательней той, что подают обычно в тавернах. Имелись даже киродиильская маринованая капуста в огромном фарфоровом тазике и местные маринованные грибочки.

Так что сперва только ходили челюсти да раздавался смачный хруст.

Зазвала на ужин Анасси лекарку Игфу и командира форта, босмера Ангорила. Оба отдали должное ужину и проявили искреннюю радость гостям.

Проверив дозоры и услав отряд спать, после того, как они покончили с дневными трудами, вытерев стол и перемыв посуду, Черрим подтянул к очагу скамью и поставил флин на каминную решетку. Анасси наблюдала со снисходительной усмешкой за тем, как он хозяйничает.

Лин рукавами мантии обхватил кубок, чтобы не обжечься, отпил и в наслаждении зажмурился. Анасси кочергой разбила прогоревшее полено.

— Вижу, спросить вам не терпится…

— Нам, — завел глаза к потолку Черрим. — Ну разве что последние новости узнать. Мы ж в своем кагутьем углу… ни новых лиц…

Лин саркастически захмыкал.

Анасси пожала плечами.

— Да все как всегда. Болтают разное. Мол, никакого тебе Нереварина. Что это переодетая дочка герцога Дрена головой тронулась и пошла против дяди войной, чтобы его рабов освободить. Что людей с собой ведет целые тышши. Языки без костей. А вот командир форта наш наконец за ум взялся. Убрал всю живность с двора, ров расчищает и стены надстраивает. Ибо приказ ему такой из Эбенгарда вышел. С другой стороны, запасы провианта лишними не бывают и свинок жаль. А вы сами сюда зачем?

— Да по дороге в священный град пришлось. Ты там часто бываешь, может, что скумекаешь.

Черрим достал из сумки свернутый в трубочку пергамент с болтающейся восковой печатью без герба.

— Ух ты! Сурово…

Кошка пригладила шерсть на голове, старательно вытерла ладони о передник и приняла письмо. Точнее, пакет, запечатанный безымянной восковой печатью, сейчас сломанной, с одиноким листочком внутри.

На пакете было крупно выведено: «Чужеземцу, именующему себя Нереварином, доставить срочно».

Почерк письма был уборист, но четок — почерк профессионального писца.

Анасси потерла глаза, уставшие от мелких буковок.

— Ох и наворотили, без стакана не разберешь… Письмо настоящее?

— Настоящее. Нашим друзьям в Вивеке удалось раздобыть несколько документов, начертанных рукой секретаря почтенного прелата. Адхиранирр с друзьями расстаралась.

— Моя племянница дадеко пойдет, — улыбнулась Анасси.

— Стиль и почерк совпадают, — вмешалась Эдвина. — Никаких подделок вручную или магией. Кто писал, специалисты моего отделения могут определить абсолютно точно. Остается характерный след прикосновения…

Глянула на лыбящихся друзей и замолчала.

— Так что тогда вас смущает?

— Во-первых, это может быть подстава, — Черрим подрал когтями баки. — Все знают, что Толер Сариони не выносит Берела Салу, командира Ордена Дозора.

Анасси дернула узкими губами: мол, знаю, давай без подробностей.

— Но этом может быть лишь видимость. В таком важном деле, как разоблачение еретички и врага Триединых.

— А второе?

— А второе: что ее приметы снова развешаны по всем столбам и углам священного Вивека. Такую дылду не спрячешь, даже если переодеть.

— И магия исключается, — подхватила Эдвина. — Ординаторы ее за милю учуют.

— А архиканоник через эту Индулес настоятельно потребовал предъявить ему Луну-и-Звезду вместе с рукой.

— Вот зараза, — ухмыльнулась кошка. — И вы ничего придумать не можете?

— Все, что мы придумали, никуда не годится. С другой стороны — отказаться от подобного предложения было бы глупо, — Черрим вздохнул. — Внести рознь в стан противника, натянуть нос Сале или, если очень повезет, получить могущественного союзника в Храме и ресурсы…

— Гильвас Барело учился вместе с Толером и говорит, что он порядочный человек.

— Порядочных людей, облегченных властью…

— Ну-ну, — сощурился аптекарь.

— …я мог бы по пальцам пересчитать, — вывернулся кот.

— Если… — подал голос стеснительный Гилу. — Как госпожа Аррайда должна попасть в покои серы Сариони?

— Не через парадный вход, — успокоил Черрим. — Господин архиканоник озабочен своей репутацией и шпионами Ордена Дозора, потому мы сперва должны встретиться с некой Дансой Индулес и предъявить письмо Сариони и кольцо Неревара, как я говорил уже, вместе с рукой, а уж она передаст нам ключи от задней двери в его покои. А сам Толер в назначенное время уберет оттуда охрану. Если ему можно довериться, конечно.

— У нас нет другого выхода, — Аррайда отставила кубок с остатками флина и сощурилась на огонь.

— Я знаю эту женщину, — огорошил всех Гилу. — Она послушница и метет площадь перед храмом. А еще торгует самыми простыми зельями, для бедных пилигримов. И качественными заклинаниями, восстанавливающими утерянные силу, разум и так далее.

Взгляды сошлись на огороднике, и его серые щеки покрылись бурым румянцем.

— Если, госпожа, я скажу неправильное и нехорошее, то простите меня заранее, — он прямо посмотрел на Аррайду. — Я часто бываю в Высокой Капелле, знаю там многих, делал пожертвования на храм… Если я представлю вас моей захворавшей рабыней… Это позволит вам спокойно получить ключ.

— Хорошая мысль, — неожиданно поддержала Драласа Игфа. — Вивек так и кишит больными и убогими, прикинуться одной из них и смешаться с толпой — никто не заметит.

— Вот только рост выдает, — флегматично возвел глаза к потолку Черрим.

— А отвези ее на тележке, — Игфа улыбнулась. — Замаскируем под разжижение разума или там бурую гниль. Я объясню, как чувствуют себя и ведут больные.

— А я замаскирую, — хмыкнула Анасси. — Я и перевидалась таких, и не одного сама сделала. Больным и убогим подают охотно, на этом все нищие держатся. Ну и в копилку Гильдии… — она прикрыла рот лапой. — Ох, разболталась я. Если все согласны, то теперь спать. С утра нам предстоит немало работы.

Но спать отправились не все и не сразу. Эдвина сидела в кресле у очага, ежилась от тянущего в окно сквозняка, зевала, прикрывая рот ладонью. Черрим подкидывал в огонь рассыпавшиеся по полу щепки и кору. Кошка решительно отодвинула его бедром, сунула в огонь сухое полено. Поворошила кочергой, чтобы лучше разгоралось.

— Что, теперь и по Вивеку нельзя ходить спокойно?

— Получается, нельзя, — Черрим вытер лапы о штаны, оставляя на холстине черные разводы. — Там только присные Дагота чувствуют себя вольготно. Когда нас открыто поддержали не только поклонники даэдра и жрецы-отступники, но и некоторые иерархи храма, Сала вовсе озверел… Прошлый визит в священный город сошел нам с рук разве что из-за исключительной наглости. Не ждал Орден Дозора, что Нереварин будет шляться там в открытую.

— А Вивек? — перебила его Анасси, приглаживая шерсть за ушами.

— Ревнует, — сказала Эдвина. — Вместо того чтобы цыкнуть на псов и дать действовать открыто. Гильдию магов и гильдию бойцов практически взяли в осаду.

— И не один несчастный шпион, — хмыкнул бойцовый кот, — а стадом ходят, на плечи едва ли не ложатся, в затылок дышат, разговоры подслушивают без стеснения.

Он схватил и согнул в кольцо кочергу.

— Прощупывали мы дорогу, чтобы Красиус подтвердил полномочия полководца Хлаалу. Ну, пришлось спасаться каналами. Не первый раз, но прошлые не были столь сокрушительны. А Курицу вызвали в Кальдеру письмом — шахтеры народ сурьезный, шпионам Ордена Дозора рыло начистить не постеснялись.

— Странно Сала использует пожертвования, на которые живет, — хаджитка отобрала кочергу и, с пыхтением разогнув, поставила на место. — Народ ему платит, чтобы он их за эти же деньги гнобил?

— Ну, послушаем, что скажет Сариони. Не все же они дураки, в конце концов.

— Ну, я надеюсь, — посмотрела стеснительно Эдвина.

Кошка дунула на лампу:

— Теперь точно спать!

Игфа с Анасси занимались Аррайдой, добиваясь безупречной маскировки. А Черрим гонял отряд ради слаженного взаимодействия.

Он поделил своих людей на три части. Первые должны были идти в авангарде и осуществить предварительную разведку, выбрать безопасный маршрут. Потом выдвигалась основная группа — прикрывать Аррайду с Гилу. А за ней уже следовал аръергард, он же резерв.

— Ваше основное дело — оберегать Нереварина, — внушал Черрим подопечным. — Все остальное тоже существенно, но не очень. Не влипайте в драку, дайте отвести Арри подальше и прикройте отход.

С условными сигналами здорово помог командир форта Пелагиад Ангорил, наградив каждого из спутников Аррайды порцией шариков, безо всякого заклинания дающих, если их расплющить, высокий световой столб. А еще научил запускать цветные дымы, способные дезориентировать на время любого противника. Чтобы местные жители не сбежались на зрелище, командир приказал запереть ворота, но зеваки стояли под стенами и разошлись совсем не скоро. А утром проспали дольше обычного, что позволило отряду покинуть Пелагиад на рассвете почти незаметно.

Последний привал перед рывком на святой город они устроили чуть в стороне от моста, ведущего в квартал Чужеземцев.

Здесь было пусто, горячие солнечные лучи пронизывали ветви ивового пыльника и канета, покрытые свежей весенней листвой. Словно рыбья чешуя, сверкали на темной воде обводного канала.

Авангард ушел в город, и оставалось время отдохнуть без суеты перед тем, как, дождавшись гонца, двинуться следом.

Аррайда, уже замаскированная, присела на перевернутую тележку, в которой ей предстояло ехать. Внимательно разглядела свои кисти, перевязанные грязными бинтами. Старательно посребла пальцами землю, добавляя под ногти грязи, и задумчиво произнесла:

— И скажите мне, какая зараза запретила тут вьючных и верховых?

— Гуарий помет не должен осквернять мостовые Священного Города, — ответил огородник.

— А еще это сильно бы ударило по гильдии лодочников и носильщиков, — поднял желтый палец вверх Тьермэйлин.

— Нашли проблему, — фыркнула Эдвина. — Могли бы им мешки под хвосты подвязать.

— Лодочникам?

Громовой хохот встряхнул ветки. Черрим зашипел:

— Тихо-о…

— А не обратиться ли нам к гильдии чистильщиков, — провещал Лин, перестав икать от смеха, — и не пройти ли к Храму тайными широкими тропами канализации? Все же легче, чем в тележке трястись.

Эдвина зажала нос и гнусаво пробурчала:

— Там воняет.

— Зато ординаторы после той бабы с ножом не лазят.

— Ну, ради Арри слазят, — Черрим хмыкнул, теребя себя за ухо. — Проще надо быть.

— И к тебе потянутся, плотно сжимая кольцо.

— Еще лектикариев нанять предложи. Орден Дозора и за занавески к тебе заглянет, и братский поцелуй запечатлеет на гнусной твоей физиономии.

Аптекарь с притворным ужасом прикрылся широкими коричневыми рукавами.

— Я серьезно, — вздернула подбородок Эдвина. — Да ну вас. Обсудили уже все! И лодка не годится! И вплавь!

— Ладно-ладно, — вскинул мохнатые кулачищи Черрим. — Это мы так. Поговорили, и будет.

Тут как раз объявился, раздвинув ветки, гонец, и сообщил, что путь чист. Гилу перевернул тачку, бросил на дно свернутый втрое плащ, и Нереварин уместилась внутри, согнувшись в три погибели, руками ухватившись за борта. Сверху огородник прикрыл «рабыню» кожаным фартуком и с усилием двинул тачку с места.

На мостах Гилу несколько раз останавливали патрули, но, заглянув под фартук, где «болящая» пускала пену изо рта, брезгливо сплевывали и разрешали ехать дальше. Несколько раз огородник останавливался, отдыхая. Пил воду из долбленки, привешенной к поясу, давал Аррайде продышаться. И снова трогался в путь.

Тележка тряслась и подскакивала на неровностях мостовой, и, несмотря на подстилку, Аррайда набила себе синяков и занозила ладони о шершавые борта. Все болело, а пальцы, казалось никогда не получится разогнуть. Да и спину тоже. А еще «Рабыня» обливалась потом под кожаным фартуком и панически боялась, что грим потечет.

Но наконец тачка остановилась, скрип колес прекратился, принося облегчение, зато стали слышны плеск воды, легкие шаги и шорох трущейся о мостовую метлы. Гилу хрипло откашлялся. И терпеливо ждал, пока Данса освободится и подойдет.

— Что у тебя? — послушница отставила метлу к стене арки. Огородник поманил ее наклониться, чуть сдвинул с тачки фартук и слегка оттянул бинт на руке Аррайды, демонстрируя Луну-и-Звезду. Данса, покачнувшись, ухватилась за пояс.

— За мной.

За углом две осклизлые ступеньки вели вниз, в полукруглую дверцу, за которой с одной стороны стояли метлы и ведра с тряпками, а с другой две кровати за ширмами и широкий стол с алхимическими приборами и ингредиентами для зелий.

Гилу, взвалив на плечо Аррайду, спустился под влажные, тронутые плесенью своды.

— Сидите тут, пока стемнеет, — велела Индулес и сунула огороднику ключ. — Это от задней двери в покои архиканоника. Недалеко от квартиры беглой библиотекарши, я говорила, помнишь? Ладно, — она зябко повела плечами. — Как солнце опустится — сама отведу. Запритесь изнутри. Я постучу вот так.

Она постучала по стене и, покряхтывая, вышла. Зато в дверную щель буквально втек Черрим.

— Ну, все спокойно, — утешил он. — Мы за данмеркой проследим.

Оглядел подвал и выскользнул наружу, позволив Гилу запереть наконец двери.

Солнце зашло мгновенно. Вот только на стене лежал, проникая в высокое окно, его розовый отблеск, а вот в подвале уже темно и, кажется, соленый запах близкого моря стал резче в темноте.

Явилась Данса с метлой, постучала условленным стуком и повела гостей бесконечными коридорами к задней двери в покои архиканоника, оглядываясь время от времени, испуганно прислушиваясь к шорохам и высматривая ординаторов. Но так никого и не заметила.

Указала на крутую лесенку в несколько ступенек:

— Вам туда.

И поспешно растворилась в полумраке.

Охраны у задней двери не было. Ключ легко повернулся в смазанной маслом дверной скважине. Эдвина проверила покои заклинанием. Одинокая лиловая тень откинулась в невидимом кресле. Подтверждая ее присутствие, по темным комнатам разносился заливистый храп.

— Умаялся старичок, — шепотом заметил бойцовый котище. — Осторожней, а то напугаете со сна.

Шестерка охранников бесшумно проскользнула в апартаменты, занимая оборону у выходов. Друзья задержались поодаль, Аррайда же встала напротив архиканоника в свете горящей у кресла лампы и осторожно кашлянула.

— Кто здесь?

— Вы звали меня? Я пришла.

Маскировка удалась на все сто. При виде Нереварина на Толера Сариони напала икота. Черрим плеснул старику воды из расписного кувшина.

— Что за… — архиканоник близоруко вгляделся в Луну-и-Звезду на пальце Аррайды.

— Я так понимаю, это маскировка? — пожевал губами. — Полагаю, если ты не пренебрегла условиями из моего письма, нужды скрываться больше нет. Вон там таз, умойся, — он дернул подбородком в угол на ширму. Протянул лапку: — А мне подтверждающие бумаги извольте.

На какое-то время в комнате остановилось. Аррайда умывалась с шумом и плеском, Лин поливал ей из кувшина. Черрим с Эдвиной помогали облачиться в доспех и подали оружие. Толер шелестел бумагами.

— Все правильно как будто. Госпожа полководец, ступайте за мной.

Еще в коридорах храмового квартала Нереварин обратила внимание на приглушенный, равномерный шум, а когда двери под небо распахнулись, поняла его природу. В лицо пахнуло морской солью и свежестью и пригоршней ударил дождь.

Непогодь накрыла Вивек одеялом туч так плотно, что не было видно ни зги. Разве что слепили короткие молнии: золотые, алые, лиловые. Ливень равномерно дробил по ржавым крышам, мостовой, парапетам в лад морю, бьющему о сваи священного города. Вивек был залит водой. Она маслянисто блестела везде, отражая свет молний и редких фонарей, по щиколотку заливала ноги, текла за шиворот, заставляла ежиться и вбирать голову в плечи. Всех, кроме Аррайды. Она впитывала запах мокрых листьев и соленой воды, дышала с наслаждением. После душного дня гроза казалась восхитительной.

И вспоминался разговор с Черримом, когда они вышли из особняка Дрена.

… — Чувствую себя рубахой на бельевой веревке, которую треплет ветром туда-сюда, и при этом она остается на месте.

— Завтрашним ветром, — широко улыбнулся Черрим. — И ты больше похожа на парус…

— Что? — архиканоник обернулся, прислоняя фонарь полой плаща, чтобы не погас.

Спутники перешли мост и стали подниматься по лестнице, окруженной каскадом водопадов, текущих из Канала загадок под дворцом.

Бесстрастные стражи, как статуи, выстроились по обе стороны ступенек. Капли дождя стекали по индорильской броне. Поднявшись на верх крутой лестницы, задыхаясь, Толер Сариони припал на колено у алтаря Благородства, бросил в чашку ритуальный мешочек с дракошками. Аррайда последовала его примеру.

И почти сразу же огромные, окованные бронзой двери дворца бога-короля растворились, бросая на лестницу прямоугольник света. И, отсекая грозу, захлопнулись за спиной. Сразу сделалось тихо.

Огромная сводчатая приемная встретила гостей внимательным молчанием. Своды ее терялись в темноте, важно шелестели шелковые занавески. По натертому полу боязно было ступать. Креслица и кушетки изгибались, выпячивая бархат и кожу подушек, завивая спиралью деревянную позолоченную резьбу. Лампионы выгибали бронзовые стебли с цветочными чашами стеклянных абажуров, в которых сиял огонь. Пахло благовониями, скаттлом и канетом. Огромные желтые цветы торчали из узких, высоких, покрытых чеканкой ваз. По периметру зала тоже стояла стража из ординаторов: неподвижная, безмолвная.

Архиканоник попросил гостей подождать в приемной — всех, кроме Аррайды, жестом пригласив ее следовать за собой.

Парадная приемная была образцом изысканности и чистоты, но чем глубже они продвигались, тем сильнее был запущен дворец.

Стражники попадались все реже, Сариони тоже вежливо отстал, и наконец перед Аррайдой остались пустые коридоры с фестонами паутины и редкими факелами по сторонам, протянувшими до пола языки копоти.

Казавшийся бесконечным проход перетек в круглую ротонду под ржавым куполом. Середину ротонды занимал круглый же помост, вокруг которого горели огни в чашах, а над помостом колебался, как лезвие свечи, бог-проповедник Вивек, странно похожий на шута из-за кожи наполовину золотистой, наполовину серой. Острые данмерские уши торчали над маленькой головой, губы были выпуклые, глаза впалые. На Вивеке не было ничего, кроме набедренной повязки, но из-за странной двухцветной кожи он не казался голым.

Мстилось, бог спит, все время меняя позы. То вращаясь над помостом, то подбирая ноги, но глаза оставались закрытыми. Возможно, снились ему кошмары.

Аррайда должна была бы испытывать трепет или возмущение, возможно. Но так устала за этот день, что способна была только на слабое любопытство. Она остановилась перед помостом и без стеснения Вивека разглядывала.

Один из Триединых то ли ощутил ее взгляд, то ли решил, что пора заметить мошку у себя под ногами. Серые глаза открылись и взглянули на гостью прямо.

— Будешь бросать мне горькие упреки или сразу перейдем к делу? — спросил он то ли с опаской, то ли с легкой насмешкой.

— Я пришла искать союза против Дагота.

Вивек вскинулся и стремительно повернулся вокруг собственной оси.

— Ты он, ты вправду он. Неревар! Прямолинейный, скучный! Но без тебя мы не могли побеждать. Ты сделал нас тем, чем мы стали, объединил в первый совет. Только с тобой мы смогли прийти на Красную гору и победить Шора, Вулфхарта и Думака. Только с тобой мы одолели Ворина Дагота! А потом все пошло не так, совсем не так. Когда Дагот сумел восстановить силы в первый раз, мы привели на Красную гору огромные армии, и все равно были разбиты и позорно бежали, оставив Ворину два Инструмента из трех. Едва успев возвести Призрачный предел, чтобы его потрепанной войско не хлынуло с горы на Вварденфелл. Кто мы были без тебя? Кучка детей, испугавшихся темноты. Ах, если бы мы сразу это поняли!

— Кажется, мы собирались обойтись без горьких сожалений.

Вивек завис в воздухе, поджав под себя ноги.

— О, прости. Иногда меня мучают воспоминания, иногда — сны. Оказалось, быть богом — совсем не то, что мы думали. Меня словно двое. Один видит сны о Морроувинде и совершает положенные подвиги, другой висит здесь, в пыли и паутине.

Он дернул рукой, и по ней поплыло тонкое и опасное радужное сияние.

— Чем больше проходит веков, тем сильнее я скучаю по временам, когда мы были молоды, когда только что пришли на Вварденфелл, и весь мир с его радостями и соблазнами лежал перед нами. Весь мир, и ты был рядом. Мы воевали, мы покоряли и открывали новые земли, мы были веселы и неведающи.

Он подался к Аррайде, присевшей на край помоста.

— Ты сидишь, как когда-то я у твоего трона. Я так любил играть на лютне, прислонясь к твоим коленям.

— Или коленям Альмы?

— Ты помнишь? — Вивек испуганно дернулся и завращался на своем помосте. — Вот не надо инсинуаций. Лучше вспомни, как Аландро и Ворин пытались добиться твоей благосклонности, искали взгляда, притрагивались к тебе, обмениваясь злыми взглядами и словами и не только. Ладно, не буду сплетничать о том, что происходило за твоей спиной. И как бы ты ни упрекал…а меня, тебе придется мне довериться. Или как я научу тебя пользоваться Призрачным стражем? А без него инструменты Кагренака станут медленно тебя убивать. Дай руку, — сказал Вивек повелительно, переставая быть ревнивым юным поэтом и вновь становясь богом. Аррайда заглянула в продолговатые глаза кимера — или все же данмера? — и вложила ладонь в сухую лапку пережившего себя существа. И словно поплыла по цветной спирали — как тогда, в пещере воплощения. Только снов она не видела.

Нереварину было трудно сказать, сколько прошло времени, пока она вынырнула из мутных волн чужого разума. Хотелось отряхнуться, как отряхиваются звери, выходя из воды. И правое предплечье свела странная тяжесть.

Переливающийся радужно наруч, до того украшавший руку бога, теперь плотно сел на ее предплечье. Призрачный страж был живым, текучим, хотя в нем просматривалась жестковатая бронза двемерика.

Вивек смотрел на девушку из-под приспущенных век.

— Теперь ты можешь спокойно прикасаться к Разделителю и Разрубателю. И знаешь… я теперь не понимаю, может, лучше бы ты убила меня и избавила от снов.

— А как же это? — Аррайда неуверенно подвигала рукой.

— Ты разве не встречалась с Ягрумом Багарном? — Вивек ухмыльнулся. Нереварин покопалась в памяти.

— Если и встречалась, то не помню.

— Дивайт Фир. Корпрусариум. Он подобрал и вылечил последнего живого двемера.

— Правда?

Бог рассмеялся.

— Правда. Не терплю конкурентов. Но если бы ты сняла Призрачный страж с моего мертвого тела, то Ягрум научил бы тебя, как им пользоваться.

— Хорошо, что я этого не знала, — Аррайда опять присела на край помоста рядом с шутовской двухцветной фигурой. — Я не помню своей ненависти к тебе, даже если она и была. И не собиралась тебя убивать.

— Спасибо, — Вивек наклонил голову. — Да, теперь и ты, и твои друзья, и жрецы-отступники перестают быть вне закона. Я благословляю вас на войну. И желаю удачи. У нас не получилось, пусть выйдет у вас.

Словно холодный ветерок пробежал по спине. Словно с Нереварином вновь заговорили призраки Пещеры воплощения.

— А сам ты не будешь с нами?

— Только молитвой и добрым советом, — Вивек вздохнул. — Я уже рассказывал, как мы бежали под Красной горой. Как наскоро вкладывали силы в Призрачный предел. Не очень хорошо получилось, не то чтобы его прорывают там и сям, но под ним и сверху… Я не сижу здесь слепым и ничего не понимающим, — он обвел взглядом грубые серые стены круглого чертога. — А мне, как богу, перестают доверять, взыскуют истины, уникая в вере. Еще и Дагот перехватил силу Сердца и перетянул на себя, как одеяло, оставив Триединых мерзнуть на ветру. Ох, прости, — смутился он. — Иногда я все еще больше поэт, чем бог. Пройди вдоль покоя, прочитай документы, что для тебя приготовили мои писцы. Прими мой план разгрома Дагот Ура или используй свой собственный. Неревар…

Она послушалась совета и погрузилась в записи. Кое-что из выжимок Аррайде было уже известно, некоторые детали были уточнены, а кое-что — любопытно сравнивать с разведданными «клинков» и Легиона, удивляясь, насколько же точно ей с друзьями удалось перечеркнуть планы Дагот Ура собственными.

Она перебирала материалы допросов, манускрипты жертв вынужденного сна, личные заметки Вивека и ужатые варианты, обнажающие суть планов Ворина Дагота по захвату Вварденфелла, Морроувинда, Тамриеля.

Узнавала его надежды и страхи по поводу императора и конкретные предпринятые шаги в маниакальном желании очистить Тамриель от нвах для самого себя. Впереди вечность, позади вечность, можно не торопиться.

Перерезать Триединым доступ к Сердцу Лорхана, убрать их присных с Красной горы. Создавать нового бога и держать это в тайне.

Отравить сны данмеров и расширять кольцо своих слуг вокруг Красной горы. Устроить главную базу в Когоруне для дальнейших операций в пустошах. Организовать меньшие базы у небольших портовых городов и в прибрежных районах Вивека, где проживает беднота. Внедриться и захватить синдикаты контрабандистов. Вербовать сторонников среди тех, кого не накрыло снами, включая представителей дна, нищих и ненавидящих империю.

Распространиться из меньших баз в другие города и деревни и завербовать всех, кто поддается внушению через сон. Захватывать покинутые башни и развалины и там обучать сектантов как налетчиков и солдат… И так далее.

Свеча, догорев, растеклась восковой лужицей, и Аррайда нетерпеливым щелчком пальцев сотворила себе кошачье зрение.

Вивек не лгал и не щадил самого себя.

А вот и последняя стопка пергаментов.

Аррайда свернула «план разгрома» в трубку, сунула в сумку и протерла глаза.

Вивек прекратил свой вечный танец и присел на край помоста.

— Я прекращаю преследовать жрецов-отступников, останавливаю Берела Салу и буду тебе помощником во всем, в чем потребуется. До самого конца. Вечные стражи и ординаторы усилят твою армию.

Нереварин устало присела рядом с ним.

— Спасибо. Но… ведь, когда погибнет Сердце, погибнешь и ты. Ты отважен.

— Не погибну, не думаю. Сота Сил и Альма лишились проклятых инструментов как связи с Сердцем давным-давно. И при этом не то что не умерли, божественной силы не утратили. Как и я сегодня. Нас давно питает вера.

Он посмотрел на Нереварина искоса:

— Странно, я всегда знал тебя как завоевателя, а не защитника. Разве что в детстве. Некоторые вещи быстро забываешь.

— Мне пора.

— Заглядывай хоть иногда, — Вивек глянул с тоской. — Мне здесь одиноко.