Застава, к бою! (СИ)

Глава 7

— Почему не доложил раньше, рядовой Вавилов? — Спросил Таран холодно, — Почему утаил эти сведения?

— Виноват, товарищ старший лейтенант, — пролепетал Вавилов, опустив голову, словно провинившийся школьник.

В канцелярии нас было лишь трое. Таран, сверливший Клима взглядом, словно стараясь прожечь в его лице дырку, сидел за столом. Мы с Климом стояли перед ним, посреди комнаты.

Когда мы говорили с Вавиловым во дворе заставы, он рассказал мне, что очень жалеет о своем поступке. Жалеет, что не сообщил ни Тарану, ни особистам о том, что ему известно, где должны были держать Амину.

Сначала, когда после поимки Мухтаара, вскрылось, что бандиты собираются напасть на Шамабад, Климу показалось, что теперь то, что он знал, стало несущественным. Что он не в силах никак помочь девушке, ведь и сам сознался офицерам, что его хотели подтолкнуть к диверсии. А позже, когда многие заговорили, что никакого налета на заставу не будет, он убедил себя, что даже расскажи он все кому-то из офицеров, это уже ничего не изменит.

Чем больше носил Клим эти мысли в голове, тем сильнее его съедали сомнения.

Когда же он не выдержал, то решил признаться мне. А потом попросил, чтобы я помог ему всю эту информацию как-то представить Тарану. Один к начальнику заставы он идти боялся. Конечно, я согласился.

Почему не доложили раньше? — Оперев голову о руки и спрятав половину лица за сомкнутыми пальцами, повторил начзаставы.

— Испугался, — выдохнул Клим. — Сначала решил, что уже нет никакой ценности в этих сведениях. Раз уж я во всем и так признался, то не придется мне… заставу поджигать. А потом вдруг подумал: а вдруг душманы думают, что я не признавался? Вдруг считают, что я им все еще должен? И… вдруг все же придут напасть на заставу? Что тогда будет с Аминой?

Внимательный взгляд Тарана на мгновение скакнул с Вавилова на меня. В глазах начальника заставы читалась мрачная раздражительность.

— Испугался он, — вздохнул Таран и откинулся на спинку стула. — Испугался, значит…

— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант, — сказал я.

— Разрешаю. Что такое, Саша?

— Капитан Шарипов обмолвился со мной как-то, что девушка не так проста. Что она важный человек. И сейчас судьба ее висит на волоске.

Таран снова заглянул мне в глаза. Мелко покивал и сказал:

— Это правда.

Начзаставы поднялся со своего места, заложив руки за спину, пошел к окошку, откуда открывался вид на Пяндж и сопредельную сторону.

— Капитан Шарипов делится кое-какой информацией не только с тобой, Саша. Причем зачастую информация эта не предназначается ни для моих, не, тем более, для твоих ушей.

Клим как-то опасливо посмотрел на меня. Я не ответил ему своим взглядом. Он был прикован к Тарану.

Обратившись лицом к пейзажу за окном, Таран продолжил:

— Амина Искандарова, является дочерью Рустама Искандарова — сотрудника КГБ, направленного в Кабул еще в середине шестидесятых.

Я хмыкнул, понимая, что мои догадки относительно девчонки оказались верными.

— Он был послан в Афганистан под видом советского строителя. Однако его настоящей задачи я не знаю. Знаю только, что, уже проживая там, он женился на местной девушке. Гражданке Афганистана по имени Фатима Амали. О ней мало что известно, кроме того, что она состояла в Народно-Демократической партии Афганистана и… погибла в семьдесят третьем году.

Быстро сложив в уме два и два, я спросил:

— Правильно ли я понимаю, что Амина находится здесь, на Границе, не просто так?

— Правильно, — кивнул Таран.

— Значит, и ее отец здесь?

— Я не должен был рассказывать вам подобного, но, думаю, и так несложно понять, что да. Он тоже здесь, — покивал начзаставы. — И не просто здесь, а в лапах Юсуфзы.

— Особый отдел с разведкой планировали какую-то «операцию». Связана ли она именно с Рустамом Искандаровым и его дочерью?

— А вот этого, Саша, — сказал мне Таран, вздохнув, — даже я не знаю.

— И все же, есть вероятность, что девочка остается в опасности, — сказал я.

— Остается, — покивал Таран и обратился к Климу: — и раз уж ты, Вавилов, в курсе, где она может оказаться в ночь нападения…

— Мы не можем не воспользоваться такой возможностью, и не проверить, — ухмыльнулся я.

— Правильно мыслишь, Саша, — покивал начальник заставы. — И раз уж у нас на заставе лишнее стрелковое отделение, я могу выделить наряд для одного важного дела.

— Ну же, старик! Скажи, что ты видел⁈ — Имран схватил тощего старца за ворот простой льняной рубахи, потащил его в круг моджахеддин, собравшихся здесь.

Со смерти Захид-Хана Юсуфзы и двух его сыновей, Аллах-Дада и Мухтаара, прошло едва ли несколько часов.

Когда в ущелье прозвучал взрыв, Имран собрал людей и помчался туда, чтобы выяснить, что же произошло. Прошло не так много времени, прежде чем гонец вернулся к каравану.

— Юсуфза мертв! Юсуфзу убили шурави! — Провозгласил он.

Советских солдат не стали искать. Вместо этого моджахеддин забрали своих погибших и ушли из ущелья.

По дороге Наби заметил и приказал схватить старика-пастуха, что гнал своих овец по склону ущелья в низину, к пастбищам.

— Он видел шурави! — Вещали при этом Имран и Наби, — этот человек видел, как шурави напали на Аллах-Дада!

Чуть позже караван остановился у разрушенного древнего кишлака пастухов. Имран приказал разбить тут лагерь, чтобы решить, что же делать дальше.

Верные Захид-Хану люди волновались. Они спорили, требовали объяснений от выживших сыновей их главаря. Те выдали им «доказательство», которое во всеобщей суматохе должно было, по мнению Наби, убедить людей в вине шурави.

— Я привел вам того, кто сможет доказать, что это шурави напали на нас! Что это они убили моих возлюбленных отца и братьев! — Остервенело закричал Имран, а потом обратился к перепуганному старцу: — Говори, старик! Что ты видел⁈

Худощавый мужчина, с костлявым и очень морщинистым лицом повел по вооруженным моджахедин полным ужаса взглядом.

— Господин… я… — Пролепетал он, но подошедший Наби его перебил.

— Как тебя зовут, старец? — спросил он, высокомерно приподняв подбородок.

Имран нетерпеливо посмотрел на брата.

— Я… Я… господин… — Заикаясь, стал блеять старый пастух.

— Да говори уже! Или у тебя на старости лет отсох язык⁈ — Крикнул Имран.

Душманы, окружившие их, заволновались еще сильнее.

— Это были шурави⁈ Как они смогли подобраться к нам так незаметно⁈

— Это были грязные безбожники! Они напали, как мерзкие крысы!

— Шурави не знают этих мест! Они не могли подойти к нам близко!

— Месть! Отомстить! За Захид-Хана нужно отомстить! Аллах Велик!

— Слава Аллаху!

— Аллах Велик!

Моджахеддин превратились в бурное море. Кричали, вскидывали руки, сжимающие оружие. Потом раздались выстрелы в воздух.

Довольный тем, как все обернулось, Наби улыбнулся. Глянул на своего брата, что все еще не выпускал из рук ворота несчастного старика.

«Аллах Велик!» — Раздавался вокруг клич праведных воинов.

Окинув их взглядом, Наби уперся лишь в одно мрачное лицо. Это был Малек, близкий соратник Юсуфзы.

Он стоял в бушующей толпе, словно бы в одиночестве. Через мгновение беснующихся моджахеддин растолкали его люди — личная охрана Юсуфзы.

С суровым видом эти войны вошли в круг. Взглядами заставили остальных замолчать.

— Имран! — Крикнул Малек, — где тело Захид-Хана⁈ Его нужно похоронить как полагается!

— Разве ты не видишь, Малек, что тут происходит⁈ — Имран потряс за грудки старика. — Мы слушаем свидетеля! Этот человек видел шурави, напавших на разъезд Аллах-Дада! Ведь так, старик⁈

Имран зло зыркнул на пожилого мужчину. Тот, будто бы опомнившись, быстро-быстро закивал.

— Что ты видел, старый человек? — Спросил Имран беззлобно.

Остальные воины затаили дыхание. Замолчали.

Наби заметил, что полнотелый переводчик Фазир протиснулся сквозь широкие плечи моджахеддин. Лицо его было скорбным и испуганным. Дрожащей рукой Фазир поправил маленькие очки.

— Я… Я… Видел, как… — Борясь с собственным языком, начал старик, — видел как…

— Говори немедленно! Что ты лопочешь…

— Брат, тише, — прервал Имрана терпеливый Наби и обратился к старику: — Пожалуйста, старец. Продолжай.

— Я видел, как шурави спустились с гор и напали на ваших людей! — Торопливо проговорил старый пастух. — Напали на них! Они их убивали! Стреляли им в спины!

— Как они выглядели? — Кивнул старику Малек.

Тот осекся.

— Ну… Ну… Как воины… С оружием…

— Это были шурави! — Перебил пастуха Наби, — он сказал, что это были шурави! Кто бы еще мог напасть на нас здесь, в этих местах⁈ Кто еще охотился за нами все эти месяцы⁈ Это сводные отряды безбожников! Они забрали жизни моих славных отца и брата!

— Да! Забрали! — Закричал Имран, вторя брату, — забрали и теперь за это поплатятся!

— Аллах Велик! — Закричал Наби.

«Аллах Велик!» — подхватили моджахеддин.

— Если вы пойдете на заставу русских, то все умрете, — продираясь голосом сквозь общий крик и улюлюканье, сказал Малек.

— Тебя и твоих людей тут никто не держит, — приосанился Наби, — вы свободны и можете идти куда хотите. Можете бежать. Но тем самым вы покажете, как верны были моему отцу на самом деле!

— Молчи, мальчишка! — Крикнул Малек, и шум голосов тут же прекратился. Моджахеды затихли.

— Молчи, мальчишка, — повторив эти слова, Малек пошел к Наби и Имрану, схватился за нож, что носил за солдатским ремнем советского производства, — ты ничего не знаешь. После смерти моего сына Малека, Захид-Хан Юсуфза стал самым важным человеком в моей жизни! А потому я требую его тело! Требую тела Аллах-Дада и Мухтаара! Отдай мне их, и я уйду!

— Ах ты зазнавшаяся вошь… — Протянул сквозь зубы Имран и выхватил кинжал из-за кушака, — ты забыл, где твое место!

— Тихо, брат. Тихо, — остановил его Наби. — Хватит на сегодня смертей. Довольно.

Имран сплюнул. Вернул кинжал в ножны.

— Уходи Малек, — покачал головой Наби. — Твоя верность нам больше не нужна. Завтра мы идем убивать шурави. Мстить за смерть моего отца. Если у тебя не хватает доблести остаться с нами — уноси свои ноги. Но тел членов моей семьи тебе не видать.

— Либо ты уйдешь, либо погубишь своих людей, — Сказал Имран угрожающе, — и умрешь сам!

Малек огляделся. Остальные моджахеддин, что стояли вокруг, стали напряженными, словно заряженные винтовочные бойки. Они внимательно следили за каждым движением, каждым жестом Малека и его людей. Ждали хоть одного повода, чтобы напасть и растерзать их.

Малек, с чуть более, чем десятью душами под командой, не мог ничего противопоставить моджахеддин, которых в банде было почти под две сотни.

Не проронив ни слова, Малек обернулся и пошел прочь. Его люди последовали за ним.

— Аллах Велик! — Воскликнул тут же Имран. — Завтра мы идем лить кровь неверных во имя Его!

«Аллах Велик!» — принялись кричать войны, повторяя за Имраном.

Наби проводил Малека взглядом. Потом глянул туда, где несколько минут назад стоял переводчик Фазир. Полного мужчины среди моджахеддин уже не было.

В небольшой палатке было темно и холодно. Амине бы хотелось обхватить свои плечи, чтобы хоть чуть-чуть согреться, однако она не могла. Руки ей связали веревкой, другой конец которой приладили к длинному железному пруту, забитому в землю.

Уже стемнело. Девушке хотелось пить. Она дрожала, наблюдая, как при каждом выдохе изо рта вырывается белое облачко пара.

Когда она услышала шаги снаружи, то не обратила на это внимания. Это мог быть ее сторож, а может быть какой-нибудь душман решил отойди по нужде.

Когда полный мужчина в маленьких очках заглянул внутрь палатки, ее это удивило.

На мгновение они замерли, встретившись взглядами.

Когда мужчина достал короткий нож из-за пояса, девушка вздрогнула. Принялась отползать к дальнему краю своей палатки.

— Тихо, Амина, — заговорил мужчина на пушту. — Я тебя не трону. Только разрежу путы.

— Что? — Удивилась она.

Ей даже сложно было понять: дело было в неожиданном намерении этого человека, или в том, как непривычно хрипло прозвучал ее голос. Она не говорила ни с кем уже несколько дней.

— Я хочу помочь тебе, — мужчина нагнулся и прошел глубже в палатку, присел рядом с Аминой. Принялся резать веревку.

— Вы, Фазир, да?

— Да.

— Вы отведете меня к отцу?

Фазир поднял к Амине взгляд. Шмыгнул носом.

— Нет. Если бы я даже и хотел отвести тебя к нему, сейчас это не возможно.

— Почему?

Фазир не ответил, поджал губы. Сказал вместо этого:

— У меня есть знакомые по ту сторону Пянджа. Они нам помогут.

— Значит, он думает, что духи придут, — сказал Малюга и утер пот со лба.

Там самым он размазал по лицу копоть, оставшуюся на его руках после большой железной бочки, которую мы только что притащили от навеса Шишиги и поставили аккурат за строением генераторной.

— А ты как думаешь, Саша? — Спросил у меня Малюга.

— Я не знаю, — сказал я и повернул тяжелую железную бочку, чтобы поставить ее поровнее, — но застава готова к бою.

Малюга молча покивал.

— На вчерашнем боевом расчете я слышал, что тебя отправляют в наряд. В ночную засаду, — глянул на меня Малюга.

— Отправляют, — пожал я плечами.

— Странно это, — задумался Гена, — ведь Таран ждет вторжения. Разве время сейчас для засад, да еще так далеко от пути следования вероятных нарушителей границы?

— Не вижу ничего странного, — я улыбнулся. — Ну что, пойдем за мазутом? Дымить должно как надо.

— М-да-а-а-а… — Протянул Малюга, и мы отправились к складу, — дымить должно как надо. Как никак, пожар имитируем. Это тебе не хухры-мухры.