Застава, к бою! (СИ)

Глава 12

Душманы не спешили идти в наступление. Некоторое время мы постреливали по ним, а они по нам. Враг пытался закидывать нас гранатами, но без успешно. Все они просто рвались под стенами конюшни, заставляя нас на несколько секунд пригибать головы под окна.

— Кажись, уперлись, — сказал Нарыв, высунулся и дал несколько выстрелов по врагу, — так и будем тут бодаться.

— Как у тебя с патронами? — Спросил я выцеливая нового врага.

Силуэт неосмотрительного душмана то и дело выглядывал из-за правой, не слишком уверенно стоявшей на сваях секции. Дух постоянно отправлял несколько пуль по позиции, где сидели Матузный с Солодовым, а потом заныривал обратно.

Когда он высунулся в очередной раз, я уже поджидал его и нажал на спуск. Пулемет выплюнул несколько пуль и среди них один трассер. Все они угодили моджахеду в торс. Тот запрокинул руки, автомат его грянул бессильной очередью, и он завалился на спину.

— Пока есть! У меня еще семь магазинов! — Ответил Нарыв.

— Хорошо. Значит, должны выдержать. Возможно, сейчас они отойдут, — сказал я, — если чего-нибудь не придумают.

— А чего они могут придумать?

Нарыв, спрятавшийся за стену, снова выглянул в окошко. Хотел выстрелить, но его автомат предательски щелкнул вхолостую.

Тогда он быстро юркнул обратно, подергал затвор, отсоединил и проверил магазин. Вернул на место. Снова передернул, и только потом снова выпустить в какого-то невидимого мне врага короткой очередью.

На вопрос Нарыва я не ответил. Мне приходилось внимательно следить за брешью. Если справа, снизу или слева дыры в заборе появлялись враги, я тут же заставлял их прятать голову несколькими выстрелами по их позиции. Тянул время. Вот-вот атака их должна была захлебнуться.

Так бы и случилось, если бы в следующий момент не произошло то, чего никто не мог предвидеть.

— Граната! — Крикнул кто-то из наших и метнул ее.

В темноте я не видел, откуда она полетела и где упала.

Машинально пригнувшись и не снимая пулемета с оконной рамы, я услышал хлопок. Когда легонько выглянул, прячась от случайных пуль, заметил, что душманы притихли.

Попрятались от взрыва гранаты. А потом… Внезапно стали шатать правую секцию, которая уже и так держалась, считай, на одной только арматуре.

— Пытаются расширить проход, — сказал я и открыл огонь прямо по секции.

Так я надеялся отогнать душманов от нее. Нарыв присоединился и тоже выпустил очередь из автомата.

Пули в темноте щелкали по бетону, откалывали от него черные куски.

— Зараза… — Протянул Нарыв, когда секция со скрипом и грохотом рухнула.

Она упала криво и оперлась о ту, что уже лежала на земле. Духи что были за ней успели юркнуть в укрытие.

Когда они вновь повысовывались, то принялись метать гранаты.

Мы с Нарывом спрятались за стены, по обе стороны окна.

Уже привычным делом на улице раздались первые взрывы. А потом…

Что-то щелкнуло о раму окошка.

РГД-5 просто влетела к нам в стойло. Мне показалось, будто последние полтора метра она прошла как в замедленной съемке. Медленно, и как-то аккуратно упала на земляной пол.

Адреналин в висках забился так сильно, что разум будто отключился. Казалось, инстинкт, или скорее, старинный рефлекс взял над телом верх.

Я просто пнул гранату наудачу, не зная, к чему это приведет. Она покатилась по земле и… оказалась за деревянной перегородкой нашего стойла.

Лицо Нарвыа просто вытянулось от удивления, а потом старший сержант сделал наиболее очевидный шаг: просто упал под стену, закрыв голову руками. Я тоже грохнулся на сырую землю. Едва успел прикрыться и приоткрыть рот, чтобы спасти барабанные перепонки от взрывной волны, как бабахнуло. Хлопок оглушающе разлился по закрытому помещению. Густой черный дым заклубился в пустом стойле, где рванула граната.

Перегородка стойла будто бы вздулась. Доски внизу и середине сорвало, и они повисли на гвоздях. Нас засыпало пылью и щепками.

— Ых… З-з-араза… — Протянул Нарыв, когда эхо взрыва рассеялось.

Ругаясь матом себе под нос, он зашевелился, поднялся на четвереньки.

Я тоже принялся медленно вставать. В ушах звенело. Все окружающие звуки, казалось, доносились будто бы из-под воды.

— Ранен? — Спросил я Нарыва.

Он не отреагировал, только с трудом сел под стену и встряхнул головой. Потом скривился от боли. Зажал уши.

— Слава!

Нарыв не ответил и в этот раз. Кажись, контузия.

Выругавшись по матушке, я принялся ощупывать плечи и спину. Хотел понять, не ранен ли. Когда встал на колено, в правом бедре кольнуло. Я глянул, что там, и увидел намокшую от крови брючину.

На обратной стороне бедра оказалась небольшая ранка от осколка. Она кровоточила, но судя по тому, что нога функционировала нормально, оказалась несерьезной. Только болела.

Внезапно Нарыв хлопнул в ладоши. Глаза его расширились от удивления. Он хлопнул еще раз.

— Сашка! Сашка! Я ничего не слышу! — Крикнул вдруг Нарыв. — Сашка!

Я подлез к нему.

Закричал практически в лицо:

— Ранен⁈

— А⁈ Я ниче не слышу!

— Ранения есть⁈

— Я не слышу ничерта! Контузило, видать!

Я взял автомат Нарыва, сунул ему. Тот стиснул его в руках. Понимая все без слов, кивнул.

Мы поднялись. Бой тем временем продолжался. И обернулся он не в нашу сторону.

Пограничники все еще отстреливались, но наша стрелковая позиция была уже ни к черту.

Где-то справа от нас со скрипом, хрустом и грохотом осела крыша. Кажется, одна из гранат неудачно прилетела наверх. А может быть, поврежденная во время боя конструкция, просто не выдерживала. Принялась медленно рушиться.

Когда я глянул на потолок, буквально увидел, как мало помалу слабеют потолочные перекрытия. Они скрипели и сдвигались. Еще чуть-чуть и заваляться внутрь.

Нарыв стоял у окна и болтал головой, словно телок. Командовать, очевидно, он пока что не может. Сержант Ваня Белоус, старший по званию после Нарыва, находится в укрепе. А значит, я должен временно принять командование.

Я глянул в окошко, чтобы оценить обстановку. Заметил, что часть душманья прорывается внутрь периметра заставы.

Они забегали по заваленным секциям забора, торопливо мчались к окнам конюшни. Некоторые — к воротам.

Другие душманы прикрывали их заход, обстреливая позиции нашего отделения. Огнем им не отвечали. Автоматы пограничников замолчали, ведь парни спрятались от взрывов гранат.

Я вцепился в пулемет, что повис на сошках прямо на раме. Выровнял его и дал протяжную очередь по приближающимся душманам. Нескольких скосил сразу. Остальных заставил упасть на землю. Те духи, что их прикрывали, спрятались за плитами забора.

Это дало время остальным пограничникам снова вступить в бой. С нашей стороны раздались хлопки одиночных выстрелов, а потом и очередей.

Нарыв к этому моменту, кажется, тоже пришел в себя и встал рядом, принялся неловко и невпопад отстреливаться.

Я помнил, что некоторые душманы успели прошмыгнуть и подходили теперь со стороны ворот. Когда мы достаточно прижали группу пытавшихся ворваться на Шамабад духов к земле огнем, я снял пулемет, обернулся и сел на колено.

Схватил гранату с заблаговременно вкрученным запалом из кармана на брюках, разжал усы и дернул чеку.

Это оказалось своевременным шагом. Один из духов, прошмыгнувших к воротам, сам закинул гранату к нам сквозь большой проем ворот. Потом еще и еще одну. Тогда я ответил. Моя граната полетела прямо во врага.

Отбросив пулемет, я схватил Нарыва за ремень. Оба мы вновь рухнули на землю. Я закрыл голову рукой. Снова приоткрыл рот.

Раздалось несколько оглушительных хлопков у входа. Все вокруг заволокло черной пеленой дыма от взрывов.

— Мля! — Закричал кто-то.

К нему присоединились другие голоса пограничников:

— Закидывают гранатами!

— Обходят!

— Отделение! — Я взял пулемет и встал, — слушай мою команду!

Дым уже немного рассеялся, и я увидел духа, корчащегося под воротиной. Видимо, именно он и попытался зашвырнуть нам гранаты, но попал под мою, и та рванула у него чуть не под ногами.

Я прекратил его страдания короткой очередью.

— Отделение! — Снова закричал я, — Выходим наружу! Спокойно, организовано! Тут оставаться уже нельзя!

Заметив новое движение у ворот, я снова осыпал врага очередью. Потом пулемет щелкнул вхолостую.

Я схватил Нарыва, заставил подняться, жестом показал, что надо выходить. Старший Сержант посмотрел на меня непонимающими, остекленевшими глазами. Тогда я отобрал у него автомат. Потянул за собой.

Вместе мы вышли из стойла. Он отходил, а я прикрывал, давая одиночные то к окошку, то по воротам.

— Что такое⁈ — Крикнул Матузный, оборачиваясь к нам.

— Отходим! Отходим! — Ответил я, подталкивая Нарыва. — Выходим черед вторые ворота! Духи во дворе! Закидают нас гранатами!

Пограничники, услышавшие мой приказ, принялись отходить. Они прикрывали друг друга, паля по окнам и создавая тем самым видимость сопротивления. Другие бойцы открывали огонь по воротам, не давая духам ворваться внутрь.

Те пытались закидывать гранатами, но слабосильные РГД-5, которыми, по всей видимости, вооружились почти все моджахеды, с хлопками рвались под воротами и у перегородок стойл. Потому опасность могли представлять только шальные осколки и громкие хлопки, сбивавшие с толку и бьющие по ушам.

— Куда⁈ — Подбежал ко мне Сагдиев и взгляд его тут же скакнул на Нарыва, — а что со Славой?

— Контузия. Выходим из конюшни! Тут закидают. Занять позиции у задних ворот!

Сагдиев кивнул и метнулся к выходу. Пограничники один за одним покидали позицию.

Духи точно посчитают, что они нас оттеснили. Однако у меня был план. И на первую мою уловку враги уже купились.

Когда мы вышли, часть погранцов все еще вело бой с духами, обмениваясь пулями сквозь конюшню — от ворот к воротам. Другие рассредоточились за фасадной стеной. Я, Нарыв, Малюга, Сагдиев и еще двое бойцов — За воротами. Стоило нам заглянуть за правый угол, как мы увидели духов, шедших сквозь брешь в ограде.

— Саша! Ты командуешь⁈ — Крикнул Малюга.

— Да, слушай мою команду, парни! Выдавим их обратно за ворота!

— Как⁈ — Удивился Сагдиев, — они жмут, закидывают гранатами! Их слишком много!

Я ухмыльнулся.

— Пускай хоть обзакидываются. Гранаты есть?

— Пустой, — покачал головой Малюга.

— У меня одна. — Сказал Сагдиев.

— Две! — Ответил погранец по имени Андрей Балабанов, один из нашего подразделения хвостов.

— Хорошо.

Я прислонился к стене, откинул автомат Нарыва, и тот повис на ремне. Я же извлек Ф-1, которую откапал у Волчьего Камня. Принялся снимать запал с оставшейся моей гранаты и вкручивать в Ф-1.

— Значит, смотрите, что мы сделаем…

Я только и успел, что раздать указания бойцам, как из-за угла выскочил душман.

Падлы обошли нас с другой стороны. Малюга тут же кинулся на него, вцепился ему в автомат, и дух дал очередь в небо. Они принялись бороться. Когда подскочил второй враг, Канджиев разделал его очередью в упор.

Малюга же вцепился душману в горло изо всех сил. Стал душить его, и вместе они сползли под стену. Балабанов кинулся Гене на помощь.

Я перескочил борющихся парней и сунул автомат за угол, дал очередь прямо вслепую. Понял, что не ошибся. Кто-то из духов сипло вскрикнул, сраженный моей пулей. Я отчаянно выглянул и стал бить прицелено.

Духи, собиравшиеся ворваться следом за своими дружками и расстрелять нас в упор, но не ожидали, что кто-то встретит их автоматным огнем. Тогда они замешкались.

Косой очередью я скосил обоих оставшихся душманов, что следовали вдоль стены.

Когда за спиной появился Сагдиев, я припал на колено, чтобы освободить ему место ведения для ведения стрельбы. Вдвоем мы открыли огонь по духам, у бреши в заборе, не давая им подступить к нашей позиции.

Когда все же отбросили их за секции, я глянул на парней, что бились с душманом врукопашную. Враг уже не шевелился, а Малюга, тяжело дышавший, сидел у стены, откинулся на нее затылком. Балабанов осел на колено, переводил дух, опустив голову.

— Бойцы! Гранаты! — Скомандовал я.

Балабанов глянул на меня. Кивнул. Малюга встал, схватив автомат. Мы быстро перестроились так, что Гена оказался первым.

— Давай, Гена! — Крикнул я.

Малюга выскочил из-за угла и дал длинную очередь. Вслед за ним в бой кинулись и мы.

— Гранатами огонь!

Две РГД-5 и моя Ф-1 почти синхронно полетели в проем, который удерживали духи, и сквозь который все еще проходили внутрь, на заставу.

Когда мы вернулись за укрытие, разом раздались несколько взрывов.

— Рассыпаться вправо! — Скомандовал я, — в атаку! Выдавить противника!

Пограничники кинулись исполнять приказ. Поочередно каждый выскакивал из укрытия, залегал и открывал огонь. Я провел маневр последним. А потом все вместе мы начали кучную стрельбу.

Ошарашенные взрывами духи не успели скоординироваться. Я не знаю, сколько их было, но мы уничтожили большинство. Оставшаяся их часть не выдержала натиска и отошла, бросив товарищей, связанных боем с остальной частью нашего подразделения, совсем одних.

— Отходят! — Крикнул Балабанов удивленно, — дрогнули! Они отходят!

— Не расслабляться! Стрелковой цепью вперед. В атаку! — Закричал я.

Мы поднялись все как один. Вчетвером пошли вперед, провожая отходящих от бреши духов одиночными. Когда добрались до дыры, я приказал:

— Балабанов — гранату!

Припавший к забору Балабанов достал свою последнюю РГД и отдал мне.

— Ты с Малюгой тут! Продержитесь! Сагдиев — за мной!

Мы решительно, невзирая на редкий огонь духов из-за пределов Шамабада, перескочили на ту сторону пролома, а потом помчались к углу конюшни, за которым вели бой оставшиеся душманы.

Как только подскочили к стене, я разжал усики чеки, вынул ее. Вслепую бросил РГД духам во фланг.

Граната, с хлопком откинула скобу, а спустя пару секунд взорвалась у врага под ногами. Духи даже и не поняли, что произошло. Увлеченные перестрелкой с пограничниками, оставшимися у вторых ворот, они просто не заметили нас с Сагдиевым.

— Огонь, давай! — Крикнул я.

Оба мы — я с колена, он из положения стоя, высунулись из-за угла.

И тут же принялись добивать ошарашенных духов автоматным огнем.

Душманов, занявших ворота конюшни, оказалось шестеро. На ногах, после гранаты, стояли только четверо. Все получили от нас свою порцию пуль.

— Отбились⁈ — Удивился Сагдиев, — неужели отбились⁈

— Давай к остальным! — Крикнул ему я, — скажи, что б заняли позиции у бреши! Будем держать ее, сколько надо!

Сагдиев кивнул и побежал вдоль стены к нашим. Я кинулся к забору.

Малюга и Балабанов сидели у стены. Малюга смотрел впустую от врагов темноту, а Балабанов считал оставшиеся магазины.

Я стал у противоположной стороны дыры.

— Отошли, Сашка! Отошли! — Крикнул мне Малюга. — Сработал твой маневр!

Когда остальные пограничники, оборонявшие конюшню, подтянулись к забору, атака духов закончилась по всем направлениям. И на левом фланге, и по фронту стрельба почти стихла.

Ливень успокоился. Превратился в ровный мерный дождь. Наше отделение держало оборону у бреши. Пограничники сидели, прижавшись к холодному бетону. Кто-то считал патроны, кто-то дозаряжал магазины остатками россыпи, что носил в карманах. Двоих я послал к оружейке, чтобы пополнить боезапас отделения.

Малюгу трясло. Адреналин сошел, и теперь, отходя от рукопашной с душманом, тот сжался под секцией забора.

С момента окончания атаки прошло меньше пяти минут.

— Отдай! — Кричал на кого-то Нарыв, — отдай автомат! Я могу воевать! Я буду воевать!

— Слава! Да ты ж не слышишь нихрена!

— Чего⁈

— Ты оглох!

— А?

Я глянул в темноту бреши. Там распростерлась холмистая равнина, но в ночи видимость ограничивалась едва ли пятидесятью метрами. Дело шло к утру, и тьма густела все сильнее.

Я пошел к Славе Нарыву

— Как он? — Спросил я у Матузного, сидевшего рядом с ним.

Это у него старший сержант пытался вырвать автомат из рук.

— Отдай, говорю! Это приказ! — Не унимался Нарыв.

Матузный отдернул автомат. Глянул на меня растерянным взглядом.

Я опустился рядом с Нарывом. Тронул его за плечо. Сержант вздрогнул, уставился на меня остервенелыми глазами.

— Ничерта не слышу, Сашка! — Прокричал мне Нарыв. — Ничерта!

Скорее всего, глухота Славы была временным явлением и скоро пройдет. Да только слишком он ошарашен этим сейчас. Командовать не может, да и не докричаться до него никак.

Поэтому я стянул с плеча его автомат. Протянул Нарыву.

Слава глянул на свое оружие. Медленно взял, прижал к груди и снова заглянул мне в глаза.

— Спасибо, — громко сказал он.

Внезапно, за нашими спинами затрещало и загрохотало. Я обернулся. Все мы уставились на то, как крыша конюшни с диким шумом наполовину сползла во двор, а наполовину ввалилась внутрь строения.

Малюга пануро выругался матом. Добавил:

— Вот сука… Теперь нам еще и крышу ремонтировать…

Кто-то из погранцов отрывисто засмеялся. Другие подхватили его смех, и уже спустя мгновение почти все отделение громко хохотало над словами Малюги.

— Где Славик! Славик живой⁈ — Кричал Стас Алейников, пришедший к нам с фронта, где у дувала засела группа, которой командовал сам Таран.

— Контужен, — я встал.

Остальные пограничники, отдыхавшие у бетонных секций, принялись переглядываться и с интересом посматривать на Стаса.

Алейников был весь грязный и потрепанный, а фуражку он и вовсе где-то потерял.

Лицо его было серьезным и суровым. От тех веселых искорок, что плясали всегда в глазах Стаса, не осталось и следа.

— Хреново. Командовать не может? — Спросил Алейников.

— Сейчас нет, — покачал я головой. — Я взял командование на себя.

Алейников покивал.

— Ну тогда пойдем.

— Куда?

— Таран зовет командиров отделений.

— Чего он хочет? — Я встал и вопросительно приподнял бровь.

— Не сказал.

Алейников поджал губы. Повременив немного, добавил:

— Я думаю, он собирается выводить нас из Шамабада.