Застава, к бою! (СИ)

Глава 20

Черепанов, под все нарастающим шумом пулеметного и автоматного огня, втянул голову в плечи. Сильней прижал наушник гарнитуры к уху, пытаясь расслышать ответ капитана Жукова.

— Да! Так точно! — Вдруг крикнул он, и я понял, что прапорщику, наконец, ответили.

Черепанов стал быстро докладывать Жукову обстановку, после этого продолжил:

— Нужна огневая поддержка! Как слышно⁈ Не можем обеспечить достаточную плотность огня, чтобы остановить противника! Он подбирается все ближе!

С этими словами старшина метнул на меня свой суровый и сосредоточенный взгляд. На мгновение мы просто застыли, всматриваясь друг другу в лицо. Потом я кивнул.

— Задача отбросить противника и идти в контрнаступление, — невзирая на приказ Пуганькова решился Черепанов, — как слышно⁈ Да, повторяю: Задача — отбросить врага и идти в контрнаступление! Да! Верно, товарищ капитан! Отлично! Конец связи!

Черепанов сорвал гарнитуру с головы, нацепил фуражку.

— Они сейчас подойдут! Выбираются из капониров! — Крикнул он, — но…

— Насчет Пуганькова не беспокойся! — Предугадал я его вопрос, перекрикивая все нарастающий гул боя.

Черепанов нахмурился. Однако его решительный взгляд говорил мне о том, что он уже принял решение и не собирается сворачивать с выбранного пути.

— Я к нему! — Крикнул я.

— Зачем⁈ — Удивился Черепанов.

— За новым приказом!

— Пуганьков…

— Пуганьков сейчас замещает Тарана! — Закричал я старшине, — хочешь не хочешь, а ему командовать! Ему ставить новый приказ!

— Да он ни рыба ни мясо! — Возразил Черепанов, — головы поднять боится! Сейчас все командование на плечах сержантов лежит!

— Я знаю, как все поменять, — сказал я решительно.

Взгляд Черепанова похолодел. Он поджал губы и торопливо покивал.

— Давай… Если знаешь, то давай. Я тебе верю, Саша.

Я быстро кивнул Сереже Черепанову в ответ. А потом, оставив прапорщика, стал пробираться к лейтенанту.

Обходя бойцов и стараясь не отвлекать их от ведения огня, я торопливо продирался по грязи, что намешали тут пограничники своими тяжелыми сапогами. Мне нужно было пройти к середине нашего укрытия. Именно там и сидел Пуганьков.

Пули свистели над головой. Они хлопали о каменную стену дувала, оставляли на ней сколы и ноздреватые отверстия в блоках. Время от времени уходили в рикошет с характерным звуком.

Быстро перешагивая ногу какого-то бойца, что вел огонь с колена у бойницы, я случайно споткнулся о каблук его оттопыренного сапога.

— Ай! Да что б тебя! — Выругался вдруг Семипалов и обернулся ко мне, добавив матом.

Когда наши взгляды встретились, лицо Семипалова вытянулось.

— Саша⁈ Ты!

— Я!

— А я сразу и не увидел, что это ты! Вот сука!

Семипалов пригнулся. Когда с той стороны бойницы полетела каменная крошка. Это вражеская пуля едва не попала прямо в бойницу пограничника.

Чуть не выронив автомат, он едва не опрокинулся назад, когда камешек угодил ему в лицо.

— Ну! Не падать! — Поддержал я Семипалова.

— З-з-зараза! — Утирая кровь из рассеченной камешком щеки, сказал Семипалов, возвращаясь к бойнице.

— Гля, че творят, суки! — Стал причитать он, стараясь вернуть автомат на место, — близко подошли уже! Херачат прямо в бойницы! Нас выцеливают!

— Держись! Мы их опрокинем!

— Да как⁈ — поднял на меня голову Богдан, суетливо устанавливая автомат на прежнее место.

Я выпрямился. На мгновение заглянул в пустую бойницу, что была повыше.

Духи подошли уже довольно близко. Их передняя линия залегла метрах в шестидесяти, а может быть пятидесяти от нас и просто ощетинилась дульными вспышками автоматов и пулеметов. За ней двигалась новая цепь.

Духи падали, встречая пули пограничников, но продвигались. Вторая волна была уже на подходе к первой.

«Усиливают натиск, — подумалось мне, — собирают силы для последнего рывка. Если ничего не предпримем — они дойдут. Даже танки не успеют подойти, как духи к нам подберутся.»

— Танки к нам идут, — бросив взгляд на Семипалова, сказал я.

Пограничник разразился длинной, но бестолковой очередью, стараясь удержать беспорядочно заплясавший в бойнице автомат.

— Чего⁈ — Крикнул он, глянув на меня.

— Танки! К нам идут танки!

Лицо Семипалова на миг сделалось изумленно-растерянным. Потом изменило выражение. Брови его радостно поползли вверх. Он разулыбался и крикнул:

— Танки⁈

Не ответив, я кивнул. А потом не теряя времени, снова погнал к Пуганькову.

— Танки! Братцы! Танки идут! — Кричал за моей спиной Семипалов, — это Сашка сказал! Танки!

— Чего⁈

— Танки!

— Зараза! Давно пара!

— Сейчас мы им!..

Услышав за спиной крики воодушевленных пограничников, я стал не просто продвигаться дальше, а еще и хлопать по плечу каждого второго-третьего бойца. Кричать, стараясь пересилить оглушительный рокот боя:

— Танки! Сейчас будут танки!

— Танки⁈

— Отделение! — Вдруг крикнул я, — к нам подходят танки! Сейчас мы сомнем противника!

Пограничник, воодушевленные новостью о том, что бронемашины скоро будут здесь, казалось, стали с тройной силой бить врага. Их автоматы зарокотали, чаще, выбрасывая духам навстречу смертоносные пули.

— Танки! — Кричал я, — вы только продержитесь! Сейчас будут танки!

Пуганькова я нашел не сразу. Я ожидал увидеть его стоявшего рядом с Арой Авакяном, командиром второго стрелкового, и удивился, не отыскав его там.

Осознание пришло в следующую секунду. Я опустил глаза.

Пуганьков сидел на деревянном ящике, под стеной и сжимал в руках пистолет. Когда я опустился к лейтенанту, он, казалось, даже не сразу меня заметил.

Лейтенант весь сжался. Руки его добела стискивали пистолет и тряслись. Сам он просто пялился в одну точку: на мушку пистолета, но, казалось, даже и не видел ее. Такой отсутствующий был у Пуганькова взгляд.

Я крикнул ему:

— Миша!

Лейтенант никак не отреагировал.

— Миша! — Повторил я и тронул лейтенанта за плечо.

Он аж вздрогнул. Подпрыгнув на месте, ударился о дувал так, что с головы слетела фуражка. Потом уставился на меня дурным взглядом.

— Миша, очнись!

Не ответив мне, лейтенант только моргнул.

— Подходят! Подходят! — Закричал кто-то из погранцов.

Я снова выпрямился. Бойниц сверху не было, потому мне пришлось встать на попавшийся под ноги выступ стены, чтобы заглянуть прямо через нее на поле боя.

Духи и правда приближались. Потолстевшая от новых душманов стрелковая цепь врага снова залегала, продвинувшись на добрый десяток метров. Следом за ними уже вставала новая, чтобы духи, шедшие в ней, могли занять места погибших в первой. Нас разделяли какие-то пятьдесят метров.

«Еще десяток другой, и станут кидать гранаты» — подумал я.

При такой плотности построения они просто забросают нас взрывчаткой так, что возле дувала не останется живого места…

Нужно было что-то делать. И план у меня был. План о том, как не только отразить наступление, но и заставить Пуганькова отдать приказ на ответный удар. Вернее, даже не заставить… Он примет решение сам. Только нужно ему помочь. Поставить парня на правильный путь.

— Миша! — Опустился я к Пуганькову, — слышишь меня⁈

Пуганьков быстро шевеля губами, что-то бурчал себе под нос. Я схватил его за китель.

— Миша!

Тот снова выкатил на меня свои перепуганный глаза.

— Миша, духи подходят, слышишь⁈

— Я…

— Ану, приди в себя! Ты офицер! — Я хлопнул его по щеке.

— Что, что в-вы себе… — Недоговорил он, но взгляд его вдруг обрел ясность.

— Миша, духи подходят!

— Их отбросят. Наши их отбросят, — забормотал он эти слова словно мантру себе под нос.

— Без тебя не отбросят! Ты командир! Ты им нужен! Ты должен организовать их на оборону! Должен помочь парням задушить вражеское наступление!

Пуганьков так и смотрел на меня, округлив глаза. Он даже приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. А потом пробормотал:

— Я н-немогу… Головы не поднять… Меня убьют…

— Не убьют! Но если ты не поможешь слаженно организовать действия заставы, нас могут поубивать всех! Танки идут! Мы должны продержаться до их прибытия! Совсем чуть-чуть продержаться!

— Я н-немогу…

— Слушай меня, — я снова встряхнул его, пристально всмотрелся в глаза, — ты все можешь. Ты все знаешь. Тебя этому учили. Учили тактике. Учили, как действовать в подобных ситуациях! Ты знаешь, как правильно организовать действия заставы в обороне!

Я указал на пограничников.

— Они надеяться на тебя! Но без командирского звена достаточно эффективно и слаженно действовать не смогут! Ты, Миша, и есть это звено!

— Я…

— Поднимаются! Поднимаются! Плотней, плотней огонь! — Раздался крик громкой глотки Черепанова, на несколько мгновений пробившийся сквозь плотный гул боя.

Я снова полез за верхний край дувала. Душманы и правда поднялись в бой.

Казалось, они бросили на этот приступ все силы. Подкрепления к ним уже не подходили, но большая, достаточно широкая и глубокая цепь противников оказалась достаточно многочисленной, чтобы просто впитывать в себя наш ответный огонь. Впитывать и при этом продвигаться.

«Сейчас будут метать» — Прострелило меня мыслью.

Я опустился к Пуганькову.

— Они собираются забросать нас гранатами! Что нам делать⁈ — Крикнул я ему, и без него зная ответ.

Я должен был привести лейтенанта в чувство. Полминуты на это еще оставалось. Если он меня не услышит, придется понадеяться на Черепанова. Или и вовсе действовать самому. Но шанс все еще был.

— Я… Я не знаю! — Исступлённо крикнул Пуганьков.

— Знаешь! Что нам делать⁈ — Нажал я. — Как их остановить⁈ Как выиграть время⁈

Мы застыли лицом к лицу и не отводя друг от друга взгляда.

— Как нам выиграть время? — Повторил я холодно.

— Я… — Лейтенант осекся.

Пуганьков еще несколько мгновений таращился на меня. Потом взгляд его скакнул ниже. Зрачки быстро забегали. Я понял, что он судорожно соображает. Перебирает в мозгу варианты.

Кажись, задумка моя сработала…

— Они… они шли плотно… — Нерешительно начал Пуганьков, — используют общевойсковую наступательную тактику… Примерно такую же, как при масштабных боевых…

Он снова замолчал. Потом взгляд его загорелся какой-то идеей. Он глянул на меня.

— Гранатами? Забросать их гранатами? — Пролепетал Пуганьков.

— Это приказ, товарищ лейтенант? — Ухмыльнулся я, понимая, что он на верном пути.

Внезапно Миша Пуганьков стал глубоко и отрывисто дышать. Взгляд его на миг снова сделался отсутствующим. Лейтенант зашарил им перед собой, словно бы выискивая какие-то несуществующие предметы.

— Застава! — Внезапно заорал он изломившимся, очень мальчишечьим голосом, — гранаты к бою готовь!

— Вставай, Миша! — Крикнул я и потянул его за рукав, — командуй!

— Застава, гранаты к бою готовь! — Заорал Пуганьков, поднявшись на ноги и вставая лицом к нашему общему врагу.

Пограничники, казалось, даже не удивились тому, как воспрял лейтенант Пуганьков. Одни, под слаженным прикрытием других, потянулись за гранатами в подсумки. Я увидел, как в шуме перестрелки, погранцы принялись беззвучно вынимать чеки, сжимая Ф-1 в руках.

— Когда? — На миг обернулся ко мне Пуганьков.

Во взгляде лейтенанта отразился его только что заданный вопрос.

— Ждем…

Душманы тем временем копошились под нашим огнем. Я внимательно наблюдал, как часть из них отстреливались в ответ, часть гибли, а другие тоже готовили гранаты.

— Ждем…

И вот враги стали двигаться еще активнее. Они принялись подниматься, чтобы метнуть свои заготовленные гранаты с колена.

— Давай!

— Гранатами огонь! — Заорал Пуганьков что есть мочи.

Пограничники, уже приготовившиеся метать, бросили во врагов свои оборонительные Ф-1. А потом кинулись за новыми.

Сержанты и старшина Черепанов вторили лейтенанту:

— Огонь!

— Огонь!

— Гранатами огонь!

Не успели первые, брошенные синхронно гранаты взорваться, как во врагов полетели новые. Некоторые из душманов тоже успели метнуть свои.

А потом раздались первые взрывы.

— В укрытие! — Закричал я.

Пограничники по команде пригнули головы. За дувалом начался чудовищный грохот. Десятки наших гранат рвались там. Эхо хлопков било по барабанным перепонкам.

Пуганьков, что сидел рядом со мной, зажал уши изо всех сил. Зажмурился так крепко, что у него побелело лицо.

Потом начало рваться и у нас. За дувалом тут и там раздавались хлопки, которые слились в общий гул взрывов. Нас стало забрасывать землей, песком и комками грязи.

Гул закончился так же внезапно, как и начался. Казалось, даже мерный шорох дождя прекратился. На секунду над заставой воцарилась настоящая тишина Границы, от которой отвыкли наши уши за эту ночь.

А потом ее разорвали стоны раненных по ту сторону душманов.

Пуганьков открыл глаза. Глянул на меня.

— Мы…

— Все целы⁈ — Крикнул я, — раненные есть⁈

— Целы!

— Порядок!

— Жив пока что!

Отрывистые голоса пограничников принялись разрывать робкую тишину, медленно испарявшуюся с поля боя.

— Мы… Отбились? — Спросил Пуганьков, уставившись на меня снизу вверх.

— Да… Командуй, товарищ лейтенант, — с ухмылкой проговорил я, и стащил с плеча автомат. — Нарушители все еще на нашей земле.

Лицо Пуганькова неожиданно ожесточилось. Неожиданно даже для меня. Ободрившийся результатами своего приказа, он выкрикнул новый:

— Застава, к бою! Уничтожить врага!

Мы снова поднялись в бой. Я встал на ящик, на котором совсем недавно сидел Пуганьков. Когда установил автомат сверху дувала, мне открылась жуткая картина.

Берег Пянджа, что уходил от заставы к реке, почернел от взрывов многочисленных гранат. Черный дым медленно развивался, поднимаясь к серому небу. Тут и там лежали мертвые противники и фрагменты их тел. Слабо шевелились раненые враги. Другие бежали. Третьи исступленно продолжали вести стрелковый бой. Кто-то из последних все же пытался метнуть гранаты, но ошарашенные ответом пограничников, они делали это неорганизованно и невпопад.

Нам, конечно, приходилось прятать головы, от снова раздавшихся хлопков, но на ответном огне Шамабада это почти никак не отражалось.

Внезапно заговорил пулемет танка. Я обернулся. Над забором, что протянулся слева от здания заставы, двигалась башня танка Т-62. Это был именно тот, которым командовал старший сержант Сергей Симонов.

Их наводчик сидел за ДШК и вел огонь по сломленным противникам.

Танк вдруг замер на месте, и наводчик принялся прицельно строчить из пулемета по позициям душманов.

С обратной стороны, метрах в семидесяти я услышал и второй танк. Его башня показалась из-за стен конюшни, но выдвигаться далеко вперед без поддержки пехоты экипаж танка не спешил. Зато открыл пулеметный огонь по отходящим духам. Стал выкашивать отступающих короткими очередями.

Возможно, где-то позади шел и офицерский танк, но в моем поле зрения его не было. Если машина и выдвинулась к нам, то ее прятало от нас здание самой заставы.

Духи, едва завидев подошедшую тяжелую технику, дрогнули. Я видел, как они целыми группами поднимались и, не соблюдая никакого строя, просто бросались наутек.

— Бегут! Бегут, падлы! — Радостно закричал Малюга, оставшийся у правого края дувала.

— Бегут!

— Отходят!

— Бей их!

Погранцы принялись провожать даже не отступающих, а просто бегущих из-под Шамабада духов плотным огнем. Нас поддерживали работавшие по ним пулеметы танков.

— Отходят, — даже как-то удивленно сказал Пуганьков, наблюдая бегство врага, — они отходят…

— А чего ты ожидал? — Спросил я у лейтенанта.

Тот даже вздрогнул от моего голоса. Обернулся.

— Ты отдал приказ, — продолжил я, глядя ему в округлившиеся глаза, — мы его исполнили. И продолжаем исполнять.

Пуганьков вдруг улыбнулся, оглянулся на духов, потом снова на меня. В следующий момент взгляд его сделался растерянным.

— Я… — Начал он несмело, — Вы бы и без меня справились… Тоже мне, наука… Гранатами их распугать… Не приказал бы я, приказал кто-нибудь другой.

— Приказал бы, — без обиняков согласился я, — но ты все же себя пересилил. Справился со своим страхом и поднялся, чтобы направить заставу. Ты себя переломил.

Я хлопнул Пуганькова по плечу. Добавил:

— Вы стали на шаг ближе к тому, чтобы я мог назвать вас готовым к службе на нашей заставе, товарищ лейтенант. Поздравляю.

Пуганьков смутился. Опустил взгляд к земле. Заметив свою фуражку, он вдруг нагнулся за ней. Поднял, отряхнул с нее воду и грязь. Почему-то на несколько мгновений уставился на кокарду. Потом надел.

Снова посмотрел на меня, поджав губы.

— Я… Это… — решился он заговорить, — спасибо, Селихов. Спасибо, Саша… Я и не думал, что ты можешь…

Пуганьков не успел договорить. Все потому, что мы услышали громкий голос Черепанова.

— Да! Так точно, товарищ капитан!

Мы с Пуганьковым почти синхронно обернулись. Черепанов бежал к нам с правого края дувала, неся на плече подсумок с радиостанцией. При этом прапорщик прижимал к уху наушник гарнитуры.

— Принято, Броня-1. Конец связи! — Сказал он, подбежав к нам и стягивая с головы наушники. После он обратился к Пуганькову: — Товарищ лейтенант, противник бежит. Танковый взвод готов наступать. Капитан Жуков просит поддержать танки пехотой.

Внезапно Пуганьков, услышавший доклад прапорщика, переменился в лице. Удивленно вскинул брови.

— Наступать? Что вы имеете в виду, товарищ прапорщик?

— Старшина говорит о контрударе, товарищ лейтенант, — сказал я невозмутимо. — Медлить нельзя. Мы ждем вашего приказания.