Застава, к бою! (СИ)

Глава 27

— Товарищ подполковник, младший сержант Селихов по вашему приказанию прибыл, — сказал я, когда вошел в кабинет начальника отряда.

— Очень хорошо, — кивнул Давыдов, не отрываясь от каких-то документов.

Потом он все же поднял на меня глаза, сдвинул на кончик носа тоненькие очки для чтения. Проговорил:

— Возьми себе стул и присаживайся. Надолго я тебя не задержу, но все же, чуть-чуть вашего с Тараном времени отнять мне придется. Разговор серьезный.

Ничего не сказав, я прошел вглубь не очень просторного кабинета, где у стены, отделанной декоративными деревянными панелями, стояли несколько стульев. Взяв себе один, я поставил его перед тяжелым столом начальника отряда. Потом сел, снял фуражку и пригладил волосы.

Все это время начальник отряда смотрел в како-то приказ. Смотрел так, будто даже и не замечал меня. Только когда я устроился перед ним, Давыдов снова поднял на меня взгляд.

Я знал, каким суровым мог быть взгляд Давыдова, если было нужно. Значимости ему, этому взгляду, придавали пушистые седоватые брови, нависшие над глубоко посаженными карими глазами начальника отряда. Тем не менее сейчас он смотрел по-другому: с уважением, а еще каким-то интересом. С доверием.

Я понял, что этот человек доверяет мне заочно. Видимо, он хотел от меня чего-то серьезного. Хотел сказать что-то такое, к чему, по его мнению, я не просто должен прислушаться, а последовать его словам.

Признаюсь, мне было интересно, чего от меня хочет целый подполковник. Тем не менее в своей манере я решил не делать поспешных выводов. Просто не мучать себя догадками. Просто послушать.

— Ну что можно сказать, Саша, — вздохнул подполковник и сплел пальцы опущенных на столешницу рук, — сначала хотелось бы тебя поздравить с новыми наградами. А еще выразить свою благодарность и даже удивление всему личному составу Шамабада. Я всегда знал, что ребята, что служат у нас на заставах — крепкие парни. Что свой долг они способны выполнить, чего бы им это ни стоило.

Начальник заставы замолчал, но почти сразу, вздохнув, продолжил:

— Но чтобы застава не просто продержалась, но и отбросила врага, в несколько раз превышающего ее личный состав по численности, это поступок. Нет. Это даже подвиг.

— Все видели, что мы можем победить, товарищ подполковник. Потому и стояли на своем.

— Это точно, — покивал начотряда. Потом поджал губы. — Я разговаривал обо всем этом с Тараном. Он говорил, что во время всего боя ты буквально метался туда-сюда, чтобы помочь своим. Не просто метался, но и воодушевлял бойцов стоять до конца. Лейтенанта Пуганькова ты тоже воодушевил. Мы с Тараном сошлись во мнении, что без тебя он не смог бы организовать оборону Шамабада в решающий момент.

— Наш замполит не был готов к той ответственности, что упала ему на плечи, — пожал плечами я. — По крайней мере, морально. Его можно понять. Нужно было как-то подстегнуть Пуганькову его боевой дух.

Начальник отряда хмыкнул.

— Надо же. И как ты умудрился это сделать? Умудрился же как-то подобрать правильные слова.

— Любил читать Мальчиша-Кибальчиша в детстве, — отшутился я с улыбкой. — Да и кинофильм мне тоже нравится.

Начотрада сдержанно рассмеялся.

— Да. Кинофильм хороший, — сказал он сквозь смех. Отсмеявшись, он продолжил: — политотдел заинтересовался хроникой событий в бою на Шамабаде. Хотят выпустить брошюру о вас. Распространить по заставам, как пример доблести и отваги в бою. О тебе в ней тоже непременно упомянут. Надеюсь, ты не против.

— Не против, — улыбнулся я. — Только давайте без фотографии. А то молодые будут мне потом надоедать с расспросами, если узнают.

— Хорошо, — начотряда показал в улыбке зубы, — будет без фотографии.

— Это все, о чем вы хотели меня спросить, товарищ подполковник?

Давыдов посерьезнел. Даже как-то выпрямился в своем кресле. Совсем по школьному сложив руки, он забарабанил узловатым пальцем по кителю, под самым локтем руки.

Казалось, он временит с ответом, подбирая правильные слова.

— Ты знаком, с капитаном Шариповым? — Спросил он, видимо, решив начать издалека.

— Все знакомы, товарищ подполковник, — пожал я плечами. — Он часто появляется на Шамабаде.

— Я не о том, — Давыдов покачал головой, — я имею в виду, знаком ли ты с ним лично? Общался ли.

— Приходилось, — не стал лукавить я.

Начотряда покивал.

— Не стал отвертываться. Это хорошо. Я знаю, что вам с ним, по долгу службы, приходилось пересекаться несколько раз.

Так как подполковник вел разговор явно в светской, а не служебной манере, я снова позволил себе спросить у него без разрешения:

— Товарищ подполковник, у меня какие-то проблемы с капитаном Шариповым?

Давыдов засопел.

— Не забегай вперед, сынок, — беззлобно сказал он, — давай по порядку. Пойми меня правильно, особый отдел отряда работает хорошо. Я бы сказал, выполняет свою задачу, как следует. Однако я могу назвать офицеров, работающих в нем, скажем так… Излишне амбициозными. Излишне рьяно выполняющими свою работу.

— Вы говорите о «личной инициативе» капитана Сорокина?

Давыдов кивнул.

— Совершенно верно. Последний свой «финт ушами» Сорокин сотворил в обход меня. Ты же участвовал во всей этой афере, не так ли?

— Было дело, — кивнул я.

— Я не говорю, что на тебе тоже лежит вина за поступок Сорокина. Даже напротив ты определенным образом отличился в той, скажем так, операции. Тем не менее как ты понимаешь, мне не очень понравилось, что особый отдел пропустил ее в обход меня. Начальник отряда, на чьем участке проходят подобные операции, обязан о них знать. А меня не поставили в известность. Могу сказать, что в тот раз, у меня с командиром особого отдела нашего отряда случился серьезный и очень неприятный для нас обоих разговор.

— Странно, что вы рассказываете все это мне, товарищ подполковник. Рассказываете это простому младшему сержанту.

— Ты прав, странно, — он кивнул, — но учитывая твои выдающиеся способности, Саша, я был бы глупцом, если б решил обращаться с тобой, как с простым солдатом. Ты много раз рисковал жизнью. Даже большинству офицеров на весь срок своей службы не выпадает такого, что выпало тебе за неполный год. По моему мнению это достойно не просто уважения, но и особого отношения. Пусть и лично моего.

Не ответив на эти слова начальника отряда, я просто кивнул.

— Так вот, — продолжил он, — как я уже сказал, рвение особого отдела, хоть и можно назвать похвальным, но офицеры, служащие в нем, иногда проявляют излишнюю самонадеянность.

— Теперь вы говорите о Шарипове? — Спросил я. — Ведь Сорокина нет. И казалось бы, некому больше «проявлять самодеятельность».

— Совершенно верно. «Казалось бы»… — Начальник отряда задумчиво поправил очки, — Капитан Шарипов — хороший офицер. Он складно выполняет свой долг и всего себя отдает службе. Но…

Давыдов вновь замолчал. Спрятал нижнюю часть лицо в ладони, словно бы почесывая подбородок. Наморщил лоб.

— Но? — Тактично поторопил его я.

— С момента того неприятного случая с Сорокиным, — на выдохе продолжил Давыдов, — я установил более тесные связи с особым отделом. Связи не служебного, а, скажем так, доверительного характера. Извини, но эти подробности тебе знать не обязательно.

— К этому я не стремлюсь, товарищ подполковник, — покачал я головой, — мое дело — служба на заставе.

— Верно, — кивнул начальник, — тем не менее вышло так, что тебя это тоже касается. Короче. Я надеюсь, что с момента установления этих более доверительных отношений, от меня не ускользнут их планы, которые особый отдел хотя и строит во благо Родины, но все же допускает некоторые нарушения субординации. Наша разведка себе такого не позволяет.

— Особый отдел, он на то и особый, — улыбнулся я, — что служат там люди специфического склада.

— Верно. И все же, теперь их планы от меня не ускользают. По крайней мере, пока.

Услышав эти слова, я почему-то почти сразу подумал о капитане Рюмшине — новом офицере особого отдела. Неужели, он попал на свою должность не просто так? Не просто так работает теперь вместе с Шариповым? А что, если по какой-то договоренности, его приставили к Шарипову опасаясь, что и тот, подражая своему горе-коллеге Сорокину, может «прыгнуть через голову», добиваясь своих целей?

В пользу такой моей версии говорит и то, что у Шарипова есть одно дело, что он пытается провернуть «в частном порядке». Речь шла, конечно, именно о той операции, в которой Шарипов ждал нашей с Тараном помощи.

Постепенно в моей голове стали складываться два и два…

— Так вот, о Шарипове, — сказал начальник отряда, ожидавший от меня какой-то реплики, но после моего молчания, просто продолживший развивать свою мысль далее: — есть у меня сведения, что он тоже что-то задумал.

— Вы знаете, что? — Спросил я.

Начальник отряда задумчиво нахмурился. Потом все же ответил:

— Нет. Что именно я не знаю. Шарипов никому не докладывал. Видимо, носит свои замысли пока что при себе.

Давыдов снова замолчал. Несколько мгновений поразмыслил и спросил:

— Ты ведь знаком с девочкой шестнадцати лет, по имени Амина Искандарова?

— Я спас эту девочку из Пянджа, — кивнул я.

— Значит, ты с ней общался.

— Немного.

После моего ответа Давыдов молчал долго. Видимо, думал, стоит ли и дальше рассказывать об Амине. Рассказывать то, о чем я уже знал, но по долгу службы не должен.

— Она говорила тебе что-то о своем отце?

— Немногое, — сказал я.

Вряд ли Давыдов знал о том, что мне известно, кем является ее отец. Более того, я полагал, что мне не положено знать подобных вещей. Тем не менее Давыдов уклончиво продолжил:

— Ее отец — довольно важный человек. В свое время был связан с афганскими социалистами. К тому же — он советский гражданин. И как ты понимаешь, СССР сделает все, чтобы Рустам вернулся на Родину живым. Бандиты Юсуфзы были радикалами. Были ярыми противниками государственности ДРА. Афганские коммунисты — чуть не их главные враги. Потому, несомненно, Рустаму всегда угрожала опасность. Сейчас — особенно.

Я кивнул и на это.

— Еще один забавный факт о нем, — продолжил подполковник. — Рустам Искандаров — близкий друг Булата Шарипова — отца Хакима.

Я не выдал удивления. Лицо мое осталось каменным, а взгляд — внимательным.

— Пусть Шарипов и не был до сего момента замечен в каком-то, скажем так, своеволии, — проговорил Давыдов, — но теперь все может измениться. Скорее всего, это уже изменилось.

— Чего вы хотите от меня, товарищ подполковник? — Холодноватым тоном спросил я.

Давыдов нахмурился. Поджал губы.

— Мы с Хакимом беседовали о тебе, после того как Сорокин выкинул свой финт ушами. Ты на хорошем счету у капитана Шарипова, Селихов. Впрочем, как и старший лейтенант Анатолий Таран. Можно сказать, он, по-своему, вам доверяет.

— Что вы хотите сказать, товарищ подполковник?

Подполковник пристально уставился мне в глаза. Теперь его взгляд стал суровым, именно таким, каким я привык его видеть, когда начальник отряда смотрел на подчиненных.

— Я уже говорил с Тараном на этот счет. Теперь говорю с тобой. Говорю, потому что считаю, что Шарипов решит в своей работе опираться в том числе и на тебя, Саша.

Я не отводил взгляда от лица Давыдова. Он тоже продолжил сверлить меня своим взглядом в ответ. А потом сказал:

— Вот тебе мой приказ, младший сержант Селихов: куда бы ни попытался вовлечь тебя Шарипов, ты должен отказаться от его затеи.

В кабинете воцарилась тишина. Я не произнес ни слова в ответ начальнику московского погранотряда.

— Вопросы есть? — Несколько командным тоном спросил Давыдов.

Что ж. Ситуация была сложная. Сейчас начальник отряда лично требовал от меня не помогать Шарипову — человеку, с которым у нас хоть и были сложные отношения, но все же посодействовавшего тому, что Нарыву за чужой глупый поступок смягчили наказание. Тому, с чьей помощью парни с Шамабада получили новую форму и новое оружие. Тому, с кем мы уже договорились о помощи, если такая может потребоваться.

Шарипов, каким бы скрытным и непредсказуемым человеком он не был, все же выполнил свою часть договора. Теперь же начальник отряда требовал от нас с Тараном того, чтобы мы от своей части отказались.

Но главное — я останусь должен особисту. А я не люблю быть в должниках. Особенно у такого человека, как Шарипов.

— Вопросы есть, товарищ подполковник, — сказал я столь же командным тоном.