Я уничтожил Америку 3 Назад в СССР

Глава 21

Всё было подготовлено к проведению грандиозного спектакля, осталось дождаться часа пик.

За отведённое время я успешно наложил грим, более-менее стал походить на повара. Всё-таки контакт на рынке лицо в лицо позволил разглядеть не только морщинки у глаз, но также получилось скопировать фигуру, походку, поведение. Пусть и не полностью, но для прохода на территорию американской базы годилось.

Тем более, что утомлённые бездействием выходного дня часовые особо и не заморачивались осматриванием такого обыденного и тем самым невероятно надоевшего повара.

На случай, если мой план с вином и вдовушкой не сработает и повар-таки решит вернуться на ужин, то двое из «Фракции» должны будут всеми правдами и неправдами задержать засранца на несколько часов. Скрепя сердце, я дал добро на применение насильственных действий. Но это если только повар выйдет из квартиры и направится в сторону базы.

Я без проблем зашёл на КПП, показал пропуск и двинулся в сторону части, когда в спину послышалось:

— Эй, Джон, а что сегодня на ужин?

— Проголодался? — ответил я хрипловато через плечо. — Сегодня два вида супов, говядина с гарниром из жареных бобов, салат, овощи, фрукты. Всё, как всегда.

— А что с голосом, Джон?

Как я ни старался подражать интонациям повара, но видимо недостаточно. Разворачиваться не хотелось. Могли приглядеться, а не только прислушаться. Поэтому я прохрипел чуть меньше:

— Связки застудил…

— Наверное, слишком широко рот открывал, когда своей вдовушке отлизывал! Вот и подуло! — расхохотался остряк.

Я что-то буркнул невнятное и пошёл прочь. Позади раздалось:

— Ну ты дал, Билл! Теперь принюхивайся к своим бобам. Судя по всему, это блюдо будет дерьмом не только по вкусу, но и по содержанию!

Весельчаки, так их растак. Ладно, пусть веселятся. Если Баадер с Яном перестараются, то этим двум веселиться больше никогда в жизни не придётся. Но, буду надеяться на хорошее. Баадеру было сделано внушение, что если кто-нибудь из янки сдохнет, то мстить за него будут отчаянно. И если кражу ещё простят, а может быть и вовсе скроют, чтобы не предавать огласке, то вот за убийство своих бойцов американцы будут спрашивать.

А нам же лишние вопросы ни к чему? Партизаны города не должны излишне высовываться наружу, чтобы не получить нечаянно по хлебалу.

Я прошёл КПП и оказался на базе. Теперь мне следовало повернуть налево, где «в пятидесяти метрах находился туалет, типа 'сортир», обозначенный буквами «Мэ» и «Жо»…

М-да-а-а. Что-то излишне весёлое настроение у меня для потенциального трупа. Нельзя так расслабляться. Нельзя. Если прошёл только КПП, то впереди ещё общение с персоналом. А они могли и раскусить фальшивого повара Джона.

Но эти ребята подали идею относительно связок. Хрипота мне поможет и скрыть лицо. Всего лишь марлевая маска на лицо и приглядываться уже особо не будут. А из боязни заразиться и вовсе будут держаться подальше. Что же, так и сделаю. Зайду на кухню, покашляю для острастки, а потом скрою свою «хареографию» под маску.

— Прыгай! Раз-два! Упор лёжа принять! Быстрее!

— Да, сэр! Так точно, сэр!

Я прошёл мимо казарм, мимо тренировочной площадки, где бравые капралы учили уму-разуму подчинённых бедолаг. Крепкие, коренастые, мышцы так и прут наружу. Явно не на сечке взрощено!

Ха! Два супа, говядина, гарнир, овощи… А ведь это я не ляпнул наобум, а вызнал из разговоров солдат. Мальчишка не зря крутился возле базы.

Эх, вспоминая свою солдатскую жизнь, могу сказать, что нам такое и не снилось. Нам не очень повезло с начальником части, который тащил всё, что не прибито. А также с прапорами, которые раскачивали всё, что прибито, и тащили дальше. С едой у нас тогда была напряжёнка…

Бывало у вас такое — откусишь, прожуёшь, а во рту будто не еда, а нечто мучнисто-склизкое, на замешанный бетон смахивающее? Или взглянешь на тарелку, и мысль одна: «И это, собственно, что?». Если нет, что ж, вам крупно повезло.

А вот нам от таких вопросов никуда было не деться. Армейская столовка… Это вам не просто точка общепита. Это целый пласт фольклора, источник анекдотов и воспоминаний. А также почва для солдатской философии: что, собственно, можно состряпать из ничего? Но если отбросить шутки в сторону, за всем нашим хрючевом стояла целая школа жизни. И тот самый паёк, на первый взгляд унылый и серый, оказывается, имел свою, особую логику.

Задумывалось-то всё просто и по-хозяйски: накормить личный состав дёшево, но чтоб сил хватало. Бюджет копеечный, каждая позиция в раскладке выверена до грамма. Экономия, она скрипела зубами на каждой картофелине.

Вот и получали армейские повара наряд: мясо выдавать только по великому празднику, крупа обязательно должна быть что подешевле, овощи консервированные, либо из подвала, где они с зимы доживали свой век. Ни тебе свежей зелени, ни специй. Только чугунная ёмкость, плита и чёткий приказ: превратить это в нечто съедобное. Задача, знаете ли, не для слабонервных.

И та еда намертво врезалась в память. Не вкусом, а самой своей сутью, становясь частью солдатского кода. Вот взять «сечку», кашу из дроблёнки. Штука была норовливая: то растекалась по тарелке мутной лужей, то схватывалась в монолит, в котором ложка застывала, как вкопанная.

Мы сравнивали её с клейстером для обоев. И это не ради красного словца — вид был похожий, мучнисто-клейкий. А коли она ещё и пресная, ни соли, ни запаха… Догадываетесь, почему её воспринимали не как пищу, а как испытание?

Ну и, конечно, баланда. Слово-то какое, сразу в душу въедается! Оно у срочников всё, что угодно, означать могло: и разваренные макароны третьего дня, и жёлтые капустные листья, и дохлый корешок петрушки, затесавшийся в общую массу. Им и в быту потом всякую дрянь обозначали.

По сути-то баланда — это даже не блюдо. Это блаженное состояние супа. Состояние, когда в котёл летело всё, что под руку подвернулось. Овощи, что подгнить успели. Мясо, которое уже отслужило своё в порциях старослужащих и от греха подальше было сплавлено в общий котёл. Варево из ничего.

А ещё были такие шедевры как бигус, перловка, «синюха», «мясо белого медведя»… На таком особых мышц не зарабатывали, но зато становились жилистыми и крепкими, как морские канаты.

Я усмехнулся, проходя мимо площадки. Всё-таки даже один боец из моей роты мог бы запросто справиться с двумя местными американцами. Боец умел выживать, а эти…

— Джон, когда ужин? — выкрикнул один из бравых вояк.

— Всё по расписанию! — буркнул я в ответ.

Он что-то ещё ляпнул, но я уже его не слушал. У вояк свои дела, у повара свои. Вот и кухня. Небольшая раздевалка, подписанные шкафчики. Вот и шкафчик Джона — небольшой замок легко открылся при помощи скрепки. Пять минут на переодевание и даже мама повара Джона вряд ли с первого взгляда отличит меня от своего сынишки. Но, перестраховаться не мешает.

Я толкнул дверь на кухню. Шкворчание жаркого, ароматы готовки, грохот сковородок, перекрикивание помощников повара. Обычная работа. Всё как всегда. Вот только повар сегодня другой.

— Джон, мы думали, что ты сегодня вовсе не явишься! — окрикнул меня один красномордый крепыш в белом подобии колпака, превращённого в блин.

— Ага, после того, как твоя Ундина выиграла приз, мы ожидали лёгкого аромата перегара с утра! — подначил второй.

Значит, повар растрепал о выигрыше своей зазнобы. Ну что же, это тоже мне на руку.

— Сейчас всё проверю, а там можно и на перегар пойти! — крякнул я в ответ, а потом закашлялся.

— Что с твоим голосом? И чего кашляешь? — озаботился первый.

— Простыл. Чтобы вас не заразить, вот… — я соорудил из вафельного полотенца подобие медицинской маски и скрыл под нею половину лица. — Сейчас быстро всё проверю и потом пойду… кхм… лечиться!

— Да-да, за нас тоже лекарственную свечку в одно место вставь! — хохотнул красномордый.

— Если будешь трепаться, а не готовить, то наш майор тебе сам вставит! — буркнул я и двинулся в обход блюд.

Надо сделать вид, что я всё проверяю и вообще — самый важный человек на кухне!

Пар от чанов стоял такой, что хоть бери веник, да парься. Влажная, обволакивающая духота. Идеальная маскировка для возможной дрожи в пальцах. Но, пальцы дрожать не должны!

Движения должны быть точными, выверенными, без суеты. Я здесь главный. Хозяин этого пищевого ада.

Прошёлся вдоль столов, тыча поварёшкой в соусы и заглядывая под крышки. «Говядина недосолена!» — бросил одному. «Это мясо ещё шевелится, добей!» — рявкнул на другого. Суета, кивки, возгласы: «Есть, шеф!». Они глотают. Ухмылочки ещё не стёрлись, но озабоченные складки легли промеж бровей. Всё-таки делу время, а похахалиться они могут и потом.

А вот и он. Главный котёл. Чан с чечевичным супом, сегодняшним хитом меню. Армейская похлёбка для бравых ребят, что натренировались на свежем октябрьском воздухе. Густая, мутная, дымящаяся.

Я зачерпнул, попробовал, сделал профессиональную гримасу.

— Не хватает… перчинки, — прохрипел я, и пару раз кашлянул для верности. — И помешивайте чаще, а то чечевица подгорит!

Под предлогом кашля я отошёл к стойке с приправами, оказался спиной к помощникам. Движением фокусника я извлёк из рукава не пакетик со специями, а небольшой свёрточек. Внутри свёрточка пересыпался мелкий, белый, безвкусный порошок. Быстрорастворимый сон.

— Эй, Джон, тебе помощь нужна? — окликнул меня красномордый крепыш.

— Не мешай шефу творить! — отрезал я, не оборачиваясь. — Иди лучше укроп режь, пока я тебе его в уши не вставил!

Пока он ворчал, я снова подошёл к чану. Притворился, что сыплю и пробую. Вскоре свёрточек был уже пуст. Содержание растворилось в зеленоватой глубине без следа и запаха, как и положено хорошему шпионскому порошку.

Я взял огромную поварёшку и с видом Зевса, вращающего звёзды, начал ворочать густую массу. «Лекарство» для бравых вояк равномерно расходилось по всему объёму. Через час они будут не прыгать по плацу, а сладко посапывать в своих койках.

— Всё! — я отложил поварёшку в раковину с таким видом, будто только что победил дракона. — Пусть покипит пять минут и можно выключать. Всё остальное более-менее в норме. Через пару дней дам вам выходной, а сейчас я… я пошёл лечиться. И Ундине передам ваш пламенный привет.

Они снова захохотали. Ничего не поняли эти смешливые ребята. Всё, как и было задумано.

Теперь мне оставалось только покинуть базу и, как только стемнеет, начать операцию. Надеюсь, что жертв не будет.