Вперед в прошлое 13

Глава 3 Боец

Сегодня двадцать восьмое, последний день февраля. Завтра начинается весна! Правда — только календарно, нормальная погода установится хорошо если в апреле.

Через тридцать лет времена года сместятся. Март станет сопливым, как февраль, зато сентябрьская погода перенесется на октябрь, а в лучшие годы купаться можно будет и до ноября, но весна перестанет радовать. Например, сегодня, зимний день, а вон как солнечно, аж улыбаться хочется!

Надо связаться с Сергеем-строителем и начинать строить дом, а то слишком много денег накопилось — опасно. Скоро Зинаида Павловна начнет копать огород и может найти мою банку с долларами. В последнее время она присмирела, не поджидала нас, не нагружала мелочами, но думалось мне, что Зинаида Павловна не отстала, а копит силы для мощного натиска.

Что ж, у меня есть целая учебная неделя, когда появится время поискать квартиру, двушку или трешку. Или можно обойтись однушкой, потому что Наташка пойдет жить к Андрею? На цену смотреть не буду. Ну переплачу пять тысяч рублей, зато нервов сэкономлю на сто тысяч. Хозяева дорогих квартир побоятся лезть с претензиями, потому что будут дорожить жильцами. Когда еще найдется богатенький Буратино?

А еще грядет дополнительный выходной — восьмое марта, когда можно нагрузить «Зилка» по самое не хочу и рвануть с Канальей в дальние дали. Например, к южной границе, на курорты, где народ зажиточный за счет сдачи жилья отдыхающим. Там они будут грести нашу муку совковыми лопатами. Правда, чтобы оправдать бензин и жилье, надо прибавить сто рублей к той цене мешка, что будет в конкретный день, потому что цены с каждым днем все выше. Вернуться я рассчитывал минимум с тысячей баксов, Каналья разбогатеет на двести. Уедем мы в воскресенье, весь понедельник поработаем до упора, снова переночуем, во вторник выдвинемся назад, торгуя по дороге. Ехать-то оттуда восемь часов как минимум — целый рабочий день.

В школу мы с Борисом шли, улыбаясь, довольные солнышком. Возвращались, полные впечатлений, и с «пятерками» в рюкзаках, а я нес еще и сплетни о том, как новый русский своему любимому внучку закатил пир на весь мир. В этих сплетнях проскальзывало мнение тех, кто считал, что я сам заработал, потому что самородок, но таких было меньшинство. Ну и правильно, пока дом-крепость не построю, пусть думают так. А уж дома заборище забабахаю, собак заведу и дробовик, и дозорные вышки поставлю — пусть кто-нибудь попробует сунуться! И непременно у меня в подвале будет комната Скруджа со вмурованным в бетон сейфом.

Хорошо все-таки в будущем, когда менты хоть мало-мальски начнут гонять всякую мелочь, и деньги будут на карточках. Вот скажи сейчас кому, что люди, найдя такую карточку, где и миллион может лежать, будут возвращать ее владельцу — не поверят же. Сочтут идиотизмом.

Но, едва мы открыли ворота, как хозяйка собравшаяся копать огород, бросив лопату, заковыляла к нам, держась за поясницу. У меня же там заначка! Клад!!! Что ж она так рано-то в огород полезла?

Но земля над прикопанной возле крана банкой с деньгами осталась нетронутой. Пока нетронутой.

— Мальчики! — воскликнула Зинаида Павловна, перекрывая нам дорогу. — Какой прекрасный день! Неизвестно, когда еще такой нам природа подарит! — И заискивающе уставилась в глаза.

Нужно было срочно спасать деньги! Я прошелся туда-сюда по огороду, вроде бы оценивая фронт работ: нужно было вскопать примерно четыре сотки жирного привозного чернозема. Поковырял лопатой там и здесь, достал пару камней, быстренько отрыл банку и спрятал в рюкзак, выдыхая с облегчением.

Копать, белить, красить и двигать мебель, да хоть с инопланетянами бороться, конечно, несложно, если бы была изначальная договоренность, что мы живем за небольшую плату, но досматриваем выживающую из ума бабушку. На такие условия никто не согласился бы, потому что досмотр стоит гораздо больше, чем мы платим за жилье. Но получается, что мы и платим, и досматриваем, и не можем распоряжаться своим свободным временем.

— Так понимаю, это надо сделать прямо сейчас безотлагательно? — отчеканил я.

Боря потух и повесил нос, мы оба ненавидели стоять на лопате, что делали каждую весну на даче.

— Дык дождь может пойти, — виновато пролепетала хозяйка и поплелась к лопате, прихрамывая особенно достоверно, так прихрамывая, словно она рисковала в любой момент лишиться конечности.

Я заметил, что, когда думала, что нас нет, Зинаида Павловна бодро бегала, хромота нападала на нее, только когда она видела нас, причем перемежающаяся — то на одну ногу припадала бедняга, но на другую.

Мысленно ругаясь, что снова полдня в бездну, я проговорил:

— Ну до трех дня хоть терпит? Нам некогда, мы учимся, а друзей я могу нанять.

Боря посмотрел на меня с надеждой.

— У меня денег нет, — отрезала Зинаида Павловна, — чтобы с ними расплатиться.

— Это уж мои проблемы, — проворчал я, с трудом скрывая злость.

А бабка словно специально пыталась разозлить меня еще больше:

— Что же получается, вы и мне платите, и работникам? Так нельзя, я так не хочу, это нечестно.

— А куда деваться, когда и учиться надо, и на тренировки ходить, и еще всякие дела, — как можно спокойнее проговорил я, думая, что все равно собирался поддерживать алтанбаевцев, чтобы, пока не начну стройку, они с голоду не померли.

Хозяйка запричитала, что она на такое не рассчитывала, а я, чтобы не терять время, выкатил мопед из-под навеса и полетел искать алтанбаевцев. Спустя полчаса нашел только Зяму и Понча, которые согласились постоять на лопате за пятерку на двоих.

Когда вернулся, увидел, что все-таки хозяйка запрягла Борю. Он с радостью передал лопату Зяме и рванул собираться на свою живопись, а я прочитал учебники, быстренько решил задачки и поехал на базу — чтобы меня там не забывали. Но и не забывал останавливаться возле столбов и заборов, обклеенных объявлениями, однако новых предложений о сдаче жилья не нашел. Придется самим расклеивать объявления и оставлять свой новый номер. Правда, бабка подслушивать может — ну и пусть.

С появлением компа Илья и Ян поостыли к приставке, Боря зачастил вечерами к Каретниковым играть в DOOM, остальные же, справившись с уроками, самозабвенно гоняли Марио. Они прошли игру неоднократно, знали, где какой засел зловредный моб, помнили, сколько где сделать шагов, чтобы собрать все монеты и миновать опасность.

Домой я вернулся затемно в начале восьмого. Огород был вскопан. Удовлетворенная бабка в засаде не сидела — видимо, оторвалась на алтанбаевцах, заобщала их до потери сознания. Наверное, нагрузила еще чем-то, за что они скоро скажут мне спасибо. Но радовался я рано, бабка все-таки за нами следила и выбежала навстречу мне, отчитываясь:

— Плохие парни, грубые. Так матюкались, так матюкались, у меня аж уши увяли. Я их попросила дрова наколоть, а они не стали, представляешь? Ну что, сложно было?

— Правильно, — сказал я, открывая дверь в свой домик, — потому что я им платил только за огород. Вскопали, кстати, все идеально.

— Мне надо дрова наколоть, вы же их расходуете.

— Сделаю, — кивнул я. — Где топор, знаю. Колоть буду небольшими партиями.

— Только парней этих не зови. Плохие, грубые.

— Извините, я жду звонок. До завтра.

Я вошел и закрыл дверь. Рванул на кухню и обнаружил там передачку от мамы, которую принесла Наташка: котлета и баночка пюре.

— Ты сегодня с нами? — обрадовался я сестре.

Наташка улыбнулась.

— Конечно! Андрей, прикинь, собрался в Москву ехать, закупить книги и торговать ими! — поделилась радостью она. — Трусами торговать он стесняется, продавать книги — нет. Они с Рудольфычем нашим договорились вместе ехать.

— А деньги у него откуда? — насторожился я. — Пусть не вздумает кредит брать у бандюков! Они сами потом его и разденут.

— Он у Рудольфыча занял. Ну, так сказал. В долларах, без процентов.

Шевельнулось дурное предчувствие.

— Кто ж сейчас такими суммами разбрасывается? Расспроси у него, сколько он занял и на каких условиях. А то придут мордовороты и свернут ему башку. Но это ладно. Хуже, что страдают и те, кто рядом. А это ты.

— Боря где? — спросила Наташка.

— С Каретниковыми остался.

Сестра положила руки на живот и отчиталась:

— Меня стало тошнить. Ну, не то чтобы вообще тошнит, так… кусок в горло не лезет и — если что-то совсем уж вонючее. И живот вроде вырос.

Она прижала мешковатую кофту к животу.

— Видишь?

— Не-а, — мотнул головой я. — Как была худая и плоская, так и осталась такой.

Наташка задумалась, погрустнела и сказала:

— Главное после родов не разжиреть. А то есть хочется больше, чем тошнит по утрам.

— Витаминов тебе надо, — посоветовал я. — Особенно нужна фолиевая кислота, чтобы нервная система малыша нормально формировалась.

— А на учет…

— Три месяца пройдет, поедешь в областной центр и встанешь платно. Сейчас в больницах могут и угробить. Еще раз: узнай про деньги, которые берет Андрей, это может быть для него фатально.

— Так я уже…

— Попытайся узнать все подробности, наводящие вопросы позадавай. Если ему понадобится совет или помощь, я готов к диалогу.

— Спасибо, — улыбнулась сестра. — Он прям горит этой идеей. Господи, неужели за ум взялся?

Мне подумалось, что, когда такой нерасторопный человек, как Андрей, лезет в торговлю, заканчивается это или обманом, или ограблением. Надеюсь, ему повезет, и я еще раз напомнил:

— У нас же дед в Москве, попрошу его…

Натка мотнула головой.

— Нет! Дед его пристрелит и сбросит в пруд. А риски Андрей все просчитал, доход получится бешеный.

— Наверное, так и есть, — поддержал ее я, вспоминая, как люди роились вокруг книжных завалов аж до начала нулевых.

Книги просто лежали на земле или на прилавках. Читатели подходили, спрашивали что-то конкретное, а продавцы говорили, что все разобрали, но книга обязательно будет через неделю. Хорошее дело, если подойти к нему с умом. Перспективное и доходное до середины нулевых. А потом бумажную книгу вытеснит электронная, и уличных книготорговцев не останется.

— С учебой у тебя как? — спросил я у сестры.

— «Пятерки». Контрольную по алгебре написала на «трояк», но я ее исправлю.

— Ты к нам надолго? — спросил я, усаживаясь за стол и накладывая себе ужин.

— На четыре дня, — сказала она и, подумав, добавила: — Я только пришла, а бабка уже достала. Она прям караулит, когда кто-то выйдет. Тогда я стала хлопать дверью. Она слышит хлопок — выбегает, ждет. Потом перестала выбегать, только в окно выглядывала, но я успеваю проскочить, пока она не видит, ей же еще одеться надо. Пацаны ее полдня развлекали, а ей все мало. Может, подыщем другое жилье? Хоть где, потому что достала бабка.

— В Николаевке нет ничего, — отчитался я. — А так да, надо искать, потому что это не дело, она слишком активная и жизни не даст.

— Угу, прям караулит и поджидает. И ночью караулит. Отчитала меня за то, что мы поздно приходим. Даже не скрывает, блин, вертухаиха! Даже мама так не делала. Не удивлюсь, если бабка роется в вещах, когда нас нет.

Наверное, она права, а значит, надо бежать отсюда как можно скорее. Наташка продолжала:

— Я старый кошелек обмажу чем-нибудь и положу на видном месте. Если появятся отпечатки пальцев — сто пудов она! Вы-то с Борей будете знать, что там пусто, вам туда лезть незачем.

Стало страшно за свои деньги. В огороде хозяйка начала ковыряться; предположительно, проводит обыски у нас в домике. Значит, нельзя оставлять на виду суммы больше пяти тысяч. Бежать отсюда надо! Чем скорее, тем лучше.

— Я буду искать, — пообещал я Натке. — Но и ты не плошай.

Потянулись школьные будни. С Сергеем строителем мы решили стройку возобновлять с середины марта, а до этого времени он и алтанбаевцы будут заливать фундамент под ангары автомастерской. Там рулить будет Каналья, и я ему полностью доверяю.

Грузовик мы планировали покупать на следующей неделе, а точнее — в среду, после выходных.

В среду же Гайде ждет меня в гости — мы обсудим расходы на аренду помещения под ее кабинет, заложим бюджет на ремонт и рекламную кампанию, цена объявления в газете меня устраивала. Еще можно заплатить якобы независимым источникам, чтобы написали о нас статью. Не знаю, сколько телевизионщики возьмут, но и их можно привлечь. В общем, беззаботная жизнь закончится в эту субботу, когда мы будем учиться вместо понедельника, так что нужно ловить деньги, учиться и наслаждаться жизнью.

К тому же в школе все совсем наладилось: Баранова перестала нас подкалывать, начала со мной здороваться. Поняв, что остался в одиночестве и может стать объектом травли, Петюня Райко тоже начал подлизываться, но, в отличие от Барановой, он по-прежнему гнил заново.

Вообще месяц выдастся богатым на события: через Игоря я попытаюсь сформировать заказ на календари с музыкантами, актерами и бабами для дальнобойщиков. Если условия производства календарей окажутся приемлемыми, закажу пробную партию и попробую распространить по ларькам. Не получится — пусть наши продают. Такое пользуется спросом. Жаль, к новому году не успел, но не беда.

Восемнадцатого марта, в пятницу в три дня, у мамы свадьба. Двадцать первого — обследование у Яна, когда мы узнаем, можно ли восстановить его глаз, и суд у Лидии — она подала документы на усыновление Бузи, Светы и Ивана.

Но больше всего меня волновало, что же случилось у Тимофея.

Ни в четверг, ни в пятницу Тим не позвонил. То ли письмо отправили не туда, и оно сейчас в пути, то ли приятель просто забыл, не посчитал нужным спешить с ответом. А может, письмо вообще потерялось, и нужно писать еще одно, потому что звонить Тиму некуда. Ладно, с меня не убудет.

В пятницу вечером я засел за следующее письмо. Оно получилось менее эмоциональным. Когда просил Тимофея срочно позвонить, сам уже не верил, что это так необходимо.

Конверт я купил заранее, послюнил край, запечатал, принялся писать адрес, когда после театра пришла Наташка, ринулась к своей ловушке и воскликнула, потрясая пустым кошельком, намазанным медом с чернилами:

— Вот! Отпечатки! Я так и знала, что бабка за нами следит! Пойди глянь, у нее точно пальцы черные!

К сожалению, адекватного жилья в удобных районах города пока не нашлось, а ездить по часу из Заводского — удовольствие сомнительное. Здесь же находиться было все труднее из-за хозяйки, уверившейся, что нас можно дергать по любому поводу: мышь расплодилась, пойдите посмотрите. Мебель переставить надо, стоит некрасиво, переставьте мне ее. В магазин сбегать срочно, да на ночь глядя, а то хлеб кончился, а она в список, по которому мы раз в неделю для нее закупали продукты, его внести забыла. И вроде бы это все ничего, но дергала нас Зинаида Павловна в особенно неудобные моменты. Я десять раз пожалел, что переехал сюда, лучше с алкашами мириться, те хоть не лезут каждый день в квартиру.

Почта находилась недалеко от школы, на пригорке, где жила Лихолетова, и я планировал отправить письмо завтра сразу же. Положил его в рюкзак, и вдруг зазвонил телефон, и оператор известила, что в восемь вечера у меня переговоры с Саранском!

Я аж разнервничался от предвкушения и не мог воспринимать информацию. Тем временем Борис изготовил уже десять постеров в стиле Уорхола: Мерилин Монро, Джон и Йоко, Моррисон, Че Гевара, Фредди Меркьюри, Бон Джови, Цой, «Киссы», Оззи, «Металлика». Сейчас он работал над «Айрон Мейден». На групповых рисунках было больше деталей, времени на них уходило больше.

Наблюдая, как он рисует, высунув кончик языка, я сказал:

— Картины лучше в рамочку. Типа покупайте ранние работы великого художника, пока он не стал знаменитым, как Ван Гог.

— Можно как Пикассо? — сказал брат, не отрываясь от творчества. — Не хочу умирать в нищете. Да и Ван Гог был на голову больным…

Междугородний вызов заставил его замолчать, он глянул в сторону источника звука.

— Если это дед, позовешь меня? Соскучился по нему.

— Это Тим, — отмахнулся я.

— Толстяк, что ли?

Вопрос Бори я оставил без ответа, потому что снял трубку.

— Привет! — выпалил Тимофей, столько радости было в его голосе, что и мне досталось немного. — Пашка, прикинь, я на боксе золото взял! Ну, на соревнованиях между школами района! Повезло!

— Поздравляю! — искренне обрадовался я за приятеля. — Волшебно! Ты ж и года не занимаешься, как так-то?

— Тренер говорит, что я — талант! А противник был монстр просто. Гонял меня, гонял по рингу, я и не думал выигрывать, надеялся хоть раунд продержаться, и вдруг подловил его! И крюком — в челюсть. И все. Нокаут. Чуть от страха не помер, что прибил чувака, но он в себя пришел при мне еще.

— Буду тебя бояться, — улыбнулся я.

— И так боятся, в школе уже никто не лезет, хоть я в бубен никому и не стучал!

Он говорил и захлебывался эмоциями. Нескладный стеснительный толстячок, мишень для пинков и злых слов, и вдруг — чемпион!

— Это по району только, от школ. Потом на город пойду, прикинь!

— Круто! А письмо мое ты получал? — спросил я, думая, что вот эта победа — и есть подарок Тиму, дальше можно и не спрашивать.

— Ага, сегодня только. Но не до того было. Как только освободился, сразу тебя набрал! Если бы не ты, меня бы выгнали тогда из вашей компании, а так… Спасибо тебе! Огромное-преогромное.

— Приятно слышать, что ты прогрессируешь, — поддержал его я.

— А насчет странного… Да ничего не было ни в тот день, ни после. Вообще. Только победа вот эта, но вдруг я и правда ее заработал?

— Конечно заработал! — сказал я. — Никто за тебя заработать не мог. Еще раз поздравляю!

Донеслись помехи, и вскоре нас разъединили. Ну, хоть с этим все стало понятно.