Вперед в прошлое 13

Глава 25 Любит — не любит

Продрогнув, мы с Борей и Наташей побежали домой и в девять часов вечера открыли дверь съемной квартиры.

С момента, как свадьба пошла вразнос, миновало часа два. Магия весеннего бриза рассеялась, уступила место реальности, где плакала мама на фоне непонятных гостей, ворующих еду в разбитом кафе. Афанасьевы, которые вложили в «Улыбку» душу, держались молодцами. Сейчас они, наверное, заколотив выбитые стекла фанерой, наводят порядок. Аня и Яна подметают осколки, а Адель сокрушается, что придется закрыть заведение, пока все не восстановят, как было, а это два-три дня. Вот уж не повезло так не повезло! Аж совесть мучила, что посоветовал их отчиму.

Скинув кроссовки и повесив куртку, я метнулся к телефону и на мгновение завис, расставляя приоритеты и решая, кому первому позвонить. Наверное, мама еще разбирается с ментами, пишет заявление — ей звонить бесполезно. Бабушка, скорее всего, с ней. Так что ей тоже без толку звонить — некому вызвать Каналью к телефону.

А от того, что скажет Каналья, зависит вектор нашего развития. Если с торговлей совсем все глухо, сдаем грузовик Завирюхину и забываем о мысли его купить. А дальше занимаемся тем, что выстрелило: я — кондитеркой, Каналья — мастерской. Два эти рода деятельности всегда востребованы, потому что люди склонны к чревоугодию, это раз, два, они не настолько богаты, чтобы покупать новые машины, а старые тачки всегда ломаются, особенно если это отечественные автомобили.

Грустно, конечно. К быстрым и легким деньгам привыкаешь мгновенно. Но, как говорится, спасибо, легкие бабосики, что хоть в этой жизни узнал, какие вы, и что такое везение.

— Маме позвонишь? — спросила Наташка, вставшая рядом с тумбой, где был телефон

— Мама, наверное, еще не дома, — ответил я. — Сперва по делам, потом — ей. Но, думаю, раньше десяти она дома не появится.

— Ну, ладно, — вздохнула Наташка и направилась к себе, приговаривая на ходу: — Надеюсь, у них все хорошо будет с брачной ночью.

Насколько я помнил из прошлой жизни — нет. В лучшем случае молодожены так устают после торжественной части, что им не до брачной ночи, а если решат полностью отработать сценарий — все очень уныло по той же причине. Но чаще молодожены так собачатся, от той же усталости впав в неадекват, что спят раздельно, сомневаясь в правильности принятого решения о вступлении в брак. Что-то подсказывало, с мамой будет так же, я даже о причине догадывался.

— Кому звонишь? — не оставил меня без своего внимания Боря. — Расскажешь, как там мама.

— Позже, — отмахнулся я и напомнил: — Кто-то мне рекламный плакат обещал нарисовать на треногу.

— Так то на воскресенье, а только пятница…

— Уже почти суббота. А про маму у Наташки спрашивай, с ней мама охотнее обидами поделится.

— На такого козла только труп не обидится, — проворчал Боря, а я затрещал телефонным диском, набирая бабушку.

Даже если ее нет дома, там есть Юрка, который вполне может сработать пейджером и продиктовать то, что мне хотел передать Каналья.

К телефону никто долго не подходил. Как я и думал, ответил взволнованный Юрка:

— Да! Кто это?

— Пашка, бабушка будет поздно, не волнуйся, она все расскажет.

— Она цела? Машину не разбила?

— Об этом не волнуйся. С ней полный порядок. Что-нибудь есть для меня от соседа?

— От Алексея? Есть. Читаю. — Дальше он продолжил измененным басовитым голосом: — Все так же, как вчера. Остаток — десять мешков.

— Хреново, — выдохнул я. — Спасибо, Юр. Он передал еще что-то?

— Да, просил его позвать.

— Сгоняешь за ним?

— А то! Ща-а…

Связь оборвалась, и я заходил туда-сюда по коридору, ожидая его звонка. Мука наша накрывается медным тазом. Этим будет иметь смысл заниматься, если в день получится двести тысяч чистыми и выше. Если меньше, есть риск ничего не заработать и застопорить бизнес, который с прицелом на будущее. Так что надо либо закругляться, либо искать новый товар и ездить по тем же местам, но не с мукой, а с сахаром, гречкой или подсолнечным маслом.

Но, чтобы найти это, нужно потратить несколько дней. Поставщики находятся далеко, километрах в ста от нашего города — это как минимум два-три часа езды. На дорогах бандиты и менты, которые так и норовят ограбить одиночку, потому дальнобойщики сбиваются в стаи и вооружаются. Если по окрестностям получалось пропетлять, то там мы точно встрянем — просто по закону вероятности. В общем, надо посоветоваться с…

Зазвонил телефон, к нему инстинктивно метнулись Боря и Наташка, но увидели, что я снял трубку, и ретировались.

А вот и он, Каналья.

— Привет, — поздоровался с ним я. — Юра сказал, десять мешков остаток. Хреново.

— Более чем хреново. Еще гайцы промурыжили полдня. В общем, полная жо.

Недовольные ситуацией, мы с полминуты оба сопели в трубку. Заговорили одновременно, я смолк, а дальше Каналья излагал как будто бы мои мысли:

— Помимо того черта, что в нашем городе торгует мукой, появился еще какой-то Рафик на «рафике». Их будет все больше и больше. Сперва доход будет перевешивать риски, но со временем мы поимеем больше проблем, чем дохода.

— Это истинная правда, — поддержал его я. — Снял сливки — пора уходить, оставшуюся субстанцию в масло не взобьешь. Дальше за предпринимателями начнут гоняться обэповцы, придется выходить из тени. А вышел из тени — на тебе повисли кровососы, которые без штрафа не отпустят. Чтобы бизнес окупался, нужно несколько грузовиков. А это наемные работники… ну, ты понял. Так что пора валить, ты совершенно прав. Разделяю и поддерживаю, всегда рассматривал такую торговлю как что-то временное.

Каналья продолжил, будто бы оправдываясь:

— Да, автомастерская приносит меньше, но…

Его мысль развил я:

— Но и торговля уже не будет приносить столько прибыли, сколько было поначалу. Сперва, помнишь, мы чуть ли не по тысяче баксов в день заколачивали. Потом стали по восемьсот, семьсот… меньше, меньше, и вот, что называется — до мышей.

— Что «до мышей»? — не понял Каналья.

— Выродились из крупного в мелкое. Это тоже талант — вовремя уйти и не распыляться. Будем заниматься тем, что нас будет кормить долго и что самим интересно. Калядовать по селам — не то, чем мне хотелось бы заниматься. Что там с ангарами для мастерской?

— Фундамент залил, ямы тоже, с бетонными ступеньками. Можно, в принципе, начинать стройку… Но я вот о чем подумал. По сути, контейнер — это гараж. Можно не заморачиваться не строить ангары, а поставить контейнеры, ремонтировать машины там. Тогда можно хоть завтра установить их манипулятором и…

Я помотал головой.

— Стоп! И это ты говоришь? Ремонтник? Как ты там на одной ноге скакать будешь? Туда же машина еле поместится.

— Так три контейнера рядом поставить, и нормально. Из трех сделать два…

— Опять тяп-ляп получится. А оборудование? А подъемники?

Каналья скептически фыркнул:

— Ты всерьез считаешь, что у нас будут подъемники?

— Не только у нас, у всех. И если их не будет, ты — дед в гараже, а не специалист! Уважающий себя водила к тебе не пойдет.

— Откуда такая уверенность? — не соглашался со мной Каналья.

— Оттуда, что все, что есть за границей, через лет десять-двадцать будет у нас.

— Ты еще скажи, что Ельцину веришь.

— Ни слову не верю. Просто знаю, что будет так, и хочу работать с заделом на будущее. Гарантий я никаких дать не могу, так что, если ты не со мной…

— Пашка, ты рехнулся? Хочешь ангары — будут ангары, любой каприз за ваши деньги. Давай оставим этот разговор и сойдемся на ангарах, лады? Единственный вопрос: осталось десять мешков муки, куда их? Мне столько не надо. Могу по соседям попредлагать…

— Не надо. Оставь их мне. Мы кондитерку открыли, — признался я.

— Хоть бы угостил. Эльза Марковна хвалила ваши пирожные. Возьми в долю, коммерс!

Я пропустил шутку мимо ушей и уточнил:

— Короче, завтра занимаемся своим делами, не торгуем, так?

— Да смысла никакого. Единственное, у одной моей дамы день рождения на днях. Хотел ей торт заказать, но чтобы особенный.

— Это пожалуйста! Посчитаем, что говорится, по-братски.

— Для своих — в два раза дороже? — сыронизировал Каналья и тотчас себя поправил: — Я не нищий, считай по-нормальному. Торт нужен в понедельник, на вторник.

— Подумай, чего хотелось бы, напиши, я передам кондитеру.

— Хорошо. — Помолчав немного, Каналья спросил: — Как прошла свадьба?

— Ужасно, не спрашивай, — отмахнулся я.

— Никогда не женюсь, — пообещал Каналья и добавил: — Жаль, что с контейнерами ничего не получается. Нашел тут списанные за три копейки…

В голове щелкнуло: контейнер — гараж… Ларек же! Кто-то будто специально Каналье эти контейнеры подсунул, но — специально для меня!

— Стой! — вокликнул я. — Мне нужен контейнер под ларек! Сколько за него хотят?

— Неожиданно, — оценил мой вираж Каналья. — А себе почему не хочешь построить капитальное строение?

— Потому что торговая точка будет в таком месте, где ее через пару лет снесут, а мастерские не снесут.

— Ха, всему у тебя есть оправдание. Сто пятьдесят баксов один контейнер. Все четыре отдают за сто. Я уже мужиков нашел, которые могли бы их утеплить и обшить вагонкой, но увы.

— О, и мужики пригодятся! Только узнаю, можно ли его ставить там, где наше торговое место, и сразу дам знать. Это важно!

Важно, потому что климат тут довольно дождливый, и ветра часто — на столике в такие дни не поработаешь, да и от обычного ларька непогода будет отгонять людей, а вот в павильон, да под навес народ, наоборот, станет набиваться.

— Завтра Артур приедет за своим «москвичом», и обсудим контейнер.

— Буду очень благодарен! Если что, бронируй, мне один по-любому нужен на стройку, — сказал я и поймал укоризненный взгляд Наташки, подпиравшей стену, быстренько простился с напарником и повесил трубку.

— Когда постеры будут? — спросила сестра. — И мне с мамой бы поговорить, узнать, что там.

— Бабушки еще нет, — ответил я, уступая ей место у телефона. — Человек, через которого я заказываю постеры, уехал в командировку, так что будут они примерно через неделю, не раньше. Зато сразу много.

— Квазипуп — козел, — донеслось из гостиной.

«Тр-р-р, т-р-р-р, тр-р», — затрещал телефонный диск. Мне тоже было интересно, как там мама и Афанасьевы, и что с налетчиками, закрыли их или нет.

Но, как я и думал, никого дома не оказалось, Наташка еще набрала какой-то номер, но и там не ответили, и она поплелась к себе, понурившись.

— Ты че, хочешь ставить ларек? — воскликнул Боря и прискакал на кухню, куда и я пошел.

— Да. Хочу попробовать его сделать из контейнера.

Торт мы съели чуть ли не руками, сидя на волнорезе, так что пришлось довольствоваться чаем с печеньем, потому что есть хотелось ну просто адски.

— Круто! Так а реклама тебе все же нужна?

— Ну конечно. Реклама на треноге будет напротив пешеходного перехода. И еще надо нарисовать баннер во всю стену ларька и подумать, какими материалами воспользоваться, чтобы его не размыл дождь…

— Какими-какими… красками нарисую прямо на стене. Обычными, которыми красят батареи. Главное, чтобы поверхность была ровная, — предложил Боря и поднял руку, развернув ко мне ладонью. Я хлопнул по ней своей ладонью.

— Гениально.

— Сто баксов, — прищурился брат, но быстро сдал назад: — Да и пяти тысяч хватит, я ща зарабатываю нормально.

Мы хрустели печенье, пили чай, думая о своем.

— Пирожных бы сейчас твоих, — мечтательно говорил Боря, звеня ложной в чашке. — Или торта. Мало я его взял, все стервятники растащили. Вот как они могут так жрать в гостях? У меня кусок в горло не лезет, когда кто-то смотрит, как я ем. Другое дело — дома, спокойно…

Вот теперь и мне стало жаль торт. Наверное, остатки забрали менты. Ужас, а не свадьба.

Боря продолжал мечтать:

— Возьмете меня подрабатывать в кондитерку? Вообще работа-мечта, все время вокруг вкуснятина. Правда, легко разжиреть, а потом кататься, а не ходить.

Хотелось позвонить деду, узнать, отправил ли он мне одноразовую посуду, но было поздно кому бы то ни было звонить. Я привык вставать рано, потому меня клонило в сон. Зевнув, я поставил чайник на плиту, чтобы помыться из ведра, и тут зазвонил телефон. Наташка бросилась к нему, схватила трубку:

— Мама! Как дела?

Мы с Борей тоже за нее переживали, потому встали рядом с сестрой, чтобы слышать разговор. Наташка это сообразила и говорила так, чтобы мы понимали суть, даже если не расслышим, что сказала мама.

— Менты вас отпустили? — говорила Натка. — Хорошо. А их? Задержали. Отлично. А бабушка с тобой? А то Паша ей звонил, а ее нет… Ты чего ревешь? Че-го-о-о⁈ А где он? В машине ночует? — Сделав круглые глаза, Наташка посмотрела на нас.

Я посоветовал шепотом:

— Скажи ей, что это нормально, многие молодожены ссорятся после свадьбы. Потому что сильно устают…

Наташка только открыла рот, но заговорила мама. Слов было не разобрать, но глаза у сестры становились все круглее, и круглее, и круглее.

— То есть как, он не хочет писать заявление на бывшую жену? — воскликнула она. — Жалеет ее?

— Квазипуп — козел, — в очередной раз сказал Боря, развернулся и ушел.

— И тебя заставляет не писать заявление? Он офигел? Да я тоже в шоке. Мы все слушаем и офигеваем. Ну конечно правильно. Она смерти тебе желает — с чего тебе ее жалеть. А он дебил! Ну и деби-и-ил!

— Козел, — гнул свою линию Боря.

Мама еще что-то говорила — видимо, на жизнь жаловалась, и лицо сестры сделалось угловатым, злым. Наташка больше не повторяла ее слова для нас, просто слушала, кивала, вздыхала и иногда изрекала междометья.

Наконец разговор закончился, Наташа пришла к нам в кухню и поделилась информацией:

— Бабушка с мамой, утешает ее. Отчим отказался писать заявление на бывшую и маму хотел заставить, но она послала его. Не, ну вы представьте — эта тварь пришла испортить праздник, до того порчу наводила, кладбищенскую землю сыпала, а значит, смерти желала, и отчим ее защищает! Нет чтобы маму защищать от этой дуры! Мама уверена, что отчим спит в машине. А я думаю, к овце той пошел в тюрячку, урод! Вот если не любит — к чему этот цирк?

— Он никого не любит, кроме себя, — сказал Боря.

А я немного понимал отчима. Пожалуй, в первый раз понимал «неправильный» поступок этого чуждого мне человека, и тоже только благодаря памяти взрослого.

Очень многие, особенно женщины, не понимают, зачем дружить с бывшими супругами. Они уверены, что, если ничего не связывает мужчину и женщину, например, дети, значит, есть половая связь или любовь. Но если, например, я, прожил с женщиной год, два, десяток лет, это значит, что она мне нравилась, нам было хорошо вместе. У нас вместе зародился целый неповторимый мир, который прочнее стекла, прочнее камня, где полно удивительных историй, надежд и разочарований, совместно пережитых радостей и конфуза. И если расстаться, не когда подлость перечеркнула это все, а просто если каждый пошел своим путем, зачем выбрасывать из своей жизни хорошего человека?

Эта несчастная женщина, бывшая жена отчима, не обижала и не предавала Василия, она осталась для него тем самым хорошим человеком, от которого он отказался. Но для нее все было по-другому. Возможно, она и правда готова убить и его, и ненавистную разлучницу, и мама права, стремясь ее нейтрализовать. А Василий прав в его нежелании добивать бывшего близкого человека. Возможно, он считает, что она имеет право на такую пощечину.

— Не любит он ту женщину, — ответил я после минутного раздумья. — Просто поверьте, что это так. Маму любит, но странною любовью. Себя… не так уж сильно. Надолго ли у них любовь? Время покажет. Пусть будут счастливы.

— Говоришь, как дед на поминках, — проворчала Наташка.

Закипел чайник, и я ушел мыться, уверенный, что мама с отчимом помирятся.

Мысли быстро переметнулись к завтрашнему дню. Вместо дальней поездки и противной торговли с машины мне предстоят переговоры с администрацией рынка. Буду предлагать им поставить ларек. Естественно, за деньги. Буду давить на то, что, если он примкнет к стене, ограждающей рынок, то будет смотреться продолжением пассажа, и можно номинально, хоть на несколько лет объявить его своим.

Очень надеюсь, что у меня получится!

Фантазия нарисовала мою кофейню, первую из многих, белую, воздушную и эстетичную. А еще я придумал, как сделать стекла в пол и уберечь их от вандалов. Но толку-то мечтать, если мне откажут?

Насколько знаю, сейчас ларьки ставят там, где захотят, и никто никого не гоняет, только плати. Потом будет сложнее, сложнее и сложнее… К той поре, надеюсь, обзаведусь подходящими помещениями, а пару-тройку лет павильон точно простоит и окупится десять раз, так что буду верить в лучшее.