Вперед в прошлое 13

Глава 15 Новый статус

Таймер начал обратный отсчет: 00.59… 00.58…

Я не хочу дарить подарки своим, так сказать, классовым врагам! Отказываюсь! Не буду никого выбирать, сниму с себя ответственность…

И тогда подарок может достаться отвратительному Морозу, скупщику могильных оград, превратившему свой участок в свалку из «Бешеного Макса». «Из Фолаута», — подсказала память взрослого.

Или, хуже того, повезет гнусному Пацюку. До сих пор не могу забыть его морду: выпученные водянистые глаза, безбровый надбровный валик, второй подбородок, похожий на пеликаний зоб.

Петюня Райко казался меньшим из зол, все-таки он — личинка гнилушки и не успел наворотить дел. С другой стороны, мент Пацюк нейтрализован тюрьмой, там не забалуешь и гадости не сделаешь.

Но, если посмотреть с другой стороны, то на что способен гнилушка, получивший подарок? У Петюни вся жизнь впереди, сколько он причинит зла?

Пока я размышлял, время шло. Таймер отсчитывал последние двадцать секунд. Я положил руку на мышку, придвинул курсор к Райко. Но не кликал на его имя, прислушивался к себе. Правильно ли я поступаю? Черт, не выберешь имя из списка — не узнаешь. Да и если выберешь, не факт, что узнаешь.

00. 13

00. 12

00. 11…

Я выбрал, как мне казалось, меньшее из зол: Петюню.

Будто змея, лента сползла с коробочки-инонки, она открылась… и растаяла. То есть этой иконки на рабочем столе больше не было. Я всмотрелся в остальные иконки, по-прежнему похожие на кнопку «Выкл» и обозначенные нечитаемыми символами, попытался активировать их — они не отзывались. Потом попытался сделать хоть что-то — экран не реагировал.

В прошлый раз вручение подарка сопровождалось смещением даты катастрофы, сегодня я просто проснулся по будильнику рано утром и уставился в потолок, слыша, как кряхтит и скрипит кроватью Боря.

Чтобы узнать, какой результат принесли мои действия, достаточно просто пойти в школу и посмотреть на Петюню. Так я и сделаю.

В кухне пела Мадонна, Наташка подпевала ей, хотя не знала слов, просто подбирала похожие звуки. Звучание у нашего однокассетника то еще, даже песню распознаешь с трудом…

А потом вдруг голос Мадонны исказился, Наташка выругалась. Когда я заглянул в кухню, увидел, как сестрица, ругаясь, достает зажеванную магнитную ленту кассеты, отматывает ее карандашом.

— Ты как? — спросил я, потому что вчера мы не разговаривали, Наташа закрылась у себя в комнате и не выходила, а я пришел поздно.

— Да как… Хрен его знает. Только не ругай меня, ладно? — Она вставила кассету обратно в магнитофон, включила, убавив звук.

Я насторожился. Наташка поставила на стол три чашки чаю и тарелку с оладьями, будто заглаживая вину.

— Ну… не могу этого обещать. Я ж не знаю, что ты натворила.

За дверью мелькнул Боря, в ванной зажурчала вода. Меня Натка воспринимала как равного, взрослого, Борю считала мелким и мало что понимающим, потому предпочитала откровенничать, когда его нет.

— Я понимаю, Андрей меня типа послал… А я все равно поперлась к нему домой после репетиции, когда совсем стемнело. Но сразу звонить не стала, походила вокруг, посмотрела, горит ли у него свет. Свет не горел. И через час не загорелся. Значит, Андрей от меня не прячется. Письмо написано стопудово его почерком, никакой подставы нет… Так вот.

— И что ты решила? — осторожно поинтересовался я.

— Послать его на фиг. Так было бы правильно, и я пытаюсь, но голова все равно думает… Это тупо, знаю, — думать о нем, надеяться, что завтра он придет… Как думаешь, он просто бывшую встретил? Его бывшая в Москве живет.

— Вполне возможно, — кивнул я, хотя эта версия у меня была на последнем месте.

Наташке так проще. Андрею она ничем не поможет, а себя раздергает. А если будет думать, что он изменник, то разозлится и разрушительную энергию преобразует в созидательное «а вот я вам покажу!»

Натка вздохнула. Обхватила чашку и нахохлилась. Она похудела и осунулась за последние месяцы и стала маленькой, тоненькой, как дюймовочка.

— Я алгебру решила. Сама. Все задачи, — похвасталась она. — Начинаю готовиться к поступлению.

— А что тебе нужно сдавать? — поинтересовался я.

— Ну, будет творческое задание. Потом — собеседование. Ну и русский с литературой. Усиленно все перечитываю, в том числе — критиков. А поэтов подтянула благодаря… — Она вздохнула.

— Как проходит творческое задание? — спросил я.

— Читаешь на свой выбор стихотворение, прозу, монолог. Потом читаешь по заданию, исполняешь. Могут попросить спеть и станцевать.

— Тебе нужен специалист, который поработает с дикцией, — посоветовал я. — Вуз — московский, говор у нас — южнорусский, это может сработать в минус.

Если талант Бори был очевиден и предметно осязаем, то понять, насколько талантлива Наташка, я не мог. И не знал, насколько коррумпирован тот же ГИТИС, куда она рвалась. Может, там действительно ищут таланты, тогда у Наташки есть шанс. Но если ли у сестры талант в той степени, какая нужна им?

Если бы подарок был нужен Натке, я не раздумывая выбрал бы ее из списка. Помог же Тиму мой незримый подарок выиграть в важном бое.

Наташка помолчала немного и добавила:

— Я читала, что есть, как бы это сказать, натасканные абитуриенты без внутреннего огня. Те самые, с которыми занимались, ставили им голос, учили танцевать, оттачивали движения. Их обычно берут на начальном этапе, а потом отсеивают, потому что они безлики и статичны. Я считаю, что шансы у меня есть.

— Неограненный бриллиант среди стекляшек, я понял…

Из ванной вышел Боря, и Наташка смолкла. Брат потер руки, видя оладьи.

— Ой, спасибо, Наташенька! Кормилица ты наша!

Сестра вчера на свои деньги купила подсолнечное масло и сахар, а это почти четыре тысячи! Хотя не было договоренности делить расходы на еду, и готовить на всех она тоже не обязана.

Сегодня я должен был забрать половину постеров на базе и заказать новые у Алана, с другими актерами-музыкантами, в том числе отечественными, гораздо большим тиражом, потому что спрос на такие календари был колоссальным.

Новая квартира, хоть и находилась далеко от школы, нам нравилась: теплая, светлая, спокойная. Что шкафов нет, не беда — вещи мы сложили в сумки каждый у своей кровати. Единственное, что напрягало — таскать Карпа на пятый этаж. Места тоже было предостаточно и даже как-то жалко отсюда съезжать. Но свой дом — конечно, лучше.

Деньги, которые закапывал в огороде Зинаиды Павловны, я разделил на две части. Часть прятал под отвалившейся от стены плиткой на балконе, вторую часть, что для длительного хранения, замотал в клубок вязальных ниток — специально для этого купил нитки и спицы: ни Боря, ни Наташка вязанием не интересовались, соответственно, вероятность того, что мои нитки тронут, стремилась к нулю.

Ну и большая часть сбережений находилась у бабушки. Думаю, с моими расходами суммы расти не будут, все закатаю в бетон, то есть пущу на постройку дома.

Скоро еще больницу запускать, заниматься рекламой в газетах и на телевидении. Со вторым проще: можно за малые деньги обставить все, как интервью, взятое у главврача новой частной клиники. Полноценный ролик я не потяну… Хотя все снимается на коленке, дрожит и двоится в кадре. Нужно узнать цену вопроса. Может, сама Гайде просто скажет пару предложений о том, как у нас хорошо.

Из дома я выходил с полной головой забот, но на первом плане был Петя Райко. Точнее даже не он, а стоило закрыть глаза, как появлялся полный список гнилушек — и мигающий курсор.

Ну и вот это ожидание автобуса на холоде — тоже неприятный момент, но сколько той учебы осталось? Два месяца. А потом у меня и Наташки выпускные экзамены, у Бори — переводные, когда ездить на дополнительные занятия нужно не каждый день и не в такую рань, и вообще это необязательно.

Да и автобус в Николаевку шел полупустым, всегда хватало сидячих мест. Я увидел дремлющего Каюка, который ездил в школу аж из Васильевки с двумя пересадками. Он почуял мой взгляд, встрепенулся и указал на сиденье рядом с собой.

Автобус набивался под завязку на обратном пути, когда ехал из Николаевки, потому что все работали в городе. Пока едешь сидя, можно было даже прочитать параграф, если вдруг не успел подготовить устный урок.

Как же мне раньше не нравилось отвечать у доски! Теперь же, когда меня вызывали, я старался ответить так, чтобы и Карась с Заславским поняли. Особенно усердствовал на физике и химии, где учителя не могли внятно объяснить материал. Вроде даже успеваемость заинтересованных, но не сильно одаренных учеников выросла по этим предметам благодаря моим усилиям.

В автобусе, «Икарусе» с гармошкой, Наташка читала литературу, точнее, повторяла какой-то стих перед сдачей. Боря мечтал, глядя в окно, за которым тянулись виноградники. Пока они кажутся бесконечными, но их судьба предрешена, поскольку они располагаются на золотой земле. Жаль терять этот уникальный… терруар — подсказала память взрослого.

Вот и первая остановка в нашем селе — Верхняя Николаевка, и автобус с гармошкой, куда после осеннего урагана не вставили два стекла, наполнился галдящими школьниками разных возрастов. Казалось, в салоне воцарился сам хаос.

Димоны и Рамиль подошли к нам. Над ними возвышались Памфилов и Мановар. На заднем плане маячила Лика Лялина, которая смотрела на меня так, будто что-то хотела сказать, причем что-то очень важное.

Пожав руки парней и подтвердив, что сегодня на тренировку я иду, я поднялся с сиденья и протиснулся к Лике, спросил:

— Что у тебя?

Она облизнула губы и сказала, сверкнув глазами:

— Ваш разговор с бабушкой… Мы весь вечер это обсуждали. Мама сказала, что в соседнем доме есть комната, переделанная под квартиру. Там имеется свой туалет и газовая плита с баллонами. А хозяйка замуж вышла и уехала к мужу, но иногда появляется, чтобы эту комнату у нее не забрали. Так вот, она согласна нам ее предоставить под кондитерский цех!

Мои мысли мгновенно переключились с Райко на новый вид деятельности. Довольно перспективный, надо сказать.

— То есть твоя бабушка согласна стать поваром-кондитером?

— А я согласна перейти в вечерку, всего год-то остался. Перейду туда и буду продавцом, если дело пойдет. Но этот год доучусь… Хотя, может, и не пойдет…

— Так мне что, место под ларек выбивать? — почуял деньги я и встал в стойку.

— Сначала поговорить бы с ней. С бабушкой. Она всю ночь не спала, думала, под утро только уснула. Кучу бумаги извела расчетами… А еще я слышала, есть такая штука — кофемашина! Которая сама кофе делает, и оно… точнее он, очень вкусный. Вот такую штуку бы найти!

— Нужно посмотреть на рынке. Обычные кофеварки есть. Кофе знаю, где достать.

— Наша остановка! — Лика кивнула на выход. — Вечером сможешь прийти? Только сегодня, а то она вся изведется. И мать воспрянула, а то совсем потухла, что денег нет, есть нечего.

Я сжал кулак и ударил по ее кулаку.

— Прорвемся! Смогу приехать, но только часов в восемь, у меня тренировка в шесть.

— Вот и отлично! — улыбнулась Лика и вышла из автобуса первой.

К шелковице мы направились шумной толпой. Там уже ждали Илья и Ян и вдалеке торопились к нам Гаечка, Алиса и Кабанов. Мне хотелось побыстрее в школу, посмотреть, что там с Петюней. Но друзья соскучились за выходные друг по другу и по мне, делились впечатлениями наперебой. У тех, кто торговал, постеры улетали на ура, то есть сегодня нужно сделать дозаказ в типографии.

Только выслушав всех, я зашагал к школе. Илья нагнал меня уже в коридоре и спросил:

— Что случилось? Куда торопишься?

Я покосился на него. Он знает уже слишком много и про вероятное будущее, и про меня, стоит ли рассказывать про гнилушек, которых я должен был чем-то одарить?

— Дата катастрофы? — прошептал он одними губами.

Я мотнул головой.

— У меня во сне-реальности был список гнилушек и среди них — наш Райко. Я должен был выбрать одного и вручить подарок. Я выбрал Райко, теперь волнуюсь за него.

— А что за подарок? — спросил Илья, шагая за мной в раздевалку.

— Понятия не имею. Я Тиму что-то такое неведомое дарил, он боксерский турнир выиграл. Хочу посмотреть, что с Петюней.

На лице Ильи отразилось беспокойство.

— Ну, давай ускоримся.

Но на первый урок Райко не пришел. На второй тоже, и меня одолело дурное предчувствие. Петя жил недалеко от школы, но сбегать к нему и вернуться за большую перемену я не успел бы. Позвонить было неоткуда, разве что от директора, но дверь в его кабинет была закрытой.

Илья, вовлеченный в мои проблемы, переживал вместе со мной и предлагал прогулять урок, но я дотерпел до конца, и к Райко пошли мы вдвоем.

А что, если его уже в живых нет? Откуда мне знать, что это был за подарок? Вдруг смерть его…

Когда подошел к его воротам, меня потряхивало, и я не сразу набрался мужества, чтобы нажать на кнопку звонка.

— Если бы что-то случилось, мы уже узнали бы, — утешал меня Илья. — По селу слухи разлетаются мгновенно.

— Не успели бы растрезвонить, — буркнул я, второй раз поднес руку к звонку и не смог его нажать, воображение нарисовало заплаканную женщину, говорящую, что Пети больше нет, он не проснулся, умер во сне, и сейчас его вскрывают, чтобы выяснить причину смерти…

Я смотрю на нее и понимаю, что смерть одноклассника на мне…

Илья не выдержал напряжения и позвонил. Залился лаем пес. Хлопнула дверь, и женщина, видимо, мать Пети, прокричала с порога:

— Кто там?

— Мы к Пете, — крикнул я. — Одноклассники. С ним все… хорошо?

— Петя заболел, у него температура, — откликнулась она.

Мы с Ильей переглянулись, сердцебиение участилось, и я спросил:

— Можно к нему? Это важно. Пожалуйста.

После секундной заминки его мать сказала:

— Сейчас собак привяжу, и проходите.

Зазвенела цепь, собака заткнулась. Нам открыли калитку.

— Опять вы? — сдвинула брови у переносицы Петина мать.

— Мы с Петей давно не в ссоре, — уверил ее я. — Тот инцидент исчерпан. Мне про него снился очень плохой сон, и я волнуюсь.

Хозяйка дома нам не доверяла и проговорила:

— Идемте, я вас провожу.

Мы поспешили за ней.

— Ничего страшного, — сказала она, открывая дверь в дом. — Обычная простуда. Температура, недомогание, головная боль. Врач у него уже был.

Илья растерянно остановился посреди просторного холла, какие мы видели только у богатых в мексиканских сериалах, снял ботинки и аккуратно поставил на белом мраморном полу. Мать Пети взяла у нас куртки и повесила в шкаф, а потом мы вслед за ней по лестнице с мраморной отделкой поднялись на второй этаж. Хозяйка постучала в белую дверь.

— Петя. К тебе пришли одноклассники, с которыми ты воевал…

— Мартынов и Каретников, — добавил я, улыбаясь, потому что Петюня — живой!

— Впускать их? — поинтересовалась хозяйка.

— Заходите, если не боитесь заразиться, — бодро ответил Петя.

Мы не боялись, потому что причина его недомогания была в другом. Одно неясно: подарок — это болезнь? Или Петя смертельно болен, но не знает об этом?

Мы переступили порог его комнаты. Петя лежал в кровати и смотрел телик — совершенно обычный Петюня, только чуть утомленный. Однако что-то в нем неуловимо изменилось.

Пораженный догадкой, я захотел его почуять, приготовился к нестерпимой трупной вони, но ее не последовало! Райко стал обычным человеком, расставшись со своей гнилью. А приболел он, потому что так пытался приспособиться к новому своему статусу.