Вперед в прошлое 12

Глава 9 Где ты, новый дом?

Дав алтанбаевцам привыкнуть к нагрузке, Нага Амзатович не спешил ее увеличивать, и на его тренировку я сходил, как на легкую прогулку. Тело соскучилось по движению, и даже после такой нагрузки я выходил в легкой эйфории.

Много раз слышал, что тренировки стимулируют выработку гормонов радости, и, когда подсаживаешься, то без них уже не можешь, как наркоман. Мне-взрослому нравилось поддерживать себя в форме, и я-он постоянно чем-то занимался, но единственная радость, которую я-он испытывал — что тренировка закончилась, а соответственно, мучение прекратилось. И вот оно, это ощущение! Наконец-то!

Что касается тренера, с отморозками он держался спокойно и авторитетно. Сегодня Крючок начал бычить и получил по шапке.

И вот Нага закрывает зал, я стою рядом, готовый взлететь от легкости в каждой мышце.

— Быстро прогрессируют пацаны, — поделился наблюдением Нага, огляделся, нет ли лишних ушей, и спросил шепотом: — Как тебе удается так влиять на них? Они же наглухо отбитые!

— Знал бы — сказал. Уважают, потому что я сумел загладить конфликт, когда наши против заводских. А может, и не поэтому. Не спрашивал. Хочешь, сам спроси, потом поделишься.

— Ага, обязательно, — кивнул кавказский богатырь.

Мне же подумалось, что немалый вклад в прокачку ранее вечно голодных алтанбаевцев вносит ежедневная кормежка. Может, не только мышцы отрастят, но и немного мозгов. Надо им рыбьего жира купить.

— Никогда раньше не видел, чтобы гопота так старалась, — продолжил он. — Или вы на тачку поспорили, что они к лету накачаются?

— Откуда у меня тачка? — усмехнулся я.

— И правда, — кивнул Нага.

Мы спустились по лестнице, и в плохо освещенном холле первого этажа я увидел Бориса, разглядывающего плакаты на стене: «Закрывай покрепче кран, чтоб не вытек океан». Ощутив мой взгляд, он обернулся и подлетел к нам, пританцовывая от нетерпения:

— Ну что, идем смотреть хаты, да? Ты ж договорился!

— Да, сейчас идем.

Я распрощался с тренером, пожал его руку, и мы с Борей по темноте отправились в центр поселка смотреть трехкомнатную квартиру с туалетом на улице. И хрен с ним! Если нормальная квартира, нужно брать.

Но в том, что квартира нормальная, я засомневался, когда детально разглядел этот двухэтажный дом без балконов, похожий на общагу, с отваливающейся штукатуркой, щербатой дверью и чернотой плесени, поднимающейся от фундамента по стенам.

— Хозяин нас ждет? — с сомнением проговорил Боря.

— Типа да, — ответил я.

Мы обошли дом, увидели единственный сквозной подъезд, выходящий к одноэтажным постройкам — общим туалетам, которые прилагались к этому богатству. Понятное дело, что они не благоухали, и я примерно представлял, что мы увидим в квартире. Но раз договорились, надо идти, да и надежда умирает последней.

— Квартира какая? — обреченно спросил Боря, входя в загаженный вонючий подъезд. — Ну, номер.

— Четвертая, — ответил я, глядя на черные потеки на стенах подъезда.

Возле двери квартиры номер один стояло мусорное ведро, откуда натекла лужа. В соседней квартире ругались пьяными голосами, что-то падало или роняли мебель. И несмотря на то, что наши возможные соседи были тихими, квартира мне заочно не нравилась.

Остановились мы напротив дорогой деревянной двери, переглянулись. Я позвонил.

Сперва распахнулась дверь, выпустив запах перегара, сигарет, плесени и борща, потом выглянул мужчина лет тридцати пяти, с тонкими чертами лица пока еще без следов хронического алкоголизма. Только красные глаза и выхлоп выдавали его пристрастие.

— Вы чего? — спросил он, почесав всклокоченные волосы. — Саша тут больше не…

— Мы договаривались квартиру смотреть, — сказал я. — Здрасьте.

— Вы? — прищурился мужчина.

— А почему бы и нет? Вам не все равно, кто деньги платит?

— Лишь бы не разнесли квартиру, — проворчал он. — Знаем мы вас. Ширку варить, притоны устраивать…

— Для этого подвалы есть, — прервал его я. — Мы жить собираемся, причем тихо и мирно, в отличие от наших будущих соседей.

Я запрокинул голову, глядя на отошедшие от стен обои, на черный потолок. Хозяин снова шумно почесался, вызывая ответное желание и мысли о вшах.

Разуваться я не стал, ради приличия прошел в кухню, увидел грязнющую газовую плиту, убитый стол, колченогие табуреты, не закрывающиеся из-за разболтанных петель заляпанные шкафы. В этой квартире было ужасно все: и заплесневелые стены, и сырой пол со вздувшимися досками, и панцирные кровати, и допотопные обои цвета утопленника. Все, кроме книжного шкафа, перенесшегося будто бы из другого мира. Там было полное собрание произведений Стругацких, Алексея Толстого а также Жорж Санд, Вальтер Скотт, Бальзак, Бредбери, Хайнлайн, Саймак…

Глаза разбежались. Книги безмолвно свидетельствовали о том, что здесь жил не обычный бич, а БИЧ — бывший интеллигентный человек.

— Ну, как вам? — с надеждой спросил хозяин, когда мы закончили осмотр.

Он это серьезно? Это ж та самая конура, которую описывал Достоевский, где дохли чижики! Тут недолго подцепить клопов, вшей, туберкулез и хроническую неудовлетворенность.

— Двадцать пять? — переспросил я. — За это?

— Ну, кровать свою поставите. Печь, отопление есть… — Поймав мой взгляд, он смутился, но не согласился, что аренда его гнездышка стоит меньше заявленной цены. — Зато комнаты — три! Две изолированные. Ну что, будете снимать?

— Извините за потраченное время, нет, — сказал я.

— Ну и валите! — вызверился хозяин. — Шастаете тут! Время только отнимаете. Вот шо вам надо⁈

— Пить бросьте — поймете, — попытался внушить ему я, выскальзывая за дверь.

Внушение не подействовало, потому что бич за нами погнался и долго орал проклятия. Когда они стихли и я оказался возле пустыря, где когда-то избил Зяму, Боря сказал, поглядывая на негостеприимный дом.

— Я бы лучше там жил, чем с Квазипупом. Ну, вымыли бы все хлоркой. Зато спокойно.

— Спокойно? — усмехнулся я. — Там одна алкашня, слышал, как они орут? Они тебе спать не дадут и будут вскрывать дверь, воровать вещи. Не, нафиг. Там хлоркой не отделаешься, нужен полный ремонт, иначе будет вонять. А нюхать вонь я не согласен.

Боря разочарованно засопел. Он еще не умеет думать наперед. Да и я не научился бы, ели бы не память взрослого. Некоторое время мы молчали. Тишину нарушил Боря:

— Я знаю этого чувака. Ну как знаю… Слышал про него. Это Угличев, у него жена от наркоты померла, и двое детей, Света и Саша. Света с Наташкой дружила недолго, она три раза оставалась на второй год, а потом пошла сосать на дорогу и всем жаловалась, что отец выгнал зарабатывать и кормить семью. А Сашка в интернате.

Я напряг память, уже свою, извлек воспоминания об этих несчастных детях. Да, были такие Угличевы, в детстве мы со Светкой дрались. Она старше меня на два года, ее брили налысо, вот я и подумал, что это пацан. А когда сцепились, поздно было.

Сашку я вообще не помню, видимо, он в интернате с первого класса. Жаль, что бич сагрился, была надежда, что закодируется, пить бросит, человеком станет.

Через десять минут мы пришли к нашему дому. Квартира, которая нас интересовала, находилась в другом подъезде, на третьем этаже.

— После таких дебилов идти не хочется, — пожаловался Боря, запрокинув голову.

— Тут женщина, — обнадежил его я. — Судя по голосу, нормальная.

Боря шумно выдохнул, и мы начали подниматься: я впереди, Боря чуть позади. В нашем относительно новом приличном доме алкашей и бичей было мало — видимо, им нужно созреть, настояться, а тут они еще не успели.

Нам открыла полная женщина лет шестидесяти, крашеная в красно-рыжий, высокая и мощная, с квадратным подбородком.

— Вы к кому? — спросила она, прищурившись.

— Квартиру смотреть, — ответил я и, поскольку в нашем селе все друг друга более-менее знают, добавил: — Мы тут в соседнем подъезде живем, тесно стало, вот и…

— Это хорошо, что рядом живете, — сказала женщина и представилась: — Алла Николаевна. То-то смотрю, лица знакомые, особенно ты. — Она ткнула в Борю пальцем с длинным алым ногтем.

Странно, что я не помню такую яркую особу. Видимо, она тут не живет.

— А вы не местная? — спросил я.

— На Ленина живу. В городе, — ответила она и посторонилась. — Смотреть будете вы или родители?

— Родители на работе, — соврал я. — Потому мы.

— Ну проходите.

Женщина подождала, пока мы разуемся и снимем верхнюю одежду, распахнула дверь в зал.

— Кровать полноценная, хорошая. Мебель чешская. Телевизор, уж простите, я заберу. Обои смотрите, какие красивые! Недавно клеила. Там еще спальня. Вот она. — Тетка услужливо распахнула перед нами дверь. — И выход на балкон, кстати, застекленный. Вот.

Наш балкон выходил на дорогу, этот — на гору.

— Нравится? — заискивающе спросила Алла.

— Неплохо, — сказал я. — Последняя цена?

Тетка сразу стала чернее тучи.

— А какая она может быть за такую квартиру? Чистая, туалет, кухня, даже телефон! Живи и радуйся!

— Так деревня, — попытался торговаться я. — В городе цены и то ниже.

Алла Николаевна, тряхнув брылами, выдала убийственный аргумент:

— Ну вы же ищете в Николаевке⁈ Много посмотрели? И?

— Одну квартиру, — честно признался я. — Не впечатлила.

Она воздела перст.

— Вот именно! У меня уникальная квартира! Летом сдается отдыхающим, но надоело. Думайте, молодые люди! Нечего мое время отнимать, я быстро ее сдам. Так что до свидания.

Широким бюстом она начала оттеснять нас к выходу, мгновенно потеряв интерес.

В будущем почти все квартиры сдаются агентами. Нужно им заплатить половину стоимости, оставить залог, равный аренде. То есть, хоть квартира дороже всего остального, что предлагалось, сумма не казалась мне фантастической. Но вдруг подвернется что-то поинтереснее?

Мы принялись надевать верхнюю одежду. Хорошая квартира, можно брать. Мы с Борей в одной комнате, Наташка во второй. С нее десятка, с меня все остальное. Но мы мало что посмотрели, нельзя вот так просто отдать кругленькую сумму, тем более цена выше среднего по больнице чуть ли не вдвое. Зато есть телефон, это дорогого стоит.

— Мы перезвоним, — попрощался я с Аллой.

Она хмыкнула и съязвила:

— Не сомневалась, что ответ будет таким. До свидания.

Перед моим носом хлопнула дверь. Спустившись на этаж, Боря сказал:

— Какая же мерзкая бабка! Только поэтому я бы не снял у нее квартиру. Красная ядовитая жаба! — Боря надул щеки, как брачующийся самец лягушки, и издал звук, напоминающий жабье кваканье.

— Точно, — сказал я, улыбнувшись.

Боря еще поквакал и залился хохотом.

— Надо подальше от Квазипупа искать. А то задолбает, контролировать будет.

— Мы ему ключ не дадим, не боись!

Дома нас ждала Наташка. Вскочила навстречу и одним своим видом спросила: «Ну что? Ну как?» Мама суетилась на кухне, из-за закрытой двери доносилось чавканье отчима и его прерывающийся голос. Судя по интонации, что-то его очень сильно возмутило. Сегодня он катался по селам, продавал масло и что-то еще, мог и влипнуть.

— Две хаты посмотрели, — прошептал я, поставив на стол пакеты с продуктами. — Одна прям в нашем доме, но дорого и хозяйка жаба, вторая — бомжатник.

— А что взрослых не было, не насторожило никого? — удивилась Натка.

Я помотал головой, покосился на дверь.

— Завтра я, скорее всего, работаю. Так что прозвон на тебе.

Сестрица задумалась, нахмурившись.

— Так смотреть-то надо. Я одна, что ли?

— Договаривайся на вечер, часов на семь. К тому времени я должен вернуться. Пойдем смотреть вдвоем, если ты не занята… Кстати, как в театре?

— Спокойно, — несколько разочарованно ответила сестра.

Я указал на пакеты.

— Бабушка продукты передала. Часть домой, часть я купил на плов и макароны с мясом для пацанов. Просто отнеси им это. — Я положил пятьсот рублей. — А потом — на рынок. Понимаю, тяжело, потому и плачу.

— Сделаю! — улыбнулась Наташка, мгновенно воспрянув.

— И спроси у Сергея строителя, когда я понадоблюсь, чтобы оплатить бетономешалку. После того, как зальют фундамент, работы на месяц остановятся, так что напрягаться тебе недолго.

Наташка задумалась, почесав переносицу, и выдала:

— Пацаны жрут, как саранча, словно они никогда не ели.

— Они и правда такого никогда не ели. Их родители все на бухло тратят.

— Так что наши не сильно и плохие, — сделала вывод Наташка, заглянув в пакет. — Надо как-то разделить мясо, а то Квазипуп отожмет.

— Этот пакет наш. Если второй найдут, скажу, что Илье купил, — отмахнулся я. — Бабушка подтвердит, нам она передала пять килограммов. Я купил десять.

— А давай шашлык забацаю пацанам! — сверкнула глазами Наташка. — Из двух килограммов. Все равно ж скоро работа закончится, хоть пожрут, раз они такие голодные.

— И давай…

Из кухни выглянула мама.

— О, гулены наши. Что вы как заговорщики?

— У бабушки был, — отчитался я. — Она пять килограммов мяса передала, яиц и прочего. — Я подвинул ее пакет.

Мама просияла и утащила его на кухню. Свой я засуну в холодильник ближе к ночи, чтобы не объясняться.

Отчим развернулся вместе со стулом и проговорил с набитым ртом, выглянув в дверной проем:

— Фука, хаишники фрахнули!

— Вася! — воскликнула мама. — Дети же!

— Гаишники? — переспросил я.

Отчим бросил есть, стукнул по столу.

— Тормознули, дое… пристали, шо много масла везу. Говорю, шо себе и родственникам. «А рис?» — спрашивают. Отвечаю, шо тоже. Шо, много шо ли? Говорят: «Заплати хоть что-то и езжай». — Он надулся.

— А вы?

Он ткнул в меня кукишем.

— А вот им!

— И что они?

Заинтересовавшись, Боря прислушался, приоткрыл рот. Наташка это уже слышала и удалилась в зал.

— «Ты пьяный, — говорят. — И не докажешь, шо трезвый». Я говорю, поедем на эту… кспертизу. И поехали, су-у… рки плешивые. Четыре часа мурыжили. Затемно отпустили, и хрен я шо продал!

— Так и задумано, — кивнул я, садясь напротив него. — Больше потеряешь, если не заплатишь.

— На грузовике ездили — хоть бы раз остановили! А тут на своей машине, и на тебе. Тьфу.

— Про муку расскажи, — напомнила подпирающая стену мама.

Отчим почернел лицом.

— Приезжаю, значить, за мукой, иду к бухгалтерше, а она хвать меня за руку — и в сторону. Говорит, шо странный мужик, шо нами интересовался, караулит наш «КАМАЗ». Так-то. Опасно там закупляться. Вот кто это, а? Бандюк или мент?

— Мент. День у вас ментовской, они атакуют, — попытался пошутить Боря, поймал ненавидящий взгляд отчима и удалился.

— Так шо надо иметь в виду.

— Спасибо, — кивнул я, не собираясь посвящать его в свои схемы.

Отчим приступил к поглощению ужина, я пошел к остальным в зал, где орал телевизор. На фоне охватившей меня идеи переехать туда, где тишина и покой, гам казался особенно невыносимым. И ведь не деться никуда от этого шума! Ничего, недолго терпеть.

Что касается наблюдателя на мукомольном заводе, вычислить нас с Канальей не так-то просто, потому что каждый раз мы загружаем товар на чужой грузовик, а потом перекладываем груз в свой «Зилок». Так же будем делать с отчимом. Да, лишние расходы и потеря времени. Но лучше так потерять, чем основательно влипнуть.

Вспомнив важное, я сел рядом с Наташкой и сказал:

— Когда будешь звонить по объявлениям, в первую очередь спрашивай, есть ли телефон. Он мне жизненно необходим для работы. Если его нет, такая квартира нам не подходит.

— Поняла, — кивнула она. — Да, это важно.

Боря переместился к нам и вздохнул:

— Жаль, нельзя написать объявлений. Ну, что мы хотим снять. Мать услышит разговор по телефону — и хана нам.

— Так все равно хана, но позже, — сказала сестра. — Мама будет в шоке, что мы переезжаем.

— Зато Квазипуп обрадуется, — прошептал Боря. — Он ее убедит, что так хорошо и правильно, а мы будем в гости ходить. Немного потерпеть отчима я согласен. Постоянно — нет. Задолбал!

Наташка достала литературу, демонстративно выключила телик, и я услышал, что в прихожей звонит телефон. Первой к нему успела мама, крикнула из прихожей:

— Павлик, это тебя! Кажется, твой компаньон.

Я слетел с дивана и взял трубку из ее рук. У Канальи сложный и ответственный день, связанный с покупкой земли для мастерской.

— Все сделал, — отчитался Каналья. — Все узнал. Все готово к сделке. Как будем оформлять?

Вспомнилась тетя Ира, ненавидящая меня. Потом вспомнился бабушкин сердечный приступ. Она — человек пожилой, не дай бог с ней что-то случится, и придется долго судиться с наследницей. Подключать маму как моего представителя? Ведь Каналья тоже смертен, и лет ему немало.

Или хрен с ним, пусть оформляет на себя, потом оформим АОЗТ и сделаем бабушку соучредителем? Так проще всего. Да, риск. Но деньги-то пока небольшие…

— Покупай на себя, — решился я. — Потом провернем операцию с фирмой. Надо только юристов найти…

— Нашел. Оформление займет около месяца. Давай так, я вношу задаток, хозяин ждет два месяца, и все делаем уже правильно. Геморрой беру на себя.

— Оптимально. Спасибо, Алексей.

Похоже, скоро наметится еще одна стройка, в этот раз — ангара, и будет работа алтанбаевцам и Сергею.

— Так что, завтра работаем? — уточнил я.

— В том же месте, в тот же час! — с готовностью ответил он.